Готы северных предгорий всегда были сильны наглостью, безумством и нахрапом. Но, получив первый же серьёзный отпор, они за уши разворачивали пленников и, пиная пятками, заставляли уносить себя назад, под защиту леса. Вроде бы так всё и складывалось, мы гнали их, они отступали, когда вдруг раздался рёв боевой трубы и мелколесье ожило…
– Засада, лорд Белхорст! – запоздало крикнул кто-то из моих, через минуту захлебнувшись кровью.
Нас буквально осыпал град коротких примитивных копий, и на поляну шагнули не меньше полусотни живых трупов.
– Мертвяки-и! Отступаем! – приказал я, разворачивая изумлённого Центуриона.
Ему, как образованному и мыслящему существу, были жутко интересны эти агрессивные воскресшие мертвецы. Какая чёрная магия их поднимает, кто этим занимается, насколько всё это интересно и, главное, обоснованно с научной точки зрения?
– Возьмём одного с собой?! – взмолился он, но я был категорически против.
Мы и так рисковали. Нападение мертвяков было явлением очень нечастым, но обороняться от этих зомби лучше всё-таки из-за стен замка. Убить ходячего мертвеца почти невозможно, разве только отрубив ему голову, ну или попытаться сжечь, облив горящей смолой. Рубить головы с седла не особенно удобно, а смолу мы тем более с собой не брали.
– Уходим к воротам! Лучники прикроют!
Мы бы успели. Нет, реально успели бы, если б под толстым Вилли не рухнула лошадь. Брошенное копьё пропороло ей бок, и парень очень неудачно упал, крепко саданувшись затылком о каменистую землю. Я спрыгнул с седла, кое-как вытащил его из-под упавшей кобылы, ещё двое наших помогли вскинуть тяжеленного воина на спину Центуриона. И тут на нас навалились…
Тот, кто наступает первым, отступает последним. Банальная механика полевого боя. Меня взяли в кольцо. Мои люди стеной встали рядом. Мертвяки дружно насели на нас, поддерживаемые взбодрившимися готами. Лучники со стен стреляли всё реже, боясь задеть своих.
– Отступаем с боем, никого не бросать! – проорал я, хотя все и так отлично знали, что нужно делать.
Двоих раненых мы затолкали в середину нашего маленького отряда. Парни прорычали: "За Белого Волка!" – и дрались как бешеные. Но только в кино человек с мечом способен рубиться часами. В настоящем бою, не игре, а свалке без правил, на примитивном инстинкте выжить можно выдержать минут десять – пятнадцать, не более…
Я держался. Знал, что Седрик бросит стены и придёт на выручку. Что Эд, чем бы он там ни был занят, буквально вот-вот ворвётся в бой, круша ряды неприятеля. Я совершил непростительную ошибку, защищая своего бойца слева, когда рубанул всей силой громадного мертвяка и… мой меч застрял у него в позвоночнике. Выдернуть оружие мне не позволил тяжёлый удар дубиной по шлему. Голова загудела, а глаза заволокло красным, я упал на одно колено и…
– Па-па-а-а!!! – таким громом пронеслось над полем, что все присели. Или мне показалось… не помню. Видел лишь, как готы вытаращились на русоволосую валькирию, несущуюся по небу на белоснежной лошади. Или не по небу… опять не помню… простите…
– Хельга-а, стой! – надрывался голос Эда, и ему вторил перепуганный Седрик:
– Миледи, куда?! Куда вы?!!
Тонкая девичья рука приподняла меня, нежно поставив на ноги. Я всей тяжестью оперся на плечо моей дочери. Свободной рукой она, не задумываясь, врезала в грудь ближайшему мертвяку, отшвырнув его аж к линии горизонта…
– Гореть тебе в аду, дьявольское отродье!
– Это… боевой клич твоей мамы, – успел умилиться я, пока красный туман окончательно не заволок всё поле боя. И, кажется, я потерял сознание.
Не буду врать, что будто бы хоть что-то помнил. Никаких искорок, ангелочков, птичек, разноцветных звёздочек, кружащихся вокруг моей головы с чтением стихов Роберта Бёрнса. Хороший поэт, мне очень нравится. "Кто честной бедности своей стыдится…" и так далее. К чему это я и про что? Не знаю. Сам бы спросил, да не у кого, все куда-то резко запропастились, бросили меня одного… Зато я точно помню, как пришёл в себя!
Я очнулся от аромата свежего кофе и запаха жарящейся яичницы. Нет, запах омлета, значит, готовит Хельга. А кто тогда удерживает тёплую мокрую тряпку на моём лбу?
– Очухался-а… – счастливо протянул дядя Эдик. – Гули-гули, ай люлю! Ты ядерный идиот, братец, я правильно выражаюсь? Я как доктор Быков, да? Трепонема в очках, коновалы от медицины, маме нужен секс как источник эндорфинов, эвона как! Похоже?
– Угу, у тебя талант… – признал я, вылезая из-под его заботливой руки. – Слушай, а… это… что там было? Ну, когда меня… по голове и…
– Да, приложили тебя крепко. Только дурак жертвует собой ради какого-то безымянного воина!
– Его зовут Вилли.
– Звали! Он не… – запнулся Эд, и я закусил губу.
Ненавижу терять людей. Просто ненавижу. Терял, и не раз. Но привыкнуть не могу…
– Сколько мы потеряли?
– Одного. И четверо ранены. Но войн без потерь не бывает. Он не первый и не последний.
– Что Хельга? – признавая его правоту, поморщился я.
Дядя Эдик хихикнул. Засунул ту самую мокрую тряпку с моего лба себе в рот, сделал безумное лицо, потряс головой, как какая-нибудь дворняжка, и радостно засопел носом. Дверь в спальню открылась, на пороге, кусая губы, стояла чуть бледненькая Хельга.
– Па, ты в порядке? Я за тебя волновалась.
Я встал с кровати и молча обнял её. Она стиснула зубы до хруста и прижалась ко мне, с трудом удерживая слёзы. Со всем этим надо что-то делать… В смысле каким-то образом суметь продолжать свою работу, умудряясь тем не менее не волновать дочь.
С первым я разберусь, банальным сотрясением мозга меня давно не удивишь. Второе куда сложней. Особенно теперь, когда она сама побывала на моей службе и поняла, чем я почти ежедневно рисковал все эти годы. А ведь мы ещё даже не были у Граней…
В тот день она всё так же отправилась в школу одна. Я настаивал на том, чтоб её проводить, но договорились, что лучше я её встречу. Дядю Эдика с ней тоже не отпустишь, он сам нуждается в постоянной няньке. Без особой нужды мы старались не выпускать его из дома. То есть раньше мы его выпускали по мелочи, например, за хлебом, благо магазинчик расположен в нулевом этаже дома. В результате один раз его пришлось забирать из психушки – укусил за ухо какого-то депутата района, один раз из милиции – цапнул бутылку коньяка с прилавка, пил сам, поил всех желающих, а денег имел ровно двадцать четыре рубля. Ну и ещё один раз его привели соседские дети – несчастный уже садился в машину с дагестанцами, ехать работать за сто рублей в день на частном кирпичном заводике под Махачкалой. А ведь увезли бы, и всё, с концами, пропал навек, "кавказские пленники" до сих пор возвращаются крайне редко.
Голова продолжала болеть, несмотря на две таблетки темпалгина. Получив телефонную консультацию знакомого врача, я спустился вниз, покачиваясь, дошёл до ближайшей аптеки и купил нужные лекарства в ампулах. Делать уколы себе самому меня учили ещё на пограничной заставе. Эдуард рвался со мной, но отвлёкся на телевизор. Тоже не лучшее решение, а куда денешься? Главное, не позволять ему смотреть Лунтика, потом он лезет всем помогать…
Вернувшись, я обнаружил в дверях сложенный вчетверо листочек бумаги. Ни одного слова там написано не было, но имелся яркий отпечаток помадой чувственных женских губ. Больше ничего. Ни времени, ни места предполагаемой встречи. Что при сложившихся обстоятельствах, кстати, очень разумно. За моей спиной раздался едва различимый шорох, более всего похожий на шелест шёлкового платья.
– Ты позволишь мне войти в твой дом, Белый Волк?
– Не стоит подкрадываться ко мне со спины.
– Больше не буду, – честно пообещала дампир.
– Дана, у меня дома псих, предупреждаю сразу.
– Я знаю, – так же, без улыбки, подтвердила она.
Щёлкнув ключом, мне оставалось лишь с поклоном пропустить даму вперёд. Она грациозно присела в благородном реверансе, чуть приподняв подол длинного красного платья. Предпочтение этого цвета – не более как дань старой моде. Далеко не все представительницы её клана так уж чтят традиции, но если чтят, то это говорит о многом. Надо бы поставить себе на заметку найти старые конспекты и освежить знания о природе и повадках этих опасных женщин…
– Эдуард, у нас гости! – громко предупредил я ещё из прихожей.
Из смежной комнаты высунулся длинный нос моего родственника. Пару раз принюхавшись, дядя Эдик громко чихнул:
– Обалденный парфюм! Мне не выходить или одеться?
Дана, покосившись на меня, недоумённо повела плечами.
– Когда дома нет Хельги, он предпочитает ходить голым. И не потому, что извращенец, – попытался объяснить я. – Ему элементарно жарко, даже зимой. Там, где он вырос, летом температура редко поднимается выше плюс восьми.
– Я думала, про северного бога врут твои завистники, а он на самом деле существует?
– Ни за что не поверю, что ты не выяснила о моей семье всё…
– О, лорд Белхорст, тогда просто поверь, что в этом городе не ты центр Вселенной. И до определённого момента никого из Лишённых тени не беспокоил факт переезда в наши края одинокого вдовца-граничара с маленькой дочкой и безобидным сумасшедшим в нагрузку, – впервые улыбнулась она, но выглядело это несколько вымученно. – Позволишь мне сесть?
– Сядем на кухне. Ты голодна?
– А если я отвечу утвердительно, неужели ты вскроешь себе вены и напоишь меня кровью?
– Вы прекрасно можете есть и человеческую пищу.
– Верно, можем. Но без удовольствия. – Дампир опустилась на кухонный табурет, вытянув длинные красивые ноги. – Я не голодна, но спасибо за предложение. Мы можем быть откровенны друг с другом?
– Вряд ли… – подумав, признал я. – Те, кто откровенничает с нечистью (прошу прощения за вульгаризм), не живут долго.
– Тогда я начну первой, – решилась она. – Что ты думаешь вот об этом?
Дана раскрыла алый клатч, выложив на стол широколезвийный нож ручной ковки с грубой роговой рукоятью. На тёмном клинке были столь же грубо выбиты три креста. Знакомая символика…
– Может быть, кофе?
– Пожалуй.
Я повернулся к раковине, наливая в небольшую кастрюльку воды, когда на кухню торжественно прошествовал дядя Эдик.
– Позвольте представиться, мэм, мадам, чувиха, леди, тёлка, – галантно кланяясь, начал он и осёкся на полуслове. – Да-ампир! Демоны Ледяного ада, кого ты впустил в дом, дубина?!
– Успокойся, она не… – договорить не удалось.
При виде Даны с ножом в руках и меня, стоящего к ней спиной, отчаянный сумасшедший бог одним движением ноги выбил из-под гостьи табурет, а потом ещё и вовремя открыл дверцу холодильника, так что бедняжка получила двойной удар по затылку и в висок! Даже в этом мире он умудряется не растерять свои боевые навыки, и в умении грязно драться ему мало равных.
– Ты… псих, что ли?! – запоздало отреагировал я.
– Псих! У меня справка!
– Она гостья! Пришла сама. Хотела что-то узнать об этом ноже, и только! Какого северного мха надо было её бить?!
– У меня справка, – на этот раз уже без гордости в голосе напомнил дядя Эдик.
Я рыкнул на него и, опустившись на колени, осторожно поднял бесчувственную дампир, уложив её на диванчик. Наш псих, желая загладить вину, быстро вылил ей на голову ту холодную воду, которую я не успел поставить на газ для кофе. Я вырвал у него пустую кастрюльку и гневно указал пальцем в дальний угол. Он послушно присел на второй табурет, смирно сложив руки на коленях. Элегантная сорочка, строгий галстук в тон запонкам, домашние тапочки и длинные семейные трусы! Ну а что такого… Он – оделся. Будь у нас в гостях мужчина, мог бы выйти и без трусов.
– За что? – тихо спросила мокрая и побитая Дана, осторожно открывая глаза.
Что я мог ей ответить? Что живу в этом перманентном дурдоме уже много лет? Что Эдуард по сути своей милейший парень, зазря и мухи не обидит, но клинит его часто, непредсказуемо и уж так, что мало не покажется никому? Ей это сейчас очень интересно – мои соболезнования и оправдания? Жива, и… уже, как говорится, большое человеческое мерси!
– Он больше не будет, – извинился я.
– Мне тоже достаточно, – подтвердила она, садясь с моей помощью, но даже не пытаясь встать. – А не напомните ли, какого дьявола я вообще сюда припёрлась, как последняя дура?
– Не надо на себя наговаривать, успокойся, дыши глубже. Голова не болит?
– А сам-то как думаешь? – Дампир осторожно ощупала две приличные шишки и поморщилась. – Ничего не сделала, никому не угрожала, только хотела спросить, и всё…
– Прости нас. – Я показал приподнявшемуся родственнику кулак, и тот обречённо вернулся на свой табурет. – Как я понимаю, ты хотела что-то узнать относительно этого ножа, так?
Она угукнула, не решаясь кивнуть. Видимо, приложило всё-таки крепко…
– И ещё, очень надеюсь, что тебе есть чем поделиться относительно нападения на нас инеистых великанов?
Дана покривила губы и показала взглядом на дядю Эдика.
– Можешь говорить при нём, у нас нет секретов.
– Я вытрясла из той девчонки всё, что ей было известно. Она идейная. Из тех, кто сейчас возрождает старых богов. Ну или то, что они называют богами… Не знаю, кто финансирует молодых людей, но первым пунктом программы у них стоит уничтожение этого мира и построение нового могучего союза, освящённого огнём и кровью!
– Революционные идеи, – поддержал из своего угла дядя Эдик. – Я не прав? Идеи реакционные? Ну извините, попутал немножко… А хотите, я вам спою?
– Их организация растёт. Они убивают всех, кто, по их мнению, не заслуживает будущего: ведьм, вампиров, колдунов и прочее. Они не пытаются выйти на контакт, им не нужны наши знания, они не ищут путей сосуществования, их цель блага и непоколебима – избавить землю от таких, как мы…
– Что будет после того, как избавятся от вас? – спросил я, хотя ответ был очевиден.
Фанатизм невозможен без факта наличия врага. Если же врага нет, то это не значит, что он уничтожен, просто теперь враг лучше скрывается. Они начнут физическое уничтожение любого инакомыслящего существа – было, проходили.
– Хорошо, я поговорю с Капитаном. Но какая тут связь между молодыми адептами старых вер и нападениями на мою дочь?
– Не уверена до конца. – Она открыто взглянула на меня, опустила ресницы и медленно протянула: – Но мне кажется, им подсказали, что твоя Хельга ОЧЕНЬ опасна для светлого будущего. Они истово верят, что она едва ли не большее зло, чем мы…
– Ты говорила, что знаешь, когда именно великаны придут к нам снова.
– Знаю. У нас есть свои связи в Белом Комитете.
Я невольно вздрогнул, с трудом удержавшись, чтобы не переспросить. Комитет в курсе чьих-то планов нападения на мою дочь? Ну, допустим, это неудивительно, в конце концов, они просто обязаны знать всё о жизни и проблемах своих подчинённых. Как, впрочем, и обязаны предупредить того же подчинённого и сделать всё, чтобы с ним ничего не случилось. И хоть не всё всегда проходило гладко, лично я знал как минимум шестерых граничар, которых Капитан успел спасти от тюрьмы и от нелепой смерти в бандитских разборках. Вопрос в другом…
– У тебя действительно есть связи в Комитете?
– Ай, не надо мелодраматизма! Можно подумать, там собрались все самые святые, неподкупные, верные долгу и слову чести люди?!
– Но мой Капитан…
– Не один, не всё решает, не самая большая шишка, и главное – попробуй назвать хоть одну организацию в мире, чьё руководство полным составом презирало бы золото? – криво усмехнулась Дана. – А теперь, с вашего позволения, джентльмены, стакан холодной воды с микробами, хлоркой и жёлтым осадком из-под крана, если не затруднит…
Я молча встал, налил воды и подал ей стакан. Дампир выпила его одним глотком, словно бы просто перелив струйкой прямо в горло. Дядя Эдик вытянул шею, зрелище было отталкивающим и эротичным одновременно…
– А вы красивая!
– Спасибо за комплимент, только по голове больше не бейте, ладно?
– Это сделал я?! – На бедного Эда было жалко смотреть. – Не обижайтесь, пожалуйста. Я сумасшедший, на нас нельзя обижаться. Могу медицинское свидетельство показать.
– Не надо, вот лично вам почему-то хочется верить на слово. – Она ещё раз улыбнулась Эдуарду, подала мне руку и встала. – Так что насчёт моей просьбы?
– Да, – спохватился я, – мне знаком этот нож. Если быть абсолютно точным, я вывез его из-за Граней три года тому назад. Крестов на клинке тогда не было, они явно выбиты позже, обычным зубилом. Продал через Интернет-аукцион, цена была высокой из-за рукояти. Её сочли слоновой костью, хотя на деле это…
– Драконий зуб, – удовлетворённо подтвердила дампир. – За последние три года были убиты главы трёх кланов, произошла естественная смена власти. Три смерти, три креста. Вчерашней ночью этим же ножом пытались убить меня. Воодушевлённый, но малоопытный мальчик, из адептов. Есть предположения?
– А вы красивая!
– Спасибо ещё раз. Так что скажешь, Белый Волк?
Я неопределённо пожал плечами. На меня и без того навалилась куча проблем, чтобы ещё заморачиваться с оружием убийцы вампиров, дампиров или ещё кого-то там…
– Я могу попробовать найти покупателя ножа. Хотя на Интернет-аукционах люди чаще всего не знают друг друга. Деньги переводятся на указанный счёт, товар пересылается на любой адрес, указанный покупателем.
– И только? – Дана криво изогнула бровь.
– Граничары не вмешиваются в городские войны. Твоя безопасность – твои проблемы…
– Даже если мне всё-таки очень хочется жить? – продолжила она, напирая на меня. – А если мои проблемы вдруг станут твоими? Если я возьму на себя опеку и охрану твоей дочери от одних неприятностей, а ты избавишь меня от других?
– Допустим, – гипотетически согласился я. – Твои предложения?
– Дампиры обеспечат безопасность девочки в этом мире, а ты будешь брать меня с собой в твой мир. Не каждый день! – упреждая мой протест, поправилась Дана. – Только тогда, когда я слишком слаба. Такое бывает, увы… Что скажешь теперь?
– А вы очень красивая!
– И снова спасибо, – с ангельским терпением улыбнулась скрипнувшая зубами дампир. – Но я хотела бы услышать мнение лорда Белхорста…
– Мне надо подумать.
– Хорошо, – чуть поклонилась наша гостья. – В знак моей доброй воли девочку Хельгу будут ненавязчиво охранять уже с этого часа. Когда ты примешь своё решение?
– Этой ночью.
– Слово Белого Волка?
– Да. – Я был вынужден протянуть ей руку. Пальцы Даны были холодными и сильными. От восторженно пялящегося на неё дяди Эдика она старалась держаться подальше. Очень разумное решение. Никогда не знаешь, чего ожидать от психа после трёх комплиментов…
Проводив девушку, я вернулся на кухню. Насупившийся северный бог сидел у окошка, поджав колени и не желая ни с кем разговаривать. Думаю, обиделся. Ну ещё бы, это у нас в округе, в любой деревеньке близ замка Кость, достаточно три раза сказать девушке, какая она красивая, и алле-гоп – любая сельская недотрога уже сама с разбегу прыгает к тебе в штаны!