- Ещё не имеете…
- Я не в этом смысле, сударыня!
- Но я не против. - Прелестница чарующе улыбнулась мне и встала во весь рост.
Ох ты ж, небеса в алмазах, водка в хрусталях! Я чуть было не выпрыгнул из ванны, да поскользнулся…
- Неужели не нравлюсь? - надула губки стройная девица с великолепной грудью, чудной талией и… полной козлоногостью от пояса до копыт. Сатиресса греческая! (Вот почему я её волшебным зрением не разглядел.) Получеловек-полукоза, чудо языческой природы и античного литературного вымысла. Хотя какой уж тут, к лешему, вымысел, раз она передо мной стоит и даже ладошками не прикрывается…
- Прохор, - тихо взвыл я, вспомнив, чем славились сатиры, - забери меня отсюда, пожалуйста-а…
- Хочу! - твёрдо решила рогатая красавица и с горловым мемеканьем кинулась на меня, распахивая сладострастные объятия.
Я вовремя успел поджать ноги и сдвоенным ударом в живот отправить похотливую самку козла в стену. Увы, её это только раззадорило…
- М-ме-э, мо-ой! Хочу! Хвала Афродите!
Второй раз меня спасло то, что, обегая ванну, дева зацепилась копытом за мою кабардинскую шашку. С одной стороны, удачно, потому как стукнулась затылком о табуретку и уронила себе на голову греческую амфору. С другой - очень неудачно, так как в ярости она та-а-ак врезала копытом по ванне, что несчастная посудина выпрыгнула в окно! Разумеется, я её, ванну, покинуть не успел…
Потом мы грохнулись на булыжники, и эта кастрюля эмалированная мягко заскользила по мыльной воде вниз по улице, боевым фрегатом резво набирая скорость! Ошарашенная нечисть только и успевала увёртываться с нашей трассы…
- Кто в психушке банный день объявил? У вас больной смылся-а!
- Эй, казачок, казачок! Ты мылом не поделишься? А то верёвку для мужа я давно припасла…
- Иловайский, погодь! Я тоже за ванной сбегаю, наперегонки махнём! Ежели чё, дак я и в тазу могу, есть у меня один, для бритья, антикварная вещь, из испанского дурдома…
Троих нерасторопных чертей я сбил к их же бабушкам. Одного мелкого бесёнка выловил из своей же ванны на повороте - мерзавец решил искупаться и покататься за один раз, типа халява. Ещё одна старая калоша с кривым носом цвета болгарского перца зацепила меня за борт клюкой и, счастливо визжа, пересчитала задницей все булыжники на два квартала.
Каким чудом меня вынесло на улицу к питейному заведению Вдовца - ума не приложу. Исключительно по воле Божьей, заступничеству Николая-угодника и непоследовательному казачьему счастью! Из-за угла левого здания, на перекрёстке, вышел пошатывающийся пьяный ёж размером с крупного медведя, на нём я и затормозил. То есть врезался ему в бочину так, что меня выбросило носом вперёд к ступеням полуподвального кабака, а его, ежа в смысле, накрыло ванной! Ну что ж, ничего так проехался, с ветерком и приключениями…
- Здорово дневали, хозяева! - громко поприветствовал я честную публику, обтекая струйками на пороге.
Неторопливый Вдовец едва заметно кивнул в знак приветствия, а четверо клиентов мигом взялись за ножи и оскалили зубы.
- Водки! - бесстрашно произнёс я заветную фразу.
Глаза сразу потухли, злобный рык угас в глотках, скрюченные пальцы разжались, а засапожная сталь вновь укрылась под голенищем: всё, раз заказал выпивку, то уже не жертва, а клиент. Обидеть клиента Вдовец не позволит никому, а желающих с ним поспорить обычно хоронят здесь же, в подвале, под дубовой барной стойкой.
- Добро пожаловать-с! Давненько не были в наших краях, хорунжий.
- Благодарствую. - Я двумя пальцами приподнял стопку водки с медного подноса. - Всё как-то не с руки, дела, заботы, служба… Ваше здоровье!
- Чем закусывать будете-с?
- Рукавчиком занюхаю, - прокашлялся я, пряча выступившие слёзы, водка у Вдовца была царская! - А ведь я к вам по делу. Не откажите советом помочь…
Кабатчик, многозначительно покосившись на других пьянчуг, налил мне вторую стопку, придвинул и вопросительно кивнул.
- Тут такая тема, мне нужна профессиональная консультация по ядам. Или, что вернее, по противоядиям. Не далее как сегодня утром у нас наверху, в полку, стали твориться странные вещи…
Вдовец смахнул полотенцем пыль со стойки, перекинул его через локоть и внимательно слушал. Я начал с начала: с визита нашего лекаря Фёдора Наумовича, моего посещения отца Георгия, последующего похода в мясную лавку к Павлушечке - и плавно вывел причину, по которой без помощи хозяина кабака мне уже никак не обойтись. Меня никто не перебивал, даже завсегдатаи с сочувствием прислушивались к рассказу. Видимо, опасная перспектива преображения донских станичников в беззаконных чумчар даже здесь никого не радовала. Когда я закончил, Вдовец демонстративно выплеснул содержимое моей рюмки на пол и выставил мне новую. Третья, нечётная, можно пить, не отравит. Пью.
- Дело серьёзное-с. Нам и тут от чумчарских набегов покою нет. А ежели у вас там весь полк казачий чумчарами обернётся, так они всю волость выгрызут-с, а мы с голоду по миру пойдём-с…
Пьяницы сурово покивали носами в тарелки с чем-то рискованно пахнущим и углубились в тихий спор относительно расчёта чётного или нечётного количества рюмок у них на столиках. Результат не сходился, а это ощутимо накаляло обстановку…
- Так как?
- Водка бесплатно, за счёт-с заведения.
- А совет?
Кабатчик задумался, мечтательно обводя взглядом помещение. Я терпеливо ждал. Вдовец вперился в потолок и заговорил, словно бы меня и не было рядом…
- Уж сколько лет один-с да один-с. А предприятие, оно не только вложений требует, ему и креатив-с требуется, и новшества разные, и чистота с уютом. Женской руки не хватает-с.
- И? - с ужасом ожидая неминуемого, выдохнул я.
- Есть тут одна-с. Фросей зовут. Женщина зрелая, не взбалмошная, детство в одном месте не играет-с. С ней и ищу серьёзности отношений.
Всё. Мне оставалось лишь мысленно посыпать голову пеплом, попросить прощения у отца Григория и Павлушечки, а потом бесстыднейшим образом улыбнуться Вдовцу, первым предлагая свои услуги.
- Ну, вообще-то мы с бабк… с девиц… с госпожой Фросей довольно близко знакомы. Можно сказать, друзья. Так что если позволите откомандироваться с разведкой боем и выяснением ваших перспектив в этом щекотливом деле, то, быть может…
- Согласен-с! - Кабатчик жёстко пожал мою руку. В его глазах мелькнула тихая слеза…
- Так какое противоядие от слюны чумчары? - Я потрепал его за рукав.
- Кровь.
- Какая кровь?
- Чумчарская.
- Ясно. - Я принялся пересчитывать по пальцам порядок действий. - Найти чумчару, поймать, убить, выкачать кровь и…
- По одному глотку три раза в день-с, - поддакнул кабатчик. - Можно водкой запивать, можно разводить в чае, всё одно - сработает-с.
- Хлопцы вряд ли согласятся…
- Увы, у них выбор невелик-с. - Хозяин заведения вновь было взялся за бутылку, но я накрыл стопку ладонью.
- Благодарствуем, но мне на сегодня довольно. Спешу.
- Уверен, хорунжий?
- Да. За совет спасибо огромное. Слово сдержу. Чумчар в наших краях порою как грязи под ногтями. Если на живца брать, то, думаю, с дюжину всем полком как-нибудь отловим.
- Речь не об этом-с. - Вдовец кинул выразительный взгляд на дверь. - Куда ж ты отсюда пойдёшь, если тебя там столько народу дожидается-с?
Я оттопырил левое ухо. Да, судя по шуму, отдельным выкрикам и топоту ног, моего светлого явления дожидалась добрая треть горожан. Добрая - это в смысле массовости, в Оборотном все недобрые - это первое правило поведения и существования. Вон вроде те же Моня и Шлёма мне давным-давно как друзья закадычные, а всё равно на шею мою тайком облизываются…
- С шашкой-то пробьюсь, прорублюсь легче лёгкого! - наигранно воскликнул я, подбадривая больше самого себя, ибо Вдовца хрен обманешь. Кабатчики, они в человеческой психологии лучше врачей разбираются, им даже больше верить стоит…
- Погоди, - остановил он меня и сам взялся за дверную ручку. - Что-то стихло всё, не к добру-с…
Но прежде чем он распахнул дверь, снаружи ударил ураганный ветер с такой силой, что нехилого кабатчика просто отбросило за барную стойку. Посыпались бутылки, раздался хруст ломаемой мебели, пьяницы кинулись прятаться под стол, а над городом забушевал стотысячно усиленный динамиками рёв разгневанной Хозяйки:
- И-ло-вай-ски-и-ий!!!
Я молча перекрестился, потому как в голосе Катеньки звучали отнюдь не самые приветственные нотки. Скорее она хотела меня видеть, чтобы убить собственноручно… Да за что ж? Что я такого сделал-то, господи…
- И-ло-вай-ски-и-ий! Выходи, хуже буде-э-эт!
Куда уж хуже, каменное здание стало скрипеть и пошатываться. С потолка посыпалась извёстка, пол в подвале ходил ходуном, а перепуганные завсегдатаи, хватая катающиеся по половицам бутылки, быстро пили из горла, уже не деля на чётные и нечётные - всё одно помирать…
- И-ло-вай-ски-и-ий!!!
- Да иду я, иду! Чего сразу в крик-то? - буркнул я себе под нос, и буря прекратилась в тот же миг, словно по волшебству. Тишина повисла, как в церкви - мягкая, душевная, благостная…
- Шёл бы ты отсюда, хорунжий-с, - вежливо попросили меня из-за барной стойки.
Я понимающе кивнул, не обиделся, осторожно положил у порога две копейки медью как чаевые и на цыпочках покинул разгромленное здание.
Картина, явившаяся моему взору на улице, была не менее величественна: поваленные фонарные столбы, покосившиеся балконы, лежащая пластами и боящаяся поднять голову нечисть, бормочущая сквозь зубы то ли хвалу милостивой матушке Хозяйке, то ли проклятия её полюбовнику в лампасах. Ибо как же тихо да ладно они все тут жили, пока его (меня то есть) нелёгкая на горбу не доставила…
- Ну что могу сказать, граждане, - лавируя между рядами чертей, бесов, упырей, колдунов, оборотней и ведьм, объяснялся я. - Будет время, извинюсь. А сейчас не могу, не серчайте, сама Хозяйка меня на правёж требует! Или мне ещё тут чуток с вами поболтать, а она подождёт, да?
Если кто и хотел за всё со мной посчитаться, то разумно перевёл планы мести на следующий месяц. Вот так-то лучше… Я горделиво шёл по свежепотрёпанному городу, и - вы не поверите! - ко мне в первый раз никто не пытался пристать. Не то чтобы там напасть, а вообще хотя бы поздороваться или улыбнуться издалека, помахивая ручкой. Нет, все куда-то попрятались, прижупились, втиснулись во все щели и даже косить в мою сторону не пытались. Ажно неудобно даже…
Не забыть бы спросить у красы ненаглядной: каким чудом техники она такие торнадо в городе устраивает? Полезнейшая вещь, если вдуматься. Да умей мы такое, будущую польскую кампанию можно было бы и не начинать: пустил один ураган на Варшаву, другой на Краков - и пошла высокомерная шляхта сдаваться стройными полками…
Полно вам, снежочки, на сырой земле лежать.
Полно вам, казаченьки, горе горевать, -
безмятежно напевал я, идя через широкую площадь к железным воротам двухэтажного дворца правительницы Оборотного города. Или, как здесь принято по-простому, без чинов, к самой Хозяйке! Первое, что бросилось в глаза, так это коленопреклонённая фигура бабки Фроси под бдительным прицелом медных львиных голов. Как они могут плевать направленной струёй огня на сто шагов вперёд - на своей шкуре лучше не испытывать…
- Стоямба, Илюха! - довольно жёстко остановил меня Катенькин рык. - Судить тебя, кобеля, буду по всей суровости военного времени. То есть моего сегодняшнего настроения!
Хм… это ещё что за чудеса ревности? Отродясь я кобелём не был. Ну, отметился на сеновалах по молодости лет, так не на каждой же юбке. Если уж кого и звать консультантом по деликатным вопросам, так это дядюшку моего, Василия Дмитриевича. Он и в седых годах любовные стишки пишет, перед губернаторской дочкой усы крутит, кобелируя напропалую… А я-то при чём?
- Молчишь, развратник?! Не хочешь говорить без адвоката? И правильно. Вот только пасть раскрой, и всё! Одно слово в своё оправдание, и нет тебе прощения, понял? Кивни.
Я пожал плечами. Медные львы недовольно рыкнули в мою сторону. Пришлось кивнуть.
- А теперь слушай сюда, - грозно продолжала неутомимая Катенька самым прокурорским тоном. - Итак, прямо сейчас невинная дева Ефросинья, именуемая в дальнейшем как бабка Фрося, утверждает, что не далее как сегодняшним утром ты встретил её у одинокой берёзы, где и склонил уговорами к безудержному сексу. Было такое? Было, говорю?! В глаза смотреть! Тьфу, львам в морды! Говори, было?!
Я медленно обернулся к замершей столбом пожилой людоедке, покачал головой, потом повернулся к медным львам и демонстративно покрутил пальцем у виска. Большего бреда мне до сих пор слышать не доводилось…
- Так… отпираемся, значит. В молчанку играем. Хорошо-о… Дева Ефросинья, а ну быстренько повтори всё, что мне час назад докладывала!
- Поймал он меня, стало быть, под берёзою, - практически без остановки затараторила бабка, не краснея и не запинаясь, что свидетельствовало о многолетней практике вранья. - Повалил на землю, изодрал одёжу и овладел мною бесчинно и многократно! Цельный час бесчестил как хотел, подлец!
- Сколько раз? - скромно уточнил я.
- Чего-сь?
- Сколько раз он тебя… бесчинно бесчестил, - рыча, повторила Катенька.
- А-а, вона ты о чём, матушка… Дык рази упомнишь? Разочков эдак четырнадцать, а то и все шестнадцать!
Я кротко поднял очи к львиным мордам. Суд можно было прекращать по причине полной профанации обвинения…
- Шестнадцать раз в час… - мечтательно прикинул потеплевший голосок моей ненаглядной. - Это примерно по три-четыре минуты на каждый акт? Иловайский, ты - монстр!
- Дык и я о том же, матушка! - счастливо подпрыгивая, вновь включилась дева Ефросинья. - Можно хоть теперь предать его казни лютой, смерти безвременной? А то чё ж получается, я тут вся разнесчастная, а он нате вам, стоит себе безнаказанно, ягодицу чешет…
Ничего подобного я не чесал, обман, поклёп и бабкины фантазии. Медные львы прокашлялись, выдувая через ноздри дым с чёрным пеплом, а потом без скрипа растворились ворота.
- Иловайский, заходи.
- А я, матушка? Со мной-то чё будет? А то ить ежели я тута справедливости не добьюсь, ить мне и до Страсбурга сбегать недолго. Чай, помогут умные люди правильную жалобу написа-а…
Огонь из левой пасти ударил без предупреждения, на миг превратив вспыльчивую кровососку в компактный яркий факел. Мгновением позже из него лихо выпрыгнула абсолютно голая бабка, бесстрашно сбросив полыхающие лохмотья и удирая со скоростью орловского рысака. Вот и всё, судебное разбирательство короткое, приговор выносится быстро, исполняется сразу же, апелляции не принимаются. Ладно, пойду успокою грозу мою кареокую…
Адские псы встретили меня радостным лаем. Я достал из кармана ржаной сухарь, разломил и уж как мог, хоть по крошке, угостил каждого. Сука дохаживала с животом последние сроки, видать, на неделе ощенится. Хотелось бы выпросить у Кати одного кутёночка нам на войско, племенного кобелька, да ведь всё одно откажет. Дескать, они на одну половину космического происхождения, сиречь инопланетного, а на вторую генетический эксперимент, и как поведут себя при скрещивании с нашими дворнягами - сам господь бог не знает, так что лучше не рисковать. А то скрестишь, как корову с курицей - ни молока, ни яиц, зато летает низёхонько и гадит вот такенными лепёшками! По знакомым ступенькам в горницу к милой я взлетел соколом…
- Шестнадцать раз в час, - тепло приветствовала меня Катенька, обнимая и целуя в щёку. - Нет, ну я всякого могла ожидать от российского казачества, но чтоб такое-э… И самое главное, милый, где ж ты моей бабе Фросе так дорогу перешёл, что она на тебя телегу за телегой катит?
Я честно развёл руками - знать не знаю.
- Ладно, выясним при перекрёстном допросе. А сейчас, пока я ставлю чайник, поведай мне, сокол ясный, зачем ты в Оборотный заявился? И почему, кстати, не ко мне, а сразу в церковь, в лавку и в кабак? Чует моё сердце, у тебя опять проблемы наверху…
- Угадала, - вежливо присаживаясь на табуреточку, признался я. - Дозволишь ли всё по порядку поведать?
- Дозволю. Поведывай. Только со всеми подробностями, сокращённые версии уже как-то не цепляют.
Я собрался с мыслями, определил, с какого места начать, и, наверное, добрых полчаса всё ей рассказывал. То есть с той минуты, как я "поджарил" саму Смерть в ожидании научной конференции, и до таинственной плоской вещицы, украденной мною из дупла берёзы, под которой я якобы и "обесчестил" незабвенную бабку Фросю. Быть может, длинновато получилось, конечно, да ведь она сама просила со всеми подробностями, вот и пожалуйста…
Чайник вскипел и остыл. Снова вскипел, но пить чай никому не хотелось. Я устал от загадок, Катя сидела, тупо покачиваясь на стуле, словно белка, которую жуликоватый заяц стукнул по башке её же мешком с орехами. Признаков того, что хотя бы она всё поняла, в её дивных очах не читалось.
- Да-а, накидал ты мне инфу по полной. Жёсткий диск заполнен, больше не грузи. Ну, что "тёмные силы нас злобно гнетут", это понятно. Непонятно, зачем им это и кто у нас на данный момент "тёмные силы"?
- Трансвестит Жарковский да ведьма рыжая, - с ходу предположил я, но Хозяйка укоризненно скривила губки.
- Иловайский, за то, что ты новое слово выучил, - хвалю! Но трансвестит он или нет, это его личная головная боль, пусть тешится, не жалко, в конце концов, всё лечится феназепамом. Кстати, хорошо уже то, что ты его нашёл и он живой! Теперь о лысом дяденьке. Я его не знаю. Чего он от тебя хочет - тоже непонятно. Зато мы оба понимаем, из какой он конторы.
- И что?
- Ну есть одно подозрение, но оно тебе не понравится…
- Говори, переживу.
- Ладно, сам напросился. - Катенька скрестила руки на пышной груди, уставясь мне в глаза. - Ты типа характерник. У тебя типа паранормальные или экстрасенсорные способности. Вот тебя и проверяют на чёрном экстриме, что можешь, а с чем не справляешься. Потом заберут в лабораторию для опытов и, если признают годным, типа завербуют.
- В смысле? Шпионом, что ли?!
- Ну где-то как-то… Будешь, как и я, работать при каком-нибудь крупном институте, подчиняться указаниям высшего профессорского состава, двигать науку, расширять возможности познания человеческого разума в контакте с представителями нечеловеческих форм жизни. Как-то вот так примерно…
- Так вроде и ничего такого уж страшного, - почесал в затылке я, прикидывая широту открывшихся перспектив.
- Мне раньше тоже так казалось, когда сюда устраивалась, - грустно вздохнула Катя, поворачиваясь ко мне спиной и включая ноутбук. - Они дадут тебе всё: работу, приключения, путешествия, экстрим. Может быть, даже разрешат по-прежнему находиться рядом с твоим дядей и Прохором. Но ты уже не будешь одним из казаков, ты будешь одним из них…
- Но… - попробовал было возразить я.
- И самое главное, - моя любовь опустила голову на руки, спрятав лицо, - они не позволят нам быть вместе. Подобные отношения мешают в научной работе. Труд одиночек более ценен, а те, у кого есть что терять - семью, любимого человека, детей, - это уже не полноценные сотрудники. Я знаю. Я сама такую бумагу подписала. До окончания срока контракта - ни замуж, ни в роддом.
Радужные перспективы войти в мир светлого будущего на равных правах быстренько потускнели, с каждой секундой размышлений теряя позолоту…
- А как именно они меня в своих лабораториях изучать будут?