Превозмогая слабость и головную боль, Драммр поднял с кровати верхнюю часть туловища, заполненного чем‑то горьким, колючим и тяжелым. Засвистел убийственный хвост твари, и что‑то тюкнуло в живот контролера. На короткий миг все замерло. Потом Драммр вспомнил, что так и не вытащил "Краткую историю Тени" из‑под мундира. Контролер тут же вступил в борьбу с неизвестной тварью – прижал увязший в фолианте хвост локтем. Навалился, потерял равновесие, еще сильнее придавливая черную плеть. Уже сползая с постели принялся шарить рукой в поисках чего‑нибудь тяжелого и твердого. Тварь верещала и дергалась. Что‑то холодное и округлое приятно легло в ладонь. Драммр ударил с размаху – существо пискнуло, извернулось и оцарапало руку когтями. Контролер продолжал колотить тварь, но та лишь изворачивалась да все пыталась выдернуть хвост. Шипастый наконечник тем временем высвободился, и беспомощно цокал по обложке "Краткой истории", размахнуться получше и дотянуться до подходящей цели он не мог. Драммр отбросил свое оружие – узкогорлую бронзовую вазу и начал готовить заклинание. Пр остейший ударный телекинез. Несколько слогов, жестов, и вот уже на пальцах мага заерзали примитивы движения. Драммр вскочил на ноги, удерживая рвущуюся на свободу черную плеть в кулаке. Ядовитый шип на ее конце дрожал и извивался, с каждым мгновением чуть приближаясь к запястью. Кинетический магнетизм сорвался с руки контролера, врезался в тварь, протащил ее по полу и выбросил за порог, хорошенько засадив костлявыми мощами в стену общего коридора. Смертоносное острие прорвало рукав мундира, но кожи не задело. Драммр захлопнул дверь и привалился к ней плечом. Нужно было придумать магию, способную прикончить треклятую тварь наверняка. Контролер наморщил брови, перебирая варианты. Эта бестия могла ведь и не боятся огня или кислоты. "Бестия" тем временем подтвердила свою жизнеспособность стукнув пару раз в дверь у самого уха Драммра. Потом заскрежетала в замке. Контролер поспешил отстраниться от замочной скважины. Вовремя – ядовитый шип заколотился о дверь уже с внутренней стороны. Ага, во т оно! Небольшая лужица у порога подсказала правильное решение. Драммр забормотал заклинание. "Колпак Шергерона" на человека вряд ли накинешь, а для мелкой бестии он в самый раз будет. Покончив с формулировками, Драммр отскочил от двери и направил магию, на рванувшую в комнату тварь. Неугомонное существо увязло в сети неподвижности. Прихотливо вплетенный в нее криомагнетизм охватил тело маленького убийцы, впиваясь острыми иглами льда. Бестия трепыхалась долго.
Все еще косо поглядывая на успокоившуюся тварь, Драммр подошел к гомункулу. Тельце Девяносто Шестого затвердело, как камень. Контролер покачал головой, пожал плечами и поставил статуэтку летающего искусственного существа на столик. Надежда на оживление еще оставалась – яды на гомункулов действовали совсем не так, как на людей и животных. Что лишний раз подтвердила хвостатая бестия – как‑то не походили эти суетливые мощи на коллекционера скульптур.
Драммр забежал в ванную, наскоро умылся и соскреб жесткую щетину. Несвежий контролерский мундир сменил на кожаную куртку и штаны из тонкой шерсти. Сразу почувствовал себя немного намарским горцем. Подцепил пояс с кинжалом. Ящики стола были выпотрошены, но золото не тронуто. Задаваться вопросом, кто и зачем устроил на его квартире обыск, времени не было. Драммр нырнул между двух массивных тумбочек и сотворил легкое заклинание света – теперь он мог различить на обратной стороне столешницы хоровод темных символов. Нанесенные лучшими чернилами гильдии алхимиков, за десять с лишним лет они не утратили четкости и яркости.
Формулу "Статического сохранения" студент Нжамди разработал еще для своего Университетского диплома. Правда, в итоговый труд она так и не вошла, воплотившись лишь в одну единственную запись на мраморной столешнице. В свои двадцать с хвостиком Драммр решил сохранить заклинание, способное произвести революцию в боевой магии, на крайний случай. Тогда он думал, что случай этот выпадет на кровную месть семье с Косого Камня. Глаза контролера несколько раз пробежались по рядам значков. Последовательность слогов и жестов восстанавливалась в памяти. Отлично. Драммр улыбнулся своей гениальной находке, произнес коротенькое ключевое заклинания чернил и дождался исчезновения формулы. Все, больше в этом доме его ничего не держало. Выбираясь из‑под стола, контролер влез локтем в кучку какой‑то пепельной пыли. Присмотрелся, поморщил нос от едкого горьковато–затхлого запаха и решил, что стоит, пожалуй, внести этот странный мусор в общий список неприятных загадок.
Прихватив лишь деньги, одеяло, резервную флягу с горькой элтерой и статуэтку гомункула, Драммр покинул свое жилище. Солнце, должно быть, еще не добралось до полуденных часов, и улица встретила приятной прохладой.
* * *
Аверон сделал пару коротких вдохов и заставил себя успокоиться. Гихра он пожалуй что любил. Небольшой демон внушал уважение своей живу честью и боевым духом. И умением повиноваться. Если бы все граждане Дасии обладали этими качествами хотя бы вполовину! Впрочем, сейчас нужно было думать о Драммре Нжамди. С кем может быть связан этот "счастливчик"? С вердугскими агентами, с господином Эфрузтом, с кружками убогих магов–контрреволюционеров? Или все‑таки с гергемом? Аверон листал личное дело контролера Нжамди: впечатляющий список раскрытых преступлений и никаких намеков на связи с тем или иными силами. Явился главный по кадрам Службы, старший контролер Налрток, пожевал большие сероватые губы и загудел:
- Гергем что ли?
Аверон едва не поперхнулся, и Налртоку пришлось пояснить: – Ну, так его наши студенты прозвали в честь демона пронырливого из сказок. Так они чуть ли не два десятка его дел изучают. В общем, оперативник из лучших, с чутьем. К тому же маг с Университетским дипломом.
Аверон задал еще пару вопросов и отпустил старшего контролера. Сомнения дасско го правителя лишь усугубились, облачившись в самые мрачные краски. "Гергем – странная кличка для оперативника Службы справедливости", – все повторял он про себя. "Ерунда – броверукий демон для народа всего лишь сказочное существо", – возражал здравый смысл. В общем, даже без каких‑либо доказательств Аверон был готов поверить в связь Нжамди с гергемом – просто потому что боялся этого. К тому же за спиной у подозрительного контролера маячил Университет. Что ничего хорошего предвещать не могло. Так что "новый дасский мудрец" и "вдохновитель великих идей революции" решил избавиться от Нжамди. Хотя бы на всякий случай. Оставалось только выбрать подходящее место для засады. Так чтобы можно было развернуть серьезные силы и обойтись без шумной огласки. Аверон наморщил лоб, пытаясь представить логику въедливого оперативника Нжамди… И абсолютного контролера аж озноб пробрал при одной только мысли о том, куда будет копать и до чего может докопаться этот намарский самородок сыска.
* * *
Абсолютный контролер Раждан Феберток обыкновенно спал допоздна. Потому его закоченевшее тело обнаружили уже в последних полуденных часах: техники–телохранители выжидали, стучали, звали и только потом решились ломать дверь. Вызванный на квартиру чародей–лекарь просканировал труп заклинаниями, капнул в глаз и на язык зловонным реактивом. В результате обнаружилась травма шеи (которую можно было бы определить, лишь взглянув на расплывшийся под затылком абсолютного контролера синюшный отек) и "некоторая дисфункция сердечного контура". Прибывший в самом скверном расположении духа Аверон лишь стрельнул в доктора колючими серыми глазами, да приказал опечатать дом. Он решил не давать смертям абсолютных контролеров широкую огласку, и виал Нааргаля оставить на месте, но под надежной охраной.
Из высшего руководства Службы в живых оставались еще Ирея Ренлон и Варп Даргени. Ренлон была практически бесполезной. Стареющая потаскуха, некогда выводившая на баррикады десятки горожан блеском в глазах да высокой грудью, теперь ведала вопросами женского равноправия, щеголяла нарядами и молодыми ухажерами. Ей бы Аверон с радостью пожертвовал, вот только возиться не хотел. Другое дело мрачный серолицый Даргени. Бывший мелкий торгаш довольно успешно травил по всей Дасии недовольных новым режимом и всяких прочих уклонистов. Вот только, Аверон этой ретивости не понимал, и потому не доверял Серому Варпу.
А еще шла война. Правда, овладевшие выгодными позициями на побережье и в Ревенуэре дасские войска теперь лишь отбивались от вялых и разрозненных атак, но полностью сбрасывать вердугов со счетов было бы большой ошибкой.
"Ничего", – подумал Аверон: "Вот разберусь со всем этим, разгоню Совет, а в Великой Башне устрою себе резиденцию".
* * *
Мастер Ренгаль читал при тусклом свете сальной свечи. Глаза колдуна слезились. Сам того не замечая, он начинал раскачиваться взад–вперед. От чего строки расплывались еще больше. Древняя книга, написанная на языке, мертвом уже более четырех тысяч лет, обошлась Ренгалю в целое состояние. К тому же в долги вогнала. Восемь лет он оплачивал ее поиски, а теперь бился над расшифровкой. В "Глубинных горизонтах Назрени" колдун рассчитывал найти ключ к планам нового вторжения демонов. Чем дальше он читал, тем больше убеждался в том, что прорыв Багровых Глубин вполне реален.
Стекло треснуло тихо, как будто выдавленное чем‑то большим и мягким. Ренгаль вскочил и захлопнул книгу. Окна вылетали уже во всем доме. Сердце бешено заколотилось в груди колдуна, а ведь он знал, что рано или поздно это случится. Прижимая к себе драгоценный фолиант, Ренгаль рванул в Глухую Комнату. Споткнулся о вылетевшую из пола плитку, проехался щекой по стене. Каким‑то чудом колдуну удалось восстановить равновесие, но дом уже наполнили пугающие шорохи и шепотки. Отпихнув плечом дверь, Ренгаль ворвался в крохотное помещение с низким уходящим к самому полу сводом. Здесь всегда, даже в самые безденежные дни горела масляная лампа. Колдун забился в единственной способный вместить человеческий рост угол и передвинул небольшой торчащий из стенки стальной рычажок. Заскрежетали шестеренки. Из устроенных в полу тайных коробов появились колдовские знаки, зажглись магические огни. Голос Ренгаля завибрировал, наполняя символы властью. Слабенький, но собранный в прихотливый узор, магнетизм открыл каналы в иные планы мира. Вжавшегося в стену колдуна теперь загораживали два метаколодца, совсем неглубоких, дотягивающихся лишь до ветреного неба Серых Пустошей, зато способных развоплотись любого, вздумавшего приблизиться демона.
Ожидая непрошенных гостей, Ренгаль дрожал всем телом. Воображение рисовало ему огромных, многоруких, покрытых шипастыми панцирями, глубинных повелителей. Колдун даже немного удивился, когда через дверной проем прыгнул кшерир, низкорослый мускулистый демон с тяжелыми когтистыми лапами – такой с одного удара мог убить человека, но из‑за бесхитростной глупости стоял в темной иерархии очень низко. Тупой или не очень, но кшерир даже не приблизился к границам губительных пентаграмм. Вслед за ним показался фейши. Ренгаль еще плотнее вжался в стену при виде мракокрылого мотылька. Тварь эта, почти бесплотная, со множеством крючковатых лапок, и усеянной мелкими красными глазками мордой, если верить старинным записям, убивала, проникая своим подвижным хоботком в мозг через ноздри или глаза. Сказками про фейши, пугали не одно поколение дасских детей. Колдун напомнил себе о непреодолимых препятствиях метаколодцев.
А потом Ренгаль увидел пепельного человека. Не может быть! Его же невозможно провести через метаканал! Серая шуршащая фигура приблизилась. Теперь колдун мог видеть, как стекают ручейки праха с его плеч. Сплошная пепельная маска вдруг подалась назад, обтянула жуткий лик, распластавшись вокруг него мечущейся гривой. Ужас наполнил Ренгаля, заколотился в висках, подбил под колени. Пепельный человек шагнул через границу. Шершавый серый песок потек с него, уродуя руки, голову и торс. На мгновение сползающему по стенке колдуну показалось, что тварь не сможет пересечь пентаграмму – попросту истает. Но вот уже острая тонкая культя вышла за пределы колодца.
Касание пепельного человека оказалось обжигающе холодным. Ренгаль видел, как его пальцы, сжимающие "Глубинные горизонты Назрени" рассыпаются шуршащим серым песком, но пошевелиться не мог. Тысячи зудящих ледяных коготков разодрали плоть колдуна…
* * *
"Кто вызвал гергема"? – теперь Драммр был абсолютно уверен, что раскручивать историю придется с этого вопроса. Во–первых и единственных – потому, что другой зацепки все равно не имелось. Нужно было спрашивать Ренгаля именно об этом, а он позволил заговорить себе зубы всякими там вероломными демонскими планами. Поздним и недобрым утром контролер направлялся к гильдии колдунов, и кое‑что у него было припасено на случай нового покушения.
Глава 11. (День четвертый)
Они выстроились тупым клином, как отряд тяжелой пехоты, какой‑нибудь древней державы. Покрытые кровью и грязью с безумным блеском в глазах люди эти источали обреченную одержимость. Зловещую картину усугубляло зрелище расплавленных Большим Взрывом развалин Треугольника. И только проносящиеся по высокому темно–голубому небу чайки могли видеть странных воинов Возрожденной Гвардии Света.
Раждан Хезри был острием клина. Этот высокий, жилистый и подвижный мужчина еще помнил прошлую, полную разочарований и мелкого разбоя жизнь. Но воспоминания потускнели и распались на бессвязные фрагменты. Теперь они лишь мельтешили над иным, гораздо более явственным и значимым.
* * *
Потерявший добрую треть бойцов в Сером Лесу четвертый ударный перст шестого кулака Гвардии Света должен был занять перевал Тет–Рувекнар самым ранним утром. Ночью, когда солдаты только готовились к стремительному маршу, светлый праим нервничал и все подсыпал в свою трубку специй, но четких предвидений уловить не мог.
В предрассветных сумерках пятьдесят шесть тяжеловооруженных воинов в полной выкладке пронеслись по горной дороге, как стая бряцающих кандалами призраков. На сердце у Феса было не спокойно. Он верил праиму. Этот худой, вечно спотыкающийся и дрожащий на ветру, человек предчувствовал беду. Но командиру нужен был перевал. К тому же из штаба армии передали, что район очищен от демонов. Тиникон Фес не имел причин не доверять начальству, но успокоить копошащегося в груди холодного червя не мог. Так что он даже не удивился, когда на головы его солдат полетели камни. Все произошло слишком быстро: обвал уничтожил добрую четверть отряда и отрезал путь к отступлению. Перевал встретил их шквалом стрел и арбалетных болтов. Это были мору – предавшиеся тьме. Шатаясь и сплевывая кровь, Фес добежал до позиции врага. Простые горожане в разномастных доспехах и испещренных нечестивыми орнаментами одеждах. Меч тиникона ударил в лицо белобородого старика. Скользнул под мышку вскинувшему арбалет курчавому юнцу. Что‑то ударило сзади по шлему, оглушительно звонко.
Феса потянули за руки, и голова его заколотилась по камням, но он успел заметить усеянную телами солдат дорогу. Большая часть так и не добралась до стрелков, поверженная камнями. Потом, подвешенный на крюки над медленным огнем, Фес выслушал достаточно, чтобы его ненависть и отвращение к мору пересилили боль. Только через пять дней, сознания пленного воина коснулся Резиг–тар, испил его страдания и отправил душу к Свету.
* * *
Раждан Херзи откликался, когда Страж звал его Фесом. Бывший бандит из Драгв Треугольника, может, и знал, что никогда не носил украшенного рассветным солнцем бронзового шлема и не убивал демонов в Сером Лесу, но знание это ровным счетом ничего не значило. И уж точно он хотел быть Фесом, а не мерзавцем Херзи. И Фес теперь стоял на острие клина возрожденной Гвардии, а за окнами покореженных взрывом домов ему чудились притаившиеся враги. С возгласами: "Эт Агер Сол!
Наррок на мору"! – строй двинулся в сторону обитаемых кварталов.
Еще серди руин им попалась добыча. Три грязных существа, жадно пожирающие объедки из дырявой корзины. Смерть их была быстрой. Вдруг, из задней комнаты выскочило что‑то маленькое и чумазое, с торчащими косичками. Фес замер. Страж открыл новой Гвардии виденье знаков Крещения Светом и Родовой Чистоты. Эта девочка, как и все они, происходила от одного из сохранивших свет Истинной Веры родов. С пронзительным криком: "Мама"! – замызганная бестия бросилась на Керина, заколотила кулачками в живот. Невероятно быстрым и ловким движением девочка выхватила из - за пояса бывшей Крысы кинжал и тут же всадила по самую рукоять. Фес опустил меч на засаленную рыже–коричневую головку – больше никто не посмеет убивать его солдат.
* * *
Почти час Возрожденная Гвардия продвигалась, не допуская распространения сведений о себе. Обитавшие в пустых домах нищие и калеки уничтожались без особого шума. Трое с отметками Родовой Чистоты даже пополнили ряды карающей длани Света. Возлагая руки на голову беззубого синемордого пьяницы, Раждан Херзи кривился от вони и отвращения, но едва сила Резиг–тара коснулась новопризванного, Фес проникся к нему сочувствием и любовью.
В редких хорошо сохранившихся и обставленных домах им пытались дать отпор. Кто‑то пробовал бежать, но неизменно оказывался в руках засланных на задние дворы и соседние улицы разведчиков.
Потом отряд добрался до торговых кварталов. Разгром лавок подгнивших овощей и протухающей солонины вышел быстрым и кровавым, но многим мору удалось улизнуть.
Паника в безразличном, полном лжи и неверия, Треугольнике получилась довольно странная. Один ремесленник несся со всех ног в гавань или к Большому Мосту, в то время, как его сосед копался, пытаясь выгрести из дому все сколько‑нибудь ценное, а другой открывал лавку, подсчитывая в уме будущий навар.
Еще через час две патрульные лодки появились в небе. Одна неслышно кралась над самыми крышами, другая зависла высоко.
Ее капитан ругался с боевым магом из‑за странной работы заклинания дальнего обзора, но все‑таки наблюдение вел.