Мысль о том, что можно заполучить рог Элигора, просто разбив стекло и схватив его, меня воодушевляла.
- Боюсь, мистер Доллар, ничего не могу сказать по этому поводу. Я ничего не видела. Но могу сказать точно, что в конце этого крыла, в азиатской экспозиции, есть какая-то штука, и ее энергия очень пугает. Никогда еще у меня не было таких сильных ощущений. До сих пор озноб бьет.
По дороге к дому Эди, в северной части делового квартала, она и амазонки рассказали мне, как долго бродили по основному помещению, делая снимки и заметки по поводу разных экспонатов. Когда один из охранников остановился, чтобы побеседовать с ними, то они сказали, что собирают материал для занятий по истории искусств в колледже.
- Но именно в том крыле, где находится азиатская экспозиция, на третьем этаже, я что-то почувствовала, - сказала Эди. - Что там такое, мистер Доллар? Я никогда в жизни такого не чувствовала.
Наверняка не чувствовала, подумал я. Даже такой талантливый и востребованный экстрасенс, как Эди, не каждый день натыкается на настоящий рог Герцога Ада.
- Лучше тебе не знать этого. Какое у тебя было ощущение?
- Я не знаю. Просто… сильное. Чем дальше мы шли, тем сильнее. Я даже спросила Галину и Оксану, не чувствуют ли они что-нибудь. Ощущение было такое, не знаю, будто на улице кто-то асфальт долбит. Зубы болели.
- Это все, что ты можешь сказать? Только то, что это очень мощная штука?
- Самое сильное ощущение было в экспозиции Западной Азии, в самом конце. Такое, что я не смогла там долго находиться, но и источник не смогла обнаружить. В смысле, я не видела ничего конкретного, что создавало его, оно просто будто окружило меня.
Что означало, к сожалению, но не к удивлению, что рог где-то спрятан, возможно, в одном из подсобных помещений.
Когда мы высадили Эди у ее дома, я расплатился с ней, прибавив пятьдесят баксов за вредность. В принципе плохо эксплуатировать детей с паранормальными способностями, но еще хуже недоплачивать им за это.
Значит, музей. Донья Сепанта, она же Энаита, Ангел Дождя, регулярно его посещает. Вероятно, здесь она встретилась с Элигором, когда их сотрудничество только начиналось. Сотрудничество, приведшее ко всем тем безумным и опасным событиям, которые произошли со мной в течение последнего года. Сотрудничество, зафиксированное обменом - ее пера на его рог. А теперь Эди Парментер сообщила мне, что в азиатском крыле музея, строительство которого спонсировала Энаита, находится нечто мощное. Скучная часть работы закончилась. Пришло время придумывать, как украсть у могущественного ангела то, что она никак не желает потерять.
На самом деле, после нескольких дней разработки операции я уже просто был не в силах ждать. Эта спешка не имела никакого отношения к надвигающемуся сезону покупок к Рождеству, как и к красным, черным и зеленым флагам, посвященным Кванза, африканскому Новому году, которые развесили по всем улицам Рэвенсвуда, района, где располагалась квартира Каз. Я уже толкнул снежный ком, и он катился по склону, становясь все больше и обретя собственную инерцию. Неизвестно, сколько еще я смогу динамить моих боссов, кроме того, я уже оповестил Энаиту о том, что перешел в наступление. Не говоря уже о "Движении Черного Солнца", если за ограблением дома Джорджа стояли они, а я в этом был почти уверен. В этом случае они знали, что я интересуюсь Доньей Сепантой, ее делами и имуществом. Так что момент, когда очередной порыв ветра снесет какой-нибудь из карточных домиков, был лишь вопросом времени.
На следующий после посещения музея день я приступил к Второму Этапу.
Амазонки снова принесли "Джуниор Бургеры" и жареные луковые кольца, еду, к которой они теперь пристрастились. Я дал им поесть, а потом заговорил.
- О'кей, народ. Отправляемся за покупками.
- Замороженная пицца, - сказала Галина. - Здесь в Америке хорошая замороженная пицца. В Украине она только замороженная, но не пицца вовсе.
- Я уже немного начинаю сомневаться в вашей приверженности делу Скифии, - сказал я. - Похоже, вы больше пробуете разные виды помоечной еды, чем пытаетесь завербовать в амазонки американских подруг.
- Мы не вербуем, - со всей серьезностью сказала Оксана. - Только принимаем тех, кто приходит к нам.
- А дорога в наш лагерь в горах долгая и трудная, - сказала Галина, жуя луковое кольцо. - Большинство сворачивают обратно. Так мы узнаем, что они - не настоящие скифы.
Я не был уверен, что сам бы согласился подыматься по холодным заснеженным Карпатам, имея лишь слабую надежду на то, что где-то в лесу меня ждут друзья, но спорить не собирался.
- В любом случае, нет, мы больше не покупаем мороженую пиццу. Я не виноват, что вы купили ту ерунду, которую теперь есть не хотите. Есть множество нормальной еды, не являющейся пиццей, например курица "Кун Пао", кальмары, ягненок, запеченный в тандыре. Нет, даже не спорьте. И сегодня мы отправляемся покупать оружие.
Похоже, это вызвало у них даже больший энтузиазм, чем идея покупки пиццы. Поскольку мы отправлялись к Орбану, то я даже не стал настаивать на том, чтобы амазонки переоделись. Мне даже было интересно, как тамошние бородатые ребята, похожие на латиноамериканских партизан, среагируют на моих юных лесбо-анархистско-феминистских подруг с Украины, одетых, как панк-рокерши. Загрузив все купленное в багажник, я сел за руль. Девушки сели сзади. В сороковой или пятидесятый раз я отказался включить Леди Гагу. К этому моменту мне наконец удалось поймать на древнем радиоприемнике машины станцию, крутившую джаз. Но они всю дорогу пели "Покерфэйс", так громко, что я едва слышал Оскара Питерсона с товарищами.
Потому что амазонки - сущие задницы.
Сюрприз первый. Девушки и кузнецы-оружейники Орбана были без ума друг от друга. В смысле, настолько, как если бы я притащил в детсад корзинку со щенками. Этому очень поспособствовала любовь амазонок к оружию. Их сразу же утащили в тир, чтобы дать им пострелять из больших и малых бабахалок.
Сюрприз второй заключался в том, что Орбан, глядя на то, как девушки и парни сорвались с места, как оксфордские студенты и их подружки, бегущие на лодочные гонки, вдруг озабоченно поглядел на меня.
- Я за тебя беспокоюсь, Бобби, - сказал он.
Это последнее, что я ожидал от него услышать, кроме, может, "Я тебя люблю, Бобби, и хочу провести с тобой романтическую ночь". Обычно он говорил в таком грубом тоне, что его голосом можно было бы оттирать плитку в ванной. Единственный раз, когда он что-либо говорил о моем здоровье, так это когда одолжил мне пистолет-пулемет и посоветовал случайно себе хрен не отстрелить.
- Если ты беспокоишься, что меня затрахают до смерти, расслабься. У меня и этих двух девушек исключительно платонические отношения, основанные на желании разнести на хрен некоторых людей, которых мы одинаково не любим.
- Нет, не из-за них. Они девочки о'кей. Слишком умные, чтобы с тобой трахаться, если только не во сне и не спьяну. Я беспокоюсь потому… что слышал разное. Время от времени. Насчет того, где ты работаешь.
Это уже было интересно, поскольку я всегда считал, что Орбан знает все и обо всем, и лишь выдает информацию по крохам, фразами на пару секунд, от которых сам же потом и отказывается. И я всегда старался ничем не пугать его.
- И?..
Он наклонил голову.
- Пошли. У меня в кабинете поговорим.
Кабинет Орбана представлял собой помещение, изящно украшенное пожарными ведрами с песком, но помимо этого у него был стол, старая счетная машинка и пара кресел. Налив себе бокал вина, он предложил вина мне. Я не был уверен, что мне хочется, но не стал отказываться, чтобы не портить общение. Отпил немного.
- Итак? - спросил я.
- Итак… я слышал разное, как уже сказал. Слышал достаточно о том, какой ты скверный.
- Скверный? - удивленно переспросил я.
- Да, скверный. Типа, "Этот Бобби Доллар всегда куда-нибудь влипает. Слышал, что он впутался в что-то скверное".
- Кто тебе это сказал?
Он покачал головой.
- Я тебе не скажу. Да и это неважно. Не тот, кто знал бы тебя лично, тот, кто знает о тебе немного. Но он не единственный. Слышал от другого. "Бобби спер что-то важное, и теперь плохие парни его преследуют, а еще он разгневал Небеса".
- Что ж, обе фразы верны, отчасти, за исключением того, что я ничего не крал. Это можно было бы сказать обо мне в любой момент моей карьеры.
Я рассмеялся, но это явно не убедило Орбана.
- Ладно тебе, Орбан, о людях, которые чего-то добиваются, всегда болтают всякое. О тебе тоже говорят немало.
- Потому, что я это позволяю. Потому, что мне нет нужды в секретности. Кто хочет Орбана, вот он, Орбан.
Он почесал жесткую бороду, вероятно, размышляя, какие интересные и болезненные вещи он бы сотворил с тем, кто пришел бы и сказал, что "хочет Орбана". Сделал хороший глоток, опорожнив бокал.
- Но ты, думаю, вряд ли хочешь, чтобы все знали о твоих делах. А люди, которые реально знают твои дела, не болтают. Но другие болтают.
Я кивнул, пока что не понимая, к чему он клонит.
- И это означает?..
- Это означает, что кто-то намеренно говорит о тебе плохие вещи. Кто-то пытается тебя убрать, Бобби. Может, даже готовит все к тому, чтобы никто не удивился, когда с тобой случится что-то скверное.
Я знал, что плохое уже происходит со мной, просто потому, что все остальное Мироздание, даже альбинос, дух лисицы, мой босс Темюэль и все ангелы, с которыми я общаюсь, давно мне это высказали. Но почему-то, услышав такое от Орбана, крепкого стоика, я ощутил реальный страх. Если это Энаита, ей спешить некуда. Она не собиралась просто найти и прихлопнуть меня, ей надо было, чтобы сначала все прониклись мыслью, что я - опасный вредитель. И потом, когда она наконец сделает свое дело, никто не только не спросит, почему, ей, наверное, медаль дадут за то, что она меня уничтожила.
- Ценю. Правда. Но я уже, типа, в колее, на полной скорости. Мне уже не свернуть.
- Тогда будь очень осторожен.
Видеть перед собой Переживающего Орбана было непривычно. От этого я занервничал. И решил сменить тему.
- Ты мою машину продал?
- Нашел покупателя. Прекрасный парень, коллекционер из Сиэтла. Он о ней хорошо позаботится.
Будто это могло меня утешить. "Арабский шейх, которому мы продали в гарем твою дочь, классный парень". Ага, очень обнадеживает. Но в том, что я потерял "Матадор", Орбан не виноват.
- Спасибо, - сказал я. - Еще по делу. Нет идей насчет того, как сделать аэрозольный баллон с нитратом серебра?
Орбан поглядел на меня так, будто я издал обезьяний вопль.
- Что, с чем?
Я объяснил. Он нахмурился. Я почувствовал себя получше. Это был куда более привычный вид Орбана для меня.
- Не знаю, пока не попробую. Конструирование и испытания за отдельную плату, сам понимаешь. Надо было оставить при себе те деньги, что я тебе отдал.
- Ага, думаю, ты все их назад получишь, к тому времени, когда я покончу с делами.
Но у меня был план (вернее, я планировал его составить, что почти одно и то же), и надо было снарядить себя и других так, чтобы он реализовался. Это было главным. Да, мне было о чем беспокоиться, но сначала работа.
- Такова жизнь, правда? Нельзя быть богатым и счастливым одновременно, так?
Орбан фыркнул.
- Ложь. Я именно таков.
- Ага, потому что ты венгр.
Он раздумывал, нет ли в этом какого-то скрытого оскорбления, но я позвал его за собой на поиски девушек. Надо было выяснить, какое оружие нам потребуется. Девушки радостно общались с работниками Орбана, которые устроили им подробную экскурсию по фабрике смерти, и явно наслаждались процессом.
- Бобби! - крикнула Галина. - У них танк есть! Русский. Надо брать!
- Хорошая забава, - сказала Оксана. - Въедем прямо внутрь…
Я оборвал ее прежде, чем она успела ляпнуть, что мы собираемся вломиться в Стэнфордский музей имени Элизабет Этелл. Всецело доверяя Орбану, я не слишком хорошо знал его работников. На самом деле, некоторые из них выглядели так, будто вполне могли втайне разделять взгляды на мир и на жизнь, проповедуемые в "Черном Солнце". Может, я и ханжа, но татуировка "Белая Сила" заставляет задуматься.
- Нам нужно нечто более тихое, - сказал я. - Но, думаю, один огнемет нам бы пригодился. Как насчет этого?
- Вы серьезно? - спросила Галина. - Ха! Тогда я его возьму!
- Поделишься, - сказала Оксана тоном девочки, которой подарили на Хэллоуин зубную щетку. - А мне что?
- Ружья, - ответил я. - И, вероятно, распылитель нитрата серебра.
- Он пламя делает?
- К сожалению, нет.
Я наклонился к ее уху.
- Но от него те мерзкие Дети Кошмара будут корчиться, как слизни, которых солью посыпали, - прошептал я.
- О'кей, наверное, - обреченно ответила Оксана. Стоящая позади нее Галина изображала шум огнемета, делая вид, что испепеляет рабочих. Те вернулись за верстаки.
- Думаю, смогу.
Современные дети, им всегда мало, так ведь?
ГЛАВА 27
НОВАЯ СМЕРТЕЛЬНАЯ УГРОЗА
Я постучал в дверь.
- Входите, - сказала одна из них. И я вошел.
Обе амазонки были в дорогущей ванне Каз. Нагие. Мокрые, скользкие, вспотевшие, со сверкающими татуировками. Вода была и на плитках пола. Галина соорудила из мыльной пены комочки, прикрыв соски, и принялась втирать шампунь в рыжие волосы. Оксана не озаботилась и этим, но водрузила большой ком пены себе на голову, будто пену капучино. Куча подтянутого, мускулистого, молодого тела, в количестве двух женщин, мокрых и покрытых мыльной пеной. Я глядел на это секунды две, а потом выскочил обратно и захлопнул дверь.
- Иисусе Генри Христос! - воскликнул я. - Что вы творите? Убить меня хотите?
- Что плохого, Бобби? - отозвалась Галина с другой стороны двери.
- Что плохого? Вы обе нагие. Я храню воздержание, на хрен, и мне это не нравится. Вы либо чудовища, либо тупые, либо и то, и другое вместе.
Я услышал, как они обе захихикали. Никогда не слышал, чтобы украинские лесбиянки издавали такие звуки, подобно злым герл-скаутам.
- Но вы же ангел, Бобби! - крикнула Оксана. - Это все равно, что доктор.
- Нет. Вовсе не все равно. Вы, значит, обнажились и намылились для медосмотра, да? Надеюсь, что нет. Серьезно, не делайте со мной такой хрени.
- Простите, Бобби.
Но по тону было ясно, что они вовсе не чувствуют себя виноватыми. Терпеть не могу, когда люди пользуются моей добротой, поскольку, в первую очередь, на хрен мне сдалась эта моя доброта.
- Я хотел вам сказать, что ребята прибыли. Выходите поскорее, пора приниматься за дело.
Я сделал паузу, поняв, что дал им пространство для маневра.
- Выходите, прикрыв одеждой все важные части. Может, Клэренсу с Уэнделлом и все равно, но у меня другие вкусы, нежели у них.
- Это точно, - сказал Клэренс из другой комнаты. - У тебя привычка быть задницей. Меня Гаррисон зовут, помнишь?
Я вернулся в комнату и плюхнулся в кресло.
- Слушай, я обещал, что постараюсь. Иногда я ошибаюсь. Сделай одолжение, не поправляй меня каждый раз, о'кей?
Я начал раскладывать карты, ожидая появления девушек.
- Кстати, как вы, оба? На работе все нормально? Слишком много вопросов не задают?
- Большинство даже не знают, что мы пара, - сказал Уэнделл, улыбаясь Клэренсу. - Мы стараемся не выставлять это из-за наших нынешних занятий.
- На самом деле, я не об этом спрашивал, - сказал я, сделав пару пометок на карте музея. - Может, Уэнделл держит рот закрытым потому, что стыдится тебя, Гаррисон. В конце концов, кому нравятся такие придиры.
- Пытаться сподвигнуть тебя на нормальное человеческое поведение и придираться - не одно и то же, Бобби.
Он закатил глаза.
- По меркам ангелов, ты полная свинья.
- Ага, и именно поэтому я только что захлопнул дверь в ванную, где в моей ванной стоят две нагие женщины, так быстро, что даже татуировки их не успел разглядеть.
- Ты бы ничего и не понял. Там по-украински написано.
- Гм. Интересно, есть ли в их языке понятие "злобного и продуманного эксгибиционизма"?
- Лечиться надо вам, Бобби, - сказала Галина, с волосами, убранными в подобие тюрбана из полотенца. Остальное ее тело покрывали футболка и шорты. Внутри все колыхалось и шевелилось, но, по крайней мере, я не был вынужден глядеть на все это воочию.
- Не медицину, а медитацию, размышление я имел в виду. Черт, вы бегаете по квартире нагишом, шумно занимаетесь сексом в соседней комнате, а мне еще надо объяснять свои шутки. У меня в тюрьме соседи лучше были.
- Наверное, и возможностей трахаться там больше было, - сказала Оксана, выходя из ванной в халате.
- Блин, они еще и шутят. Если это была шутка. В сибирском ГУЛАГе вы были бы записными шутниками. Ладно, садитесь. Надо поговорить о многом.
- Я не хочу оставаться снаружи, если туда пойдет Гаррисон, - сказал Уэнделл. - У меня есть опыт в таких делах, а у него нет.
- Я смогу о себе позаботиться, - сказал Клэренс тоном девятилетнего ребенка. Но это напомнило мне о том, что с нами были и обычные люди, и, в отличие от "Арф" и "Облаков", где служил Уэнделл, я не мог пообещать им новые тела, если что-то случится.
- Дело не в этом, - сказал я. - Не беспокойся, обещаю, я присмотрю за… Гаррисоном.
- Эй! - воскликнул тот. - Я не ребенок!
- Однако дело не в этом, - продолжил я. - Он уже, в некотором роде, скомпрометирован. В смысле, наши боссы знают, что он предпочел остаться адвокатом после того, как был их шпионом, и что он общается со мной. Но о том, Уэнделл, что ты с нами, не знает никто.
- И что?
- То, что если все пойдет плохо, нам нужно, чтобы был человек со стороны, который не даст им просто аннигилировать нас.
- Вы думаете, будет плохо? - спросила Оксана.
- Не знаю, но, будем честны, вполне может. Мы идем на вражескую территорию. Самое малое, даже если там ничего не окажется, мы вламываемся в очень известный в стране музей. Не знаю, как вы, но мне точно не хочется пробиваться обратно с боем, стреляя во всех подряд, с возможностью убить невинных людей, так что может получиться, что нам придется сдаться. Именно поэтому нам надо, Уэнделл, чтобы ты не лез в пекло. Кроме того, снаружи у тебя будет достаточно дел. Сможешь поколдовать с камерами, так, как ты говорил?
- Что, пустить изображение по кругу? Ага, но это не безотказный метод. Часы не будут менять показания, если на мониторах идет отсчет времени. Плюс к тому, мне бы очень хотелось знать, сколько там на самом деле охранников.
Я проглядел заметки.
- Двое в азиатской экспозиции, насколько я знаю. Еще четверо, плюс начальник смены, в главном здании, там, где у них мониторы. Но мне надо, чтобы ты следил за изображением с камер и мог сообщить нам, где они, так что тебе все равно придется остаться снаружи.
Уэнделл махнул рукой, соглашаясь.