- Ни хрена! Подвезти? У меня крылья, чувак. Волшебные ангельские крылья, не забыл? Нет, чувак, я просто позвонил, чтобы сказать тебе кое-что. Потому что, сам понимаешь, сегодня думал, что надо тебе сказать. Насчет одного дерьма, очень важного дерьма. Я хотел, правда, хотел. Но потом думал, думал, и подумал, а зачем я буду что-то говорить этому засранцу, если он меня продал?
Лед. Лед в груди, такой, что просто обжигает.
- Сэм, я не…
- Облажался, Бобби. Думаешь, я ничего не знаю? Думаешь, у меня нет друзей крме… нет, кроме тебя? И я не узнаю, что ты меня с потрохами продал?
- Я не собирался этого делать, Сэм, на самом деле. Лучше поверь. Мне надо было им что-то предложить, чтобы меня отпустили. Блин, они уже готовы были вынести мне приговор!
- Ага-ага. Понял. Точняк. На самом деле, ты не собирался этого делать. И поэтому даже не сказал мне об этом.
Его голос едва не сорвался.
- Даже не сказал мне…
- Сэм, я сказал бы, но мы говорили о другом…
- А ты знал, что я сказал, что позвоню тебе прежде, чем отправлюсь домой. А потом они придут следом за тобой, лживая задница? Так что, вот, я тебя позвонил.
Он рассмеялся, и звук был такой, будто что-то с грохотом упало.
- Нет, позвонил тебе, прости. Прости. Так что, когда тебе потребуется приехать ко мне домой, реально потребуется… сядь на хрен с крылышками и лети на луну, о'кей? О'кей? Вот так вот, малыш, вот… так вот…
На другом конце линии больше ничего не было слышно - ни разговаривающих и смеющихся людей, ни кантри, ни Сэма.
ГЛАВА 39
НАРВАЛЫ И БЛИНЧИКИ С МЯСОМ
Конечно, уснуть после такого я не смог. Лег поверх одеяла и лежал часа три с ощущением, будто какие-то два мерзких зверя дерутся у меня в животе. В какой-то момент Оксана бросила смотреть телевизор и поплелась в спальню. Я даже не заметил этого.
И мое терпение кончилось. Я встал, налил себе выпить (осознавая комизм ситуации) и позвонил по единственному номеру, по которому когда-либо звонил Сэму. Тот же самый голос на автоответчике, "Давай, удиви меня", рокочущий, как у Роберта Митчама.
- Слушай, мужик, я даже не знаю, слышишь ли ты это, - начал говорить я на автоответчик. - Надеюсь, что ты в каком-нибудь мотеле, что ты позаботился о том, где переночевать, прежде, чем начать свои вечерние приключения.
Во-первых не будь идиотом долбаным. Что бы там ты обо мне ни думал, это не стоило того, что ты взялся делать с собой. Но это уже случилось, так что теперь тебе начинать с начала, вот и все. Ты уже уходил в запои, раньше. Помнишь, когда дети в пожаре погибли? Мужик, я думал, тогда тебе одной недели хватит, чтобы пропить очередное тело. Это не помогло ни им, ни тебе. А ты мне весь костюм заблевал. Три раза.
И вот еще что. Не дурачь себя. Ты на меня злишься, потому что я не слишком-то хороший друг, и тут ты прав, но не в том, что я собирался выдать тебя Машине Великого Счастья. Если ты думал, что я собираюсь выдать парня, который как-то сгорел заживо, чтобы научить меня не бояться - ты ведь это помнишь, а? Даже с охренительного похмелья и злой, ты это помнишь, так? Если ты думаешь, что я собирался сделать это с тобой, то это очень крутой приход ненависти к себе.
О'кей, да, большая часть всего этого произошла по моей вине. Я был перепуган и готов сказать все, что угодно, поскольку дела были плохи. Это действительно выглядело так, будто я согласился сдать тебя. Мне стыдно за это. Но я и подумать не мог, что ты в это поверишь. Я ничего не сказал тебе потому, что думал, что это будет выглядеть так, будто я за тебя перед нашими боссами не заступился. Бывшими боссами, полагаю.
О'кей, может, еще и потому, что я не знал, как ты это воспримешь. Я действительно часто не знаю, что мне делать в мире, где я частенько не понимаю, что думает мой лучший друг Сэм. Ты и так меня изрядно напугал, рассказав обо всем этом Третьем Пути, и я так и до сих пор в себя не пришел. И не потому, что ты от меня это скрывал - это я могу понять, работа у нас чудная, и ты должен был соблюдать осторожность, и от тебя зависели другие. Но меня это напугало потому, что я никогда не думал, что ты способен чем-то всерьез заняться, так, что это поставит под вопрос нашу дружбу. Ага, понимаю, я сейчас говорю, будто жена сварливая. Ну и смирись. Ты был уже по уши в строительстве будущего счастья, а я все сидел дома и мыл посуду. Блин, не знаю, хочешь, сам метафору придумай. Я всю ночь не спал из-за тебя.
Иисусе, подумал я, эта хрень вообще записывает то, что я несу? Что, если она уже минут пять назад вырубилась?
- По-любому, именно это я тебе хотел сказать. Когда ты это услышишь, надеюсь, будешь уже трезвый. И если ты и дальше будешь меня ненавидеть, что ж, придется мне с этим жить. Но даже не пытайся убедить себя в том, что я реально хотел продать тебя в рабство, такого никогда не случится. Не случится. Я был военнопленным, говорил и делал все, чтобы выжить, вот и все. Ты мой лучший друг. Я тебя люблю, парень, даже тогда, когда ты звонишь мне среди ночи и говоришь, что я предатель, что я должен отвалить и сдохнуть. Вот такие дела.
Я нажал кнопку на телефоне. Лег и наконец-то ухитрился пару часов поспать.
Международный аэропорт Сан-Джудаса построили к югу от города, на осушенной приливной зоне, в те времена, когда это была неиспользуемая часть Саннивэйл (еще до того, как Саннивэйл стал частью Сан-Джудаса, одна из тех закулисных сделок проходимцев и негодяев, по поводу которой ругаются и по сей день). Он расположился у края залива, километрах в сорока-пятидесяти от аэропорта Сан-Франциско. Я всегда считал несколько странным наличие трех крупных аэропортов в относительно небольшой области залива Сан-Франциско, но, будь у нас побольше мостов, тоннелей и прочего, может, мы бы так и не считали. Как бы то ни было, залив есть, и он отделяет нас друг от друга, так что каждой крупной агломерации пришлось обзавестись своей взлетной полосой.
Эй, вы не подумайте, что я против личного аэропорта, но плакать об этом не буду.
Завернувшиеся в кельтский узел автострады и развязки у аэропорта привели к тому, что мы, наверное, добрались бы за час на велосипедах там, на что на машине ушло целое утро, будним днем. Тем не менее, я обнаружил несомненное достоинство моей нынешней машины, уродливой во всех остальных отношениях. Я имел возможность пользоваться полосой для такси. В смысле, законно, а не так, как обычно.
Раньше я никогда не имел дела с компанией LOT, польской, и решил, что рекомендованные три часа до вылета, на международный рейс - самое оно. Но, когда мы туда прибыли, выяснилось, что они еще и не начинали спешно запихивать пассажиров в самолет, так что вместо того, чтобы послать Оксану продираться через службу досмотра, мы нашли кафе и позавтракали во второй раз. Я-то голоден не был, а вот Оксана, даже в скорби, оказалась очень здоровой девушкой. Она навалилась на блинчики, бекон, тосты с джемом, выпила пару чашек кофе, а я цедил томатный сок, вознося молитву Фее Кровавой Мэри, чтобы она появилась из ниоткуда и добавила мне в сок водки.
Надо было, конечно, взять самому. Что хорошо в аэропортах, никто не знает, в каком часовом поясе ты находишься, так что никто и бровью не поведет, если ты закажешь выпивку в девять утра. Но я не стал делать этого, в силу миллиона причин. А если бы волшебным вмешательством феи это произошло бы, ведь в этом не было бы моей вины, так?
Дайте мне отдохнуть. У меня была напряженная неделя. Очень напряженная неделя.
Оксана продолжала на меня злиться, но сделала любезность и не стала раздувать все это в реальную ссору. Так что я не выглядел, как взрослый мужик, избавляющийся от молоденькой подружки, если не хуже, как человек, отправляющий назад в Матушку Россию жену, с которой познакомился по переписке, обозлившись на то, что у нее цвет волос не тот, или что-нибудь еще в этом роде.
- Но как я узнаю, как у вас дела? - спросила она. - Умерли вы или нет?
- Ну, это зависит от многого, но если ты дашь мне адрес, я всегда смогу тебе написать. Может, даже по электронке. У вас же на Украине есть электронная почта, а?
Она наградила меня взглядом, которым молодые девушки обычно смотрят на старших, когда те говорят глупости, с их точки зрения.
- Да, глупый. У нас есть машины, е-мейл и даже самолеты.
- Видимо, нет, раз мне пришлось отправлять тебя на польском.
- Ты голова-задница.
Она еще не слишком насмотрелась американского телевидения, чтобы правильно сказать слово, но, может, оно и к лучшему.
Когда она поела, у нас оставалось еще немного времени прежде, чем я со спокойной совестью отправил ее на регистрацию и досмотр, и мы решили немного пройтись по терминалу. В Сан-Джудасе нет туристических достопримечательностей или знаменитых спортивных команд, таких, как в Сан-Франциско, так что местные сувенирные лавки всегда казались мне несколько убогими. Конечно, у нас есть "Пумы", всегда были, но они играют в бейсбол не в той лиге. На следующий год город должен был получить франшизу из НХЛ, и шум вокруг этого уже начал расти. Победителями стали "Нарвалы", вроде бы, но лавки уже были завалены будущей символикой команды, лиловой, зеленой и золотистой, с официальной эмблемой, на которой был изображен нарвал, пробивающий бивнем лед, и менее официальной, типа мультяшного нарвала на футболке, с подписью "Я рогатый. Шайбу дай!"
На самом деле, с названиями команд у нас тут была целая история. В Стэнфордском университете их было штук девять. Сначала они были "Индейцами", потом - "Кардиналами" (из-за красного цвета формы, а не в честь тех, кто выбирает голосованием Папу Римского), потом ненадолго - "Редвудс", "Секвойи". А лет двадцать назад в университете провели опрос, по выбору нового талисмана, и с большим отрывом победило название "Воровские Бароны". Можете себе представить, как отнеслось к этому университетское начальство. Открыто оскорбить Леланда Стэнфорда и его друзей, но, как говорится, богачи - совсем другие люди, не то, что мы с вами. Они сократили название до "Баронов", и с тех пор так оно и осталось символом корпоративного бандитизма для многих и вполне приемлемым символом благородства для людей с деньгами и властью.
В любом случае, кроме футболок со спортивной символикой в аэропорту было множество местной еды, чудной - можно было даже отправить друзьям в родной Канзас мороженые эмпанадас, блинчики с мясом! Были и другие странные заведения, такие, какие встретишь только в аэропортах - торговые автоматы с дорогущей электроникой, зарядниками, наушниками-затычками и прочей ерундой. Оксана даже купила себе такие (я дал ей на дорогу пару сотен баксов, чтобы она смогла добраться в горы, до своего скифского лагеря). Она и Галина наверняка с удовольствием сходили бы в "Бендер Электроникс" или другой подобный гипермаркет электроники. Скверно, что вместо этого я отвел их в оружейную лавку, а потом в этот долбаный музей.
Аэропорты - место странное. На самом деле, они чем-то напоминают мне Небеса. Сами понимаете, упаси Бог, не красотой, а, скорее, тем, что здесь каждый находится в пути по своему маленькому делу, будто в своем маленьком пузыре. Точно так же, как радостные, но не слишком разговорчивые души Наверху. Уверен, бывает, что люди знакомятся в аэропортах, становятся друзьями на всю жизнь, но представить себе не могу, чтобы со мной такое случилось. Они все слишком отдельные. Слишком… аэропортовские.
Мы еще некоторое время шли в мрачном молчании. Я подвел Оксану к линии досмотра, обнял ее, а потом глядел ей вслед, пока она не исчезла среди сканеров и контрольных пунктов. Я обращался с ней, не как с ребенком - скорее, как с закоренелым преступником. Если бы я просто довез ее до аэропорта, она наверняка бы сдала билет, развернулась на сто восемьдесят, и в следующий раз я услышал бы о ней в связи с бомбой, взорвавшейся в каком-нибудь местном иранском общественном центре. Она вряд ли хотела причинить вред простым персам, только самой богине, но она действительно хотела хоть как-то отомстить Энаите. Так что я не был уверен даже в том, что она не сбежит даже сейчас. Ладно, я сделал все, что мог, разве что до Киева с ней не слетал. А теперь мне очень хотелось поразмышлять в одиночестве.
На обратной дороге зазвонил мобильный, но я был слишком занят, стараясь, чтобы меня не притерли большой мебельный фургон и чья-то машина с другой стороны, съезжавшая на Бэйшор со скоростью километров пятьдесят, не больше. Проехав километра три, я съехал с автострады, остановился у заправки и проверил мобильный.
Сообщение от Сэма. Знаете такое выражение - "смерти подобный"? Его голос был подобен смерти, но потом стал прогреваться, пока не загорелся настолько, что хотелось применить анестезию киянкой. Будто человек, попавший под газовую атаку в окопах Первой мировой и только что снова научившийся говорить.
Я себя ненавижу, Доллар. Больше, чем тебя. На хрен тебя, твою дружбу, здравый смысл и способность везде видеть другую сторону. На хрен все это.
Ты все равно крыса. Помнишь, когда ты сожрал все мои "Баха Начос", пока я в сортир ходил? Пошел на хрен.
Отправка в Зазеркалье. Напиши свое имя кровью на зеркале. Да, задница, кровью. И проходи.
Мне теперь застрелиться хочется. Я вспомнил, что самое худшее в пьянке - когда трезвеешь.
Я уже сказал тебе, чтобы ты на хрен шел? Надеюсь, башка слишком болит, чтобы еще раз говорить.
На этом сообщение закончилось.
Хотите верьте, хотите - нет, но это было хорошо, несмотря на этот предсмертный голос. Сэм простил меня, простил по-своему, как мог, а еще сказал, как мне попасть к нему в Каинос. И это было хорошо, поскольку план, который я обдумывал последние пару часов, начал приобретать конкретные очертания, в рамках которых я решил, что мне действительно необходимо посетить скомпрометированный рай Сэма. План безумный, практически лишенный шанса на успех, но время летело, а полезных идей, скажем так, приходило в голову немного, и выбирать было не из чего.
Чем больше я все обдумывал, проезжая по мокрой от дождя автостраде, тем больше убеждался в том, что я либо гений, либо законченный идиот, достойный таблички "Просто убей меня" на спине. И не только сама идея, которая выглядела потрясающе опасной, но и каждый шаг на пути ее выполнения, граничивший с самоубийством. Но это была первая приличная возможность что-то сделать после того, как мы сбежали из Стэнфордского музея - побежденные, залитые кровью, держащие в руках лишь тело мертвой украинской девушки.
Знаете, если честно, у меня особо идей и не было. У меня редко бывают хорошие идеи (Сэм первым бы об этом сказал), но даже если отвлечься от их качества, у меня их все равно немного. Так что мне хотелось начать исполнять хоть эту.
К сожалению, как я понял, сворачивая с автострады в Сан-Джудас, для ее выполнения мне нужен был один важный компонент, а обрести его было непросто. Для этого мне требовалось заключить сделку с тем, кто, возможно, был даже могущественнее Энаиты и кто в прошлом убедительно доказал мне, что ненавидит меня ничуть не меньше, чем она.
Ага, вы понимаете, к чему идет. Да, вы правы. Это было глупо, в силу дюжины причин, и самоубийственно. Но терять мне, похоже, было особо нечего. Так или иначе, кто-нибудь очень скоро вырвет мою душу из тела - вопрос лишь в том, кто и когда и насколько официально это произойдет, так что поехать в "Файв Пейдж Милл" к Элигору всего лишь означало дать палачу выбор оружия.
Это, конечно же, не означало, что я не был в ужасе. Вовсе не означало.
ГЛАВА 40
ХОРОШО ЗНАКОМОЕ ЗЛО
Я не был в "Файв Пейдж Милл" с тех пор, как впервые встретился с его владельцем, что закончилось весьма скверно (меня оттуда полиция утащила), но куда менее скверно, чем могло бы быть, поскольку за пару минут до этого меня держал за горло в воздухе очень злой архидемон Элигор Всадник. И теперь я ехал туда снова. Сомнительная стратегия, даже если бы с тех пор я не встречался с Элигором еще несколько раз, в том числе приличный срок в качестве его пленника в Аду, когда он непрерывно, казалось, месяцами пытал меня, сжигая, разрезая на части, скармливая тварям, которых я даже описать не смогу, и всякий раз воскрешая, чтобы начать по-новой. Итак, я снова собрался посетить его. Понимаете, о чем я? "Вам вашу обычную "Глупость", сэр, или "Экстра Глупость"?" Нищие не выбирают, ля-ля-ля.
В первый раз я пробрался туда тайком, и ничего хорошего из этого не вышло. Сегодня я решил поступить иначе. На самом деле, единственным нормальным действием, с точки зрения Бобби Доллара, было оставить мое ужасное желтое такси рядом с Камино Рил, поскольку я еще не был готов к тому, чтобы каждая тварь в Сан-Джудасе, из тех, что с портретом Сатаны на стене кабинета, знала в лицо мою нынешнюю машину. Дойдя до ступеней главного входа, я неторопливо вошел внутрь и сразу направился к главному администратору. Теперь его контора располагалась за пуленепробиваемым стеклом, возможно, после моего прошлого визита, но молодой мужчина, сидевший за столом, все равно приветливо мне улыбнулся.
- Чем могу вам помочь?
- Мне необходимо повидаться с мистером Валдом.
Он поглядел на меня слегка удивленно, но для пушечного мяса на первой линии обороны справился с чувствами вполне хорошо.
- Позвольте, я проверю… у вас назначена встреча, сэр?
- Нет, не думаю. Но он согласится меня принять.
- Боюсь, вам придется обсудить это с исполнительным секретарем мистера Валда…
- Нет, это сделаете вы.
Я сунул в ящик одну из своих карточек, простую, с именем и номером телефона. Даже не был уверен, что этот номер еще действует.
- Скажите им, что Бобби Доллар хочет увидеться с Кеном Валдом. Подожду прямо здесь.
И я стал ждать. Разговор по телефону, за которым я наблюдал через стекло, судя по всему, был весьма оживленным. Могу догадаться, что на другом конце провода сначала переспросили "Кто?", а потом было "Какого хрена он делает здесь?"
Когда мальчишка повесил трубку, я снова подошел ближе.
- Я могу подыматься?
Он вымученно улыбнулся, стараясь изо всех сил, храни его Бог. Оставалось надеяться, что это обычный человек, понятия не имеющий, кем является его босс на самом деле. Он выглядел просто амбициозным молодым парнем.
- Если вы немного подождете, мистер Доллар, к вам выйдут.
- Уверен, - ответил я, улыбаясь в ответ куда увереннее, чем чувствовал себя на самом деле. Так оно и бывает, когда оказываешься в вотчине Ада, даже если это просто посольство на Земле. Надо быть уверенным, по крайней мере, таковым выглядеть. Нельзя дрогнуть ни на мгновение. Нельзя паниковать, поскольку они чуют страх, реально.
Прошло не больше минуты, и из одной из внутренних дверей появилась темноволосая женщина, сотрудник службы безопасности. Она выглядела привлекательно, для того, кому нравятся лица, будто высеченные в камне на стене храма. На ней был такой же черный костюм, как на мужчинах-охранниках, но с воротником под горло на пуговицах и без галстука. На бейджике было написано "Килберн".
- Мистер Доллар? - спросила она. - Бобби Доллар?