– Но ведь животные неразумны, – возразил я.
– Разве это так важно? – спросил Сарм.
– Не знаю. Что если я скажу, что важно?
– Тогда я отвечу, что подлинно разумны только цари-жрецы, – сказал Сарм. Он смотрел на меня сверху вниз. – Ты для нас то же, что боск или слин для тебя. – Он помолчал. – Но я вижу, смотровая комната тебя расстроила. Помни, что я привел тебя сюда по твоей же просьбе. Не думай о царях-жрецах плохо. Я хочу, чтобы ты был моим другом.
18. Я РАЗГОВАРИВАЮ С САРМОМ
В следующие дни, когда я мог избежать внимания Сарма – он, несомненно, был занят своими многочисленными обязанностями и ответственностями, – я путешествовал по рою на транспортном диске, который мне предоставил Сарм, искал Миска, но не находил его. Я знал только, что он, как выразился Сарм, "держал гур".
Никто из тех, с кем я разговаривал – а это были преимущественно мулы,
– не объяснил мне смысла этих слов. Мулы были расположены ко мне, и я понял, что они просто сами не знают, что это значит, несмотря на то что некоторые их них родились в рое, в племенных клетках, отведенных в одном из вивариев для этой цели. Я даже обращался с этим вопросом к царям-жрецам, и так как я мэток, а не мул, они уделяли мне внимание, но вежливо отказывались сообщить мне то, что мне было нужно. "Это имеет отношение к празднику Тола, – говорили они, – и это не дело людей".
Иногда в этих походах меня сопровождали Мул-Ал-Ка и Мул-Ба-Та. Когда они пошли со мной в первый раз, я взял пишущую палочку – такими пользуются мулы в кладовых и в раздаточных – и написал у них на левом плече одежды их имена. Теперь я мог их различать. Такой знак заметен для человеческого глаза, но вряд ли на него обратит внимание царь-жрец, точно так же как человек вряд ли заметит слабый звук, если его внимание обращено на другое.
Однажды во второй половине дня – о времени я сужу по периодам кормления, потому что лампы поддерживают в рое постоянный уровень освещения, – мы с Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та на транспортном диске быстро двигались по туннелю.
– Приятно так ехать, Кабот, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Да, приятно, – поддержал его Мул-Ба-Та.
– Вы говорите одинаково, – сказал я.
– А мы и есть одинаковые, – заметил Мул-Ал-Ка.
– Вы мулы биолога Куска?
– Нет, – ответил Мул-Ал-Ка, – Куск подарил нас Сарму.
Я застыл на транспортном диске и чуть не столкнулся со стеной туннеля.
От стены отпрыгнул испуганный мул. Я видел, как он трясет кулаком и что-то гневно кричит нам вслед. Я улыбнулся. Должно быть, он родился не в рое.
– Значит, – сказал я ехавшим со мной мулам, – вы шпионите за мной для Сарма.
– Да, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Это наш долг, – сказал Мул-Ба-Та.
– Но если ты хочешь сделать что-нибудь, что не должен знать Сарм, скажи нам, и мы закроем глаза, – добавил Мул-Ал-Ка.
– Да, – согласился Мул-Ба-Та, – или останови диск, мы сойдем и подождем тебя. На обратном пути сможешь подобрать нас.
– Звучит справедливо.
– Хорошо, – сказал Мул-Ал-Ка.
– А быть справедливым – это по-человечески? – спросил Мул-Ба-Та.
– Иногда, – ответил я.
– Хорошо, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Мы хотим быть людьми, – сказал Мул-Ба-Та.
– Не поучишь ли ты нас как-нибудь быть людьми? – спросил Мул-Ал-Ка.
Транспортный диск летел вперед, некоторое время мы все молчали.
– Не уверен, что я знаю это сам, – сказал наконец я.
– Должно быть, это очень трудно, – заметил Мул-Ал-Ка.
– Да, – подтвердил я, – трудно.
– А царь-жрец должен учиться быть царем-жрецом? – спросил Мул-Ба-Та.
– Да, – сказал я.
– Это, должно быть, еще трудней, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Вероятно, – ответил я. – Не знаю.
Я по изящной дуге подвел диск к одной из стен туннеля, чтобы избежать столкновения с крабообразным животным, покрытым множеством перекрывающих друг друга пластин, потом снова свернул, чтобы не столкнуться с прогуливающимся царем-жрецом, который вопросительно поднял антенны, когда мы пронеслись мимо.
– Тот, что не царь-жрец, это мэток, – торопливо заметил Мул-Ал-Ка, – его зовут тус и он питается спорами грибов.
– Мы знаем, что тебя такие вещи интересуют, – добавил Мул-Ба-Та.
– Да, – сказал я. – Спасибо.
– Пожалуйста, – ответил Мул-Ал-Ка.
– Да, – согласился Мул-Ба-Та.
Некоторое время мы двигались молча.
– Но ты ведь поучишь нас быть людьми? – спросил Мул-Ал-Ка.
– Я сам это не очень хорошо знаю.
– Но ведь лучше нас, – сказал Мул-Ба-Та.
Я пожал плечами.
Диск двигался по туннелю.
Я думал, возможен ли тут маневр.
– Держитесь! – сказал я и, поворачиваясь, развернул диск, так что он сделал полный оборот и продолжал двигаться в прежнем направлении.
Мы все с трудом удержались на ногах.
– Замечательно! – воскликнул Мул-Ал-Ка.
– Очень умело, – похвалил Мул-Ба-Та.
– Никогда не видел, чтобы цари-жрецы так делали, – сказал Мул-Ал-Ка с почтительным страхом в голосе.
Я думал, можно ли совершить такой маневр на транспортном диске, и теперь был доволен: можно. В то время мне не пришло в голову, что я чуть не сбросил с диска своих пассажиров, да и сам едва не упал.
– Хотите попробовать управлять диском? – спросил я.
– Да! – сказал Мул-Ал-Ка.
– Да, – подхватил Мул-Ба-Та, – очень хотим!
– Но вначале ты нам покажешь, как быть человеком? – спросил Мул-Ал-Ка.
– Как ты глуп! – насмехался Мул-Ба-Та. – Он нам уже показывает.
– Не понимаю, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Значит, не ты синтезирован, – заметил Мул-Ба-Та.
– Может быть, – согласился Мул-Ал-Ка. – Но я все равно не понимаю.
– Как ты думаешь, – свысока спросил Мул-Ба-Та, – может ли царь-жрец поступать так глупо?
– Нет, – ответил Мул-Ал-Ка. Лицо его прояснилось.
– Видишь, – сказал Мул-Ба-Та. – Он учит нас быть людьми.
Я покраснел.
– Поучи нас еще, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Говорю вам, я сам много не знаю, – ответил я.
– Если узнаешь, скажи нам, – это Мул-Ал-Ка.
– Да, пожалуйста, – подтвердил Мул-Ба-Та.
– Хорошо.
– Это справедливо, – сказал Мул-Ал-Ка.
– Да, – согласился Мул-Ба-Та.
– А тем временем, – Мул-Ал-Ка с неприкрытым восхищением смотрел на управляющие полосы диска, – поучимся водить этот диск.
– Да, – сказал Мул-Ба-Та, – нас это вполне устраивает, Тарл Кабот.
Я не возражал против того, чтобы проводить время с Сармом: он мне сообщил о рое гораздо больше, чем я за такое время смог бы узнать сам. С ним я получал доступ в такие районы, куда бы меня одного не пропустили.
Одним из таких мест был энергетический центр, гигантская установка, откуда энергия передавалась на многочисленные механизмы и работы.
– Иногда это называют Домашним Камнем Гора, – сказал Сарм, когда мы шли по длинной извивающейся металлической спирали снаружи одной стены огромного прозрачного голубого купола. Под куполом размещалось сверкающее, испускающее голубоватое свечение большое сетчатое полушарие.
– Конечно, аналогия неточна, – продолжал Сарм, – потому что в рое нет никакого домашнего камня. Домашние камни характерны для варварских городов человеческих обитателей Гора.
Я почувствовал раздражение. В городах Гора к домашним камням относятся очень серьезно. Человек может потерять жизнь, если не встанет почтительно при упоминании о домашнем камне города, а Сарм отзывается о нем так пренебрежительно.
– Тебе трудно понять любовь человека к своему домашнему камню, – сказал я.
– Странный культурный феномен, – заметил Сарм. – Я его прекрасно понимаю, но нахожу нелепым.
– В рое нет ничего подобного домашнему камню? – спросил я.
– Конечно, нет, – ответил Сарм. Я заметил еле заметное подергивание передних конечностей, но роговые лезвия не обнажились.
– Впрочем, у вас есть Мать, – невинно заметил я.
Сарм остановился на узкой металлической спирали, опоясывающей огромный купол, выпрямился и повернулся ко мне. Одним движением передней конечности он мог сбросить меня вниз, на несколько сот футов, к неминуемой гибели. Мгновенно его антенны прижались к голове, выскочили роговые лезвия, но тут же антенны снова поднялись, а лезвия скрылись.
– Это совсем другое дело, – сказал Сарм.
– Да, другое, – согласился я.
Сарм несколько мгновений смотрел на меня, потом повернулся и пошел дальше.
Наконец мы достигли вершины большого голубого купола, и я увидел прямо под собой сверкающее сетчатое полушарие.
Голубой прозрачный купол находился под другим куполом, каменным, и в нем я увидел множество переходов, инструментальных панелей и механизмов. Тут и там расхаживали цари-жрецы, поглядывая на шкалы, время от времени поворачивая ручки своими хватательными крючками.
Я решил, что этот купол – какой-то реактор.
Посмотрел на полушарие под нами.
– Итак, это источник могущества царей-жрецов.
– Нет, – сказал Сарм.
Я посмотрел на него.
Он притронулся своими передними конечностями к трем местам по обе стороны груди и к одному за глазами.
– Здесь, – сказал он, – истинный источник нашего могущества.
Я понял, что он показывает на те точки, куда уходили провода у того молодого царя-жреца, что лежит на каменном столе в потайной лаборатории Миска. Сарм указал на восемь мозгов.
– Да, – сказал я, – ты прав.
Сарм разглядывал меня.
– Значит, ты знаешь о модификации сети ганглий?
– Да. Мне рассказывал Миск.
– Хорошо. Я хочу, чтобы ты понял царей-жрецов.
– Ты меня уже научил многому, – сказал я, – и я тебе благодарен.
Сарм, возвышаясь надо мной, стоя над голубым куполом, над лежавшей далеко внизу сияющей полусферой, высоко поднял антенны, повернулся и обвел ими обширное, запутанное, прекрасное, запретное пространство.
– Но есть такие, – сказал Сарм, – кто хотел бы уничтожить все это.
Я подумал, могу ли, навалившись всем телом, сбросить Сарма вниз.
– Я знаю, почему тебя привели в рой, – сказал Сарм.
– В таком случае ты знаешь больше меня, – ответил я.
– Тебя привели сюда, чтобы ты убил меня, – сказал Сарм, глядя вниз.
Я вздрогнул.
– Есть такие, – продолжал Сарм, – кто не любит рой, хочет, чтобы рой умер.
Я молчал.
– Рой вечен, – сказал Сарм. – Он не может умереть. Я не допущу его гибели.
– Не понимаю, – сказал я.
– Понимаешь, Тарл Кабот, – сказал Сарм. – Не лги мне.
Он повернулся ко мне и протянул антенны, их тонкие чувствительные волоски слегка дрожали.
– Ты ведь не хочешь, чтобы эта красота и мощь ушли из нашего общего мира?
Я посмотрел на невероятно сложную установку подо мной.
– Не знаю, – ответил я. – На месте царя-жреца, конечно, я не хотел бы, чтобы она погибла.
– Совершенно верно, – сказал Сарм, – и тем не менее среди нас есть такой – как ни невероятно, но он царь-жрец, – который предает свой род, который хочет, чтобы эта красота исчезла.
– Ты знаешь его имя? – спросил я.
– Конечно, – ответил Сарм. – Мы оба его знаем. Это Миск.
– Я ничего об этих делах не знаю.
– Понятно, – сказал Сарм. Он помолчал. – Миск считает, что по своей инициативе привел тебя в Сардар, и я позволил ему поверить в это. Я позволил ему также думать, что подозреваю – но не знаю точно – о его заговоре, потому что я поместил тебя в комнату рабыни Вики из Трева, и он доказал свою вину, кинувшись защищать тебя.
– А если бы он не пришел?
– Рабыня Вика никогда не подводила меня, – сказал Сарм.
Я стиснул перила, горечь захватила горло, вспыхнула старая ненависть к этой девушке из Трева.
– А чем бы я тебе пригодился, если бы был прикован к рабскому кольцу?
– спросил я.
– Спустя время, может, через год, когда ты был бы готов, я освободил бы тебя при условии, что ты выполнишь мою просьбу.
– И что это за просьба?
– Убей Миска, – сказал Сарм.
– А почему ты не убьешь его сам? – спросил я.
– Это было бы убийством, – ответил Сарм. – Несмотря на свою вину и предательство, он царь-жрец.
– Между мной и Миском роевая правда, – сказал я.
– Не может быть роевой правды между царем-жрецом и человеком, – ответил Сарм.
– Понятно, – сказал я. – А если соглашусь выполнить твое желание, что я получу в награду?
– Вику из Трева, – ответил Сарм. – Я отдам ее тебе нагой и в рабских цепях.
– Это не очень понравится Вике из Трева.
– Она всего лишь самка-мул.
Я подумал о Вике и о своей ненависти к ней.
– Ты по-прежнему хочешь, чтобы я убил Миска?
– Да, – сказал Сарм. – Именно с этой целью я привел тебя в рой.
– Тогда верни мне мой меч и отведи меня к нему.
– Хорошо, – сказал Сарм, и мы начали долгий спуск по огромному синему куполу, под которым скрывался энергетический центр царей-жрецов.
19. УМРИ, ТАРЛ КАБОТ
Итак, у меня в руках снова будет меч и я смогу отыскать Миска, за безопасность которого я опасался.
Определенных планов у меня не было.
Сарм действовал не так быстро, как я ожидал; после посещения энергетического центра мы просто вернулись в комнату Миска, где стояла моя клетка.
Я провел беспокойную ночь на моховом матраце.
Почему мы сразу не занялись делом?
Утром, через час после первой еды, в комнате Миска, где я его ждал, появился Сарм. К моему удивлению, на голове его был венок из ароматных зеленых листьев – первая зелень, которую я увидел в рое, а на шее, кроме неизбежного переводчика, висело ожерелье, вероятно, просто украшение, множество мелких металлических предметов, одни похожие на маленькие закругленные совки, другие круглые и заостренные, третьи с лезвиями. К тому же от Сарма исходили острые незнакомые запахи.
– Наступает праздник Толы, праздник Ночного Полета, – сказал Сарм. – Твое задание должно быть выполнено сегодня.
Я смотрел на него.
– Ты готов? – спросил он.
– Да.
– Хорошо, – сказал Сарм, подошел к одному из высоких шкафов в стене, несколько раз нахал кнопку, и шкаф открылся. Очевидно, Сарм хорошо знаком с комнатой Миска. Я подумал, все ли их помещения устроены одинаково или он несколько раз бывал тут на разведке в прошлом. Знает ли он о потайной комнате под моей клеткой? Из шкафа Сарм достал мой пояс, ножны и короткий острый меч горянской стали, который я отдал Миску.
Приятно снова ощутить в руке оружие.
Рассчитав расстояние между собой и Сармом, я подумал, смогу ли убить его, прежде чем он пустит в ход свои челюсти и страшные лезвия на конечностях. Где у царя-жреца уязвимое место?
К моему удивлению, Сарм рванул дверь шкафа, из которого достал мой меч. Он согнул ее внутрь и вниз, потом одним из кусков металла, висевших у него на шее, исцарапал дверь и опять немного прогнул ее. Потом аналогично поступил с внутренностями шкафа.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Хочу быть уверенным, что больше твое оружие не запрут в этом шкафу,
– ответил Сарм. И добавил: – Я твой друг.
– Я счастлив иметь такого друга, – сказал я. Очевидно, он привел шкаф в такое состояние, чтобы считали, что его вскрыли снаружи.
– Почему ты сегодня так одет? – спросил я.
– Сегодня праздник Толы, – ответил Сарм, – праздник Ночного Полета.
– А где ты взял зеленые листья?
– Мы выращиваем их в особых помещениях при свете ламп. Во время Толы их носят все цари-жрецы в память о Ночном Полете, потому что Ночной Полет происходит на поверхности, где много такой зелени.
– Понятно.
Сарм коснулся металлических предметов у себя на шее.
– Они тоже имеют значение, – сказал он.
– Украшение в честь праздника Толы, – предположил я.
– Больше этого. Посмотри на них внимательно.
Я подошел к Сарму и осмотрел эти куски металла. Одни из них напомнили мне совки, другие шила, третьи ножи.
– Это инструменты, – сказал я.
– Давным-давно, за много роев до этого, так давно, что ты себе и вообразить не можешь, с помощью этих инструментов мой народ начал путь к царям-жрецам.
– А как же видоизменения сети ганглий?
– Эти предметы древнее, – сказал Сарм. – Возможно, если бы не они и не те перемены, которые они вызвали в жизни, никакого видоизменения ганглий не было бы. Потому что сами по себе видоизменения нервных узлов имели бы малую практическую ценность и не стали бы постоянными.
– Может показаться, – невинно заметил я, – что, вопреки твоему вчерашнему высказыванию, именно эти кусочки металла, а не восемь нервных узлов есть подлинные источники могущества царей-жрецов.
Сарм раздраженно подергал антеннами.
– Нам пришлось их делать и использовать, – сказал он.
– Но ведь ты сам сказал, что они древнее модификации сети ганглий, – напомнил я.
– Это неясный вопрос, – сказал Сарм.
– Да, вероятно, ты прав.
Лезвия Сарма мелькнули и снова исчезли.
– Хорошо, – сказал Сарм, – источник могущества царей-жрецов в элементарных частицах вселенной.
– Хорошо, – согласился я.
Я с удовольствием заметил, что только с огромным напряжением Сарм сохранил самоконтроль. Все его огромное тело, казалось, дрожит от гнева. Он плотно прижал хватательные отростки, чтобы помешать непроизвольному появлению лезвий.
– Кстати, – спросил я, – а как можно убить царя-жреца? При этом я заметил, что бессознательно определяю расстояние до Сарма.
Сарм успокоился.
– Это нелегко с твоим маленьким оружием, – сказал он, – но Миск не сможет сопротивляться, и у тебя будет столько времени, сколько нужно.
– Я что, его просто зарежу?
– Бей по нервным узлам в груди и в голове, – сказал Сарм. – Тебе потребуется не больше полусотни ударов.
Сердце у меня упало.
Похоже, цари-жрецы неуязвимы для моего меча, хотя, вероятно, я могу их серьезно ранить, если перерублю чувствительные волоски на конечностях или соединение груди с животом, а также глаза и антенны, если дотянусь до них.
Потом мне пришло в голову, что, возможно, есть важные жизненные центры, не упомянутые Сармом; может быть, крестец или орган, перемещающий по телу жидкости и соответствующий нашему сердцу. Но, конечно, он мне о нем не скажет, не покажет, где он помещается. Он хочет, чтобы я просто изрубил обреченного Миска, как будто он куб нечувствительных грибов. Я этого не сделаю не только из-за тех чувств, что испытываю к Миску; даже если бы я хотел его убить, я не стал бы этого делать таким способом. Не так убивает обученный воин. Я должен отыскать сердце или соответствующий ему орган в груди; потом я вспомнил, что, предположительно, органы дыхания тоже должны размещаться в груди; однако я знал, что они у царей-жрецов в животе. Хорошо бы мне повнимательней ознакомиться с нитями запахов Миска, но времени на это у меня не было, да и если бы я их прочел, мой переводчик сообщил бы только термины-этикетки. Проще будет, приблизившись к Миску с мечом в руке, просто спросить у него об этом. Почему-то я при этой мысли улыбнулся.
– Ты пойдешь со мной, чтобы присутствовать при смерти Миска?