– Я понимаю, долг превыше всего, – произнес седовласый демон. – Особенно, долг солиситора перед своим клиентом. Но вы должны простить Френки. Сегодня у нашей маленькой девочки важный день, который определит всю ее жизнь.
– Вот как?
– Конечно, вы, эльфы, живете по-другому, другая у вас история, – продолжал лорд Николас, ненавязчиво давая понять, что мы раса не такая развитая, как демоны. – Сегодня у Френки смотрины.
Он склонил голову набок, словно пытался рассмотреть соплю у себя под носом.
– Лучшие женихи Геенны, – маги, политики и элементали, – соберутся в фамильном особняке Дюпонов, чтобы посвататься к Франсуаз, и вручить ей свои подарки.
Разумеется, я не мог уехать из города Преисподней, не увидев этого.
Френки тем временем не теряла времени даром.
Девушка вынула из кармана переговорный кристалл, посмотрела на него так, словно умеет им пользоваться, и сделала вид, будто получила новое сообщение.
– Мне надо срочно поговорить со своим клиентом, – соврала она.
Джоуи и лорд Николас вежливо отошли в сторонку.
При этом кузен весь изнывал и приплясывал на месте, словно в штанах у него поселились карликовые гномы, а седовласый демон стоял неподвижно, будто взялся позировать для статуи, да так и помер.
– Что ты тащишься за мной? – зашипела Френки, когда мы остались одни. – Хочешь припереться в мой дом незваным гостем?
Я строго посмотрел на нее.
– Франческа, – сурово ответил я. – Эльфы никогда не напрашиваются. Пословица гласит: "Незваный гость хуже, чем закон о всеобщем образовании". В назидание, мне следует оттаскать тебя за ухо. Сделаю это позже, чтобы не смущать тебя перед семейством.
– Значит, – лицо девушки потемнело. – Ты с нами не пойдешь?
Конечно, она не хотела, чтобы два мира столкнулись.
Но раз уж это произошло, – я был обязан скулить и плакать, валяться у нее в ногах и лизать сапожки, лишь бы меня взяли с собой.
Френки уже предвкушала, как протащит меня рылом по каждой из мраморных ступенек, и лишь потом позволит сопровождать ее.
– Отчего же незваным? – удивился я. – Меня пригласил твой дядя. Он рассказал, какое важное событие тебя ожидает.
– Какое, к хоббитнутым гномам, событие? – рыкнула она.
– Я не могу тебе сказать, моя мармозетка. Я ведь дал слово твоему дяде. Ну иди, иди, не стесняйся. Можешь порезвиться со своим двоюродным братом.
5
– Как вы нас нашли? – спросила Франсуаз, обращаясь к дядюшке Николасу.
– Мы за вами следили, – захлебываясь от восторга, ответил Джоуи.
– Видели, как прилетел дирижабль, – сказал лорд Николас, пытаясь как-то затушевать слова юного демона.
Выходило все уж больно нелепо.
Словно строгий отец забрался в комнату сына, чтобы отыскать у него порнографические журналы, да и всыпать недорослю как следует; а найдя, зачитался сам, и предстал перед супружницей в мокрых панталонах.
– Дорогая девочка, – обратился он к племяннице, нажимая на каждое слово так, что будь его голос пером, давно прорвал бы бумагу. – Мы и правда встречали тебя в порту. Здесь я должен сказать, что поддался на уговоры Джоуи. Надо было сразу подойти к вам, но мы-то думали, ты поедешь сразу к Артанис, и хотели сделать сюрприз.
Он провел рукой по лицу, словно хотел быстренько стереть его и нарисовать новое.
– Глупо, конечно; во всем этот Джоуи виноват. Получилось, словно мы за тобой следили, чепуха какая-то.
Лорд Николас только сейчас осознал нелепость ситуации, и был слегка раздражен.
– Ну ладно, – сказала Франсуаз. – Поехали, очень хочется увидеть тетю Артанис.
Седовласый демон подозвал носильщика; возле библиотеки их крутилось несколько. Близилось лето, поднимая над шеями студиозусов гильотину экзаменов.
Многие из тех, кто ничего не выучил вовремя, пытались наверстать.
Они пили сок мандрагоры, сваренный с орко-колой, а потом отрывали от книг корешки и поедали их. В библиотеке такое, конечно же, запрещалось, – но поди проследи за всеми!
Заглотнув три дюжины цветастых полосок, студент умирал от отравления; а воскреснув в ближайшем храме Нидгаарда, знал назубок все, что было написано в этих книгах.
Знания, конечно, улетучивались через полгода, но на экзамены их хватало с лихвой.
Двое носильщиков как раз грузили трупы в тележку.
Члены городского совета много раз предлагали поставить Крест прямо у подножия лестницы, чтобы мертвецы могли воскресать сразу же; но ректорат воспротивился, сочтя, что это попросту будет поощрение лоботрясам.
Заметив, что седовласый дядюшка подает энергические сигналы, к нам вприпрыжку заторопился маленький гоблин.
На нем темнел синий картуз, с эмблемой железной дороги, а на спине красовался номер 42.
– Эй, мальчик, – распорядился лорд Николас. – Отвези эти чемоданы в особняк леди Артанис.
Тут же появилась коляска; гоблин-рикша закинул туда вещи, и бодрой трусцой побежал вдоль улицы.
Лорд Николас решил не брать экипаж, чтобы я смог насладиться видами Преисподней.
– К тому же, – продолжал он, все норовя приклеить мне руку на плечо, словно боа, – после полета на дирижабле полезно пройтись пешком.
Я понял, в особняке не все еще готово к смотринам, и баронет хочет немного потянуть время.
Джоуи подтолкнул Франсуаз в бок и спросил:
– В твоем чемодане найдется красивое платье?
– Примерить хочешь? – мрачно спросила она.
Девушка все еще не могла прийти в себя, после внезапного налета родни.
– Нет, оно же на меня не налезет, – рассудительно отвечал юный демон. – Но тебе понадобится очень-очень красивое платье; а еще я приготовил тебе подарок, сапфировое ожерелье.
Франсуаз с подозрением посмотрела на Джоуи.
Очевидно, после такого подарка сразу же последует просьба, выполнить которую будет чуть сложнее, чем скатить с неба солнце и водрузить туда печеную тыкву.
– А в чем дело? – спросила она.
– Сегодня ты должна быть очень красивой, – отвечал Джоуи. – И смотри, не прозевай удачу.
– Да что происходит? – потребовала Френки, которая уже начала тревожиться всерьез.
Не будь здесь дядюшки Николаса, она бы наверняка уже схватила кузена, да стала трясти за хвост, пока тот все не расскажет.
– И помни, – продолжал Джоуи, надувшись от важности. – Что тебя есть, кому защитить.
Он гордо выпятил грудь, и тут же налетел на пожилую даму, едва не сбив ее с ног.
– Джоуи, смотри, куда идешь, – сказал лорд Николас, и чуть не кувыркнулся сам о старушку в огромных солнцезащитных очках.
– От кого меня надо защищать? – спросила Франсуаз.
– Не волнуйся, Френки, – продолжал интриговать Джоуи. – Я завел несколько папок; и уже целый год собираю факты. Тебе остается только просмотреть их; обрати внимание на графу "финансы".
– Дядюшка, – обратилась девушка к лорду. – О чем это он?
– Дорогая моя, – отвечал Николас. – Сейчас мы придем в дом твоей тетушки, и Артанис тебе все расскажет; о таких вещах должна говорить только она.
Глава 2. Бубновая дама
1
Чародей Льда беззвучно упал на камень.
Его ноги сгорели полностью. Остались лишь две культи, по дюйму, не больше. Колдун тяжело дышал. Я понял, что он растратил все заклинания, пытаясь справиться с болью. Но дэв был жив, и собирался бороться.
– Почему ты цел? – спросил Ледовик.
Я скорее угадал, чем расслышал его слова.
– Мамочку в детстве слушал…
Чародей медленно поднялся на руках.
– Жми на пятый рычаг, – приказал он брату. – Я собираюсь выбраться отсюда, даже если мне придется ползти…
А ему придется.
Только маг Огня не слышал приказа. Его и не было в келье, рядом с ржавым пультом. Вот он, – валяется возле трупа мантиспы. Почти потерял сознание.
Я шагнул ближе.
Ноги у Огненного еще остались. Правда, только по колено. Зато руки сгорели, – видимо, он хотел упереться в раскаленную панель, и жар за пару секунд приварил его ладони к металлу.
В его гримуаре не было таких заклинаний, как у Ледовика.
К тому же, все свои силы хобгоблин потратил на заклинание Рокировки.
Теперь он почти потерял сознание. Обычный человек давно умер бы от таких ран. Но плоть колдунов сильнее, – пусть даже мышцы обычно дряблы, а пузо заросло жиром. Тело мага укрепляется каждым заклинанием, которое он произносит.
А передо мной был не простой человек, не хоббит, – но степной дэв-хобгоблин, из тех, кого не так-то просто убить.
– Живой? – спросил я.
– Не делай этого, – предупредил Уильям Шекспир.
– Но я должен.
Он покачал студенистой головой, наполненной ядом.
– Подумай, и ты поймешь, что совершаешь ошибку. У тебя осталось не так-то уж много магии. И ты с таким трудом ее собирал. Глупо потратить все, на этих хобгоблинов.
– Ты сам сказал, что мы должны спастись вместе.
– Мало, что я сказал; Громовый уже мертв, значит, правила вы не соблюли. Так стоит ли мелочиться? Не надо им помогать! Оставь себе колдовство, оно еще пригодится.
Но я не слушал его.
В моей руке лежали два волшебных фиала, – каждый с лечебным зельем.
Создавать снадобья, – не моя область. Но я очень старался. Опустившись на колени перед хобгоблином, я разжал ему челюсти коротким кинжалом, и влил целую склянку.
Руки и ноги стали медленно отрастать.
– Будь ты проклят, эльф, – простонал чародей.
Да не за что.
Я перешел к магу Льда. Он успел сесть, – если так можно сказать о человеке, у которого нет ног. Его рука потянулась ко мне, за флаконом. Но я не отдал склянку, – еще выронит, а третьей у меня нет.
Чародей выпил, а потом облизал горлышко.
Хрясь!
Я услышал, как воздух свистит над моей головой. Только чудом мне удалось откатиться в сторону. Надо мной стоял Огненный, сжимая в руках клешню мантисты, вместо дубинки.
– Ты умрешь, – в бешенстве прохрипел он.
– Убери оружие, – властно приказал Ледовик.
На его обугленных культях медленно отрастало новое мясо.
– Эльф пытался убить нас! – прорычал Огненный. – Это его лап дело. Смотри, туфли как новые!
Я тихо засмеялся.
– А ты забыл, что сам должен был там стоять? Мое место в келье, там, где ты едва не сгорел.
Чародей осекся, и не нашел, что ответить.
– Мы должны двигаться, – глухо произнес Ледовик. – Я не доверяю ни одному из вас, и вы не должны. Где-то здесь спрятан новый рубильник.
Бубновая дама начала улыбаться.
2
Пятый рычаг поднимался за трупом мантисты.
Чародей Огня подошел к нему, и протянул руку. Потом раздумал. Видимо, не понравилось ему рубильники дергать.
– Надо что-то решать, – сказал Ледовик.
Я посмотрел на Даму.
– У нас осталось десять минут, не больше.
– Кто построил все это?
– Маг, по имени Уильям Шекспир. Я уже говорил, – похож на медузу. Вы ему нужны, вроде как. Может, хочет убить вас, поинтересней.
Чародей Холода заглянул вниз.
Демонические игуаны почувствовали наш запах. Они вставали на задние лапы, и тянули к нам зубыатые морды. Серые твари взбирались друг на друга, пытались карабкаться по скале.
– Голодные, – пробормотал я.
– Или мы умрем от Бубонного проклятия, или попробуем рычаг, – сказал Ледовик.
Я опустил рубильник.
Апокалипсис не выпал.
Нам не поотрывало головы, не разрезало пополам, и даже не запела Максим.
Откуда-то сверху медленно спустились четыре гондолы, – словно у воздушного шара. На первый взгляд, крепкие, но кто знает? Каждая держалась на мифриловом тросе.
– Думаю, мы должны сесть, – сказал я. – Они отвезут нас прямо к двери.
Огненный распахнул дверь одной из гондол.
Там, на полу, лежал пузырек.
Проклятье, – Уильям Шекспир был прав…
Лекарственное зелье.
Хобгоблин схватил его, и жадно выпил.
Я вошел во вторую гондолу. Она качнулась под моими ногами, и я понял, что мифриловый трос, – не та штуковина, которой я готов доверить свою жизнь.
Наклонившись, я поднял свою фиалку. Да, снадобье заживления ран. Не такое сильное, как то, что отгрохал я. Ноги от него не вырастут, но ожог затянется, боль пройдет и силы вернутся.
Хватит, чтобы добраться всем до двери.
Пить снадобье я не стал, – зачем понапрасну тратить? Положил в карман. Еще пригодится.
Оглянувшись, понял, что Ледовик сделал то же самое.
– Что теперь? – спросил чародей Огня.
Гондолы не двигались.
Я поднял глаза. Белая карта, – проклятие чумы, – мерно вращалась над растерзанным телом чудовища.
– Ее лицо потемнело, – негромко сказал Ледовик. – Времени почти не осталось.
Вы видели человека, умершего от Бубонной магии?
Сначала тебя начинает тошнить.
Просто выворачивает наизнанку, голову клинит, и ты не замечаешь, что изо рта уже льется кровь и лезут кусочки внутренностей. Думаешь только о том, как бы не захлебнуться в своей блевотине.
Впрочем, если подумать, это была бы удача.
Во рту у тебя появляются черви. Ты чувствуешь, как они ползают по твоему небу, сползают в горло, их вкус размазывается по твоему языку.
Надеешься, что блевотина смоет их.
Куда там.
Потом ты начинаешь чесаться.
Кожа сходит легко, большими кусками. А ты скребешь и скребешь, сквозь мясо, пока не доскоблишь до костей. Забавно смотреть на собственные кости, когда выгрызешь в руке большую такую дырку.
Попробуйте как-нибудь вечерком.
И наконец кости ломаются.
Первой обычно челюсть, – ее разносит в куски, и ты только сейчас понимаешь, что все это время громко орал от боли, и лишь с этой секунды тебе пришлось замолчать.
Те, кто пытаются тебе помочь, обычно чувствуют облегчение.
Это было шесть лет назад, в одном из болот Лернея. Я видел, как умирают асгарды, пораженные Бубонным проклятием. Тогда же и заразился сам.
Нет, не думайте, – то, что вы можете подхватить от умирающего, это ерунда, сущие пустяки по сравнению с настоящей улыбкой Дамы. Несколько месяцев я метался в бреду, а когда оклемался, мне сказали, что война закончилась.
Вот так просто.
Когда рейнджеры из Черных драконов спрашивали, откуда у меня на руках такие глубокие шрамы, – я не смог им сказать, что сам грыз свое мясо и глотал его большими кусками.
Наплел что-то про вивверн, а они поверили.
Нет, я не хотел умирать от улыбки Дамы.
– Есть идеи? – спросил я.
– Говори, эльф, – глухо зарычал Огненный. – Ты все это начал. Отвечай, падаль.
Лик Бубновой королевы, словно закат, наливался багряным ядом.
– Гондолы.., – пробормотал я. – Нас должно быть четверо.
Я поспешно выскочил из своей, и подошел к крайней, – что осталась пустой.
– Нет! – сообразил Огневик. – Там же еще пузырек лежит! Дай его мне, остроухий, дай его мне! У вас же по запасному осталось, а у меня нет.
Я шагнул в гондолу.
Наверху что-то щелкнуло, и раздался негромкий скрип.
Волшебная цепь замкнулась, когда в каждую из корзин вошел пассажир.
Ну слава булочкам с сахаром, – теперь мы поедем.
Нет.
В каменной скале, у самой головы мертвой твари, медленно открывалась трещина, – так лопается плоть возле гнойной раны. Из черного провала, показалась верхушка рычага.
– Ушастый, нажми, – приказал чародей Огня.
Рубильник поднялся на поверхность скалы и замер.
Трещина сомкнулась под ним.
– Слишком далеко, – сказал Ледяной.
– Только не для меня.
Я поднял ладонь, и из рукава вылетел безразмерный трос, с магическим крюком-кошкой. Многие эльфы носят с собой такую; не для того, конечно, чтобы грабить дома богатых гномов, а… э…
Весьма помогает переводить старушек через дорогу.
Крюк лязгнул о тяжелый рычаг, и трос быстро обмотался вокруг рубильника. Четко и красиво. Осталось только потянуть, и мы отправимся в путь.
Я дернул веревку.
Гудящая боль пронеслась по моей руке, расплавленным свинцом захлеснула горло, и врезалась в голову.
Я сблевал кровью.
– Только руками, – пояснил Уильям Шекспир. – Прости, но таковы правила.
Стоя головой вниз, уперев трясущиеся руки в колени, – я пытался понять, слышали ли это хобгоблины.
Наверное, нет.
Я выпрямился.
– Кто-то должен повернуть рычаг руками.
Кровь снова хлеснула из моего рта.
– Поворачивай, – согласился Ледовик.
Сукин сын…
Он что, не видит, как меня плющит?
Сто раз сбегал бы быстренько, пока я тут подыхаю.
Я тяжело распрямился, уперев рукой в край гондолы.
– Иди сам, – сказал я. – Мне нехорошо.
Ледовик не двигался.
Огненный схватился за стропы.
– Рычаг повернешь, а гондола твоя уедет, – зарычал он. – Нет уж, эльф, сам это делай.
Конечно, колдун был прав.
Зачем ставить рычаг так далеко от корзины?
Для того, чтобы один остался куковать на скале.
Как раз под Бубновой дамой.
– Ледовый, – произнес я.
Меня все еще мутило.
– Ты знаешь, что я прав.
Тот сложил руки на мохнатой груди.
Я посмотрел на них. Перед глазами плыли красные круги.
– Да что с вами, ребята? Не понимаете, что мы все здесь сдохнем?
– Ну вот и смотайся, – предложил Огненный. – Это же твоя работа.
Да, это была игра в "кто первый сломается".
Оба колдуна знали, что надо спешить. Не станут они рисковать своими мохнатыми задницами. Как миленькие побегут к рычагу. А я пока постараюсь вспомнить, – минотавры так и должны топотать у меня в ушах, или это всего лишь старина инсульт заглянул.
Чародеи поймут, что я не игрок, и сделают все сами.
Ведь верно?
Ледовик смотрел в никуда.
А потом я вспомнил, что прошел Лернейскую кампанию, – от берега Черепах, где все это началось, до бойни в Скараван-Бей. И остался в живых. А эти двое тысячу лет провели в Янтарной темнице, – попавшись в западню тупого хобгоблина, – и наверняка сдохли бы, не появись Уильям Шекспир.
Да, по части "остаться в живых" у них явно траблы.
– Ребята, времени мало, – сказал я, хотя и понимал, что с тем же успехом могу натереть шипастрогого носорога сметаной, и заставить летать.
Вот черт…
Я выбрался из гондолы.
Каждый шаг давался мне с таким трудом, словно я собрался жениться.
Все-таки рычаг здорово меня приложил. Минотавры больше не топотали в моих ушах, зато появились гномы, – они били огромными молотками по моему мозгу, и с каждым разом мне все больше хотелось поймать кого-нибудь и убить.
Желательно, медленно.
Белая карта больше не двигалась.
Это значило, что отсчет пошел.
– Быстрее, – рыкнул Ледовик.
Ах ты мохнатый ублюдок…
Дай только до тебя добраться, урод.
Сперва я думал, что надо бы привязать к гондоле крюк с кошкой. Страховка, – на случай, если они отправятся в путь без меня.
Но я сразу же понял, что пальцы меня не слушаются. Ни черта я не смогу прицепить, – а дэвы поймут, как близко я от могилы.
Не стоит им этого знать…