Его противник должен умереть. Никто, даже гомункул не выживет, если уничтожить его сердце. Вся регенерация зависит от кровообращения. А если уничтожить единственный орган, который гоняет кровь, то и регенерация станет невозможна…
- Не понял… - Гавейн делает шаг назад. - Мне показалось, или ты шевельнулся?
Оба фальшиона покидают тело Мордреда.
Он сам вынул их из своего тела, которое столь быстро заросло.
- Тебе не показалось.
Едва фальшионы коснулись пола, кулак Мордреда вновь сжал зеленый меч.
Быстро подобравшись к ошарашенному Гавейну, предатель бьет его рукоятью в живот. Мало того, что рыцарю становится трудно дышать, так он еще и отлетает на несколько футов назад.
- Ну что же… - и вот вновь, Мордред подходит к Гавейну; на этот раз он ожидает чего угодно. - Надеюсь, ты сожалеешь об этой битве.
- Какой же ты…
Тяжело поднимаясь Гавейн смотрит в глаза предателю.
- …все-таки ублюдок, Мордред.
Собрав все силы, рыцарь встает на ноги.
Больше нет смысла хранить энергию внутри…
- Понятное дело, я погибну. Но так легко я тебе победу не отдам… Мордред… Можешь забрать мою жизнь… только… фальшионы прихватить не забудь.
Создав в руке меч, Гавейн кидает его вверх. Лезвие рассекает цепь, на которой крепиться люстра, и та падает на Мордреда, заставляя его отпрыгнуть вбок.
Этого и ждал Гавейн. Усилив ноги, он переместился…
И МОИ РУКИ УЖЕ НИЧЕГО НЕ СМОГУТ ДЕРЖАТЬ…
ВЕДЬ ЭТО ТЕЛО…
ВОИСТИНУ…
КЛАДЕЗЬ СМЕРТИ…
Вторая вспышка озарила Камелот.
На этот раз она была ярче и ослепительнее. Длилась она меньше секунды, но была столь яркой, что заставила Мордреда зажмуриться, дабы не спалить глаза.
Гавейн же глаза не закрывал.
Это было не нужно.
Ведь его тело и было причиной создания сияния.
Часовня, стены и потолок которой покрыты оружиями, вонзенными какой-то неведомой силой.
Это место…
Зеркало души…
Мир Гавейна.
Его доспехи преобразились в кожаные зеленого цвета. В руках два фальшиона, готовых пролить кровь.
Его имя - Гавейн!
Зеленый рыцарь Гавейн!
- Перед тобой бесконечность клинков, - спокойно оповещает рыцарь. - Самых прекрасных в мире клинков…
Мордред, отнесшийся к перемещению в "Зеркало души" Гавейна спокойно и хладнокровно, чувствует, как по его спине пробегают мурашки.
Страх…
То чувство, ранее недостижимое для него…
Если один рыцарь смог заставить его бояться, что же произойдет, когда он встретиться лицом к лицу с Артурией?
Забыв про все на свете, они сходятся в поединке…
* * *
Их битва закончилась.
Они рвали на части и рубили друг друга изо всех сил.
Схватка завершилась поражением Зеленого рыцаря.
Некогда прекрасный тронный зал преобразился.
Пол разбит на множество кусков.
Многие стены были сметены напрочь.
Трон рухнул, и был покрыт пылью.
От прежнего великолепия не осталось и следа. И, кажется, время прекратило тут свое существование. Потому что последствия разрушения скрывают то, на что было похоже это место пару часов назад.
Молодой человек не двигается.
Все его тело покрыто порезами и красными разводами. Не было здорового места на его теле.
Во-первых, правая рука исчезла напрочь.
Во-вторых, на его глотке след от пореза.
В-третьих, от плеча до паха тянется глубокий порез, из которого валятся кишки.
В-четвертых, в его черепе зияет большая дыра на затылке.
В-пятых, большое количество крови вытекло из его груди на пол.
Юноша не двигается.
И в этом нет ничего удивительного. С какой стороны его не обойди, не посмотри на него - он труп.
Битва закончилась намного раньше.
Но вместо того, чтобы заставить тело регенерироваться, Мордред лишь тихо шепчет себе под нос…
- Не могу поверить… кто он такой?…
Ничем, кроме как унижением, эту битву не назовешь.
Шесть раз…
…только для одного человека…
Убить Мордреда шесть раз…
Уму непостижимо.
Эта битва стала для него первым боем с рыцарем.
Очень странным боем.
И все же… целых шесть раз…
Тело гомункула приспосабливается к атакующим способностям, и использовать одну и ту же дважды - рискованно. Может не сработать. А это значит, что Гавейн использовал как минимум пять различных техник и оружий.
Скоро восход…
Скоро… очень скоро предательство Мордреда вскроется…
Через неделю, может даже меньше, Артурия вернется в Британию…
И все, что останется ей, и ее людям - отсчитывать последние минуты до своей смерти.
Глава 4
Кале
Кей помог Артурии спуститься на причал. Она не боялась, нет. Просто Кей, решивший проявить себя с лучшей стороны, из кожи вон лез, чтобы выслужиться перед Артурией. А она, как будто и не замечая этого, кивнула ему, и зашагала вперед.
Все, что ее сейчас волновало - где прячется Ланселот. Если он вообще прячется, конечно.
Визит в Кале был незапланированным, и стража, увидев Британские корабли и опущенные флаги и паруса, не стали готовиться к бою. Однако, допросить неожиданных гостей входило в их планы.
Артурия и сама поражалась тому, что не отправила вперед себя гонца с посланием. Он мог пересечь пролив куда быстрее их, и оповестил бы хозяина этих земель, Рено де Даммартена.
Но то ли в спешке, то ли под воздействием эмоций, которые поглотили ее с головой, король напрочь забыла о дипломатии.
И сейчас это чревато.
Уже в порту ее остановили два стражника, преградившие ей путь дальше, в крепость.
- Où allez-vous, madame? - спросил один из них.
Артурия глянула сначала на одного, затем на другого. Мужчины явно испугались ее, что вызвало у короля легкую ухмылку.
Она изменилась.
Сложно сказать в какую сторону.
Вроде бы и тираном она не стала, но доброты и милосердия в ней тоже значительно поубавилось.
За эти два месяца она перестала быть той Артурией, какой ее знали рыцари круглого стола. Теперь она с презрением смотрела на стражу и крестьянских мужчин. Даже камелотским людям иногда доставалось.
Что уж говорить о совершенно незнакомых французах, которые столь нагло встали у нее на пути.
Однако и проигнорировать их она не могла. Сделав это, Артурия могла навлечь на себя и своих людей проблемы, решаемые разве что войной.
А значит…
- ЭЙ! - вскрикнула она, развернув голову. - Кто-нибудь французский знает?
Рыцари, сходившие с корабля, все как один покачали головой. Выросшие в Британии, они были обучены только одному языку, и не знали заморских.
Но это относилось только к мужчинам.
На борту так же были две женщины. Первая стояла рядом со стражниками, а вторая, расталкивая рыцарей, подошла к первой.
- Я знаю, ваше величество. Отец обучил меня французской грамоте.
- И это прекрасно, Линетта, - улыбнулась Артурия. - Скажите этим двум, что я - король Британии, и прибыла сюда с дипломатическими целями.
Леди Линетта, будучи искусной в переговорах, вольно перевела слова совей госпожи стражникам, одновременно показушно заигрывая с ними.
И это при живом-то муже…
Стражники, сраженные ее красотой, закивали, как два истукана. Хотя было не совсем понятно, что на них подействовало больше: красота Линетты, или титул Артурии.
В любом случае, причины короля не волновали. Эти двое расступились, и это самое главное. Теперь она могла попасть в крепость.
К несчастью, люди меняются.
Хотя, может и к счастью, но чаще всего человек превращается из хорошего, в плохого. И пусть в мире все относительно, люди клеят ярлыки и делят на "хороших" и "плохих".
Под последним ВСЕГДА подразумевается, что человек идет против общепринятого.
Например Артурия. Раньше она была веселой, и часто закатывала праздники. Она была хорошей. Теперь, когда за два месяца не было ни одного праздника, а люди стали жить чуть строже, большинство ее подчиненных охладели к ней.
А все потому, что она изменилась.
Возраст расставляет все на свои места.
Когда десять лет назад Артурия вынула Экскалибур из камня, она была наивной девятнадцатилетней девушкой, ищущей меч для своего брата. И даже когда на нее свалился груз ответственности за королевство, она все равно оставалась той Артурией, которой ее воспитал почивший сер Эктор.
Но теперь, после предательства любимого человека…
Кто угодно изменится.
Уходя из нашей жизни, дорогие нам люди оставляют пустоту в душе. Этакую черную дыру, которую даже время не в силах залечить.
Не будь Артурия королем, она позволила бы себе слезы, как позволяла Линетта, когда узнала, что ее сестра Лионесса умерла от заражения крови в какой-то далекой деревушке.
И самое обидное происходит тогда, когда люди все еще живы, но они отдаляются от нас. Иногда у них не остается времени, но чаще им просто надоедает общество человека, и они уходят от него, даже не задумываясь о том, какую боль ему причиняют.
В итоге получается так, что один тоскует, рвет себя на части, даже плачет, но справляется с болью. А тот, второй, который ушел… он видит, какого человека потерял, и пытается вернуться. Не всегда, но обычно так и бывает, когда кто-то на ровном месте удаляется из жизни другого человека.
Что можно сказать о Ланселоте…
Он не просто так покинул Артурию и Камелот.
Не из-за страха, или прихоти…
Рыцарь просто не знал, как смотреть в глаза своему королю. В голубые, как море глаза, которые будут вонзаться в него, словно острые пики.
Угрызение совести всегда было страшным оружием. А для таких рыцарей, как Ланселот, и подавно. Он очень боялся сделать что-то не так, и всегда был образцом подражания…
А сейчас не только не спас королеву Гвиневру, но еще и погубил Короля Драконов Найтстаэ, который пришел к нему на выручку. Этим он обрек королевство на вторжение магической энергии из других миров и временных параллелей.
То есть, говоря короче, своим необдуманным решением спасти королеву навлек на Британию беду.
И после всего этого Ланселот должен был вернуться к королю?
Никогда.
Это не просто позор… это вина… вина, которую не загладить ничем.
* * *
- Это твой король? - спросил Рено, отходя от окна.
- Девушка в синем платье. Да, - Ланселот кивнул. - Это Артурия.
- Девка стала королем. Не увидел бы ее, не поверил, что Британией правит баба.
- Прошу вас, де Даммартен… не оскорбляйте моего господина. Я, как рыцарь, не могу это стерпеть.
- Щас я твой господин, - ухмыльнулся Рено. - Ты присягнул МНЕ, и будь добр следить за своими словами, рыцарь!
Как бы это дико не звучало, но Ланселот действительно присягнул Рено де Деммартену. Это было единственным условием последнего, при соблюдении которого Ланселот мог остаться в Кале.
И пусть эта присяга была неофициальной, и он все еще являлся рыцарем круглого стола, Рено намеревался убедить Артура снять присягу с Ланселота.
Артурию французский сеньор знал только как Артура. За море не проникала информация о том, что король - девушка. Это и вызвало удивление Рено, когда он увидел девушку в дорогом синем платье и с золотой латной перчаткой на левой ладони.
Но, в таком случае, дело в корне менялось.
Соблазнить королеву будет не сложно. Рено сам по себе был очень красив, и не раз пользовался этим оружием, чтобы завоевать женское внимание.
- Разрешите вас кое о чем попросить, мой господин…
Ланселот сел на одно колено перед Даммартеном, показывая свое уважение.
- Что? На счет Артура что-то?
- Да. Прошу вас, мой господин… умоляю… не причиняйте ей вреда. В противном случае я не смогу подчиняться вашей воле…
- Я не понял, - лицо Рено стало серьезным; он понял, что хотел сказать Ланселот. - Ты мне что, угрожать решил, что ли?
- Выходит, что так.
Думать долго не пришлось.
Даммартен очень быстро прокрутил в голове все возможные развития событий.
- Ну хорошо. Я ей ничего не сделаю, если сама не нарвется. Тут твоя королева в безопасности, рыцарь.
- Моя королева умерла, Рено. И вы это знаете. Артурия же - мой король. Король, и никто более.
- Прям так никто? - язвительность так и шла от сеньора. - Даже как женщину не воспринимаешь?
- Ничуть, господин.
- А зря. Ты только посмотри на нее: личико красивое, титьки выпячивает, волосы блестят. А ноги-то… ноги какие…
- Рено… прошу вас…
Но Даммартен даже не думал прекращать издевательство над моральным состоянием Ланселота.
Он прекрасно знал, что чувствовал этот рыцарь к своей королеве. Там было нечто большее, чем просто доверие.
И на этом самолюбивый Рено не мог не сыграть.
- Она девственница?
- Чт… - вырвалось у Ланселота.
- Я тихо спросил, что ты вдруг решил уточнить? Что ж, повторю… О-Н-А ДЕВ-СТВЕННИЦА?
Как он смеет задавать такие вопросы?
Ланселот же попросил его не оскорблять короля… а этот вопрос как раз являлся оскорблением.
Девственница она, или нет, какую роль сей факт играет прямо сейчас?
- Ответь, рыцарь.
- Я… я не знаю, господин.
- То есть ты с ней не спал. Это хорошо, - Рено ухмыльнулся. - Слугам она не отдалась бы, другим сеньорам тоже. Низковаты по званию. Остаются ваши хваленые рыцари. Насколько я знаю, Персиваль и Галахад - церковники, у них обет держания малыша в штанах. Ты с ней не спал, а у Гарета есть жена. Больше внешне красивых рыцарей у вас нет. А значит: да, она девственница.
- Рено… - рычит Ланселот, чувствуя, как внутри него закипает огонь.
- Что? Что "Рено"? Я понимаю, ты выучил мое имя, но обсуждать мои действия ты права не имеешь. Так что повежливее, британец.
Зубы рыцаря скрипнули, но все же он повиновался.
- А, да. Совсем забыл. Поскольку мне не выгодно устраивать войну с Артурией, я разрешу ей делать с тобой все, что захочет. Бить, резать, трахать… в общем, это твои проблемы.
* * *
До замка удалось добраться без проблем со стражей. Абсолютно любой мог подойти к Артурии и поговорить с ней на тему "почему столько вооруженных мужчин следуют за вами?".
Но не подходили. Не боялись, нет. Просто были сражены ее красотой.
Французские девушки всегда славились своей привлекательностью. Некоторые из них были даже красивее немок. Но Артурия и Линетта затмили их всех.
У мужиков текли слюни от желания, молодые девушки и более старые девы завидовали и старались утащить своих мужей и сыновей в дом, чтобы не слишком засматривались на новоприбывших красавиц голубых кровей.
Как только перед ней отворились двери парадного зала, король немедленно вошла туда, забывая о всяких манерах. И пока Рено де Даммартен пытался проявить тактичность или уважение, Артурия подошла к Ланселоту, стоящего в углу зала.
Он не смотрел вперед, его взор был направлен вниз, в пол. Словно нашкодивший ребенок, он боялся смотреть в глаза своему королю, которого предал и бежал за море.
- Ты…
Артурия схватила рыцаря за грудки. Сейчас он был одет не в доспехи, а в относительно богатые одежды, любезно предоставленные Рено. И грудки у них подходили, чтобы схватить за них и припереть к стенке.
Даммартен же приветствовал сенешаля сера Кея, сера Гарета и сера Джулия, совершенно не обращая внимания на то, что происходило за его спиной. Это заставило Кея улыбнуться.
Рено знал о том, что Артурия попытается выяснить отношения с Ланселотом, и не собирается этому препятствовать сейчас, когда все уже началось.
- Вы это так и оставите? - спрашивает сенешаль, жестом головы указывая в сторону Артурии и Ланселота.
- Да, благородный сер, - как оказалось, Рено хорошо знает английский язык. - Пусть голубки бранятся, ничего плохого от этого не будет.
Такие слова могли бы оскорбить сера Кея, ведь Артурия его сестра, как никак. Однако, учитывая данные обстоятельства, а так же понимание Деммартеном ситуации, рыжеволосый рыцарь лишь улыбнулся.
И правда, мешать сейчас Артурии бесполезно.
Она все равно получит свое.
Сколько уже раз Экскалибур ударил лицо Ланселота?
Десять?
Пятнадцать?
Двадцать?
Сколько бы ни было, рыцарь не сопротивлялся.
Он стойко терпел удар за ударом, и даже когда Артурия сломала ему нос и выбила два зуба, он не издал даже звука, а лишь попытался отводить голову.
Увы, это не спасало.
Кей решил вмешаться тогда, когда его сестра разбила Ланселоту бровь.
Он, вместе с сером Гаретом едва оттащили своего короля от сера Ланселота, который уже опирался о стену, чтобы стоять на месте. Выдержав столько ударов, он только сейчас потерял координацию. Тело его едва ли слушалось и в глазах уже двоилось. Рыцарь вполне мог потерять сознание, но сопротивляясь, словно неведомыми силами, он держался на ногах, готовясь выслушать своего короля.
- Сер Ланселот… - рычала Артурия, вырываясь из хватки своих рыцарей. - Правом, данным мне господом Богом, я отрекаю тебя от Камелота и снимаю все полномочия! Живи под честью, сволочь!
И, что есть сил, Артурия пытается вырваться из рук Кея и Гарета.
У нее это получается.
Что может остановить ее гнев?
Что может остановить гнев любой обманутой женщины?
И не просто обманутой, а преданной? Настолько жестоко, насколько вообще позволяла жизнь.
Ланселот заслужил не просто отречение. Король имеет право наказать его по всей строгости, что и собирается сделать прямо сейчас, еще больше разбив ему лицо.
Однако, на пути у нее встает сер Джулий. Он останавливает кулак своего короля, отводя его чуть в сторону.
Артурия ничего не говорит ему, но все равно пытается высвободится из захвата.
Джулий же чувствует себя предателем. Его действия идут вразрез с желанием короля, а это ничем не отличается от измены. Точнее, это и есть та самая измена, за которую Ланселота только что отрекли от рыцарства.
Но сер Джулий не страшился этого. Он все так же храбро сдерживал своего короля, пусть и не долго. Ровно до того момента, как к ней вновь подоспели сер Гарет и сер Кей, и, схватив ее за руки, силком оттащили от своего собрата.
- На этом и порешим, дорогие господа, - Даммартен захлопал в ладоши, словно маленький ребенок, довольный зрелищем. - Ни к чему устраивать кровопролитие на чужой земле, не правда ли? Я, как подданный своего короля, не могу позволить избиение собственных людей, король Артур.
- Собственных!? - взревела девушка. - Кого из "собственных" рыцарей я коснулась!?
- Его, - Рено жестом указал на сера Ланселота. - Поскольку вы лишили его титула и звания, сер Ланселот поступает на службу ко мне. Так что я вынужден попросить вас обойтись без кровопролития. Даже малого.
Артурия лишь фыркнула.
Если бы такой дерзкий диалог осмелился вести один из ее подданных, она бы без сомнений упекла его за решетку. По крайней мере сейчас.