Монах принялся разбирать кладку окна, расширяя проход. Ледяные камни чуть подмерзли, лед держал их не хуже бетона. Галент раньше пользовался этим окном только в летнее время, когда не было необходимости тащить на себе много меховой одежды, которой у него и не было. Теперь же ему предстояло проделать многочасовой путь по скользкому и неприветливо холодному камню. Холод измотает его и вынудит остановиться раньше, чем он рассчитывал.
Возможно, лучше было бы идти в промышленную зону или скрыться где-нибудь тут, в Гончарне. Но Галент знал, как будет работать инквизиция. Она в первую очередь возьмет в клещи эту клоаку, а потом уже бросит свой взгляд на другие районы.
Не могло идти и речи, чтобы искать убежище среди фабрик. Во-первых, там полно укромных мест, но это знают и инквизиторы, они нагрянут туда сразу же после Гончарни. Во-вторых, чтобы ориентироваться среди заводских корпусов, надо иметь хоть примерное представление о местности. Без карты туда соваться не имело смысла.
- Значит, только Поле, - решил Галент, убирая последний камень.
Открывшийся лаз был достаточным, чтобы он мог в него протиснуться. Прежде чем уйти, Галент подпер входную дверь - когда о его существовании вспомнят, братьям придется повозиться с дверью.
Галент взял свои зимние сапоги, связал их за шнурки и повесил на плечо, закрепил, чтобы не болтались. Носки он сунул в них же, идти в обуви по скользкому карнизу вдвойне опасно, а носки не спасут от холода. Будет лучше потом надеть сухие на обмороженные ступни. Свои немногочисленные пожитки Галент засунул туда же, в сапоги. Его ноша была практически невесомой, она не стесняла движений и не болталась.
- Ну, прощай, хренова дыра! - сказал Галент и сунулся в окно.
Утвердив сначала одну, а затем другую ногу на карнизе, он развернулся лицом к бездне, что притаилась у самых ног. Камень обжог холодом, но привыкший к долгим шествиям монах невольно обзавелся толстым слоем защитной кожи на стопах. Он сможет выдержать час, может два, прежде чем холод сломает его организм и болезнь проникнет внутрь. Следовало торопиться и как можно быстрее спуститься вниз, желательно у заднего двора, где стену защищает прикормленная собачонка.
Галент осторожно, но быстро двинулся вдоль карниза. Мокрый, похожий на ледяную медузу снег обволакивал стопы и предательски скрипел. Дерево крыши было влажным и холодным, не за что уцепиться в случае чего. Галент практически не дышал, полностью сконцентрировавшись на движении.
Беглец достиг черепичной крыши монастыря, ни разу не оступившись, он знал каждый камень своей кельи, как старого друга. Ему был знаком каждый выступ, каждая выщерблина карниза, снег не мог обмануть его умные ноги. Перебравшись на крышу здания, Галент смог перевести дух и растереть руками оледеневшие стопы.
Монах осмотрелся, свесился вниз с крыши и поискал хоть какой-нибудь источник света. Редкие лучики, рождаемые скупыми свечами монастырской стражи, виднелись только в тех местах, где находились караульные помещения, да из закрытого окна настоятеля пробивался свет.
Галенту нужен был архив, который располагался под крышей, чуть севернее от его башни. Настоятель поступил неосмотрительно, поселив своего нелюбимого сына вблизи важных документов. Конечно, Галент не мог туда пробраться, но он мог оценить охрану архива и примерно прикинуть расположение комнат. Рядом там библиотека, которая не охранялась, а лишь запиралась на ключ. Галент давно уже сделал копию, в кельи делать нечего, времени полно, а пронести инструменты не составило труда.
Архив не имел окон, но они были у библиотеки. Вот в одно из этих окон и пролез Галент. Он давно расшатал в раме стекло, и теперь ему не пришлось его даже разбивать. Галент знал, что помещение не охраняется, но решил не рисковать понапрасну. Если у него были способы тихонько пробраться внутрь, то почему ими не воспользоваться?
Тучи скрывали и луну и звезды, среди книжных стеллажей поселилась плотная тьма, похожая на оживший туман. Галент и без света ориентировался в этой комнате, заранее изучив ее. Его побег был тщательно спланированным, он прорабатывал множество вариантов и изучал местность, в которой прожил столь долгое время. А ведь многие его уже бывшие братья так ни разу и не покинули свою келью, дав какой-то там глупый обет.
Галент был более разумным и старался изучить все, что попадалось ему на глаза, будь то книга, свиток, инструмент или же целый архитектурный комплекс. Такая любознательность не могла скрыться от глаз настоятеля и его прихлебателей, но монах умело маскировал свой интерес религиозным рвением. До поры эта ширма скрывала его теневые дела.
Осмотрительно поставив вынутое стекло назад в раму, Галент двинулся вдоль стеллажей. Едва слышные скрипы досок направляли его движение в нужную сторону. У попавшего в опалу монаха была феноменальная память, он мог запомнить все - и звуки, и запахи, и зрительные образы. Все эти фрагменты сплетались в голове Галента в эдакую карту, по которой он ориентировался. Ведь каждая доска по-своему скрипела, у каждой была своя древесная структура.
Вернувшие чувствительность стопы сначала защипало от боли, но затем Галент стал различать шершавость тех или иных досок. Ближе к входу они становились глаже, так как там чаще ходили люди и за века отполировали сандалиями пол. Ковров тут не было конечно, монастырь отличался не только суровостью архитектуры, но и аскетичным убранством внутренних помещений. Да и не хранилось ничего ценного в книгохранилище монастыря. Хранились тут лишь копии текстов, которые могли заинтересовать только библиофила.
Чего-нибудь более "конвертируемого" в звонкую монету отыскать среди бумажной пыли Галент не рассчитывал. Что можно украсть у монахов? Это миряне думают, что простые служки купаются в роскоши, никто же из простых смертных никогда не посещал эти унылые ледяные коридоры и пустые серые комнаты. А если счастливчик все же посещал монастырь Святой Заступницы, то его поселяли в подвальных темницах, а потом отправляли на живодерню - к палачам в комнаты дознания.
Говорят, палачи имели неплохой доход с замученных ими жертв. Им или родичи преступника давали на лапу, или же они сами вырывали золотые зубы, снимали украшения, продавали вещички клиентов. Но проверять этот слух, распространенный среди монастырской братии, Галент не намеревался.
У Галента была другая задача - выжить.
Самодельный ключ идеально подошел к простому дверному замку. Дверь была хорошо смазана, за монастырской утварью следили тщательнейшим образом, Галент мог не опасаться, что разбудить кого-нибудь скрипом.
Забрав припрятанную бутыль вина, он отворил дверь и выскользнул в полутемный коридор, освещенный лишь огнями ночного Города. Монах закрыл за собой дверь на ключ, чтобы она не открылась сквозняком, и направился в сторону архива. Вход в него располагался в дальнем конце коридора, где неустанно дежурил красноносый монах, любящий закладывать за воротник.
Беглецу повезло - в эту ночь страж неустанно дежурил в царстве снов.
Тенью проскользнув мимо сопящего как клапан паровика монаха, Галент позаимствовал со стола незажженную свечу и ключ от архива. Замок открывался с громким щелчком, но спящий монах не проснулся, его, казалось, ничего не беспокоило в этой жизни.
Галент не хотел рисковать, страж в любой момент мог быть разбуженным мочевым пузырем или кошмарным сном, и поторопился закончить свои дела в хранилище инквизиторских бумаг. Он набросал возле самого дальнего стеллажа бумагу, взял тряпицу и пропитал ее спиртным. Всунув тряпку в горлышко бутылки, Галент поставил ее у книжных полок, свечу же - на конец тряпки. Сквозняков в помещении не было, так что ничего не потревожит огонек, но чтобы воск не утопил его, Галент ключом сделал небольшую канавку в свече.
Конечно, хитрость могла не сработать, но Галент и не собирался выдумывать ничего сложного. Этого хватит, чтобы припугнуть зарвавшихся церковников. Пусть и неудачная, но попытка поджога заставит их задуматься, поволноваться. А что может быть лучше для воителя, чем нервничающий противник?
Галент злорадно усмехнулся и, чтобы окончательно закончить разгром, помочился на письменный стол архивариуса. Он лишь пожалел, что с постной еды по-большому редко ходится.
Давясь от сдерживаемого смеха, беглец вышел из архива и закрыл дверь. Подумав, он натолкал в замочную скважину ткани - когда пожар начнется, эти остолопы долго будут возиться, прежде чем догадаются вышибить дверь к демонам. Все их любимейшие бумажки, каждая из которых была чьим-то приговором, будут уничтожены!
Галент вернул ключ соне и скрылся в темных коридорах монастыря.
Остальной путь не представлял большой проблемы, отступник прекрасно знал повадки братии. Первые прогулки Галента не были продолжительными, для начала он изучал то место, в котором обитал. Возможные выходы, темные ниши, периодичность, с которой стража ходит по коридорам - от этих вопросов зависела его жизнь и успешность побега. Галент с самого первого дня задумал сбежать из монастыря и вообще от Церкви.
Что же будет дальше в Старом Поле? Над этим вопросом Галент не думал, ему казалось, что достаточно покинуть это несчастное место, как леди-удача сама подкинет ему какую-нибудь работенку. Естественно, рассчитывать на это не приходилось, и Галент приворовывал, чтобы не думать о деньгах.
Но даже с деньгами, многие вопросы оставались неразрешимыми. Где жить, что делать дальше?
Галент морщился от этих мыслей, старался сконцентрироваться на своей текущей задаче. В Город еще нужно выйти, тогда-то и можно будет начать волноваться.
От архива коридоры разветвлялись на три рукава. Один вел к кельям старших служителей, другой в комнаты для работы, третий петлял в другой корпус. Галент выбрал третий, потому что в той стороне располагались хозяйственные пристройки. Со склада выбраться проще, да и вещички следовало забрать.
Коридор не освещался толи из-за недостатка финансов у монастыря, толи из-за скупости наставника, Галенту было все равно. В любом случае темень давала ему преимущество. Звук отражался от ничем не прикрытого камня с катастрофическим эхом, но монах двигался по-кошачьи бесшумно. Его же противники не могли похвастаться скрытностью.
Два раза Галент замирал и пережидал в одной из ниш, когда пройдут монахи. Один вооружился свечей и, подслеповато щурясь, брел в кольце света. Второй же не стал разрушать сгустившейся в коридоре тьмы, шел он практически неслышно. Если бы Галент был чуть более невнимательным, ему бы пришлось поиграть в салочки со вторым. Очевидно, это был инквизитор, те редко когда выходят на свет, чтобы их грешные рожи могли рассмотреть обвинители.
Саму инквизицию заслужено окружал ореол страха и ненависти. Как карательная часть организации, инквизиция справлялась со своими функциями без проблем. А уж дешевизна этой миниатюрной армии делала Церковь мощной силой в Городе. Ведь вынужденные убивать, калечить, упиваться болью осужденных монахи не могли похвастаться сытой и теплой жизнью. Наоборот они терпели лишения и спали на холодной соломе только для того, чтобы замолить свои грехи.
Поработав в организации, Галент избавился от всяких иллюзий. И отсутствие освещения в монастыре шло не от скупости, а от добровольной аскезы.
"Вот видели бы граждане какое оружие хранится в подземельях…" - подумалось Галенту, когда второй монах бесшумно растворился в темноте коридора.
Большинство денег уходило на подготовку молодых "дарований", которым предстояло взять в руки карающий меч Церкви. Подготовка и современное вооружение - единственное, на чем не скупилось руководство Церкви. К пятнадцати годам из послушника выращивали бездумный инструмент, а к двадцати монах уже полностью становился законченным ублюдком с садистским желанием найти и покарать. Как Галенту удалось сохранить свое "Я"? Похоже, он просто всегда был законченным ублюдком, и перековка Церкви лишь заставила его взглянуть на самого себя.
Галент не хотел поддаваться своей темной стороне. Он хотел сохранить себя, свою жизнь и личность, а для этого следовало сбежать от Церкви и, значит, от себя.
Он достиг конца коридора и оказался на втором уровне столярной мастерской, где монахи тренировались в плотничестве. Если бы они изготавливали стулья да столы, все было бы нормально, но этот же зал производил совершенно другую продукцию. Нет, стулья тут тоже производили, но использовались они иначе. Некоторые украшались шипами, другие служили для удушения, третьи вообще были многофункциональным инструментом дознания.
Монахов намеренно окружали инструментами их работы, чтобы они впитывали в себя дух монастыря и не смели перечить отцам Церкви. Если проводить аналогию, то инквизиция была револьвером, из которого стреляли епископы.
В этом зале было достаточно инструментов как для плотнических работ, так и для убийства. Но Галент припрятал тут свои инструменты - метательные ножи, которые ему нравились больше всего, несколько коротких клинков и немного денег. Все это хранилось за расшатанными кирпичами на первом уровне мастерской, как раз за станками. Никто и не подумает лезть сюда, слой грязи - не тронут, Галент всегда присыпал свои следы опилками.
Монах разобрал тайник и выудил свои вещи, когда на него сзади налетело нечто, больше похожее на медведя. Это существо, сотканное из теней, норовило схватить Галента и сломать ему шею. У него бы это получилось, первый удар отбросил монаха далеко в сторону от свертка с оружием и вышиб из него дух. Галент ползком спрятался за ближайшим станком и затаился в темноте. Его противник, казалось, так же растворился в сумраке зала.
Кто бы это ни был, но двигался он ничуть не громче Галента.
Отступник выглянул из укрытия и попытался что-нибудь рассмотреть. Остовы станков слегка выделялись во мраке своими массивными формами, но ничего похожего на медведя и даже человека рассмотреть не удавалось. Оставалось рассчитывать только на слух или выманить противника к зарешеченному окну.
Галент практически не дышал и постарался унять неистово бьющее сердце. Он снял с шеи священный символ Церкви, от которого думал избавиться позднее более драматично, и бросил его в сторону окна. Цепочка с амулетом негромко звякнула, но противник не раскрыл свою позицию. Или он так же неслышно двинулся на звук, или выжидал.
Галент переместился в сторону, где лежали его пожитки. Его могли поджидать там или нет. Очевидно, что он обязательно вернется за вещами, в которых нуждался, и противник сознавал это.
Опилки под ногами Галента мягко пружинили, их шелест мог бы выдать, но он не раз и не два бродил этими коридорами, знал свойства пола. Доски в некоторых местах расшатались и должны были скрипеть, Галент обходил их стороной, а вот соперник не мог знать этого. Легкий скрип выдал его, противник повернулся боком в сторону, куда бросил цепочку монах - он скрывался чуть в стороне от тайника.
Галент на цыпочках добрался до станка, выпрямился во весь рост и осторожно взял оставленную на рабочем месте стамеску. Острый инструмент и в умелых руках ничуть не хуже метательного ножа. Напавший на монаха враг, негромко ойкнул, когда в него попал столярный инструмент. Галент целил в торс, чтобы сбить своего противника. Попал ли он острым концом или тупым, то нельзя было рассмотреть в темноте. Но соперник отклонился назад, громко зашуршал опилками, сделал несколько шагов в сторону - попадание сбило его с толку, заставило запаниковать.
Галент воспользовался преимуществом и лениво подошел к свертку с оружием, вынув из ножен меч, он пронзил напавшего на него человека. Раненый застонал и повалился на пол, Галент не стал тратить на него времени и убивать. Похоже, что это был тот самый инквизитор, с которым разминулся Галент в темном коридоре.
- Вот ведь у твари чутье, - пробурчал он, быстро разбирая сверток.
Раненый стонал за спиной, но не так уж и громко. Галент натянул на озябшие ноги носки и с удовольствием почувствовал, как шерсть согревает кожу. Божественное ощущение. Надев сапоги, он повесил ножны с клинками за спину, а метательные ножи - на грудь. Мешочек с монетами и украденными вещами Галент спрятал за пазухой. Теперь можно было и уйти.
Столярная мастерская располагалась рядом со складами, где хранилось дерево и некоторые ремесленные инструменты. Свалены они были в такую невозможную кучу, что тихо пройти этим путем не представляло возможным. На этот случай у Галента была веревка, с помощью которой он намеревался выбраться со второго этажа мастерской.
За оконным рамами никто не ухаживал, и они давно рассохлись. Галент не стал тратить времени и просто разбил стекло, закрепил за трубу отопления веревку и спустился вниз. Впереди возвышалась неприступная стена, за которой располагалось широкое, практически открытое пространство и последняя стена. Конечно же, должны были быть калитки, к ближайшей Галент и направился. Там располагалась сторожка псаря, у которого можно было позаимствовать угощение для собак.
Псарь спал и не имел ничего против монаха-отступника. Он пожелал счастливого пути Галенту своим храпом и милостиво простил его воровство. Псов кормили не в пример лучше людей - сочное мясо, мозговые косточки, из которых вышел бы знатный супец.
"Неудивительно, что владыка песьего воинства такой упитанный, объедает своих подданных, наглец" - подумал Галент и усмехнулся.
Галент покинул внутреннюю территорию монастыря и оказался на широком незастроенном пятачке земли, окруженном со всех сторону стенами. Отделяющая монастырь от Города стена представляла собой забор из досок, который защищал скорее прохожих от злых собак, нежели монахов от вторжения. Из темноты на беглеца выскользнуло несколько недобрых теней. Монах остановился и поманил собак, они его хорошо знали и привыкли брать угощение из рук. Галент недолго повозился с радостно тявкающими псами, угостил их и поторопился к забору.
Покинуть территорию монастыря оказалось не так уж и сложно, если не считать происшествия в мастерской. Это натолкнуло Галента на мысль, что если возникнет такая необходимость, он сможет проникнуть на любую территорию, как бы она не охранялась. Достаточно было подготовить план, изучить местность и все. Конечно, вопрос был в том, что изучить снаружи обстановку закрытых территорий довольно сложно. Галент знал свой монастырь, потому и смог сбежать.
Выбив несколько досок, Галент оказался на темной улице, которая углублялась в район Гончарни. Плесневелые дома слегка разгоняли мрак на улице, а другого освещения тут и не было. Несмотря на ночь, по улице бродили люди довольно зверской внешности. Монах не сомневался, что они заинтересуются его персоной, если увидят. Но скрываться в родной Гончарне Галент умел.
Из-за наступающего с моря холода плесень и грибы немного убавили свою яркость. В самой середине зимы эти растения совершенно замолкнут, и улицы Гончарни погрузятся в кромешную тьму. Что происходит в этой тьме, беглец знал не понаслышке. Он родился тут и семь лет своей жизни существовал в темно-синеватом мраке улиц района.
Галент пошел в обратную от Гончарни сторону, держа монастырь по левую руку. В том направлении располагались склады, а за ними уже и Старое Поле. Если ему повезет, он успеет отыскать какое-нибудь убежище до восхода солнца.