- Алистер! - Иргель кивнул, потом указал на перебинтованную червем руку и показал ладонью, как кусают, - Аскх! - потом показал растопыренную ладонь, - Хатур аскх! - пять, хатур - это пять, пять аскх, пять тварей, почти закончивших мое существование в своих желудках, я кивнул ему и повторил, - Хатур аскх!
Он довольно улыбнулся. Потом поднес руку ко рту и сделал вид, будто ест, - Каисэ! Каисэ! - я опять кивнул, голодным не останусь, уже лучше. Так мы разобрались с обозначениями "пить", "туалет", "холодно", "больно", "да", "нет" и другими, в итоге чего мой словарный запас пополнился двадцатью тремя словами. Еще обратил внимание, что почти все он произносит певуче, растягивая и играя интонацией, а на мои попытки повторить лишь ухмыляется и кивает. По-видимому, мое произношение его немало веселит и, вполне возможно, слова в этом языке могут менять смысл от интонации. В общем, прозанимались мы до самых сумерек, и Иргель решил, что пока хватит.
- Туалет. Спать.
- Да, туалет, - я кивнул и попытался сесть на лежанке, но накатившее головокружение заставило судорожно схватиться за стену и сморщиться, в глазах помутнело. Неужели я потерял так много крови? Или это отравление? Плевать, выкарабкаюсь, и, сжав зубы, медленно поднялся.
- Больно? - Иргель вопросительно уставился на меня.
- Нет, туалет, спать, - кое-как доковыляв до выхода из пещеры, по стеночке, не спеша, добрался до ближайшего дерева и, не особо раздумывая над правилами приличия, стал облегчаться. А теперь представьте себе, вас шатает, немного кружится голова, вокруг смеркается, видно только шагов на двадцать, над головой черное небо, испещренное мириадами звезд, и червь на каждое напряжение руки пытается еще плотнее сжать кольца, а вы стоите себе и мочитесь в незнакомом мире на неизвестное вам дерево. Что может чувствовать человек в такой момент? Мне был грустно...
Так, пункт "Туалет" завершен, переходим к пункту "Спать". Повторив обратно тот же маршрут, осторожно лег и прикрыл глаза. Иргель еще чем-то шуршал, что-то делал, но переутомление взяло свое и я, не обращая ни на что внимания, заснул.
Снилась какая-то чушь, в общем, как и всегда. Куда-то шел, за кем-то бежал, что-то делал, и хотя уже слышу щебет птиц и возню Иргеля снаружи, мозг все еще пытается удержать суть сна, но тщетно. Как отрезало. Ладно, нужно вставать, а то от долгого лежания голова начинает болеть. Открыл глаза, принял сидячее положение, потянулся - хорошо! В теле ни капли боли, только дискомфорт от засохшей мази и обхватившего руку червя. Как ты там, трудяга, справился за ночь, а то мне не в кайф тебя на руке таскать. Провел рукой по шерстке - мягкая, приятная на ощупь, только вид отталкивающий, а так очень даже ничего, нужный в хозяйстве питомец.
В пещере за ночь ничего не изменилось, только у лежанки на стуле лежал ярко-красный фрукт и стоял стакан чего-то буро-зеленого - ясно, выпить и съесть. Ну что же, приступим: залпом проглотил неаппетитную на вид жижу, ничего так, вроде киселя, и потянулся за фруктом. Но не успел. От выхода из пещеры раздался полу-скулеж, полу-вой, а через мгновение мой недоеденный завтрак гипнотизировали два чужих глаза. Примечательно, что глаза были на уровне стула, а чуть ниже была некислая такая пасть с набором зубов, способных поспорить с циркулярной пилой, довершало же картину непропорционально маленькое, по сравнению с головой, тело, четыре мускулистые лапы и обрубок хвоста - просто сказочный головастик. Если бы пасть была закрыта, я, может, и умилился бы, но вид открывшихся мне зубок напрочь согнал утреннюю дрему и заставил собраться. А головастик все так же неотрывно смотрел на фрукт и уже начал тихонько поскуливать. Ага, клянчит. Ну что же, друг, твоя улыбка меня убедила, не буду его есть - осторожно двигаю фрукт на край стула. А дальше и смех, и грех, еле сдерживаюсь, чтобы не заржать во все горло. Это чудо, с башкой, почти перекрывающей седло стула, встает на задние лапы, а так как пасть то у нас "во", да и губятки не меньше, просто так взять вкусное не получается, тогда оно поворачивает свою головеху набок и пытается ухватить его боковыми зубами. Но вот незадача, фрукт упругий, и при захвате зубами пружинит, отталкивается. Тогда это чудо переводит взгляд на меня и, продолжая держать боком свою распахнутую пасть, начинает скулить. Вам когда-нибудь скулила белая акула с карликовым тельцем? Думал, не выдержу, смех от комичности происходящего буквально душил, а я продолжал смотреть в эти глаза напротив и слушал жалобный скулеж. Но чуду, видно, надоела моя нерасторопность, оно отскочило от стула и возмущенно вэкнуло. Именно так, что-то схоже с "Ввв-еээк!", только тем еще баском.
Ну что, похоже, ты отличный парень. Держи, заработал, и уже безо всяких опасений бросаю ему фрукт. Пасть только чавкнула и вновь уставилась на меня. Что, мало? Ну, извини, больше нет, и показал ему пустые руки. Чудо приблизилось и поочередно обнюхало каждую, да, брат, не обманываю, нет больше. Обнюхав стул, и еще раз недоверчиво проверив каждую руку, головастик неудовлетворенно фыркнул и косолапой походкой отправился к выходу. И то верно, пойдем, найдем твоего хозяина, пора определяться в этом мире.
Глава 3
Иргель обнаружился неподалеку, он сидел боком ко мне и не подвал признаков жизни, словно статуя, ни единого движения. Подойдя ближе, с беспокойством понял, что он и не дышит - будто передо мной и не человек вовсе, а искусно изготовленная восковая фигура. Головастик развалился тут же, но от него, хотя бы, раздавались всхлипы и всхрапы, явно живой.
- Иргель! - беспокойство нарастало, он даже не шелохнулся, - Иргель, что с тобой? - подошел ближе. Он открыл глаза, когда я уже собирался его тормошить, спокойный, умиротворенный взгляд. Пробежав по мне, задержался на черве, грудь постепенно начала вздыматься во вдохе-выдохе, руки на коленях чуть заметно дрогнули, человек явно оживал.
- Савва ли таэ, больно? - кивнул на руку.
- Нет, уже лучше, кто это? - кивнул на головастика.
- Барут, - он поднялся и кивком предложил мне следовать за ним. У входа осторожно размотал червя и отнес его внутрь, оставив меня с недоверием разглядывать зажившие шрамы - да-да, именно зажившие, еще раньше я бы сказал, что такое не возможно, но глаза не врут. По ощущениям рука была полностью работоспособна и никакого дискомфорта не ощущалось. Такое впечатление, что шрамам не один год, даже кожа почти ничем не отличалась, просто следы укуса и не более.
Справа от пещеры уходила в лес еле приметная тропка, по ней мы и направились. Трава мягко пружинила, приятно массируя ноги, было слышно щебетание птиц и жужжание насекомых. Свет, пробивавшийся сквозь листву и разгоняющий зеленые сумерки, довершал картину умиротворенности, наполняя и насыщая ее цветом. Даже не верится, только вчера была боль и кровь, а теперь это. Впереди, не спеша, двигался Иргель со свертком под мышкой, странный он все-таки, живет один, в пещере, отшельник? Вокруг сплошной лес, больше похожий на джунгли, к обычной зелени и драчливым деревьям добавилась уйма лиан, а где лианы, там джунгли, ведь так? И кроме себя и его я больше никого не видел и не слышал, да и обстановка в пещере подразумевает проживание одного человека. А как он умудрился в одиночку расправиться с теми аскхами, они ведь почти с теленка размером и в холке мне почти по грудь. Вопросов не один десяток, а спросить не могу, не хватает словарного запаса.
Вскоре тропинка вывела нас к небольшому озеру, и Иргель подался вправо, где был более удобный спуск, пришлось следовать за ним. Спустившись, он первым делом стащил с себя всю одежду и, в чем мать родила, зашел в воду. В глаза сразу бросились старые рваные шрамы через всю спину, то ли следы чьих-то зубов, то ли еще чего. Выходит - веселенькая у него была жизнь.
- Ансу! - спутник уже вовсю изображал помывку и жестами приглашал присоединиться, - Ансу, - и опять те же жесты, что ж, плюс в словарный запас. Раздевшись, а, скорее, избавившись от единственной части своего туалета, я с непередаваемым наслаждением вломился в воду. После всего случившегося мне жутко хотелось помыться, но было не до этого, да и негде, так что сегодняшние водные процедуры оказались в самый раз. Эх, еще бы кусочек мыла, да видно его тут заменяют обычным песком, судя по тому, как Иргель прошел чуть дальше и у обрыва на берегу начал неистово натираться. Что ж, выбор не велик, придется и мне так же. Спустя минут двадцать мы оба выбрались из воды, и мне в руки полетел сверток.
Это оказалась одежда, как у Иргеля, верх и низ, с тем лишь отличием, что вместо мешка был мешок с рукавами - рубаха, в общем, а штаны были залатаны не один раз, и с большим количеством завязок.
- Спасибо, - кивнув, начал облачаться. Довольно удобно, должен заметить, материал напоминал кожу, да и был, по сути, ею, завязки позволяли регулировать размер и подгонять под свои формы без особого дискомфорта для владельца. Про свои джинсы, футболку и кроссы я решил все же пока не уточнять.
На обратном пути нарвали таких же фруктов, какой у меня выклянчил Барут, и простота способа меня несколько уязвила. Иргель так же залазил на нижнюю развилку и рвал фрукт, но только с соседнего дерева, и буйство последнего его нисколько не задевало. Полазить довелось и мне, при некоторой сноровке тут справлялся и один человек без посторонней помощи. Встречало же нас радостное вэканье и смешные прыжки Барута, не спускавшего глаз с горок фруктов у нас в руках. "Есть, есть, мне, мне, есть, есть". Словно отдаленное эхо прошло в голове - так, на будущее, разобраться с глюками! А пока взял фрукт и бросил нетерпеливо прыгающему головастику. Тот в полете умудрился извернуться и в одно мгновение заглотнуть подачку еще в воздухе, приземлился он уже опять с голодным взглядом, а прыжки возобновились. Только теперь около меня. Иргель как-то странно посмотрел на нас, но ничего не сказал и ушел в пещеру. Мне же, атакованному настырной зверюгой, пришлось прямо-таки изворачиваться, чтобы пробраться внутрь. Свалил фрукты на стол, где уже лежали остальные, и перевел взгляд на Иргеля. Тот в странной задумчивости перебирал содержимое мешка у стены, что-то бубнил, отвечая сам себе и периодически замирая на несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то.
Ладно, раз гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе. Мне нужно знание местного языка, это стартовая точка, без этого никак.
- Иргель, туалет, спать, да, нет, холодно, больно, идти, есть, один, два, - я произнес часть выученных слов, думаю, любой поймет, о чем идет речь. Тот опять как-то странно глянул на меня и кивнул, потом поднялся, держа в руках какой-то узелок и, кивком предложив выйти наружу, пошел вперед.
По знакомой уже тропинке мы прошли примерно половину, когда он резко свернул влево и некоторое время мы лавировали в густом кустарнике с мелкими синими ягодами. Иргель только раз обернулся и сказал: "Не есть", - и жестом показал удушье. Дальше мы топали молча, каждый думая о своем. Не знаю, чего он там для себя решил, но явно неспроста мы куда-то идем, обучаться языку вполне спокойно можно и в пещере, значит, что-то планирует. Ладно, посмотрим на месте. А идти пришлось довольно-таки долго, возможно, мы слишком много петляли, но, думаю, на то были причины. В какой-то момент он поднял руку, интуиция подсказала - жди, замер, видимо, была какая-то опасность, но потом он все также, спокойно, двинулся вперед и я последовал за ним. А где-то существенно правей раздался неприятный утробный рык, вызвав рой мурашек по коже. Как он его учуял, ума не приложу. По сравнению с ним я слеп и глух. Через некоторое время мы вышли из леса и начали взбираться по одному ему видимому пути в гору. Склон был не слишком крут, обошлось без приключений, если не считать содранной кожи на руках и ногах, терпимо, в общем.
Завершением похода стала небольшая, закрытая почти со всех сторон скалистая площадка, обрывом выходящая к озеру. Вид, кстати, изумительный. Голубая гладь воды, в окаймлении зеленого моря, солнце почти в зените, цвета яркие, насыщенные - красотища! Но это я уже потом разглядел, а пока не сводил глаз со стоявшей по центру площадки скульптуры. Почему-то сразу понял, что это человеческих рук дело, хотя внешне оно напоминало обычный булыжник, но форма...
Наиболее подходящим описанием станет "вытянутое яйцо". Каменное изваяние имело форму вытянутого за тупой и острый концы яйца, причем не было обтесано и ничем другим не выдавало своей принадлежности к полету человеческой мысли, очередная каменюка. Но вот просто знал, чувствовал - не природа это сделала, и точка. По цвету, фигура полностью соответствовала местности и в высоту достигала мне почти до подбородка. Пожалуй, посередине я еще бы смог обхватить ее руками, но ниже к основанию уже никак.
Иргель все это время внимательно наблюдал за мной, делая какие-то свои выводы. Я, как говориться, подобрал челюсть и вопросительно посмотрел на него, мол, что дальше? Он вздохнул, подошел к изваянию, и жестом попросил приложить руку к фигуре. Так, а это уже интересно, я начал лихорадочно перебирать варианты. Или к худу, или к добру. Со вторым все путем. С первым же, что я могу противопоставить - а ничего, только если сверзиться вместе с ним вниз, это если удастся, при его-то силе и ловкости, или просто отказаться, а там будь что будет.
- Нет! - я отрицательно покачал головой, не знаю, зачем тебе это нужно, но я уже не настолько тебе доверяю, слишком уж странно ты себя ведешь после озера.
Он грустно улыбнулся, видимо, ход моих мыслей было не так уж и сложно просчитать, и приложил руку к изваянию. Ничего не произошло. Или произошло, но для него это не существенно, а для меня? Интуиция молчала, что ж, рискнем. Я уставился ему в глаза и, продолжая смотреть, опустил руку на камень. Он чего-то ждал, не отводя от меня взгляда. И я ждал, готовый при малейшей же опасности отскочить вбок, оставив изваяние между нами, и схватить один из лежащих повсюду каменных обломков, какое-никакое, но оружие. Два не мигающих взгляда, два ожидания, только вот чего? И вот тут-то меня встряхнуло...
Нет, это было совсем не похоже на удар тока, да и вообще не было ударом. Встряска, если ее можно так назвать, произошла у меня в голове. Не знаю, как описать, но мир перед глазами вдруг заиграл всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками! Я вдруг ощутил множество неизвестных и непонятных мне запахов! Слух просто взорвался какофонией звуков! Неведомые до сих пор ощущения, словно из маленького зернышка, выросли в нечто огромное, многократно превышающее по объему мою черепушку! И все это слилось в один миг, в один мощный удар, встряхнувший не столько тело, сколько разум, сознание, не знаю, как выразиться. Хотя кровь прямо-таки брызнула из ушей, носа, глаз, сочась, наверное, даже сквозь поры. Но мне было плевать на одеревеневшие конечности, плевать на струящийся по груди карминовый поток, мне просто было не до этого. Я был шокирован взрывом разума, по-другому не скажешь. Миг шока, мгновение, за которое кровь стала капать на скальную поверхность, и в следующий миг я уже мешком оседаю наземь. Не прошло и секунды, а меня уже нет.
Полная потеря чувств, ни осязания, ни зрения, ни слуха. Просто разум, без тела, осознающий, что он есть, но не имеющий никакой связи с внешним миром. Если такой вообще есть. Что со мной? Я умер? Иргель, вот сука! Спокойная констатация. Странно, нет ни страха, ни злости, ни боли, ничего нет. Хотя какая боль, тела ведь тоже нет. Читал когда-то книженцию, там описывалось нахождение в полном "ничто", еще посмеялся - перемудрил автор, нафантазировал. Стоп! Разум разве может существовать без своего проявления на физическом плане, без мозга? А память, я ведь помню все, что было ранее, значит - мозг есть, а это означает и наличие тела. То есть я сейчас, истекая кровью, лежу все там же, а Иргель или даст мне умереть от ее потери, или остановит кровотечение, и что тогда? Как вернуть свои чувства? Как там было?
Рука на камне. Неизвестное воздействие, да, именно так и назовем, посредством контакта с рукой шибануло мне по мозгам. Тело отреагировало подскочившим давлением, лопнувшими сосудами и обильным орошением кровью всего и вся. Мозг в это время пережил мгновенную... переориентацию, нет... галлюцинацию, возможно... сбой, точно, сбой первоначальной настройки функционирования! После чего были потеряны все способы ощущения физического плана. Мда, на язык прямо так и просится: "Сбой в системе, требуется перезагрузка", прям компьютер получаюсь какой-то. Если дальше продолжить в том же русле, то я получил некую информацию, вредоносную или нет, неизвестно, которая или сама отключила меня, или послужила причиной. Значит, надо как-то прийти в себя, включиться, другого на ум ничего не приходит. Надеюсь, Иргель там все-таки решил проблему с моим кровотечением. Итак, с чего же начать?
Но сколько я не мудрил, как ни пытался просчитывать возможные варианты, так ничего толком и не придумал. А что делать, недостаток информации, а сделанные выводы из того, что имеется, ни к чему не привели. Или я что-то упустил?
- ...ер, ...стер, Алистер, таэсс ко нуи! - голос, сначала слышимый как сквозь вату, с прерыванием, но потом все отчетливее и громче, все настойчивее проникал сквозь завесу глухоты. Я слышу тебя, слышу! Говори, не переставай говорить, сволочь, я приду в себя, и ты пожалеешь.
- Алистер, Алистер! - две узких полоски света пробились во тьму. Мутные, как запотевшее стекло, они не несли никакой смысловой нагрузки, просто росчерки. Набежала тень, свет угас, но не исчез, тень ушла, но потом вернулась вновь, и вновь исчезла. Голос пропал, и мне оставалось только следить за игрой тени и света. Чья же возьмет? Свет олицетворял для меня в тот миг жизнь, надежду вернуться туда, в мир, надежду дышать полной грудью и вновь чувствовать, ощущать! Тень же была врагом, коварным и жестоким, способным забрать даже только маячившую вдалеке возможность. Но я мог лишь бессильно осознавать, не более.
И тут меня осенило. Глаза! Этот свет - мое зрение. Иргель что-то делает с моими глазами. Кровь! Веки слиплись, скорее всего, он их чем-то протирает! Точно, других вариантов не вижу! И оказался прав. Полоски света стали расширяться, и ввысь, и в ширину, но более четкой картинка не становилась. Я уже не наблюдал за этим светом как будто из темноты, будто находясь в стороне. Нет, теперь я четко ощущал глаза своими, смыкал веки, смотрел ими, и ничего не видел. Только свет, мутный, белесый свет...
- Алистер, таш саис, таш, - Иргель шептал, шептал с раскаянием и с грустью. Я моргал веками, слушал его голос, и сильнее всего хотел только одного, посмотреть ему в глаза, и спросить, зачем? Не было злости, не было ярости, от бывшего желания отомстить не осталось и следа. Обида? Не было и ее. Апатия? Отнюдь. Просто... как-то глупо все, и непонятно, чего он хотел, чего добивался, и добился ли? Не думаю.