Спортивный зал выкрашен в ядовито-зелёный, а жёлтые стены ну ни на грамм не повышают мне настроение, притом, что жёлтый цвет один из любимых. Сегодня по плану играем в волейбол, да ещё тренерша запланировала прыжки в высоту, уже подготавливает конструкцию. О, господи, только чудо твоё убережёт меня от позора. Но, чудеса всегда обходили меня стороной.
Партия сыграна, девчонки проиграли мальчишкам: двадцать один тридцать три. Их победа, как ни крути, заслуженна, а меня ко всему прочему обозвали вороной да ещё огрели волейбольным мячом. Бедная моя голова, после таких ударов наверняка останутся синяки.
Конструкция завершена. Сейчас начнётся веселье. Сижу на скамейке, морально настраиваю себя. Вытираю потные ладони: вот- и начались прыжки. 'Отлично девочки'- подбадривает тренерша, а я сижу и мне страшно. Пока ни одного провала.
Бегущие проносятся так близко, что ветер холодит моё лицо. В воздухе пахнет потом, пылью и возможно кто-то надел грязные носки. Вот и моя очередь.
- Дженсен, ты чего застряла? - Сурово окликает меня тренерша.
Встаю и иду на пытку. Разбегаюсь, стараюсь не смотреть на одноклассников, а то могу заржать от страха, как лошадь. Что тогда эти недоумки подумают. Знаю, знаю будет смешно, а потом меня подстерегут возле школы и тогда. даже и представить страшно, а уж больно -то будет как?'Хм', прочь глупые мысли мешающие сконцентрироваться. Бегу, сердце колотиться в горле, матрас и металлическая труба приближаются. Кейн ставит подножку, его дружбаны усмехаются. Чудом не зацепилась, 'а мать твою!' -я перепрыгнула, но труба зазвенела и грохнулась на матрас.
Ржут точно кони. Мне стыдно, злоба душит меня, хочется плакать. Щёки краснеют, лицо полыхает от жара. Шуточки злостные колют, словно иголки:
- Корова, неудачница, фу позор Дженсен фу! -чётко различаю слова боксёра. Все смеются, а мне даже ад представляется лучшим местом, лишь бы не здесь.
- Дженсен у тебя ещё одна попытка, -сообщает мне тренерша, хмуря своё вытянутое лицо. Да, уж мне хочется отказаться. Ещё один провал я не переживу, но часть меня с таким решением не согласна: она воет внутри меня, рвёт и мечет, подталкивая меня. Чтож, против себя не попрёшь. Иду, смотря на весёлые лица. Такие безразличные, такие равнодушные и предвкушающие, словно зрители перед лучшим шоу в их жизни. Хоть бы капелька поддержки, хоть бы капелька сочувствия и одобрения промелькнула на лице Ирис, но увы. Она точно такая же как и все остальные.
Разбегаюсь, собравшись, отключив все мешающие мне эмоции. Бегу, увеличиваю скорость, всё вижу кристально ясно.
Планка, матрас, приближаются, не обращаю внимание на взгляды и лица, не слушаю болтовню. Я полностью сосредоточилась на картине, 'я мать твою смогу', по крайней мере попробую: ну не могу я сдастся без борьбы. Чувствую себя лёгкой, уверенность в себе окрыляет меня. Я лечу . На миг я уже в воздухе. Время замерло. Пауза и крик: браво ! нет этого не может быть? И всё же я смогла. Планка преодолена, я перелетела, лёгкая и невесомая. Молчание. Все застыли недовольные. Все поражены ещё больше чем я. Минуты триумфа. Я иду, нацепив маску безразличия. Я победила. Я смогла, только знаю, что за провал шоу с мои участием, мне воздастся сполна. Но, это того стоило, да Айрис? Спрашиваю у себя, улыбаясь , не в силах сдержаться. ' И пусть их всех', думаю в раздевалке и переодеваюсь.
Крепкий запах свежего кофе заполнил собой всю кухню. Мой любимый кофе и я дома, одна, ну что может быть приятней? Но, прежде чем я займусь уроками и начну читать книги, нужно сделать кое-какие дела. На холодильнике магнитом бабочкой была прикреплена записка:
Задержимся допоздна. Постирай вещи, приберись. В магазин не ходи, я попросила Бенджамина. Сделай всё в точности, тогда можешь попросить, все, что тебе захочется. Скрести пальцы на удачу. Папа на собеседовании.
Нора.
В последнее время моя мать просила называть себя Норой и точка. Она так хорошо выглядела, что все удивлялись, узнавая, что она мать троих детей.
Я пила кофе, отламывая кусочек круасана со сгущенным молоком. Шоколадных не было, наверное, слопал на завтрак Бен. Ему сегодня было позднее, а мне повезло - до обеда я попала домой. Опустошив кофейник, но что поделать уж очень кофе люблю и проглотив парочку круасанов, я приступила к делам. Все три стиралки были забиты до верху. В подвале витал запах кондиционера и порошка. Я мыла пол и потирала щёткой пыль, пылесос сиротливо дожидался меня в углу. Ужас, в такие моменты, я ненавидела свой огромный дом. Уборщица заболела, и всё легло на меня. А уборка для меня равнозначна готовке. Это в сто раз хуже пяти часов математики. Нет, честно. Зуб даю.
Гладила бельё, утюгом с паром самой последней модели, скорее бы изобрели робота, так было бы веселее. Время подходило к пяти. Темнело. В ванной набиралась вода, а я опять захотела есть, да и глаза налились свинцом. Устала и сон подбирался ко мне неотвратимо.
Уф, справилась. Все вещи аккуратно лежали в шкафу. Братьев всё не было. Я наслаждалась горячей водой с малиновой пенкой горой поднимающейся над водой. Скрип входной двери. Голоса в коридоре. Несмотря на то, что я была на втором этаже за закрытой дверью в ванне, поняла, что брат пришёл с друзьями. Иногда мой слух поражает меня саму, а иногда становится наказанием.
Внезапно звуки застыли. Мои глаза закрылись сами собой и я погрузилась в сон.
Серая степь без единой травинки. Рассеянный свет тусклый, словно профильтрован. И ветер, холодный порывистый, касается кожи и я в ознобе дрожу. Дует в спину, подталкивает, идти вперёд. Шаг, затем второй, понимаю, что босая: земля твёрдая, изборождённая сеткой морщинистых острых трещин. 'А вдруг я поранюсь'?- возникает спонтанная мысль. И уходит, сменяемая липким ощущением: меня призвали сюда, но вот кто, или что? Пара шагов- пейзаж плавно меняется- и вот я уже вижу лес. Чёрные без единого листочка деревья всё ближе. Мёртвые, протяжно скрипят ветвями в которых нет жизни. Тропа, но я не чувствую земли под ногами. Ветер хоть и холодный, но внезапно на пару градусов потеплел. Я уже не дрожу и пар не вырывается изо рта вместе с дыханием. Я лечу, хоть и низко почти касаясь ветвей, но лечу.
Вскоре, лес закончился, а в моих волосах запутались кусочки сухой коры, сразу же рассыпающихся серой пылью, едва прикоснёшься. Прилипая к коже ладоней и оставаясь пленкой на волосах.
Дальше- обрыв и повсюду рассыпаны кости: сотни, тысячи черепов. Маленьких детских и взрослых, целых и едва сохранившихся.
Ледяной мост блестит неестественным светом тысяч разноцветных изумрудных искр. Я не хочу туда. До боли, сопротивляюсь, понимая, что ничего хорошего дальше меня не ждёт. Упираюсь и падаю на землю. Хруст костей. Изранены ладони в кровь. Больно. Замерла секунда став вечностью. Моя кровь рисует узор, капая на осколки костей и черепов, расцветая алыми маками. Яркие пятна в темном зловещем месте. Здесь я понимаю: всё происходящее сон. Хочется рассмеяться. Я вот-вот проснусь и всё закончится. Смех и голос разбивают надежду вдребезги. Страх скручивает в узел живот.
-Ты моя. Сопротивление бесполезно. Я не хочу причинять боль, но видимо придётся...
Голос бархатный обволакивает кожу точно шоколад, а в словах прямой приказ и . угроза, кубиком льда брошенная за пазуху. Лёд через пару секунд, судя по ощущениям начнёт таять, а мне без разницы. Я не хочу. Я никогда без боя не сдамся. Пытаюсь убежать, но ветер поднимает моё тело в воздух. Холодный, такой холодный, воздух, обступает со всех сторон, что я рук и ног не чувствую и кажется, забыла каково это дышать...
Мост пройден. Мои глаза зажмурены. Я не в силах преодолеть страх. Я чувствую: Он здесь. Он рядом. Настолько близко, что стоит руку протянуть и дотронусь. Не хочу быть слабой, не хочу быть подвластной ему. Раз, два, считаю секунды и открываю глаза, чтобы встретиться взглядом с ним. Он ловит мой взгляд и не отпускает, заставляя смотреть ему прямо в глаза, смотрит и будто читает мои мысли. Внезапно он улыбается и отпустил мою волю, наверное хотел, чтобы я рассмотрела и поняла, что сопротивляюсь напрасно.
Мужчина во всём белом, точно ангел без крыльев, на троне сидит. Его чёрные, блестящие волосы вьются, спадая на плечи. Чёрные как и трон под ним. Его рубашку узорчатой вязью покрывают руны. Они вспыхивают золотым огнём, то мерцают серебром, когда он грациозно, одним плавным, изящным движеньем встает и покидает трон.
Я не знаю кто он и что говорит его взгляд. Синие глаза, слишком яркие: у людей таких не бывает. Я не в силах смотреть в упор. Синева его взгляда затягивает. Обещания, чувственные удовольствия таятся в его полуночно-синих глазах. Я отворачиваюсь, чувствуя как на моё плечо ложиться его ладонь.
Жарко и холодно. Я смущена, оглушена от нахлынувших чувств. Он Зло с большой буквы, но почему мне так хорошо. Хочу спрятаться, оказаться где угодно, убежать от себя и от нахлынувших чувств, но опять этот голос:
-Как больно!- шипит рассерженный. И почему чёрт возьми у тебя такая защита?- яростный рёв наполнен гневом.
'Что за'? Открываю глаза. Вода давно остыла и в дверь настойчиво барабанят.
- Айрис, ты там утонула? Ужин давно готов. Родителя волнуются. Ты в порядке?
Киваю, потом понимаю, что брат не увидит, и отзываюсь голосом, напоминающим мышиный писк.
- Уже иду. Бен, всё в порядке. Я сейчас спущусь.
Явный вздох облегчения и тишина.
Сегодня школа с самого утра напоминала улей. Все куда-то спешили, а мне никак не удавалось ускорить темп .Черепаха шагала бы быстрее. Это уж точно. Но, легко говорить тем кто проспал хотя бы пару часов.
Первый урок- английский. В голове хаос, глаза налились свинцом. Стоя возле шкафчика, думаю: это сколько чашек кофе нужно выпить, чтобы стало легче мыслить, и сон ушёл?
Не сразу понимаю вопроса, да и голос Надин показался мне отдалённым.
-Дженсен ты хочешь помочь классу. Или тебе всё пофиг, да рыжая?
- Ей пофиг- это определённо,- оборонила Викки, поведя плечами, отвечая на вопрос заданный мне.
-В чём дело?- Спрашиваю я, разглядывая девиц, пытаясь, сосредоточится.
У Викки настолько узкие штаны, даже представить страшно, вот если треснут, когда сядет. Надин, как всегда в коротенькой юбке и блузке. Тонкие шпильки делают её точёную фигуру ещё изящней. Викки явно проигрывает: пухленькая и мелкая.
-Ты где Айрис, ты в порядке? Что-то ты бледная?- Немного испуганно спрашивает Надин. Я уже удивлялась, её проснувшийся человечности: состраданию по отношение ко мне.
- Всё окей, -довольно бодро произношу я. -Так что надо делать?- переспросила, пытаясь улыбнуться.
Наверное, не вышло. Моя гримаса заставила Викторию поджать губы.
-Конкурс причёсок, внеплановый. И нам нужна твоя грива. Соглашайся Дженсен, ну, что тут раздумывать?
До звонка три минуты. Настенные часы в конце коридора округлые и всегда показывают точное время.
-Ладно, я согласна. Только это не надолго.
-Только не передумай Дженсен. Даже не вздумай подвести класс. Поняла?- слегка пригрозила, явно обрадованная Надин.
Я в ответ улыбнулась, читая недоумение на их размалеванных лицах. И продолжала улыбаться, но очень хотелось рассмеяться вслух. Кофейник сладкого кофе, бессонная ночь. Мой страх перерос в веселье. Явно подсознание устроило себе разгрузку. Садясь за парту, я подумала: а ведь могла отказаться. Да недосып делает меня мягкой и слишком уступчивой. Тогда я ещё не знала, в какие неприятности влипла.
Уроки были сокращённые и где-то между полуднем мы начали подготовку. Актовый зал выдержан в жёлто коричневой гамме. Бархатные тяжёлые шторы и окна с видом на засыпанный снегом сад. Дверь заперта, отрезая конкурсантов от любопытных глаз. Я и ещё семь девчонок сидим в креслах, и нам делают причёски. Недружелюбные взгляды, оценивают, затем усмехаются безразличными улыбками, чувствуя себя победителями. Да и было за что. Высокие модельные красотки и я жалкая толстая курица с длинными густыми волосами. Пшеница, позолочённая заходящим солнцем, такую характеристику дала моя бабуля моим волосам. Делаю безразличное лицо, так хочется спать. В глаза словно насыпан песок, так режут и чешутся. Нервно цепляюсь за платье, напяленное на меня и явно малое. Узкие туфли жмут, пышное кружево устилает пол. Ярко-алый подчёркивает мою белую кожу, выделяет глаза. Ловлю своё загримированное отражение в зеркале, которое держит прямо напротив лица Викки. Её запах слишком резкий: смесь пота и туалетной воды. Дезодорантом Виктория не пользуется. А надо бы. Закрываю глаза на миг, пытаюсь выкроить минутку. Тихий шёпот заставляет меня вздрогнуть. Валентина, та что заплетает косички, сообщает мне:
- Всё готово, Дженсен. Кстати, кое-кто просил тебе передать: не вздумай подвести класс. Не то пожалеешь...- оборонила и ушла. А мне стало холодно и зябко. Предупреждение выглядело пугающе, и даже угадывать мне не надо было, кто это был. Я нутром чувствовала - Кейн.
Шум, смех и разговоры. Зал переполнен. Занавес сброшен. Стою, скрываясь за декорацией. Жду своей очереди. Мучительно жду. Секунда, минута, время замедляется, а я представляю себя на лугу зелёном и солнечном. Ветер обдувает моё лицо. Ромашки пахнут так сладко. Моё тайное место. Туда я попадаю когда всё хуже некуда. Я там прячусь, убегая от жестокой реальности.
- Айрис Дженсен представляет класс...- Слышу и выхожу на сцену. Воздуха не хватает. Дети учителя все смотрят на меня. Трудно дышать. Бросает в жар, то в немилосердный холод, но спускаюсь по ступенькам и иду возле судейских мест. Голова поднята, пытаюсь улыбнуться. Медленно и плавно делаю каждый шаг. Прямоугольный стол. Хмурые сосредоточенные лица жюри. Думают, оценивают, но я знаю: баллы должны быть высокими. Моя причёска, волосы, уложены идеально, и белые цветы вплетены в косички. Засмотрелась на классную руководительницу. Ее взгляд... Впервые я читаю в нем одобрение.
-Толстуха,- шепчет соседу мальчик на первом ряду, показывая на меня пальцем своему товарищу. Перевожу на него взгляд, мне неприятно, а он улыбается - и тут я падаю, словно корова на лёд. Эх, невезуха: тонкий каблук запутался в кружевном подоле. Кто воскликнул: - Ах! Кто-то засмеялся. А я поднималась, опозоренная. Лицо горит. Глаза застилают слёзы, но я нахожу в себе силы сделать реверанс и плавно подняться на сцену, сохраняя достоинство. Каково это ощущать на себе колкие взгляды, ненависть одноклассников. Каково рушить чужие планы? Это невыносимо, болезненно и мучительно. В такие моменты секунда замирает, а вдох застревает в лёгких. Если бы можно было повернуть время назад. Если бы у меня была вторая попытка.
Они подкараулили меня, когда я покидала школу. Когда сама не заметив засады, ждущей меня за высокой крепостью построенной младшеклассниками на стадионе напротив турника. Чувство облегчения, надежда что никто не держит на меня зла за третье место, оказалось ложной. Злые кипящие от гнева одноклассники уже пару часов поджидали меня. Уроки я сделала в библиотеке, смыла грим и с чувством выполненного долга возвращалась домой, хотя одного- выспаться. Окрик:
- Дженсен ты куда собралась?- заставил меня остановиться. Глупая, надо было мне сразу бежать без оглядки, дом то был близко. Но, мысли путались, всё тот же недостаток сна и инстинкт такой громогласный ранее, подвёл меня. Пока я стояла и думала, хлопая ресницами, словно тупая ослица. Тройка мальчишек: Кейн, боксёр и Серж окружили меня, отрезав пути отступления.
- Так, так тупая толстая сука, -.проворковал, растягивая слова Серж. Его тёплая полосатая шапка сползла, закрывая брови.
Слева подступил боксёр, затянувшись он выбросил сигарету на снег. Искорка на последнем дыхании заалела, затем потухла.
- Дженсен, ты будешь наказана. Кейн, как думаешь: что бы с ней такое сделать? Заставить есть снег? Спустить кулем в овраг? Или отрезать её волосы, чтобы знала каково это подвести и опозорить класс?
- Позор Дженсен!- закривлялся Кейн.- Поверь, лучше бы ты не участвовала.
- Но, вы сами предложили, -робко сказала я.
Удар в живот, сбил моё дыхание. На глазах выступили слёзы.
- Что скажешь теперь толстуха. Есть ещё оправдания? -Усмехаясь, спросил Кейн. Его карие глаза отливали чёрным в свете тусклого фонаря.
Ярость и обида, не дали мне пораскинуть мозгами. В такие моменты язык враг мой.
-Сволочи,- шепнула я.
- Что? Ты что-то вякнула дрянь? -Удивлённо спросили Серж и Боксёр.
- Сволочи, -уверенно повторила я с ненавистью глядя им в глаза.
-Я вырву твой язык, Дженсен и скормлю собакам,- рявкнул Серж.
Кейн пихнул меня. Я упала на снег, больно прикусив губу. Трехэтажный мат, утонул в звуке ударов. Они со всей дури не жалея пинали меня ногами в живот. Я пыталась подняться, но мне не дали. Отпихнули сумку в сторону. Стянули шапку и уткнули головой в снег.
- Жри морда. Будет тебе наука,- шептал Кейн. Он явно получал удовольствие. Я плакала. Мне было больно.
Каркнула птица. Близко будто под ухом. Наверное, я теряла сознание. Перед глазами мелькали чёрные пятна. Сжала ладонь в кулак, затем из последних сил заехала боксёру ботинком в колено. Он заверещал, пища как девчонка. Серж и Кейн почему-то растерялись, смотря то на боксера, то на меня. 'Бежать, выжить любой ценой',- внутренний голос руководил мной. Поднялась. И откуда-то взялись силы. Подташнивало и голова слегка кружилась. Схватила сумку и бросила, целясь в Сержа. Он уклонился, это дало мне фору. Я побежала вперёд к фонарю к деревьям. Мёрзлый снег скрипел под ногами. Здесь на пятачке собирались залить каток. 'Только бы успеть, только бы успеть выбежать на проезжую часть'. Ухо взорвалось болью. Затем, боль сменилась жаром и влажностью. Я чувствовала, как горячая капля стекает по щеке. Прислоняясь к дереву, я обернулась, жадно хватая воздух, и крикнула, не узнавая собственного голоса:
- Сдохните гады, сдохните!
Встретилась взглядом с Кейном. Он выглядел растерянным. Сантиметров двадцать разделало нас - и тут щёлкнул, гудя, затухая фонарь. Крик ворона. Нет, не показалось. И тут что-то внутри меня взорвалось, и плотина треснула. Чернота, до боли приятная, тёплая, словно ватная, затопила меня, даря небывалый комфорт и спокойствие. Дальнейшее: будто бы сон наяву. Где-то во мне всегда было некое место. Тёмное пугающее, изредка появляющееся и столь быстро ускользающее, как яркая вспышка в рассеянных снах. Реальное во сне, забытое наяву.
Но, сегодня граница была нарушена. Барьер забытья рухнул и я снова очутилась там. В месте из снов, в тёмной огромной комнате. Где время отсутствовало, где обитала тёмная, незнакомая, но всё же моя недостающая, потерянная частица души. Я стояла в той комнате боясь нарушить хрупкую тишину, боясь пробудить то, что спало здесь слишком давно. Стояла, пока не осознала: она больше не спит, незримо наблюдает за мной, ожидает чего-то.
Резкий, гулкий голос, что-то шептал на неведомом языке, эхом отражаясь от укрытых мраком, каменных стен. Я не понимала, голос шептал и шептал... Голос что-то хотел от меня, он настаивал, принуждал. Явственно ощущалась мольба. Порыв ветра ласково, едва ощутимо коснулся моего лица и темнота отступила, позволив мне увидеть, увидеть, но не разглядеть... Кровать, мерцающая серебристая паутина. Движение -и чётко услышала, понимая слова в моей голове: