Все это время мы с Диргом глубокомысленно кивали.
- Ты что такого колданул? - прошептал я.
- Еще б я помнил, - шикнул на меня Дирг и продолжил кивать.
В целом рассказ не особо пролил свет на прошлую ночь, но хоть приоткрыл некую завесу тайны.
- Интересно, а откуда на стенах взялись эти рисунки? - протянул я.
- Рисунки? - переспросила леди Гийом.
- Ага, там линии какие-то и фигуры непонятные.
- Ах эти рисунки! - засмеялась девушка. - Так это вы с Сантой поспорили, кто лучше нарисует танцовщиц с лентами!
- И при чем здесь танцовщицы? - нахмурился рыжий.
- Ну так одна из девушек запуталась в занавесках и так чудно пыталась освободиться, - улыбнулась Лизбет.
Ага. Поверил я ей. Небось она сама эту девушку и запутала в них. Не знаю как, не знаю когда, но с нее станется.
- Удивительно еще, что никого не повязали, - заметил я.
Ребята продолжили по кусочкам восстанавливать события минувшей ночи, а я стал собирать вещи. Сперва нашел чистую рубашку, потом - некое подобие носков (портянки в светском обществе почему-то не котировались), штаны, портки. Вооружившись нехитрым полотенцем и мыльными принадлежностями, я направился на выход.
- А ты куда собрался? - с легким нотками подозрения в голосе поинтересовалась Лейла.
- Да так, - пожал я плечами. - Хочу быть поближе к ванной комнате, когда даст о себе знать побочный эффект лекарства.
Девушки переглянулись и выбежали из номера с такой скоростью, что меня чуть в стену воздушной волной не отбросило. И уже через секунду было слышно, как на первом этаже хлопнула парадная дверь.
- Ты же пошутил насчет побочного эффекта, - как-то неуверенно сказал Дирг.
- Конечно, - кивнул я и закрыл за собой дверь. - Он наступит лишь минут через двадцать.
Второй этаж сохранился много лучше третьего. Здесь не было ни трещин, ни вмятин, даже ни единого рисунка. Ну оно и понятно. Веселились-то мы на третьем и, возможно, на четвертом или на крыше. Кстати, как я оказался в незнакомом номере с незнакомой девушкой, тоже еще надо выяснить. Хотя… Ну его, как будто у меня других проблем нет.
Закинув полотенце на одно плечо, а ботфорты на другое, я зашагал к ванной комнате. Время (для выходного) было еще раннее, и в умывальне я не встретил ни единой живой души. Скинув одежду, пододвинул деревянную скамейку и налил в бадью холодной, даже морозной воды. Расстегнув коричневый мешочек, высыпал туда зеленый порошок и хорошенько размешал. Вскоре вода вспенилась и, что неожиданно, приобрела фиолетовый оттенок. До мочалок здесь еще не дошли и вместо них использовали вымоченную в растворе солому. Скажу вам честно, моет она фигово, а вот кожу сдирает только так. Так что вскоре на пол стала стекать не только вода, но еще и закапала кровь. Тело неумолимо жгло, но я не спешил остужать его. К средневековому умыванию, как и любому другому делу, надо подходить с пониманием.
Растершись докрасна, я взял другой мешочек и вытащил оттуда пригоршню очередного порошка. Раскатав его в мокрых руках, получил несколько комочков, которыми вроде как намылился, хотя это скорее походило на валяние в грязи. И уже после этого, задержав дыхание, вылил на себя десяток литров ледяной воды. Для чего такие премудрости? Ну, если вы никогда не пользовались подобной мочалкой, то вам не имеет смысла объяснять, что такое язвочки по всему телу. Кстати, эти самые мыльные принадлежности стоят здесь столько, что не стоит удивляться, почему в деревнях пахнет, как в хлеву. За набор, который я умудрился растянуть на целых полтора сезона, было выложено целых семь золотых. Поистине баснословная цена за парочку порошков и прочего.
Покончив с водными процедурами, я переоделся в свежую одежду, тщательно почистил зубы и принялся за стирку. В принципе можно было отнести вещи в прачечную, но, честно говоря, я этого не понимал. Когда рядом с тобой халявная вода и когда руки растут из плеч, зачем платить целых три серебряника? Вооружившись скаткой и дощечкой, я принялся полоскать белье. Мое глубочайшее уважение всем женщинам прошлого. Такая стирка - это сущее наказание. Порой я задаюсь вопросом, что проще - воевать или следить за древней избой. Возможно, ответа попросту не существует. Потратив примерно полчаса, я выстирал всего одну рубаху и одни штаны. До треска выжав их, еще некоторое время провел в этом помещении, а потом отправился в обратный путь.
- Посторонись! - прокричал знакомый голос.
Так и есть. Из-за поворота выбежал рыжий и уже спустя мгновение скрылся за дверью ближней кабинки. Хмыкнув, я переложил белье в другую руку и скорым шагом почапал по коридору.
Больше по дороге к номеру мне никто не повстречался. Оно и понятно. Многие еще не вернулись, а другие еще не проснулись.
Отворив дверь, я взял лежавшую рядом бечевку и две длинные палки. Распахнув оконные створки, по-хитрому закрепил брусья на подоконнике и намотал на них бечевку. Развесив на импровизированной вешалке свои скудные пожитки и оставив их плавно качаться на ветру, я вернулся к делам насущным.
Времени на столовую у меня не было, поэтому, сварганив на скорую руку десяток бутербродов, я завернул их в салфетки и убрал в сумку. Следом туда попал термос с кипятком и самодельный кофе. Дневник я бережно убрал в крайнее отделение, чтобы, не дай бог, ничего не случилось. Оглядев свой нехитрый комплект настоящего чертильщика, я вздохнул и отправился к двери. Сегодня придется пойти длинным путем, все же прыгать через белье - это уже просто глупо.
Подойдя к выходу, я потянулся к ручке, но та внезапно провернулась, и дверь открылась.
- О! - Кажется, рыжему уже легче. - А ты куда собрался?
- Все туда же.
- Опять халтурка? - догадался друг.
- И она тоже, - кивнул я. - Ну, до послезавтра, что ли?
- Ага.
Мы пожали друг другу руки и разошлись. Я отправился в библиотеку, а Дирг пусть готовится к балу.
Спустившись вниз по скрипучей, пропахшей чернилами и книгами лестнице, я привычно поздоровался со старичком и вышел на улицу. Легкий ветер бодрил. С наслаждением втянув свежий воздух, я поправил сумку на плече и, напевая задорный мотив, встал на тропинку, ведущую к библиотеке.
Я уже столько раз рассказывал про этот путь, что более не стану заострять на нем внимания. В конце концов, если сто раз пройдешь по одной дороге, она сольется в расплывчатый образ, пустое направление. Так же было и со мной.
Для меня уже давно стали обыденностью и сверкающие заклятия, вылетающие из ближайших кустов, и бесконечная суета вечно спешащих студиозусов, и частые взрывы, доносящиеся со стороны полигонов. Некая сказка, которая раньше присутствовала в этом месте, ушла, оставив след из приятных воспоминаний. И это правильно.
- Раз-два! Левой! Правой!
Я еле успел притормозить. Прямо предо мной пронеслась, точнее, проползла колонна студиозусов. Измученные, с тупыми блеклыми глазами, эти овцы плелись за своим пастухом - Капралом.
- Швыдче ногу, резвее шаг! Я научу вас, как жизнь любить! Раз-два! Раз-два! - кричал Милфорд, бегущий спиной и внимательно наблюдавший за своим стадом.
Лица сменялись одно за другим, и каждое навевало на меня смутные опасения. Но все сомнения разрешились, когда я приметил еле дышащего Санту, плетущегося в хвосте. На минуту его взгляд стал осмысленным. Оглядевшись, парень азартно мне подмигнул и снова принял вид умирающего лебедя.
"Ну актер! - восхитился я про себя. - А я уж думал, здесь мышей совсем не ловят. Так нет - нам, оказывается, просто повезло".
Еще немного посмотрев вслед удаляющимся несчастным, я отправился дальше. Миновав очередной парк, свернул в переулок, немного там попетлял и вышел к задней части общежития. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я предпочитаю выходить в окно: так чуть ли не в два раза короче выходит. Снова поправив вечно съезжающую сумку, я ускорил шаг и уже через десяток минут оказался у входа в библиотеку.
Про вечное "тсс" даже не стоит упоминать. Заведующая снова протянула мне пачку бумаг, и я поставил несколько подписей. Парочку - за прошлое посещение, и несколько - за это. На каких-то бланках я ставил отметку в пункте "в случае смертельного исхода претензий не имею". Где-то - "обязуюсь не совершать акт хищения или акт порчи имущества". Было еще множество других подобных бланков. В сумме за один присест я оставлял где-то четырнадцать своих автографов. Прямо чувствую себя знаменитостью.
И снова тьма, движущаяся лестница, скрипучая тележка, сотни тысяч стеллажей и еще больше книг. И сколько бы я ни поражался этой подземной сокровищнице, всему есть предел.
Тележка замедлила ход, а вскоре и вовсе затормозила. Выйдя наружу, я вытащил амулет и отправился к своему кабинету.
М-да. Здесь явно требовалась генеральная уборка. Положив сумку на стул, я засучил рукава и стал ликвидировать следы вчерашнего посещения. Аккуратно сложил документы. Достал укатившиеся инструменты. Починил ножку стула - пришлось использовать какой-то талмуд вместо молотка, чтобы загнуть один из вылезших гвоздей. Варварство, конечно, но кто же в здравом уме будет читать "Смертельную гербологию для ценителей" Рудольфа Форфага?
Закончив с восстановлением порядка, я открыл дневник на странице "Халтура". Как я уже рассказывал, с работы мне пришлось уволиться. Управляющий банком выписал мне приличную премию, мы с ним подняли по чарке и разошлись. У каждого остались, я надеюсь, самые приятные впечатления о недолгосрочном, но прибыльном сотрудничестве. Но как бы то ни было, а деньги мне все же нужны. И именно поэтому я заключил соглашение с травницей с улицы Пяти Ям. У этой "пожилой леди", как называла себя вековая старуха, я часто скупал определенные травки и корешки. Вскоре, когда я уже появлялся там чуть ли не каждую декаду, мы выпили по чашке чаю. Тут-то я и узнал, что каждая лавка на этой улице имеет свой подпольный бизнес. Так я стал негласным ядоваром. Ну а мне-то несложно. Смешал это с этим, добавил другого, и вот уже я за флакон тридцать серебряников получаю, плюс небольшие скидки на товар. Вполне прилично.
Вот и сейчас, подойдя к переносной лаборатории, я собирался сварганить партию "Златозмейки". Откровенно говоря, не захотел бы я стать жертвой этой сыворотки. Двадцати граммов хватит, чтобы уже через сезон жертва померла. И смерть ее не будет простой. "Златозмейка" называется так потому, что вместе со специальным раствором в тело жертвы помещается еще и пара десятков маленьких личинок. Впоследствии, когда служивые обнаружат труп, они отметят смерть от паразитов. Ну а как еще охарактеризовать мертвого, у которого вся животина разорвана, а вместо кишечника - целый рой из всяких червяков и им подобных? Жуткая вещь, но в Ямах пользуется большим спросом.
Ну и опишем приготовление, что ли. Положив дневник с рецептом, который нужен больше для уверенности, чем для использования, я стал собирать нужные ингредиенты. Первым делом - личинки "Смерти фермера". Южные паразиты, любители скушать желудок коровы. Уж не буду вам описывать весь процесс, но даже меня воротит от вида этих белесых кругляшков.
Взяв с десяток детенышей, я положил их в широкую колбу, что стояла над спиртовкой. Когда все они оказались в прозрачной емкости, я приступил к следующей части.
Мне понадобится любопытная травка под названием абашта. Растет на далеком западном континенте. Но как бы он ни был далек, с ним давно налажена морская торговля и, соответственно, контрабанда. Сама же травка имеет весьма любопытные свойства. Добавьте ее в воду, что используется для поливки овощей и фруктов, и, когда настанет время собирать урожай, у вас на грядке уже вырастут настоящие гиганты. Аккуратно нашинковав травку, я смахнул получившуюся кашицу в колбу.
Далее у нас следует экстракт малайбы. Не советую вам кушать этот южный фрукт. Хотя вы вряд ли встретите его на рынках Империи, но все же, если увидите апельсин ярко-зеленого цвета, знайте - это самое сильное запирающее средство на свете. Так, а где, собственно, у меня лежит этот флакон? Ага, нашелся, мерзавец. Я его случайно убрал в ящик для других эссенций. Пожалуй, трех капель этой ядовито-зеленой жидкости будет достаточно.
Четвертый компонент требует особого подхода. Пыльца цветка арсата. Растет этот цветок только в гротах и прочих каменистых и влажных местностях. В прошлый раз, когда я решился собрать немного этой пыльцы, то изодрал себе все руки в кровь. Теперь же высыпаю в колбу целых две гранулы, в которых содержится пыльца как минимум с двадцати цветков. Для чего нужен этот ингредиент? Несложно догадаться, что основа яда раньше питалась коровами, а вот благодаря этим гранулам не откажется и от человечины. И не спрашивайте меня, как это работает!
Ну и последние три компонента. Эссенция муруаси, восточного фрукта, лишит яд вкуса. Порошок из клыка суата, зверя из Диких земель, уберет запах. А сок труопы, аналога нашей березы, лишит яд золотистого цвета. Хотя именно из-за этого цвета он и называется "Златозмейка".
Теперь, когда в колбу все добавлено, я зажигаю спиртовку и оставляю смесь нагреваться до восьмидесяти градусов по Цельсию. И пока яд доходит до кондиции, стоит вам рассказать про здешнюю систему измерения температуры. Местным не откажешь в природной смекалке. Артефакторы изобрели весьма хитрую вещицу - плашку. И когда эта плашка подвергается воздействию в пять градусов по Цельсию, она становится красной (если тепло) или синей (если холодно). Так что температуру здесь меряют плашками. Так и говорят - "три синие плашки" или "две красные плашки". Не то чтобы это очень точно, но гражданским и этого хватает. А вот каждый мастер алхимии или ремесла, связанного с температурами, использует собственную систему. Я же пользуюсь достижениями Цельсия.
Что ж, яд нагрелся, теперь колбу надо снять и запечатать. Вечером отнесу ее в Пять Ям. Но не думайте, что все так просто. Этой смеси еще целых три сезона настаиваться, и только после этого ее можно будет разливать по флаконам и продавать. Кстати, не задешево - целых пять золотых за маленький флакончик. Моя же ставка за всю партию получается примерно семь золотых, и поверьте, это вполне прилично.
Убрав колбу во внушительную шкатулку, я перелистнул страницу дневника и взял в руки перо. Моя идея насчет этого выверта с раздельной печатью проста, как деревянный брусок. Раньше я не мог вклинить магию в стиль своего боя. В конце концов, оружие чертильщиков - это посох, шест, молоток какой-нибудь. Можно, конечно, и меч использовать, но это уже не для нашей братии. И тут получается диссонанс. Я пять лет учился на две руки, а тут, понимаешь ли, переучиваться надо. Но это просто невыполнимо. Только в сказках человек, владеющий одним оружием, станет мастером в другом. Чушь это. Например, чтобы махать бастардом наравне с Пило, мне придется года три тренироваться, а до Принца и вовсе не дорасти. Ну а поскольку печатей я мог сварганить в количестве одной штуки, то получается, что из меня боевой маг - как из воска стрела. Вот я и хотел в путники податься. Исследовал бы себе спокойно чертильное искусство, так нет. Но теперь все будет по-другому. Но сперва мне нужно создать новые трафаретные чернила. Такие, чтобы и сабли не испоганили и чтобы их дождь не смывал, огонь не трогал, землей не било, чтобы на металле держались и подновлять не так часто нужно было. Думается, в этом мне помогут старые наработки для переводов. Как-то раз у нас был заказ по переводу судового журнала. И заказчик попросил особые, водостойкие чернила. И вот эти самые чернила я возьму за основу.
Многие делают эти нехитрые смеси с добавлением купороса, угля или еще какой субстанции, но мне привычнее использовать травы. Уж не знаю, может, это учения Добряка свою роль играют, а может, просто алхимия к сердцу не лежит. Ну, закончим с лирикой, перейдем к делу. Для начала необходимо взять вытяжку из чернильной жилы самбакада, родственника осьминога. Ух и дорогая же эта штука! Достав небольшие весы, я отмерил с точностью до унции необходимый вес.
Так, это решит проблему с водой. Теперь у нас на повестке дня земля. И как же мне решить этот вопрос? Ведь если в пылу боя кто-то припорошит трафарет пылью или землей, то может произойти "бабах". Вряд ли, конечно, - печать-то уже активна будет, но шанс есть. Значит, надо думать. Что у нас может игнорировать такую неприятную штуку, как затемнение? Правильно - засветление. И снова я достал небольшую коробочку, и снова на весах появилась небольшая горстка порошка - хитрая штука, сделанная из местных светлячков. Фосфоресцировать будет только так.
Далее. Чтобы держалась на металле, нам нужно крепящее средство. В идеале было бы добавить немножко глины или другой сгущающей закваски, но травники идут другим путем. Жаль будет терять весь запас, но в ход пошла забой-трава. Когда-то я опробовал ее на Константине, а потом открыл вот это самое крепящее свойство. Выложив пятнистую травку, я стал думать дальше.
Основные проблемы решены. Теперь нужно сделать так, чтобы чернила были долговечными, пережили холод и зной, воду и пламя. Как бы это ни было смешно, но в этих целях мне подсобит сок тысячелетника, это такой столетник следующего поколения, если так можно выразиться.
Что ж, все собрано, осталось подсчитать пропорции. Конечно, можно было бы привести сложные формулы, описать счет, занявший у меня добрых два часа, но лучше сразу перейдем к практике. Достав ступку, долбило (как я называю небольшую палочку, больше похожую на стилус), я стал творить свои чернила. Вернее, долбить. Долбилом. И долбил я этим долбилом, пока не получил чернила. И как вы думаете, какого цвета они были? Правильно - серебряными, судьба, наверное.
В принципе я и так был уверен в их пригодности: в конце концов, основа была готова и я внес лишь небольшие поправки. Но попробовать надо. Дожевав последний бутерброд, я вылил остатки кипятка в кружку. Достав из-за голенища тонкий кинжал, нанес небольшой узор и, дождавшись, пока чернила подсохнут, обмакнул лезвие в воду. Первый тест пройден.
Перейдем к земле, хотя вместо нее сгодятся и хлебные крошки. Посыпав клинок, я провел рукой. Печать засветилась в воздухе. Авантюра, конечно. А ну как зазвучит сигнализация? Так ведь штраф выпишут, нешуточный, между прочим. Но обошлось. И последний тест - положив кинжал под стеллаж, я стал свидетелем серебряного свечения печати.
А неплохо так. Всего девять часов работы, и вот у меня есть партия "Златозмейки" и новые чернила. Не будь я собой, открыл бы лавку травников. Бизнес хоть и не шибко доходный, но стабильный и не очень-то мутный. Но не будем о грустном.
Вылив чернила в небольшую приплюснутую скляночку, я так же ее запечатал, собрал сумку и прибрался на столе. Работа была интересная, поэтому усталости не ощущалось. Тележка встретила меня немым укором. Мол, чего это она тут так долго на якоре. Вложив амулет, я отправил ее к входу или к выходу. Порой не разберешь, что называть входом, а что выходом.