Глава 4
1
Спал плохо. Ворочался с боку на бок, постоянно просыпался, прикладывался к пятилитровой бутыли с водой и снова забывался беспокойной полудремой. В голове вертелись обрывки сновидений; они моментально забывались после пробуждения, но возвращались, стоило лишь закрыть глаза.
Голова к утру напоминала барабан. Еще и желудок подводило от голода.
Разлепив глаза, я без всякой надежды заглянул на кухню; там из съестного не нашлось даже черствого хлеба. Пришлось одеваться и тащиться на улицу.
Ясно и прохладно, люди на работу спешат. Рукоять кольта в поясницу упирается.
Обычное утро, в общем. Ничего особенного.
Я поправил сунутый за пояс пистолет, застегнул куртку, натянул на лысину вязаную шапочку и вышел со двора. Очень быстро озябли пальцы, пришлось надеть перчатки.
На Красном проспекте я пропустил три телеги с алюминиевыми флягами и выехавший с площади Павших сине-белый уазик с мигалкой на крыше, посмотрел налево, потом направо и перебежал через проезжую часть. Мог бы и не торопиться, просто привычка. Да и неуютно на открытом пространстве задерживаться.
Площадь окружали многочисленные киоски, в некоторых готовили еду, и от аппетитных ароматов немедленно закрутило желудок. Окинув взглядом постамент с двумя массивными фигурами, олицетворявшими единство дружинников и гимназистов, я свернул в узкий проход, миновал задворки техникума легкой промышленности и оказался у "Тополей" – трех возвышавшихся над Фортом высоток, где располагалось ведомственное общежитие Дружины. Территорию общаги огораживал высокий бетонный забор с пущенными поверху мотками "егозы".
Прямо напротив проходной располагался павильон с горячим питанием, туда я и завернул. К окошку раздачи выстроилась небольшая очередь из дружинников в штатском, я отстоял ее и купил пять пирожков с картошкой и мясом. Заодно попросил налить большую кружку кофе по-советски – растворимого со сгущенным молоком. Расплатившись отчеканенной на монетном дворе Торгового союза пятирублевкой, я забрал сдачу и унес керамическую кружку с отколотой ручкой и газетный сверток с пирожками на стойку.
По рыхлым бумажным листам расползались жирные пятна, прежде чем приступить к еде, пришлось снять перчатки и сунуть их в карман. Пирожки оказались вкусными, кофе некрепким и сладким. Именно такого сейчас и хотелось.
Впрочем, позавтракать я мог где угодно, сюда меня привело вовсе не желание перекусить. Отпив кофе, я задумчиво глянул на общежитие Дружины и потер переносицу. Светиться на проходной не хотелось, но никаких других идей, как вызвать нужного человека на улицу, попросту не было.
С другой стороны, это я вольный художник, а сейчас утро рабочего дня. Глядишь, сам выйдет.
И – вышел.
Я уже доедал третий пирожок, когда на высоком крыльце возник долговязый парень в кожаном пальто и кожаной же кепке. Он стрельнул у караульного сигарету и, спрятав ее в ладони, сбежал по ступенькам на тротуар. Там огляделся по сторонам и уверенно зашагал в сторону центра.
Влив в себя остатки кофе, я вернул кружку на раздачу и с газетным свертком в руке двинулся вслед за дылдой. Когда ограда общежития осталась позади, парень украдкой оглянулся куда-то на верхние этажи и сунул в рот сигарету. Та загорелась сама собой, словно поднесли невидимую зажигалку. Но не зажигалку, вовсе нет.
Я ускорил шаг и окликнул пироманта:
– Лысая башка, дать пирожка?
Напалм резко обернулся, подавился дымом, закашлялся, и вылетевшая из его рта сигарета упала на тротуар.
– Охренеть! – выдал пиромант, поднял сигарету и обдул фильтр. – Быстро поднятое не считается упавшим, – сообщил он мне, словно открыл великую тайну.
Пахло от Напалма разогретой кожей и надвигающимся лесным пожаром. Тревожный такой запах. Нервный.
– Никто и не спорит. – Я приблизился и протянул сверток с пирожками. – Будешь?
Напалм потер шрам на щеке, формой напоминавший очертания африканского континента, и поглядел на меня с нескрываемым сомнением.
– Поешь, не так табачищем вонять будет. А то Вера запах учует и наругает.
– Я на работу так-то, – проворчал пиромант, но от угощения отказываться не стал. Надкусил пирожок, прожевал и спросил: – А чего не с ливером?
– Не люблю, – ответил я и достал из свертка последний пирожок, а газету скомкал и кинул в стоявшую на углу бочку, ржавую и закопченную.
– Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, – покачал головой Напалм.
– Ты давай мне зубы не заговаривай, – усмехнулся я. – Че почем, хоккей с мячом?
Долговязый пиромант глянул сверху вниз и фыркнул.
– Справочная, что ли? – Он затянулся, выпустил длинную струю дыма и зашагал по тротуару.
Я нагнал и пристроился сбоку.
– Лед, ты откуда всплыл вообще? – покосился на меня Напалм. – Хотя нет, не отвечай. Не хочу знать. Говори сразу, чего надо.
– Ты в Центральный?
– Нет, в Морг.
"Моргом" в народе именовался элитный доходный дом Аарона Давидовича Гадеса, который окружил здание бывшего городского морга непроницаемым для чужаков силовым полем. Именно старый маг поддерживал работу прорезанного мной в реальный мир перехода. Формально он не подчинялся ни Воеводе, ни "Несущим свет" и считался независимым управляющим их совместной собственности. На него и работал Напалм.
– Тогда пройдемся. – Я вытер жирные пальцы о носовой платок и надел перчатки. – По мне что-нибудь слышно?
– Никому ты никуда не уперся.
– Говорили уже, – подтвердил я. – Но почему? Что-то ведь должно было для этого измениться, так? Не с бухты-барахты нас с Ермоловым взорвать собирались, правильно?
Мы вышли на площадь Павших и зашагали вдоль ларьков. Напалм докурил сигарету до фильтра, кинул окурок под ноги и поднял воротник плаща.
– Это тебе Бореньку Хромого благодарить надо.
– А что такое?
– Накрылась его установка. Громко. Трех техников по стене размазало.
Я кивнул, принимая услышанное к сведению. Создание ответвления от основного канала в реальный мир было идеей Бори, помочь мне в этом должен был какой-то его хитрый агрегат.
– На холостом ходу запустили, – усмехнулся Напалм, всплеснув руками. – И пуф! Все, проект закрыт. – Пиромант глянул на меня и едко добавил: – Цирк уехал, клоуны остались.
– В жопу иди, – беззлобно ругнулся я. – Поэтому Доминик с Воеводой и договорились?
– Пришлось, ага. Гадес целую неделю на радостях мне мозг не выносил.
– Слушай, а это не Гадес, случаем, меня заказал?
Напалм фыркнул:
– Лед, ты нормальный вообще? Ты на какой ответ рассчитываешь?
– Проехали, – махнул я рукой. – Значит, я никому не интересен?
– Все забили давно. Мог и не прятаться. Не лезь на рожон, и все путем будет. А лучше с Домиником тему перетри. Упади ему в ноженьки да покайся…
– Да уж сам как-нибудь разберусь. Ты как? Сколько еще детей настрогал?
– Трое уже. Две девочки и мальчик.
– Ну ты монстр! – только и покачал я головой. – Мальчика выстругивал, или презики плавятся?
Напалм выставил вверх средний палец.
– А жилищные условия как? – продолжил допытываться я, не обратив внимания на оскорбительный жест.
– Нормально все с жилищными условиями. Двухкомнатная квартира, пока хватает.
– Двушка в общаге…
И вот тут мне удалось зацепить пироманта за живое.
– Ты че пристал? – остановился он. – Сам как живешь? Комнату в коммуналке снимаешь?
– Однокомнатную со всеми удобствами, – признал я без всякого смущения. – Ни кола ни двора. Голь перекатная. Гол как сокол. В карманах шаром покати. Продолжи сам, ты же у нас знаток словесности.
Напалм обреченно вздохнул:
– Лед, чего тебе надо?
– Подработка интересует? Плачу пять рублей серебром за два часа непыльной работы.
– Катись! – отмахнулся пиромант и вновь зашагал по площади.
– А шесть?
– Не интересует!
– Да ладно заливать! – нагнал я Напалма и зашагал рядом. – Гадес за копейку удавится, из него деньги клещами не вырвать. А жизнь дорожает! Инфляция!
– Отвали, Лед, а? – попросил пиромант. – Сказал же – не интересует.
– А если Веру спрошу?
От Напалма повеяло жаром, он развернулся и глянул на меня в упор. В глазах заплясали рыжеватые отблески близкого пожара.
– Держись от нее подальше! – потребовал взбешенный пиромант.
– Хрен там, подработка для нее, не для тебя. Ты на общественных началах если только можешь поучаствовать.
Напалм огляделся по сторонам и свернул к изукрашенному цветными рисунками киоску с зарешеченным окошком.
– "Беломор", три штучки, – потребовал пиромант, просовывая внутрь несколько мятых банкнот. Получив папиросы, он сразу смял картонный мундштук одной из них, сунул ее в рот и усилием воли поджег табак. – Рассказывай, Лед, что у тебя опять за геморрой приключился.
– Нужно проконтролировать переговоры и сделать пиф-паф, если плохие люди начнут гнуть пальцы.
– Плохие люди?
– Очень плохие люди.
Напалм ненадолго задумался, потом предупредил:
– Двести пятьдесят рублей авансом. Если придется стрелять, платишь еще столько же. За спецпули накидываешь сверху. До затяжной перестрелки дело лучше не доводи, на боеприпасах разоришься. Расценки не обсуждаются. И это если Вера даст добро.
Я усмехнулся.
– Вижу, частенько на стороне подрабатываете?
– Хочешь жить, умей вертеться, – пожал плечами пиромант, последний раз затянулся, с отвращением кинул папиросу под ноги и растер ее подошвой.
– Когда окончательный ответ дать сможешь? – уточнил я.
– В восемь у стадиона, нормально? Работать ведь не сегодня?
– Не сегодня. В восемь у стадиона – нормально.
– Тогда до вечера.
Напалм повернулся, чтобы уйти, и я придержал его за руку.
– Погоди, к тебе тоже предложение есть. Выгодное.
Напалм покачал головой:
– Нет времени. Вечером поговорим.
Но я его не отпустил.
– Кроме того, нужен человек, который во всяких пространственных переходах шарит.
– Может, тебе еще ключи от квартиры, где деньги лежат? – не выдержал пиромант. – Блин, ты меня под статью подводишь!
– Не кипятись! Мне ваш переход даром не сдался. Нужен гимназист, который в теории окон разбирается. Магические потоки, замеры интенсивности, и все такое прочее. Есть кто-нибудь на примете?
– Обратно свинтить собрался? – удивился Напалм. – А гимназист тебе на кой?
– Никуда не собрался, консультация по окнам нужна. Только чтобы человек надежный был.
– Подумаю, – кивнул пиромант. – Вечером поговорим.
– Давай тогда.
Напалм зашагал к Моргу, я развернулся и двинулся в противоположном направлении. Обошел площадь, рассеянно поглядывая по сторонам, но ничего интересного в киосках и павильонах не продавалось. Немного послушал аккордеониста, кинул ему мелкую монетку и зашагал к проспекту.
Служебный УАЗ с включенными проблесковыми маячками перегородил там сразу две полосы, и дружинник взмахами полосатого жезла направлял редкий транспорт в объезд безжизненно замершего на дороге тела. Сбивший пешехода "гелендваген" вылетел на обочину немного дальше и замер, уткнувшись решеткой радиатора в фонарный столб. Двое рядовых как раз заламывали за спину руки вусмерть пьяному водителю, а сержант прохаживался рядом и с интересом рассматривал помятый автомобиль.
Я не поленился дойти до пешеходного перехода, недобро глянул на обнесенный лесами особняк букмекерской конторы Гонзо и отправился дальше.
Оружейный магазин "Большая охота" был еще закрыт, а вот бар по соседству уже работал, более того – на парковке перед ним стоял синий RAV4. Я поднялся на крыльцо и заглянул внутрь.
Шурик сидел за стойкой и трепался с помощником пивовара. Тот при виде меня что-то негромко произнес, Ермолов обернулся и махнул рукой.
– Лед, подваливай.
Только забрался на высокий стул, и в зал выглянула вчерашняя симпатичная официантка, которая рыженькая.
– Что-нибудь будете?
– Нет, спасибо, – отказался я. – Уже позавтракал.
– Когда успел? – удивился Ермолов, который, к моему величайшему облегчению, на пиво не налегал и запивал яичницу с беконом обычным чаем.
– Лысого повидать ходил.
– На фига? – опешил Шурик, сразу поняв, о ком идет речь.
– С собой сблатовать хочу. Ну и на завтра подрядил. Так что деньги нужны будут.
Ермолов сунул в рот последний кусок яичницы и с недовольным видом кинул вилку на тарелку.
– С тобой, блин, разоришься! – проворчал он.
– Сам можешь поехать.
Шурик поднялся со стула и расправил плечи; свитер грубой вязки натянулся на животе.
– Не, – покачал мой приятель головой. – Давайте без меня.
– Аванс двести пятьдесят.
– У тебя совсем ничего не осталось?
– Что-то осталось, – пожал я плечами. – Но жить тоже на что-то надо.
Ермолов махнул рукой бармену.
– Пока, Иван! – и двинулся на выход.
Мы вышли на крыльцо; там Шурик достал увесистый кошелек, отсчитал нужную сумму и спросил:
– Не сдаст нас твой лысый друг?
– Может, и сдаст. Но ему тоже с подработками на стороне палиться не резон. Да и подобрал я крючочек, как мне кажется…
– Бабки?
– Бабки.
– Так, блин, без штанов скоро останусь, – пожаловался Ермолов и открыл багажник внедорожника. – Ладно, смотри сюда.
В багажнике лежал уже знакомый карабин "вепрь" двенадцатого калибра и помповое ружье заметно более солидной конструкции.
– Выбирай, что с собой возьмешь, – предложил Шурик. – Новое покупать смысла никакого нет.
– Это что за зверь? – указал я на дробовик.
– "Браунинг" десятого калибра. Реально зверь! И смотри, на ствольную коробку руны нанесены, магией заблокировать не получится. Очень рекомендую. Как от сердца отрываю!
– Все здорово, – поморщился я, – но тяжелый. И "вепрь" тяжелый. Мы ж пешком ходить будем. Это дороги немного подсохли, а в лесах еще снег лежит.
Ермолов озадаченно глянул на меня и спросил:
– И что ты предлагаешь?
– "Сайгу" возьму, которая в сумке была. Она и полегче, и с патронами проблем не будет. Только надо еще магазинов купить.
Шурик кивнул.
– Купим. – И сразу нахмурился. – Но ствол с защитой брать в любом случае придется, мало ли на кого наткнетесь. А это опять лишние траты. Хотя… Я там давно на один револьвер глаз положил, да все повода не было. Пошли!
Оружейный магазин к этому времени уже открылся, но, когда я потянул на себя ручку, дверь не шелохнулась. Ермолов отодвинул меня в сторону и утопил кнопку домофона.
– Не внушаешь ты, Лед, доверия людям, – усмехнулся он.
Почти сразу щелкнул замок, и мы прошли в магазин. Стоявший за прилавком молодой парень улыбнулся Ермолову, а вот при моем появлении явственно напрягся.
– К нам с телохранителями нельзя! – заявил он и развел руками. – Извините, такие правила.
Шурик заржал и толкнул меня в бок.
– Жди на улице! – А потом вальяжно добавил: – Холоп!
– Мы перешли на товарно-денежные отношения? – хмыкнул я в ответ. – Смотри, так не рассчитаешься.
– Деньги под отчет получал? – не остался в долгу Ермолов. – Почему до сих пор не отчитался?
Но поскольку продавец следил за нами со все нарастающей тревогой, Шурик дальше ломать комедию не стал и обратился уже к нему:
– Как вас зовут, извините?
– Дмитрий.
– Так вот, Дмитрий, это не телохранитель, а мой деловой партнер. Младший.
– С фига ли – младший?
– Не суть, – отмахнулся Ермолов. – Нам бы мальчику револьвер подобрать, от магии защищенный.
Продавец немного успокоился и объявил:
– Мы являемся эксклюзивными распространителями револьверов торговых марок "Таурус" и "Ругер". "Таурус" подешевле, все же Бразилия, а "Ругер" подороже.
– Да видел я у вас один…
Ермолов двинулся к витрине с револьверами, а я огляделся по сторонам. Кругом полированное дерево, все стильно и строго. За бронированными стеклами висят винтовки и ружья немаленьких калибров, хватает и револьверов, а вот автоматических пистолетов немного. Ну и амуниции полно. Оружейные ремни, кобуры, страховочные шнуры, разгрузки и подсумки.
Серьезный ассортимент, серьезные цены.
– Вот! Этот! – воскликнул Шурик и прочитал: – "Супер ред хоук". "Аляскин".
– Это "Ругер", – подсказал продавец. – Сорок четвертый калибр, барабан на шесть патронов, длина ствола два с половиной дюйма, поэтому общая длина всего девятнадцать сантиметров. Но, хочу предупредить, кучность в связи с этим не самая лучшая. Резиновые накладки мы заменили деревянными, из северной лиственницы. В зимнее время нанесенные на них руны не дают рукояти замерзнуть.
– А от магической блокировки есть защита? – уточнил Ермолов.
– Разумеется! Револьвер цельностальной и полностью закрыт от внешнего воздействия. Оружие продается с уже подзаряженными защитными заклинаниями.
– Что скажешь? – спросил меня Шурик.
Я пожал плечами и уточнил:
– Кобура есть под него?
– Разумеется!
– Тогда давайте смотреть.
Ермолова здесь точно знали; продавец без всякой опаски отпер витрину и протянул револьвер мне. Я взвесил оружие в руке и вздохнул.
– Килограмм с копейками?
– Почти килограмм и триста грамм, – подтвердил Дмитрий.
Рукоять лежала в руке очень даже неплохо, но я не знал, насколько комфортно будет стрелять столь мощным патроном.
– Потом вернешь, – предупредил Ермолов, который для себя уже все решил.
Продавец вновь забеспокоился.
– А на кого будет оформляться револьвер? Мы должны опломбировать спусковой крючок, если у покупателя нет разрешения на ношение оружия!
– Пломбируйте! – разрешил я, положив револьвер на прилавок.
При разрушении внутри городских стен выполненные из специального сплава пломбы помечали и человека и оружие таким образом, что любой колдун засекал метку с расстояния и в полусотню метров. Да и у дружинников переносные сканеры давненько уже появились. А попасться в Форте с нелегальным стволом – все равно что самому себе смертный приговор подписать. Три года в штрафном отряде на Северной промзоне мало кому удается протянуть.
– Как будете оплачивать покупку? – деловито поинтересовался Дмитрий, доставая пломбу, проволоку и пломбир.
– Чеком, – ответил Ермолов и предупредил: – Патроны еще нужны. С самой тяжелой пулей.
Продавец достал из сейфа желтую пачку с буйволом, сверху шла крупная надпись "Buffalo Bore".
– Пуля весом триста сорок гран, – сообщил он нам. – В пачке двадцать патронов.
– Это сколько в граммах?
– Двадцать два грамма.
Я уважительно покачал головой. "Чешуя дракона" могла отвести пять попаданий, а могла пятую пулю уже и не отвести. Тут как повезет. А барабан, между прочим, на шесть патронов. С другой стороны – еще попасть надо…
– Посчитайте кобуру, – начал перечислять я, – и четыре магазина к "сайге" двенадцатого калибра на восемь патронов. По пачке пулевых, если на десять патронов, то две, и еще с картечью. И вот эту разгрузку тоже заверните.
Ермолов поморщился, но очередными тратами возмущаться не стал.
Ха! Да попробовал бы он только!
Но он все же попробовал. Когда мы покинули магазин, Шурик вздохнул: