- Я не просто пытаюсь. Я сбегаю." - Голос Лены плыл надо мной.
Чуть не забыл. Меня здесь не было, она не могла почувствовать меня привычным образом. Я откинулся назад на землю, пытаясь отдышаться. Затем я приподнялся на локтях, потому что Лена была там, и я не хотел ни на секунду выпускать ее из виду.
Ее движения, наклон головы, мягкие переливы ее голоса … она была прекрасна, полна жизни и красоты, и всего, что больше не было моим.
Всего, что мне не принадлежало больше.
Я здесь. Прямо здесь. Ты можешь почувствовать меня, Ли?
- Я хотела проведать его. Меня не было здесь весь день. Я не хочу, чтобы ему было одиноко, или чтобы он скучал, или злился. Что бы он ни чувствовал." - Лена опустилась на колени возле моей могилы, рядом со мной, запуская пальцы в холодную траву.
Я не одинок. Но я скучаю по тебе.
Линк провел рукой по волосам.
- Ты только что проведала его у него дома. Потом ты проверила водонапорную башню и свою спальню, теперь ты пришла на его могилу. Может, тебе стоит найти себе другое занятие, кроме походов к Итану."
- Может, тебе стоит найти себе другое занятие, кроме того, чтобы доставать меня, Линк."
"Я обещал Итану позаботиться о тебе."
"Ты не понимаешь," сказала она.
Линк смотрел с досадой, Лена казалась разочарованной. "О чем ты говоришь? Ты думаешь, я не понимаю? Он был моим лучшим другом еще с детского сада."
"Не говори так. Он по-прежнему твой лучший друг."
"Лена." Линк ничего не добился.
"Не ленкай мне (?). Я думала, что из всех, ты бы понял, как обстоят дела." Её лицо выглядело бледным, а губы выглядели странно, словно она собиралась улыбнуться или заплакать, только пока не могла решить, что именно.
Лена, все будет хорошо. Я здесь.
Но даже когда я думал об этом, я знал, никто не может исправить этого. По правде говоря, в тот момент, когда я сошел с водонапорной башни, все изменилось, и ничего не собирается меняться обратно.
Не в ближайшее время.
Я никогда не знал, как тяжело это чувствуется с этой стороны. По крайней мере, для меня. Потому что я видел все это, но я не мог ничего сделать, чтобы изменить.
Я взял ее за руку, переплетаясь своими пальцами с ее. Мои руки скользнули насквозь, но если я хорошенько сосредоточусь, то могу их почувствовать, тяжелые и твердые.
Впервые за все время меня не трясло. Не обжигало. И не было похоже, будто я засунул пальцы в электрическую розетку.
Наверное, смерть всему виной
- Лена, ну помоги же мне. Я не очень-то умею говорить, цыпочка - ты знаешь это - и Рид нету, чтобы переводить мне."
"Цыпочка?" Лена бросила на него уничтожающий взгляд.
- Ай, ладно тебе. Я по-английски то с трудом говорю, если только не считать своего рода сельский английский."
"Я думала ты искал Ридли," сказала Лена.
- Я и искал, все Туннели обошел. Везде, куда Мейкон посылал меня, и еще в нескольких местах, куда он ни за что не позволил бы пойти. И, черт возьми, не нашел никого, кто видел бы ее."
Лена села и поправила линию камней вокруг моей могилы. "Мне нужно, что бы она вернулась. Ридли знает как все это работает. Она поможет мне понять, что делать."
"Что ты говоришь?" Линк сел рядом с ней, и рядом со мной.
Как в старые времена, когда мы втроем сидели на трибуне в Jackson High (Джексон Хай). Просто они не знали об этом.
- Он не мертв. Как не был мертв и дядя Мэйкон. Итан вернется… вот увидите. Возможно, он ищет меня прямо сейчас."
Я сжал её руку. Она была права, по крайней мере в этом.
- А тебе не кажется, что если бы это было так, ты бы почувствовала?" - Линк все еще сомневался. - "И если бы он был здесь, разве он не подал нам какой-нибудь сигнал или что-то в этом роде?"
Я попытался взять ее за руку, но это было бесполезно.
Вы двое обратите внимание?
Лена покачала головой, не обращая внимания. " Это не так. Я не говорю, что он сидит прямо здесь или что-то ещё."
Но я делал это. Сидел рядом с ними или что-то ещё.
Ребята? Я здесь?
Даже при том, что я использовал келтинг, я чувствовал, что кричал.
- Да? Откуда ты знаешь, где он сейчас находится или нет? Раз уж ты так уверенна во всем этом? " - Занятия Линка в воскресной школе, похоже, пропали даром. Он, скорее всего, представлял меня в окружении домов из облаков и херувимчиков с крылышками.
- Дядя Мейкон сказал, что новые духи не сразу понимают, где они и что им делать. Они едва ли знают, как умерли, или что с ними случилось в реальной жизни. Неприятно вдруг очнуться в Иномирье. Итан может даже не знать, кто он такой, или кто я."
Я знал, кто она такая. Как я мог забыть, что-то подобное?
- Да? Ну, предположим, что ты права. Если это так, то тебе не о чем волноваться. Лив сказала мне, что может найти его. У нее есть эти ее часы, она их полностью настроит, и получится такой специальный Итан-Уэйт-ометр."
Лена вздохнула.
- Хотелось бы мне, что бы всё было так просто." - Она подошла к деревянному кресту. - "Эта штука опять накренилась."
Линк выглядел смущенным.
- Да ну? Никто не выдает значки за рытье могил, вообще-то. Уж точно не на Гэтлинских подготовительных курсах."
"Я говорю о кресте, а не о могиле."
- Ты сама не позволила нам поставить надгробье", - сказал Линк.
- Ему не нужно надгробия. Он не…"
Затем её рука замерла, потому что она заметила. Серебряная пуговица не там, где она её оставила.
Конечно не там. Она была там, где я её уранил.
"Линк, посмотри!"
"Это крест. Или две зависшие палочки на нем, на которые ты уставилась." Линк прищурился. Он начал отключаться, я мог опредилить по его остекленелому взгляду, который я наблюдал каждый учебный день.
"Не это." Лена указала. "На пуговицу."
- Ага. Пуговица, все верно. В любом случае, почисть ее." - Линк уставился на Лену, как будто она внезапно свихнулась. Должно быть, то была ужасающая мысль.
"Это моя пуговица. И она не там, где я её положила."
Линк пожал плечами. "И что?"
"Разве ты не понимаешь?" в голосе Лены звучала надежда.
"Обычно нет."
"Итан был здесь. Он передвинул её."
Аллилуйя, Ли. Самое время. Мы делаем кое-какие успехи.
Я протянул к ней руки, а она обвила руками Линка и крепко обняла его. Логично.
Она, взволнованная, отстранилась от Линка.
- Эй." - Линк был совершенно смущен. - "Наверное, это все ветер. Или, может,… я не знаю …. дикая природа и всё такое."
- Вовсе нет." - Я знал это настроение. Теперь никто и ничто не могли изменить ее мнения, независимо от того насколько абсурдным оно казалось всем кроме нее.
- Ты, вроде как, абсолютно уверенна в этом."
- Так и есть." - Щеки Лены были розовыми, а глаза - яркими. Она открыла свой блокнот, одной рукой снимая маркер "Sharpie" со своего ожерелья. Я улыбнулся себе, потому что это я подарил ей его на вершине водонапорной башни Самервиля, не так давно.
Я вздрогнул от этой мысли.
Лена нацарапала что-то в блокноте и вырвала страницу. Она положила записку на вершину креста и поставила сверху камень, что бы ветер не унес ее.
Бумага затрепетала на ветру, но остались на месте.
Она смахнула со щеки слезу и улыбнулась.
В записке было всего одно слово, но мы оба знали, что это означало. Оно возвращало нас в один из первых наших разговоров, когда она рассказывала мне о могиле поэта Буковски. Его эпитафия включала только два слова: "Не пытайся."
Но обрывок бумаги на моей могиле был отмечен только одним словом, и всё заглавными буквами. Все еще влажный и все еще пахнущий маркером.
Шарпи и лимоны и розмарин.
Все, чем являлась Лена.
ПОПЫТАЙСЯ.
Я буду, Ли.
Я обещаю.
Кроссворды
Пока я смотрел, как Линк и Лена исчезают в Равенвуде, я уже знал, что было еще одно место, в которое мне нужно пойти, и есть еще один человек, которого я должен увидеть, прежде, чем вернусь к маме. Она владела Усадьбой Уэйтов больше, чем любой Уэйт. Она заполняла это место призраками, хотя сама была полна жизни.
Часть меня боялась даже представить насколько разбитой она должна быть. Но все равно, я должен был увидеть ее.
Произошли ужасные вещи.
И Я не мог изменить их, независимо от того насколько я этого хотел.
Все казалось неправильным, и даже встреча с Леной не помогла мне почувствовать себя лучше.
Как сказала бы тетя Прю, дела мои были хуже некуда
Но, неважно, в этой реальности или любой другой, Эмма была единственным человеком, который мог вселить в меня уверенность.
Я сидел на тротуаре через дорогу, ожидая захода солнца. Я не мог пошевелиться. Я и не хотел. Мне хотелось смотреть, как солнце садиться позади дома, позади веревок для белья, старых деревьев и живой изгороди. Я хотел наблюдать за исчезновением солнечных лучей, а свет в доме продолжает гореть. Я поискал глазами знакомое свечение в кабинете отца, но там было темно. Он, должно быть, преподавал в университете, как будто ничего не произошло. Наверное, так даже лучше. Мне вдруг стало интересно, работает ли он все еще над своей книгой о Восемнадцатой Луне, если только восстановление Порядка не положило конец и этому.
Но все же горел свет в эркере кухни.
Амма.
Из квадратного окошка рядом с кухней тоже лился мягкий свет. Сестры смотрели один из своих сериалов.
И тут, в этом мерцающем свете, я заметил нечто странное. На нашей старой пожухлой мирте не было бутылок. Те пустые потрескавшиеся стеклянные бутылки, которые Эмма вешала, чтобы заманивать в ловушку злых духов, которые, решились бы встать у нас на пути, и чтобы не позволить им войти в наш дом.
Куда делись бутылки? Почему они больше не были ей нужны?
Я подошел поближе. Через кухонное окно я мог видеть, как Эмма сидела за нашим старым деревянным столом, вероятно, разгадывая кроссворд. Я так хорошо помнил поскрипывание ее карандаша № 2, что почти слышал его.
Я пересек лужайку и остановился на подъездной дорожке прямо под окном. На этот раз, я почти радовался, что никто не видит меня, потому что подглядывание в окна по ночам, заставляет даже самых миролюбивых гэтлинцев доставать свои ружья. С другой стороны, была масса других вещей, которые могли бы вызвать у местных желание достать ружье.
Эмма глянула в темноту, как олень на свет фар. Я мог бы поклясться, что она видела меня. Когда реальные фары мелькнули у меня за спиной, и я понял, что это не на меня смотрела Эмма.
Это был мой папа, на старом Вольво моей мамы. Он проехал по дороге сквозь меня, как будто меня там и не было.
Хотя, о чем это я? Меня там и не было.
Я стоял перед домом, который собственноручно перекрашивал почти каждое лето, и протянул руку, чтобы коснуться краски. Моя рука соскользнула в стену
Она провалилась внутрь, как тогда, когда я запускал ее в Волшебную дверь Lunae Libri, которая выглядела, как обычная старая решетка.
Я отдернул свою руку и уставился на неё.
Выглядела нормально, вроде.
Я сделал шаг вперед, в стену, и почувствовал себя загнанным в ловушку. Все тело горело, как будто я зашел в камин. Проводить руками через стену - это одно дело, но попасть туда всем телом - это совсем уже другое.
Я пошел к входной двери. Ничего. Не получалось даже пнуть ее. Я попробовал окно над кухонным столом, и то, которое над раковиной. Я попытался влезть через задние окна и боковые, и даже через дверцу для кошки, которую Эмма установила для Люсиль.
Безуспешно.
Когда я вернулся к кухонному окну и увидел, что делала Эмма, я, наконец, понял почему так происходило. Это не был кроссворд из Нью-Йорк Таймс и даже не "Звезды и Полосы". У нее была игла, а не карандаш, в одной руке, и ткань, вместо газеты, в другой. Она делала то, за чем я наблюдал ее уже тысячу раз, и это не имело ничего общего с улучшением чьей-либо лексики или выуживанием Нью-Йоркских острот.
Это было связано с безопасностью человеческих душ … безопасностью всего округа Гатлин.
Потому что Амма зашивала маленький пучок трав в один из своих небезызвестных колдовских мешочков, такие же я находил в своих ящиках и под матрасом, а иногда даже в собственных карманах. Учитывая, что я не мог и шагу в дом сделать, она, должно быть, шила их без остановки, с тех пор как я спрыгнул с водонапорной башни.
Как обычно, она использовала свои чары, чтобы защитить усадьбу Уэйтов, и не было никакой возможности обойти их. Извивающиеся по подоконнику дорожки соли были намного толще, чем обычно. Впервые у меня не возникло сомнений, что ее сумасшедшие защитные приемы действительно охраняли наш дом от атак духов. Впервые, я заметил странное свечение от соли, как будто, сила которую она источала, пропитала воздух вокруг подоконников.
Великолепно.
Пока я пытался хоть как-то избавиться от завесы, мой взгляд упал на лестницу, ведущую в подвал с консервами Эммы. Я подумал о секретной двери в задней части этой комнаты из полок, которая, вероятно, использовалась как выход на Подземную Железную дорогу. Я попытался вспомнить, где тот туннель заканчивался … там мы нашли Temporis Porta, волшебную дверь, которая открылась в Дальнюю Сторожевую Башню.
Тогда я вспомнил о люке туннеля, выходящего на поле через Трассу №9. Когда-то выбраться из дома с его помощью; Быть может, в этот раз он поможет мне попасть внутрь.
Я закрыл глаза и изо всех сил подумал о том месте. Раньше мне не удавалось перемещаться через попытки представить себя где-то. Но это не значит, что я не могу попробовать еще раз. Мама говорила, что у нее это именно так и работало. Может быть, мне нужно лишь хорошенько представить себя в нужном месте, и тогда я смогу найти туда дорогу. Вроде как рубиновые туфельки из Волшебника страны Оз… только без туфелек.
Я подумал о ярмарочной площади.
Я представил сигаретные окурки, сухую траву, и жуткую грязь с небольшими островками чистой земли из-под давно разъехавшихся ярмарочных трейлеров и палаток.
Ничего не произошло.
Я попробовал снова. По-прежнему ничего.
Я не представлял, как это делает среднестатистический Призрак. Что поставило меня перед выбором среди десятка тупиковых вариантов. Я почти сдался и просто пошел вперед, размышляя, мог ли я так добраться до Трассы № 9, я мог бы, например, доехать на ничего не подозревающем пикапе.
А когда это показалось невозможным, я подумал об Эмме. Я думал о своем желании попасть домой, которое было так сильно, что я мог бы попробовать его, словно полную тарелку с тушеным мясом Эммы. Я думал о том, как сильно я скучал по ней, как хотел ее обнять, получить нагоняй и развязать ее фартук, как делал всю свою жизнь.
В тот самый миг, как эти мысли четко сформировались в моей голове, ноги начали гудеть. Я посмотрел вниз, но не увидел их. Я чувствовал себя таблеткой аспирина, которая попала в стакан с водой, все вокруг меня начало пузыриться и шипеть.
И я исчез.
Очнулся я в туннеле, прямо напротив Temporis Porta. Древняя дверь выглядела такой же запретной для меня в смерти, как и при жизни, и я был счастлив убраться от нее подальше пробираясь через туннель к усадьбе Уэйтов. Даже в темноте, я знал, куда идти.
Я бежал всю дорогу до дома.
И продолжал бежать, пока не прошел сквозь дверь кладовой, вверх по лестнице, прямо в кухню. Теперь, когда соль и чары уже не были проблемой, то и стены уже не казались таким серьезным препятствием… ну или не серьезнее чем все остальные.
Это как прохаживаться перед одним из бесконечных слайд-шоу Сестер, когда ты встаешь перед проектором во время сотой фотографии круизного корабля, и внезапно посмотрев вниз, видишь, как корабль проплывает прямо по тебе. Так же и стены. Просто проекция, столь же нереальна, как фотография чужой поездки на Багамы.
Эмма даже не повернула головы, когда я приблизился. Впервые за все время половицы не скрипнули у меня под ногами, и я подумал о тех временах, которые мне следовало бы ценить… когда я пытался стащить что-нибудь из этой кухни или из своего дома, не попавшись под зоркий глаз Эммы. Для этого потребовалось бы чудо, но и оно обычно не помогало.
Когда был жив,я бы многое отдал, чтобы использовать некоторые навыки Призрака. Сейчас я отдал бы все, чтобы кто-нибудь заметил, что я вообще нахожусь здесь. Забавно, как все в жизни получается. Как говорится, будь осторожен в своих желаниях.
Затем я остановился, как вкопанный. На самом деле, запах из духовки остановил меня.
Потому что кухня пахла, как небо, или это небо должно так пахнуть - так я думал об этом в последние дни. Два величайших запаха на земле. Тушеная свинина с Золотом Каролины, был одним из тех запахов. Я узнал бы где угодно знаменитый золотой горчичный соус для барбекю от Аммы, не говоря уже о медленно приготовленной свинине, которая поддается и разваливается на кусочки при первом нажатии вилкой.
Другой запах был шоколада. Не только шоколада, но и самого густого, самого темного шоколада вокруг, который обозначал внутреннюю часть Туннеля Шоколадного пирога Аммы, мой фаворит среди всех ее десертов. Тот, который она никогда не делала ни для соревнований или ярмарок, или нуждающейся семье - только для меня, в мой день рождения, или когда я получал хороший табель успеваемости, или когда у меня был гнилой день.
Это был мой пирог, как лимонный пирог-бизе был пирогом дяди Абнера.
Я опустился на ближайший стул за кухонным столом, схватившись за голову. Пирог был не для того, чтобы есть. Это было ее подношение. Чтобы взять его в Гринбраер и оставить на моей могиле.
Мысль о Шоколадном рулете, лежащем на свежей земле возле небольшого деревянного креста, заставила меня содрогнуться.
Я был хуже, чем мертв.
Я был одним из Великих, но намного менее велик.
Таймер для варки яиц остановился, и Эмма отодвинула свой стул, в последний раз протыкая иглой мешочек с травами, и позволяя ему упасть на стол.
- Мы же не хотим, чтобы наш пирог пересох, верно Итан Уэйт?" - Эмма распахнула дверцу духовки, и тепла и аромат шоколада волнами вылились наружу. Она сунула стеганые рукавицы так глубоко в духовку, что я волновался, как бы она сама не загорелась, и вытащила пирог со вздохом, чуть не уронив его не плиту.
"Лучше пусть остынет немного. Не хочу, что бы мой мальчик обжег рот."
Люсиль почувствовав запах еды, брела на кухню. Она прыгнула на стол, как всегда, получая лучшие возможные точки обзора.
Когда она видела, что я здесь сижу, она издала ужасный вопль. Ее глаза поймали меня в неподвижном ярком свете, как будто я сделал что-то глубоко и лично оскорбительное.
Давай, Люсиль. Ты и я, мы отступаем.
Эмма посмотрела на Люсиль. "Что такое, старушка? Тебе есть, что сказать?"
Люсиль снова взвыла. Она выдавала меня с потрохами. Сначала я думал, что она хотела усложнить мне жизнь. Но потом понял, что она делала мне одолжение.
Эмма прислушалась. Более того - она хмурилась и оглядывала комнату.
- Кто здесь?"
Я посмотрел на Люсиль и улыбнулся, протягивая руку, что бы почесать её макушку. Она вздрогнула под моей рукой.