И вот, когда я уже был готов на самую дикую авантюру - развернуться на пол-оборота и пойти в обратную сторону, до не самого тонкого слуха дотянулась призрачная мелодия. Она легким туманом обволакивала сознание и тянула за собой. Пришлось ускорить шаг. И с каждым метром (или в чем измеряют сновидения) я приближался к источнику этой мелодии. Наконец я замер перед входом. Тяжелая, дубовая, крепко сбитая дверь перекрывала дальнейший путь. А там, где-то в глубине неизвестности, играла музыка.
Звуки духовых перемешивались с легким течением клавишных, создавая некую успокаивающую идиллию. Хотелось замереть и, не дыша, прикоснуться к чему-то безмятежному. Но мгновение спустя в спокойный поток встраивались струнные ноты, а следом еле различимые полутона скрипки полностью довершали картину. Я слышал, музыка всегда о чем-то говорит. И это правда. В большинстве своем она воспевает любовь или что-то близкое к этому. Многие даже полагают: "О чем еще петь и играть, как не о любви?" Но только не в этот раз. Мелодия, что раздавалась из-за двери, пела совсем о другом. Через несколько секунд, когда стихла скрипка, я приоткрыл дверь. Раздался протяжный скрип, будто древние петли не чувствовали на себе липкую смазку уже как минимум вечность. В глаза ударил яркий, нестерпимо яркий свет.
М-да. А ведь я уже почти забыл эту тошнотворную белизну. Ни единой трещинки, ни пятна или еще какого инородного штришка не разрушало целостности лекарского полотна. Будто бы его выточили из цельного куска мрамора. А может, сюда каждый вечер отсылают провинившихся учеников, дабы они красили и красили стены и потолки. Правда, в этот раз крыло все же выглядело иначе. Раньше я считал себя единственным посетителем белых халатов. Но неожиданно для себя осознал, что не один в этом царстве. На койках где лежали, а где полусидели десятки студиозусов. Кто-то еще спал, не обращая внимания на то, что за окном уже давно рассвело. Другие уткнулись в книгу и делали вид, будто им не до внешнего мира, а некоторые тихо постанывали, теряясь в забытье. Около таких сидели лекари, от них ощутимо тянуло магией, но что они делают, я понять не мог.
Сам же я очутился уже на "своей" койке. Седьмая от выхода, рядом с северной стеной, прямо напротив широкого окна. Там, на улице, уже не гнулись деревья от лихого ветра, не видно было темных серых туч на неродном небе. Вместо этого я видел голубую высь и маленькие, еще еле заметные и слабые, но все же наливающиеся соком почки. Зима, собрав чемоданы, укатила в свои законные владения, а на оживающую землю вступила изящная ножка красавицы весны.
Кстати, о красавицах. Около моего изголовья сидела Лейла. Как всегда, в простом, но даже с виду дорогом платье, она листала какую-то брошюрку. "Рагос весной" гласил заголовок. Ах да, совсем забыл рассказать. Рагос, небольшое королевство, расположенное у южных морей, - законодатель моды для всего Ангадора. Даже чванливые светлые эльфы, их скрытные темные собратья и воины кирки и молота всегда присматриваются и прислушиваются к тамошним течениям. Ну а про нас и говорить не приходится. Если и появляется что-то новенькое в светской жизни Империи, то знамо откуда ветер дует.
- У меня карма такая - просыпаться в твоем присутствии или это судьба?
Герцогиня оторвалась от журнала и окинула меня грозным взглядом. От этого ее милое личико приобрело резкие черты.
- Студиозус Тим Ройс! - стальным голосом произнесла она.
- Я за него.
- Как вам не стыдно! - Казалось, девушка и вовсе не замечает моих слов. - Около вашей кровати денно и нощно несут вахту верные друзья, а вы, вместо того чтобы "спасибо" сказать, опускаетесь до бульварных шуточек!
Ну да, некрасиво получилось. Девушка уперла руки в бока, олицетворяя собой богиню возмездия, но мне уже и без того стало стыдно.
- Я че…
- И не заводи старую песню! - чуть ли не гаркнула она. - "Я чертильщик, мне положено", "по голове бабахнуло", "настроение такое"… Хоть бы что-нибудь новенькое придумал!
- Да…
- Извинись!
- Так ведь… - Я как раз хотел придумать новую увертку, но наткнулся на сверкающие праведным гневом прекрасные очи. - Приношу свои искренние извинения, - вздохнул я.
- Они приняты, - кивнула Лейла и сразу повеселела. Ну-ну. Приняты они, как же. Мне теперь с декаду булочками грехи отмаливать. А ведь шутка-то хорошая была, это создание меня уже второй раз подряд будит. - Кстати, с минуты на минуту остальные должны подойти.
И тут же как по волшебству, а может, и по нему самому, в помещение вошли двое. Один рыжий, а другая - очень стервозная и едкая дамочка. И что-то мне подсказывает, что они просто идеально друг другу подходят. Дирг уже махал мне рукой и хотел что-то сказать, но главная сестра милосердия, несмотря на свои телеса, подлетела к нему, словно пчелка к цветку. Они какое-то время разговаривали… Я не кагэбэшник - по губам читать не умею, так что суть диалога остается в тайне. В итоге минуты через две понурившийся парень и сердитая графиня подошли ко мне.
- Ну здравствуй, болезный, - завела свою скрипучую шарманку Лизбет. - Смотрю, ты уже обустроился. Может, тебе сюда шкаф поставить, полку повесить? Глядишь, и в общежитие возвращаться не надо будет.
Я хотел ей ответить в нашем стиле и начать очередную бесконечную перебранку, но, видимо, недавняя встряска позитивно подействовала на соображалку.
- Сестра! - притворно жалобным хрипом воззвал я. Мгновение, и вот уже рядом стоит та самая пышная дама. - Сестра, вот этот монстр, - махнул я в сторону графини Норман, - хочет окончательно свести меня в могилу.
Лизбет вскинула руки и защебетала на тему того, что она воплощение сострадания, но целительница не клюнула. Со всей строгостью она заявила, что еще один шум с нашей стороны - и она выгонит всех, а меня напичкает очень вредными травами. Дабы я ее до выписки больше не беспокоил.
- Вот так всегда, - протянул Дирг, непонятно откуда подтащивший себе и подруге стулья. - Вы бранитесь, а шишки всем.
- Она первая начала, - наигранно детским голосом пробурчал я.
- Я первая? - вскинулась было Лизбет, но тут же перешла на шепот: - А кто меня в таверне обесчестил?
На меня уставились две пары гляделок, мечущих искры. Причем в глазах рыжего я прочел, что мне пора натачивать сабли.
- Девушка неправильно выразилась, - вскинул я руки и тут же поморщился от боли. Кажется, мне не только грудину подломили, но еще и пару ребер, опять же с правой стороны. - Я просто решил возникший конфликт мирным путем, а она сочла это за оскорбление.
- Что-то вы нам этого не рассказывали, - усмехнулась Лейла.
- Дорогая, - улыбнулся я. - Если тебе все рассказать, так ты спать по ночам не будешь. Кошмары замучают.
Девушка замахнулась своим острым кулачком, намереваясь ткнуть меня побольнее.
- Бить больных строго возбраняется кодексом приличной аристократки, - скороговоркой выплюнул я и натянул одеяло по самые брови.
Раздалось три смешка, а потом прозвучал голос рыжего:
- Вылезай, калека, никто тебя трогать не будет.
Откинув одеяло, я якобы облегченно вздохнул.
- А теперь историю. - Как всегда, Лейлу хлебом не корми, дай байку какую послушать.
- Это было перед… - начала графиня, но я ее перебил:
- Э, нет. Ты сейчас такого нарассказываешь, что от меня даже темные боги отвернутся.
Девушка хмыкнула и вздернула курносый носик.
- Короче, дело было так, - продолжил я. - Заехал я в один трактир. Там мой старый знакомый хозяином был, и мне страсть как хотелось с ним пару тем обсудить. Но того и след простыл, ни привета, ни ответа, как будто и не было его никогда. Я, понятное дело, чутка расстроился и решил - что времени-то пропадать? Сел за стол, заказ оформил. Надо признать, со сменой хозяина еда там стала на порядок лучше, во всяком случае, на помои больше не смахивала… Ну так вот. Сижу я, честный человек, никому не мешаю, никого не трогаю, чуть ли не примус починяю, а тут в таверну вваливается вот это создание. Глаза огнем горят, из пасти пламя вырывается, язык раздвоенный змеится… Больных не бить! Рыжий, держи ее, пока она меня не добила! Ладно, едем дальше. Потягиваю я пивко, хотя его разбавили так, что я решил допить исключительно из вредности.
- Вот ведь скилсы! - ужаснулся Дирг, но тут же затих под протяжным "тсс".
- И я о том же. Графиня Норман, кстати, не одна пришла, с ней еще пара охранников была. Обычные ученики мечников. Ну а на дворе же война. Люди разные по дорогам ходят. Да и по трактирам, что на развилке четырех дорог стоят, ты вряд ли встретишь кого-то, кто с Хартой не повязан. Так и вышло. Сидела за столиком компания служивых с лицами, не отягощенными моралью. Те же наверняка, кроме приписных, никого уже с год не видели, а тут атмосфера подходящая, настойка душу горячит и наша красавица заявляется. Мужики-то и не выдержали. Начали приставать, негрубо, но некрасиво. А графиня, вместо того чтобы развернуться и уйти, натравила на них своих стражников. Народ за клинки похватался, ну я и решил, что мне не с руки из окна-то прыгать, дабы в разборку не втянули. Так что заказал я бочонок сивухи какой-то да и позвал этих мужичков за стол. Мы с ними час пили, и, когда их уже мутить стало, я ноги в руки - и на тракт. Графиню нашу догнал, хотел за сивуху и за хлопоты три серебрухи. А та опять завела про "обесчестил" и еще всякую муть толкала, под конец опять стражников напустила. В общем, когда эти сынки в песок носом уткнулись, я уже на другую встречу опаздывал, так что шляпой махнул да коня пришпорил.
Лизбет старательно отводила взгляд, а народ безмолвствовал.
- Ну ты герой, - хмыкнул Дирг. - Я бы не рискнул целый бочонок трактирной дряни в себя влить.
- Да что там, - отмахнулся я. - Мы люди привычные.
- И все же ты неправ, - вклинилась Лейла. - Мог бы хоть морды им набить.
- Вот тебе я и предоставлю эту возможность при случае, - проворчал я. - И ты им хоть морды бей, хоть носы ломай, любая кара на твой выбор. И вообще, что-то я не понял, вы больного пришли проведать или нотации ему читать?
Ребята осознали всю тяжесть своего проступка и потупили взор. Оно и понятно. Я тут, понимаешь ли, чуть на рандеву к Жнецу не отправился, а они то истории выпытывают, то моральный террор устраивают. Не по-людски это. Кстати, о нелюдях. В палату, если так можно назвать это гигантское помещение, вошел Сай'о'Кнелли. И если я в лежке валялся, то этот перец являл собой олицетворение такого мифа, как "хорошее утро". Единственное, что выдавало в нем недавнего пострадальца, - это неактивная правая рука, которой он старался не шевелить при ходьбе. Красные глаза подгорца не выражали ни капли лишних эмоций, лишь азарт и тихое пламя сдерживаемой злости.
- Я пришел сказать, - процедил он, - однажды я убью тебя, смертный.
Высказавшись, эльф развернулся на каблуках и скорым шагом отправился к выходу.
- Сам раньше не подохни, остроухий! - крикнул я.
Эльф затормозил, обернулся через плечо, и на его лице на миг появился оскал дикого хищника. Затем он скрылся в коридоре. Светлые не любят, когда их называют ушастыми, а вот темные могут с цепи сорваться, заслышав оскорбительное "остроухие". Для них это еще хлеще, чем мельтешение красной тряпки для быка.
- И что это? - спросила Лейла.
- Это значит, что не мне одному вчера понравилось саблями махать.
- Какое "вчера"! - вскинулся Дирг. - Ты уже шестой день лежишь здесь. Кнелли-то на следующее утро выписали, а ты до сих пор в сознание не приходил. Валялся, бредил да потел, как будто ты не человек, а дух дождя какой-нибудь.
- И что я говорил?
- Да всякий бред нес, - отмахнулся рыжий. - Мы особо и не разобрали. Ты же не на имперском чесал, а вроде как на восточном. Тут сосед у тебя был, перевел нам пару фраз. Вернее, он как первую озвучил, так девчонки чуть не в обморок рухнули. Просили больше такое непотребство не произносить, ну а я-то не пальцем делан. Парочку особо крепких оборотов даже записал.
- Видать, сильно мне прилетело.
- Не то слово, - вставила свои пять копеек графиня Норман. Последние пять минут она сидела, уткнувшись в брошюрку подруги. - Вы когда в разные стороны разлетелись, так все сбежались. Но лэр Милфорд велел никого не трогать, ждать лекарей. Те уже через минуту примчали, перевернули тела. А у вас, у каждого, вся грудь разворочена, разве что сердца бьющегося не видно. Целители прямо на полигоне магичить стали. Раны закрыли и унесли вас сюда. Милфорд глазам своим не поверил, когда ты смог такое учудить. И вот какой возникает вопрос. У наемников все так фехтовать горазды?
- В нашем отряде - да, - коротко ответил я.
- И что же это за отряд такой? - прищурилась Лейла.
- Особый, - пожал я плечами. - И люди в нем были тоже особые, да и даже не совсем люди. В общем, весело у нас было.
Мы выдержали паузу. В это время палата все больше погружалась в некую, характерную лишь для такого рода помещений атмосферу. Где-то рядом бродили посетители, тихим шепотом общаясь и с больными, и с врачами. Последние, в свою очередь, были незаметны, словно падающий по осени кленовый лист. И увидеть их можно было, только если сосредоточиться на поиске определенных личностей. Меня это мало волновало. Возможно, именно поэтому я так пристально наблюдал за птицей, что решила пробиться через оконное стекло.
- Ты как себя чувствуешь-то? - задала, пожалуй, самый важный вопрос наша герцогиня.
- Жить буду, - хмыкнул я. - А вам никуда идти не надо?
- А как ты…
- Да у Дирга пропуск из кармана торчит, - ткнул я пальцем в рыжего.
Тот, опустив взгляд ниже, быстренько убрал бумагу подальше.
Ребята снова потупили взор и даже как-то отвернулись от меня.
- Ну что у вас такое? - вздохнул я. Иногда их манерность меня просто убивает. - Или вы по мне панихиду заказали? Ну так не отменяйте, я, может, скоро того… этого…
Тут девушки синхронно повернулись ко мне, и в их грозных взглядах я прочел угрозу о самых страшных муках ада.
- … а может, и нет.
- Если ты помнишь, скоро Весенний бал, - взял слово рыжий. - Вернее, он состоится послезавтра… Так что мы в город за покупками.
И не было предела моей радости. Как сильно я не хотел идти на этот клятый бал, и теперь у меня есть вполне правдоподобная отговорка.
- Эх, жаль, что я не смогу пойти. - Я картинно шмыгнул носом и подтянул одеяло. Под которым, между прочим, ничего, кроме меня, не наличествовало.
- Вот в этом-то и проблема, - вздохнула Лейла.
- Изверги! Хотите больного насильно в свет вытащить?
- Здесь как раз все наоборот. В прошлый раз принцесса присылала приглашение на мое имя, предоставляя возможность взять неограниченное количество спутников. А в этот раз она выслала приглашение на троих…
О как. Я даже поник. Не то чтобы меня это сильно трогало, но быть в немилости у одной из кровных наследниц престола страны, где живешь, - это уже малость неприятно. И даже тот факт, что сама принцесса обратила на презренного студиозуса свой взор, уже пугает похлеще плети, сплетенной из змей.
- Если за этим не последует репрессий - переживу, - пожал я плечами.
Девушки переглянулись, и снова рыжему пришлось взять на себя миссию по заполнению пустоты:
- Ладно. Ты тут не скучай…
- Да проваливайте уже, - отмахнулся я. Ребята улыбнулись. - И не забудьте мне все рассказать. - Чуть убавив голос, я буркнул: - Интересно все-таки.
Мы обменялись рукопожатиями, и троица отправилась на выход.
Подложив руки под голову, я предался размышлениям на волнующую тему. Как человеку, считающему себя если не благородным, то не лишенным понятия чести, мне довольно сложно смотреть на мучения слабых существ. И представьте себе возмущение, что поднялось в душе такого джентльмена, как я, когда птичка, что так рьяно стремилась попасть в помещение, нашла свой покой в когтях здоровенного кота. О, это был воистину достойнейший представитель пушистой породы! Его зеленые глаза сверкали подобно двум изумрудам в полуденном солнце. Его рыжая шерсть лоснилась и сияла, как спокойное море в тихой гавани. А черные полоски от морды до хвоста были темнее безлунной ночи. Пожалуй, тот мелкий воробушек счел бы за честь пасть от лапы такого красавца.
Но покончим с иронией. Когда кот завершил трапезу, меня ждал сюрприз, коим животное и заслужило привилегию остаться в памяти. Хвостатый подошел к окну, где-то его прижал, и цельная, казалось бы, рама разделилась на две части. Нижняя плавно поднялась к своей соседке сверху. Котяра шмыгнул на подоконник, снова что-то сделал - и вот окно опять напоминает единый лист.
Легким, я бы даже сказал прогулочным, шагом пушистый переместился ко мне на кровать и стал откровенно устраиваться на послеобеденный сон. Свернувшись клубком у меня на коленях, он широко зевнул, демонстрируя нехилый оружейный набор. А затем, почти по-человечески причмокнув губам, обернул себя хвостом. Каюсь в своем малодушии, но вместо того, чтобы оплакивать погибшую птичку, я потянулся погладить этого проказника. Когда пальцы уже почти достигли лоснящейся шерстки, котяра приоткрыл один глаз, как бы намекая, что этот шаг будет весьма опрометчивым.
- Как же тебя зовут? - улыбнулся я.
Кот приоткрыл оба глаза и что-то недовольно промяукал. А мгновение спустя в лекарском корпусе начался самый настоящий столичный цирк.
- Гаюс! Блохастое отродье! - вскричала старшая сестра и, схватив швабру, понеслась по направлению ко мне.
- Что вы?! - вскинулся я, но было слишком поздно. Швабра, подобно топору палача, опустилась мне на ноги.
- Мяу! - взревел недовольный кот.
- Демоны! - взревел недовольный больной.
И если пушистый успел избежать страшной участи, то больному повезло не так сильно. Потянувшись к коленям, я не заметил, как котяра буквально взлетел ко мне на плечо. Сестра замахнулась снова.
- Даже не думайте! - вскрикнул я.
- Пригнитесь, Ройс! - прошипела она.
Признаться, я растерялся, и если бы не кот, то могло произойти все что угодно. Вплоть до моего очередного визита во владения Жнеца с мешком. Но рыжий взял инициативу в свои лапы. Соскользнув мне на живот, он, клянусь всеми богами, азартно подмигнул, цапнул меня за большой палец правой руки и повторил процедуру с окном. И последнее, чем он меня порадовал, - это некошачий прыжок от окна до стоящего рядом дерева. А там, между прочим, была пропасть метра три. Воистину достойнейший из достойных. Разве что кусается.
- Вот ведь неугомонный кошак, - утерла выступивший пот целительница. - Что же вы, молодой человек, ворон-то считали? Подсобили бы!
Тут уж даже мое джентльменское начало отправилось восвояси, аккурат до следующего посещения лекарского крыла.
- Знаете что? - рявкнул я и резким движением натянул штаны, не вылезая из-под одеяла. - Идите вы… кошек ловите. А я пойду… а вот не знаю куда, но пойду.
Вскочив с постели, полностью игнорируя легкую вспышку боли, я облачился в нехитрые одежды.
- Больной, лягте обратно, - с присущей ей строгостью произнесла волшебница. - Вам еще неделю лежать до выписки.
- Ага, - кивнул я. - Вы только бумаги сверьте, меня уже выписали.
Сестра с подозрением отнеслась к моему заявлению, но все же взяла мою медкарту и перевернула несколько листов.
- Но как же! - возмутилась она. - Графа пуста. Так, хватит выдумывать, возвращайтесь в постель!