- В столице у вас очень много друзей, Андрей Петрович… гораздо больше, чем вы могли бы предполагать. Некоторые из них хотят вас видеть на престоле Аальхарна. Ну, или по крайней мере живым и здоровым.
Трон Аальхарна, вот оно что. Чего-то в этом роде Андрей и ожидал: государь не стал бы просто так обвинять в государственных преступлениях спасителя страны, не зашатайся под ним трон…
Шани прислушался и продолжал уже на аальхарнском:
- …потому советую вам прибегнуть к церковному покаянию еще до суда.
Андрей понял, что за гобеленом было потайное помещение, в котором кто-то скрывался. В самом деле, вряд ли Луш, при всем своем знании людей, оставил бы Шани без присмотра.
- Спасибо, ваша бдительность, - сказал Андрей. Шани безразлично пожал плечами.
- Не за что, собственно говоря, - и, протянув руку, он несколько раз звякнул в колокольчик вызова охраны.
Когда мордастые ухмыляющиеся охранцы вывели Андрея и Нессу в коридор, то Шани какое-то время сидел молча, а затем встал и подошел к гобелену. Отдернув его, он увидел Чистильщика, сидевшего на низенькой скамеечке в обнимку с арбалетом. За спиной государева человека была небольшая дверь, что вела в один из коридоров инквизиции - видимо, Чистильщик отбегал до ветру, дав шеф-инвизитору возможность сказать Андрею все, что нужно.
- Ваша бдительность, доброе утро, - произнес Чистильщик, склонив голову в вежливом поклоне. Шани холодно ему кивнул и протянул несколько исписанных листков.
- Протоколы допросов и мой отчет для государя.
- Немедленно передам, господин, - произнес Чистильщик, аккуратно складывая листки и убирая их во внутренний карман камзола. - Будут ли еще распоряжения?
Шани хотел было распорядиться, чтобы арбалетный болт Чистильщика не смотрел бы постоянно ему в затылок, но промолчал, отпустив государева слугу с миром. Тот еще раз вежливо поклонился, открыл дверь и выскользнул в коридор. Шани сделал шаг назад, расправил гобелен, и, глядя на вышитого Заступника на круге казни, задумался о чем-то своем.
Утро первого судебного заседания выдалось морозным и солнечным. Свет падал сквозь проемы высоких стрельчатых окон, озаряя набившийся в зал суда народ: дворяне и горожане полублагородного происхождения заняли места в первых рядах, прочая же публика мещанского и бедного сословия толпилась на галерке и в проходах, а площадь перед зданием суда была запружена народом так, что даже государева карета не сразу смогла пробиться к парадному входу. В толпе собрались как верные апологеты Андрея, так и те, кто вовсю честил его проклятым колдуном и еретиком: пару раз даже начинались драки за убеждения, впрочем, быстро и жестко пресеченные охранцами. Сегодня глупая баба даст по голове соседу, обозвавшему Андрея колдуном, а завтра может дойти и до резни, поэтому охранцев на площади было не меньше зевак.
Когда Андрея и Нессу ввели в зал суда, то народ и в здании, и на площади разразился воплями, в которых мешались и приветствия, и благословения, и проклятия. Судья звякнул колокольчиком, призывая народ к порядку, но до установления тишины прошло около десяти минут. Бледный, с разбитым в допросной лицом, одетый в грязные лохмотья, Андрей выглядел обреченным и опустошенным, будто желал лишь одного - чтобы суд как можно скорее закончился, все равно даже, чем. Несса казалась не живым человеком, а призраком, тенью себя самой.
- Не бойся, - произнес Андрей и сжал ее руку. - Все будет хорошо.
Несса посмотрела на него с надеждой.
- Правда?
Судья еще раз тряхнул колокольчик, и в зале воцарилась тишина.
- Правда, - сказал Андрей. - Поверь мне.
На трибуну поднялся шеф-инквизитор - в черной с серебром мантии он выглядел невероятно мрачным и зловещим: казалось, огромная птица-падальщик влетела в зал суда, чтобы выклевать глаза подсудимым. Андрей невольно поежился: несмотря на то, что он помнил последние слова Шани, сказанные в допросной, ему было очень и очень не по себе.
- Говорит шеф-инквизитор всеаальхарский Торн, - произнес судья. Шани довольно небрежно ему кивнул.
- Благодарю, ваша истинность. Инквизиция Аальхарна в моем лице выносит обвинения в колдовстве и ереси сим присутствующим здесь Андрею и Нессе Сатх. Инквизиция имеет все основания утверждать, что сии помянутые виновны в появлении эпидемии в стране, повлекшей за собой смерть десяти тысяч человек, и несказанном богохульстве в принятии имени и славы Заступника нашего к своей персоне. Я передаю суду все документы по расследованию и протоколы допросов и от лица инквизиции всеаальхарнской требую отлучения сих двоих от церковной защиты и высшей меры светского наказания.
По залу прокатился вздох. Шани положил перед судьей кожаную папку с золотой розой на крышке и, спустившись с трибуны, занял свое место. Папка была толстой - инквизиция потрудилась на славу. Андрей поймал его взгляд - сиреневый, пустой, абсолютно безумный - и уловил тонкий запах эклента, легкого наркотика растительного происхождения. Да, именно такой человек и нужен был государю на роль обвинителя: пораженный отчаянием, опустившийся, безразличный ко всему…
Судья некоторое время рассматривал документы в папке, а потом спросил:
- Признают ли подсудимые себя виновными?
- Не признаю, - жестко ответил Андрей, и Несса откликнулась тихим эхом:
- Не признаю…
… - Значит, вы утверждаете, что создали лекарство от мора.
Шел второй день судебного заседания. Зевак на площади и зрителей в здании стало еще больше, Луш в своей отдельной ложе откровенно зевал, а Андрея и Нессу соизволили, наконец, нормально покормить и дали одежду - пусть старую, но зато без прорех. Судья ознакомился с протоколами, выслушал речь шеф-инквизитора, который подробно рассказал о возникновении и развитии эпидемии, и теперь наступил час допроса главного обвиняемого.
- Да, ваша истинность, - сказал Андрей. - Я создал такое лекарство. Затем вылечил больных деревни Кучки, а после этого встретил шеф-иквизитора Торна и отправился с ним в столицу - лечить людей уже здесь.
- У вас есть соответствующее образование? Лекарское или алхимическое? - подал голос Шани, до этого задумчиво пытавшийся извлечь занозу из указательного пальца. Андрей подумал, что вряд ли его степень доктора наук сейчас придется кстати и довольно выразительно ответил:
- Нет, ваша бдительность. У меня нет ни лекарского, ни алхимического образования.
По залу прокатился шепот, но судья тотчас же брякнул в колокольчик, прерывая посторонние разговоры.
- Тогда как же вы сумели создать лекарство? - поинтересовался судья, а Шани добавил:
- Которое, кстати, не смогли получить лучшие столичные медики.
О судьбе лекарского совета, отправленного приказом шеф-инквизитора к очагу эпидемии, деликатно умолчали.
- Я не имею образования, но прочитал много лекарских книг и травников, - произнес Андрей. Не рассказывать же им о том, как синтезируется биоблокада… Он чувствовал, как отчаяние, охватившее его во время ареста, становится все глубже и беспросветнее. - Мои знания помогли создать лекарство, которое спасло всех вас.
- Известно, кто дает такие знания, - поучительно промолвил судья. - Враг Заступника и рода человеческого. А для истинного и верного раба Заступникова лучше погубить бренное тело, чем утратить бессмертную душу. Так когда вы вступили в сговор с силами предвечного Зла для погубления преданной Заступнику паствы?
Андрей едва не выругался.
… - Когда вы встретились с обвиняемым, ваша бдительность?
Шани, занявший скамью свидетелей, мысленно что-то прикинул и ответил:
- Вечером дня своего побега. Точных деталей нашей встречи не помню, ибо был при смерти. Но подсудимый дал мне лекарство, которое меня спасло от неизбежной гибели.
С площади доносились крики: кажется, там началась еще одна драка. За время суда сторонников у Андрея поубавилось - кто-то был арестован охранцами за подстрекательство к бунту, кому-то проломили голову - зато оставшиеся оказались самыми драчливыми и горластыми: с ними никому не хотелось связываться, даже стражам порядка, которые предпочли держаться в стороне и встревать в ситуацию только в крайнем случае.
- Произносил ли подсудимый хулу на Заступника или любые слова, могущие быть признаны ересью?
- Нет, не произносил, - ответил Шани. - Он выразил желание отправиться со мной в столицу и дать людям лекарство от болезни.
- Как вы думаете, почему?
Луш в своей ложе очень выразительно скривился.
- Наверно, для того, чтобы люди выздоровели, - предположил Шани с самым невинными видом. В зале захихикали, даже государь ухмыльнулся. Однако судья остался невозмутим.
- Скажите, ваша бдительность, когда и при каких обстоятельствах подсудимый присвоил себе имя и славу Заступника нашего?
- Так его стали называть в столице после того, как закончился мор, - раздумчиво промолвил Шани. - Насколько я знаю, подсудимый это не опровергал. Я сам неоднократно был свидетелем того, как подсудимого называли Заступником, Исцелителем и Спасителем рода человеческого - и он принимал эти именования, ни разу не сказав, что является простым человеком.
В зале воцарилась гробовая тишина. Наверное, всякий, находившийся тут, вспомнил, как называл Андрея богом. Даже Луш призадумался - когда Андрей сделал ему укол, и государь пришел в себя, то немедля кинулся своему спасителю в ноги и заголосил благодарности. И по государеву приказу, кстати, Андрею выделили роскошный дом и денежное довольствие - негоже вернувшемуся Заступнику ночевать где придется и есть что ни попадя… Собственно говоря, теперь у инквизиции появился роскошный повод для обвинения в ереси: называл колдуна и ведьмака Заступником? Виновен. На костер таскали и за меньшие провинности.
- Как вы думаете, ваша бдительность, - нарушил молчание судья, - является ли этот человек Заступником на земле? Вы имеете достаточно знаний и опыта, чтобы исчерпывающе судить об этом…
- Нет, это не Заступник, - произнес Шани, не раздумывая. - Если бы было иначе, инквизиция не посмела бы выдвигать против него обвинения. Но Андрей - самый обычный человек.
В зале заговорили, зашумели, задвигались - колокольчик судьи не в силах был установить тишину и порядок. С площади донеслись вопли и грохот; брошенный из толпы камень ударил в тяжелую раму одного из окон, и послышались предупредительные выстрелы охранцев. В ложе государя тотчас же обнаружилось трое из личной охраны, до этого никак не выдававших своего присутствия. Охранцы, стоявшие возле скамьи подсудимых, вскинули пистоли на караул, готовые отбивать любое нападение извне.
Шани невозмутимо откинулся на спинку стула и снова принялся изучать занозу в пальце. Вскоре караульные сумели вытолкнуть особенно шумных зрителей из проходов и заперли двери в зал суда. Постепенно в помещении установилась тишина, хотя с площади по-прежнему доносились вопли и редкие выстрелы охранцев. Судья с нескрываемым удивлением рассматривал свой колокольчик, лишившийся язычка.
- У вас есть ко мне вопросы, ваша истинность? - поинтересовался Шани. Судья наконец совладал с растерянностью и произнес:
- Да. Как вы полагаете, откуда у подсудимого знания и умения для создания лекарства против смертельной болезни?
Некоторое время Андрей и Шани рассматривали друг друга, словно дуэлянты, готовые сделать выстрелы. Теперь в шеф-инквизиторе не было ни вальяжной расслабленности, ни наркотического безразличия: на Андрея смотрел самый настоящий хищник, стремительный и безжалостный.
- Возможны два варианта, - произнес Шани. - Обвиняемый после долгого изучения упомянутых им лекарских книг и травников получил невероятные врачебные и алхимические знания, благодаря которым смог создать лекарство. В конце концов, бывают научные озарения после долгой работы, и каждому ученому они известны. Однако я глубоко сомневаюсь в том, что в деревне Кучки, где жил подсудимый, есть какие-то книги вообще. Поэтому остается второй вариант: обвиняемый получил необходимые знания от Архиврага Змеедушца и сил тьмы. Я утверждаю это равно как слуга Заступника и государя и как частное лицо.
Андрей выругался и закрыл лицо ладонями. Дальше надеяться ему было не на что.
Никто не заметил, что притаившийся за занавесью в одной из лож Чистильщик наконец опустил направленный на Шани арбалет. Шеф-инквизитор сыграл выданную ему роль превосходно.
В столицу снова вводили войска. Если раньше армия обеспечивала порядок во время эпидемии, то теперь государь имел все основания опасаться бунта. Обвинительный приговор, вынесенный Андрею и его пособнице Нессе, ни для кого не стал неожиданностью, однако мало кого он смог убедить в виновности того, кто по-прежнему, несмотря на показания шеф-инквизитора, считался людьми Заступником на земле. К месту казни уже были подтянуты отборные армейские части, которые должны были не допустить насильственного освобождения приговоренных. Инквизиционная тюрьма была плотно оцеплена охранцами - в городе ходили упорные разговоры о том, что группа молодых дворян планирует огранизовать побег для своего кумира.
Андрей об этом ничего не знал. Он лежал в камере, слушал, как сочится по стене вода, и в голове у него было удивительно прохладно и пусто. Наверно он просто устал ждать и надеяться на людей и обстоятельства - теперь оставалось только взойти на костер и все закончить. Пусть так и будет; во всяком случае, эти люди, которые завтра поведут его с Нессой на казнь и будут смотреть, как огонь облизывает людей у позорного столба, - живы. И у них будут дети, любовь, ненависть, история - жизнь, которая никогда не перестает, но его, Андрея, в ней уже не случится.
Пускай, думал Андрей, слушая шаги бродящего по коридору караульного охранца. Доведись мне все переиграть, я бы все равно кинулся их лечить, все равно… В конце концов, я должен был умереть еще в Туннеле, но у меня все-таки были эти десять лет. Он услышал, как охранец остановился у камеры в конце коридора и спросил заключенную там Нессу:
- Что? Плачешь?
И она ответила ему так тихо, что Андрей едва разобрал:
- Умирать не хочется.
Охранец какое-то время молча постоял возле камеры Нессы, а потом вдруг резко развернулся и щелкнул каблуками по уставу: Андрей услышал уверенные шаги и шелест одежды.
- Желаю здравствовать, ваша бдительность! - подобострастно рявкнул охранец. - Докладываю: происшествий не обнаружено. Заключенные на своих местах.
- Я пришел принять у них исповеди, - голос Шани звучал безжизненно и ровно. - Покиньте коридор, но оставайтесь в здешних пределах.
- Так точно, ваша бдительность!
Анрей поднялся с лежака и увидел, как Шани входит в камеру Нессы. Некоторое время до Андрея доносилось какое-то невнятное бормотание, а потом Несса заплакала и залепетала что-то жалобно-обвиняющее. Как вы могли так с нами поступить - конечно, что еще можно услышать от женщины… Шани заговорил с ней ровным успокаивающим голосом, словно с совсем еще маленьким ребенком, боящимся темноты, и в конце Андрей услышал:
- Все будет хорошо. Поверь мне.
Вряд ли Несса поверила ему, но вскоре ее всхлипывания прекратились. До Андрея донеслась молитва к Заступнику, которую девушка читала вместе с шеф-инквизитором. Затем Шани произнес благословение и отпущение грехов и вышел в коридор. Раздался щелчок запирающего камеру замка; Андрей отступил от решетки и, опустившись на свой лежак, устало закрыл глаза.
- Hola, - услышал он. - ¿Cómo estás?
- Mi caso es muy malo, - ответил Андрей и продолжал уже по-русски: - Я почти забыл испанский, извини.
Охранец, возясь с замком в камеру Андрея, смотрел на Шани с удивлением близким к безграничному: будучи родом из аальхарнской глухомани, он и не предполагал, что люди умеют говорить на каких-то языках кроме его родного.
- Ничего страшного, - сказал Шани, проходя в камеру и осторожно усаживаясь на край лежака. Парадную мантию он уже сменил на штатский камзол, из кармана которого высовывался потертый край Послания Заступника. - Кстати, из этой самой камеры я тогда и сбежал…
Да уж, подумал Андрей, пожалуй, этой эпохе нужна как раз такая личность. Безрассудный авантюрист невероятной отваги, который сражается за себя до последнего. Я бы, например, никуда не побежал - сидел бы, как приготовленное на убой животное, и ждал смерти. Впрочем, я так и сижу. И это не мое место и не мое время.
- Молодец, - безразлично ответил Андрей. - Знаешь, пожалуй, не надо отпускать мои грехи. Я не слишком верующий.
- Я тоже, - заметил Шани и повторил: - Я тоже.
С пару минут они провели молча, а потом Шани словно бы набрался решимости и проговорил:
- Побега не будет, Андрей. Прости.
Андрей полагал, что теперь уже ничто не способно его удивить или задеть - настолько всеобъемлющей и глубокой была пустота в нем и вокруг него - но, тем не менее, ощутил какое-то движение в душе: словно в глубине темного океана проплыла незримая рыба, махнула сильным хвостом и сгинула во мраке.
- Заговорщики арестованы? - предположил он равнодушно. Шани кивнул и повторил:
- Прости.
Андрей хотел было спросить, положен ли им с Нессой яд до костра, но не стал. И так ясно. Вместо этого он поинтересовался:
- Гореть больно?
- Мне не приходилось, - сказал Шани, - но наверняка больно…
- Что будешь делать потом?
Шеф-инквизитор пожал плечами.
- Уеду в Шаафхази, - ответил он. - Здесь мне больше нечего делать.
…Чтобы они не могли колдовать, стоя на костре, и загасить пламя, им связали руки. Государь настаивал на том, чтобы перед сожжением еретикам еще бы и языки вырезали - мало ли что прокричат с позорного столба - однако шеф-инквизитор решительно воспротивился, заявив, что служит правосудию, а не мстительной кровожадности. Поэтому Андрея и Нессу прикрутили спиной к спине, стянули запястья веревками и надежно закрепили у позорного столба.
Хворосту и дров было много. Казалось, их собрали со всей столицы, чтобы еретики сгорели наверняка.
Неужели это все, думал Андрей, глядя на запруженную народом площадь - совсем недавно спасенные им люди стояли за кольцом армейского оцепления: кричали, плакали, молились, сжимали в руках цветы, а за ними простирался красивый заснеженный город, озаренный бледными лучами зимнего солнца: дома, окна, башни, мосты, замерзшая река, рассекавшая улицы, словно серебряное лезвие - неужели это действительно все? За плечом всхлипывала Несса; Андрей чувствовал, что ее буквально трясет от ужаса.
- Не плачь, родная, - произнес он. - Не плачь, держись.
- Мы ведь к Заступнику попадем, да? - спросила Несса. - Там мама…
Карету государя Луша встретили презрительным свистом из толпы. Свистуны немедленно получили удары охранцев, но шум не прекращался, и государь въехал на площадь, окруженный всеобщим презрением. Владыка, тем не менее, проигнорировал подобные мелочи - в сопровождении охраны он величественным шагом проследовал на почетные места на помосте, где уже стоял шеф-инквизитор Торн с иконой Заступника в руке. Удобно устроившись в кресле, государь запахнул плащ поплотнее и махнул рукой глашатаю, разрешая зачитать приговор.