Нет, лучше об этом не думать, - наказал он себе. – А то так ведь и свихнуться недолго. Надо решить, где нам спрятаться, чтобы не бросаться сломя голову куда попало, когда начнут открывать дверь.
Гагик неспеша обошел лабораторию, заглянул во все углы и закутки, всё внимательно осмотрел и нашел то, что искал – вполне укромное местечко за склад-ной перегородкой, где было нагромождение каких-то вещей и куда практически не попадал свет.
Глава 19
- Я не проспала? - Нана вскочила, пугливо озираясь.
- У тебя, что, в животе будильник? – улыбнулся Гагик. – Я как раз собрался тебя будить. По-моему уже время. Пора прятаться. Я сейчас погашу свет, а ты сиди, где сидишь, чтобы мне легче было тебя найти.
Он тронул панель у двери, и помещение погрузилось в кромешную тьму.
- Как же мы тут будем двигаться? – жалобно прошептала Нана.
- Положись на меня.
Он нашел в темноте ее руку и потянул за собой. Дорогу к выбранному накануне месту Гагик уже знал наизусть. Они устроились в тесном закутке, прижавшись друг к другу, чтобы занимать как можно меньше места, и затихли. Они не знали, сколько времени им пришлось так просидеть, но ноги у них уже основательно затекли, когда послышался, наконец, звук открываемой двери и на пол легла дорожка света из коридора. А потом осветилась и вся лаборатория. Из своего укрытия они увидели двух женщин в одинаковых красных комбинезонах. Одна помоложе, другая постарше. Едва войдя, они принялись деловито возиться с какими-то приборами, не обмениваясь при этом ни единым словом.
Два робота, поздоровавшись с женщинами безжизненными голосами, заняли свои места: один – у двери, ведущей в коридор, другой – у входа во внутреннее помещение, которого Гагик, как оказалось, даже не заметил.
В сопровождении третьего робота в лабораторию, шаркая ногами, вошел сутулый, бородатый старик. Нана зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть. Она узнала в нем "Козлика", с которым недавно играла в жмурки.
Женщины-операторы встретили его так, как встречают тяжело больного, пришедшего на лечебную процедуру. "Козлик" сам покорно уселся на узкое кресло, спиной к аппарату. Нана и Гагик, затаив дыхание, следили за происходящим.
Задрав пациенту рубашку, пожилая операторша тщательно закрепила на его голом теле, на котором можно было сосчитать все ребра, большой эластичный щуп-присосок.
И тут подростки увидели, как из внутреннего помещения, неслышно ступая, появился другой человек. Он подошел к аппарату с противоположной стороны и занял свое место во втором кресле, которого "Козлик" при всем желании видеть не мог. Оператор – та, что помоложе, подошла к нему и проделала ту же несложную операцию, закрепив у него над пупком эластичный присосок. Затем, отработанным движением набрав на приборном щитке нужную комбинацию цифр, она включила аппарат.
Вся процедура, в течение которой оба человека сохраняли полную неподвижность и внешнее спокойствие, длилась каких-нибудь несколько минут. Как только аппарат отключили, человек, прятавшийся с другой стороны, мгновенно исчез во внутреннем помещении, а робот неслышно прикрыл за ним дверь.
Женщины в комбинезонах цвета крови по-прежнему вели себя с беднягой так, будто тот был один в лаборатории.
Так вот почему все они понятия не имеют, что с ними происходит, - холодея от ужаса, подумала Нана.
А "Козлик" после "лечебной" процедуры, несмотря на все усилия, никак не мог самостоятельно выбраться из кресла. Бледный, с безжизненно повисшими руками, с окончательно побелевшими за эти несколько минут волосами и заострившимися, как у покойника, чертами лица, он сидел, вернее – висел в кресле, уронив голову на впалую грудь.
Пожилая операторша некоторое время нетерпеливо ждала, пока тот встанет.
- Да поторапливайся же! – не выдержала она. – Ты у нас не единственный.
Нана заметила, что у другой, той что помоложе, дрожала нижняя губа. И, чтобы унять эту дрожь, она ее сильно прикусила. Пожилая нажала на кнопку вызова, и робот вкатил в лабораторию инвалидное кресло. Легко подхватив тщедушное, безвольное тело, он бросил ег, как мешок, в кресло на колесах.
Как только робот с донором скрылись за дверью, в лабораторию влетел тот, что во время сеанса сидел по другую сторону аппарата, и накинулся на женщин с упреками.
- Я снова ничего не почувствовал! – гневно кричал он. – Никакого прилива энергии. От этого жалкого дистрофика уже нет никакого толку!
- Уверяю вас, уважаемый, - заволновалась та, что была старше, - в этом ребенке энергии было столько же, сколько во всех остальных. И отдавал он ее точно так же, как все. Аппарат работает безотказно. У вас нет причин для беспокойства.
- Значит, все, что мог, он уже отдал! – Клиент даже позеленел от гнева. – Значит, с него больше нечего взять. Тогда пусть его заменят другим. Ведь я заплатил за омоложение целое состояние. Я имею право требовать...
- Поверьте, от нас ничего не зависит, - увещевала разбушевавшегося клиента оператор. (Та, что помоложе, хранила мрачное молчание) – Мы всего лишь исполнители, обслуживающие аппарат. Ваши претензии вам нужно предъявлять не нам, а Хозяину.
- А я уверен, что вы жульничаете! – злобно выкрикнул тот. – Вы щадите их. Вы не включаете аппарат, как положено, на полную мощность. Сегодня же я потребую свое вознаграждение обратно!
Обе женщины, напуганные угрозой, бросились к нему, умоляя успокоиться. Роботы, приблизившись к смутьяну, не спускали с него своих искусственных глаз.
Воспользовавшись переполохом, Нана и Гагик тихонько выскользнули из лаборатории. Отыскивая дорогу назад, они дважды чудом не столкнулись с вездесущими роботами, но умудрились проскользнуть незамеченными. Поплутав по коридорам, подростки благополучно добрались до гостиничной части здания, где размещались богатые клиенты и жил Хозяин с супругой.
Однако пробраться незамеченными в свои комнаты им не удалось. В холле их перехватила не на шутку встревоженная Хозяйка. Она крепко схватила обоих за руки и, заглядывая им в глаза, елейным голосом, в котором звучала материнская забота и тревога, спросила:
- Куда вы исчезли, крошки? Я искала вас повсюду. Я так переволновалась.
Гагик растерянно покосился на Нану.
- Мы рано проснулись, - нашлась та. – Нам не спалось после вчерашнего бала. От нечего делать бродили по дому. И заблудились.
Хозяйка пытливо и недоверчиво сверлила ее взглядом. Нана мужественно выдержала его.
- Обещайте мне, что никогда больше не сделаете этого без разрешения, - с умоляющей улыбкой сказала Хозяйка. И вдруг побагровев, прошипела с нескрываемой более угрозой: - Слышите, ни-ког-да! Отправляйтесь в свои комнаты. Сегодня в наказание вы останетесь без завтрака.
Она приставила к их дверям двух роботов, приказав не выпускать пленников до особого ее распоряжения.
Глава 20
Оставшись одна, Нана с отвращением окинула взглядом кукольно-пышное убранство комнаты, в которую ее посадили, как канарейку в дорогую клетку. Да нет, канарейку хоть и лишают свободы, но держат для удовольствия. Ее слушают, за ней ухаживают, ее любят. А для чего посадили сюда их? Страшно подумать. Они с Гагиком, как рождественские поросята, обреченные на заклание, которых холят и откармливают, чтобы потом обгладать до косточек.
Дав наконец волю переполнявшим ее чувствам, Нана начала вышвыривать из шкафа приготовленную для нее одежду и топтать ее ногами. Обессилев, она уселась на пол, на груду измятых нарядов, и громко, навзрыд расплакалась. Постепенно истерика уступила место безысходности и отчаянию. И все же Нане удалось взять себя в руки. Она понимала, сдаться или хотя бы даже просто выдать себя значит погибнуть. А рассчитывать ей, кроме как на себя, было не на кого. Сема с Валерой, можно считать, полностью деморализованы, - рассуждала она, - физически и морально. До Гагика дело не дошло лишь по счастливой случайности. Удивительно, они все четверо однолетки. Но и Сема, и Валера, и Гагик еще сущие дети. Казалось бы они должны быть ей защитой и опорой, а получается наоборот. Ей, ей одной нужно теперь ломать голову, как спасти своих товарищей и себя.
Подобрав с пола платья, Нана аккуратно развесила их по местам, оправила и разгладила измятую постель, расчесала волосы, умылась холодной водой. Оконча-тельно приведя себя и свои взбунтовавшиеся чувства в порядок, она перебралась через балкон к Гагику.
Гагик сидел на краешке постели, обхватив голову руками, и тихонько раскачивался, вперед - назад, вперед - назад, как мятник. Он едва взглянул на Нану, не изменив даже позы, только качаться перестал.
- Что делать будем? – безо всякого выражения спросила она и, скинув туфли, с ногами забралась рядом с ним на кровать.
- Как ты можешь оставаться такой спокойной и равнодушной, будто ты тоже робот, - бросил он ей злой упрек. – У меня лица Валерки и Сёмы перед глазами стоят.
- Лучше уж быть роботом, чем слабонервной девчонкой, - не теряя самооб-ладания, парировала Нана.
Он вскинул на нее гневный взгляд.
- Не смей так говорить!
- А ты не смей раскисать.
- Неужели ты не понимаешь, что это конец? Все пропало. Нам никогда отсюда не выбраться. Они – каплю за каплей – выпьют из нас наши силы, нашу жизнь, превратят в половые тряпки и отправят на свалку. Я не хочу... Не хочу, чтобы с тобой это случилось! Я просто этого не переживу.
Она осторожно провела ладонью по его щеке, пригладила растрепавшиеся волосы, участливо заглядывая в глаза:
- Ты боишься?
- Да-да, боюсь! – с ожесточением пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – А ты разве нет?
- И я боюсь. Очень боюсь. Но только это нас не спасет.
- Ты веришь, что нас вообще еще что-то может спасти?
- Мой папа говорит, без веры нет жизни. Нужно бороться, а не распускать нюни.
- С ке-ем??? Ка-ак??? – Глаза Гагику застилали злость и отчаяние.
- Нам нужно все тщательно обдумать...
- Да брось ты, - безнадежно отмахнулся он. – Что мы можем с тобой вдвоем? Их вон сколько. А нам уже даже Сема с Валерой не помощники. И мы... мы тоже станем такими, страшными, старыми и никому не нужными.
- А я-то считала тебя настоящим парнем. - Нана сокрушенно вздохнула. – Даже размечталась как-то: вот кончу школу и выйду за тебя замуж. И буду себя чувствовать с тобой легко и надежно, как за каменной стеной. А ты... – передернув плечиком, она отвернулась.
Гагик ошарашенно уставился на нее. У него даже язык прилип к небу. Нане удалось-таки хорошенько встряхнуть его, привести в чувство.
- Так ты способен соображать или нет? – сердито спросила она.
Нервно сглотнув, он только молча кивнул.
- Тогда давай думать, что мы можем предпринять. – Нана устроилась поудобнее, обхватив согнутые в коленях ноги руками. – Самое простое, конечно, было бы попытаться отсюда удрать под прикрытием ночи. Перелезть через забор и добраться до тех людей, что нападали на членов их парламента. Они бы, я думаю, нас не выдали. Но мы не можем бросить в беде Сему и Валеру. Мы должны теперь помочь не только себе, но и им.
- Разве можно им чем-то помочь? Ведь они уже...
- Я не знаю, - жестко прервала Нана. – Но попытаться – наш долг. Итак. Самое страшное чудовище, как выяснилось, сам Хозяин. Это он все придумал. И на тебя у него вполне определенные виды. Ему только нужно закончить какие-то расчеты, чтобы определить, какими порциями лучше всего выкачивать из тебя энергию. Ласковая красавица Хозяйка ничем не лучше тех гнусных старух. Она ждет-не дождется, с какого конца получше присосаться ко мне. Недаром смотрит на меня, пуская слюньки, как на бифштекс. Но если у нас с тобой самое страшное еще впереди, то наши друзья уже сидят по уши в беде. Такова ситуация. Теперь давай помозгуем, как нам из нее выпутаться.
- Ах, да никто, ровным счетом никто нам не поможет, - безнадежно отмахнулся Гагик.
- Я же просила тебя: соберись, - прикрикнула на него Нана. И снова принялась размышлять вслух. – Можно было бы открыть глаза на то, что у них тут происходит, этим преждевременно состарившимся детям. Но они такие немощные, какой от них толк.
- А Шестой? – напомнил Гагик, наконец обретая способность мыслить.
- Вот именно, Шестой! – оживилась Нана. – Его до сих пор еще не посадили к аппарату. Как ты думаешь, почему?
- Предатель он, твой Шестой. Вот почему.
- Балда, - фыркнула Нана. – Разве не он провел нас в лабораторию? И, заметь, никому ни словечка.
- Просто он влюбился в тебя.
- Глупости. Он маленький и очень одинокий.
- Я бы не сказал. К кому он бегает в лабораторию?
- Вот именно! – воодушевляясь, Нана вскочила на колени. – Хочешь знать, почему его до сих пор не тронули? Если я не ошибаюсь, одна из двух операторш его мать. И я даже знаю, какая. Та, что помоложе. Врубаешься?
Гагик, не мигая, смотрел на Нану. Его зрачки расширились и оттого глаза казались совсем черными, как безлунная ночь. Но на самом дне этой "безлунной ночи" слабым лучиком уже затеплилась надежда.
- Вот кто мог бы нам помочь! – продолжала Нана. – Мать пойдет на все, чтобы спасти своего ребенка. Но, по-моему, она, как и все тут, до смерти боится Хозяина. У нее нет ни друзей, ни союзников, иначе ее сын не попал бы в этот ад. И потом, как долго она сможет оттягивать то, что с ним хотят сделать? День? Два? Неделю? Вряд ли ее, как мать, это устраивает.
- Что ты предлагаешь?
- Мы должны с ней поговорить.
- Но как?
- Ты мне надоел, Гагик! – рассердилась Нана. – Одни вопросы и эмоции. Что-нибудь тоже сам придумай. А я послушаю. Не для красоты же тебе голова дана.
- Снова проберемся в лабораторию?
- Как бы не так. А роботы? А ее напарница? С этой старой ведьмой лучше не связываться. По глазам видно.
Гагик мучительно морщил лоб в тщетных попытках что-нибудь придумать.
- Дождемся ночи, - шепотом сказала Нана, - и попытаемя по балконам найти ее комнату.
- Точно! – обрадовался он. – Молодец!
Она криво усмехнулась, что означало: "Я-то молодец, а ты?" и спрыгнула с высокой постели.
- Ну я пошла. – Нана взялась за ручку балконной двери, но вспомнив что-то еще, что не успела сказать, на цыпочках вернулась: - Запомни, с Хозяином и Хозяйкой ведем себя как ни в чем не бывало. Если они что-нибудь заподозрят раньше времени, всему конец. Встречаемся ночью. Пока.
Глава 21
Дождавшись, когда у хозяев погаснет свет, Нана с Гагиком по балконам снова пробрались к своим друзьям. Но комната Семы и Валеры была пус-та. Не зная, что думать, где искать их, они бросились к Шестому, единственному, кто хоть что-то мог им объяснить.
Несмотря на то, что стояла глубокая ночь – "глубокая" только по времени - в свете двух лун и еще с полдюжины довольно крупных планет было светло, как земным пасмурным днем. Они перелезли через разделявший балконы барьер и нос к носу столкнулись с мальчиком. Видно было, что он еще даже не ложился спать.
- Я ждал вас, - радостно зашептал тот, - и очень беспокоился. Я так боялся, что роботы найдут вас и обо всем доложат Хозяину. Вы очень храбрые ребята. Я наверное не мог бы быть таким.
- Зайдем к тебе, а то нас могут услышать. – Потянув Шестого за руку, Нана проскользнула в его комнату. – Гагик, прикрой дверь. Нужно быть осторожными.
- Говори скорее, где Сема и Валера, - нетерпеливо потребовал Гагик.
- Я не знаю. Но если они не у себя, значит их уже отправили в Богодельню, - печально проговорил мальчик.
- Как в Богодельню!?. – Нана опустилась на неразобранную постель. У нее подкосились ноги. – Мамочки родные... Выходит, опоздали. Что же нам теперь делать?
- Ты забыла? У нас есть один шанс, - напомнил Гагик. – Мы должны его использовать.
Нана некоторое время тупо смотрела на него, силясь сообразить, о чем он говорит. Потрясение лишило ее способности соображать.
- Ты прав! – Вспомнив, она вскочила. – Надо действовать! Немедленно!
- Куда вы? – громким шепотом остановил их Шестой. – Не оставляйте меня одного. Возьмите с собой. Я боюсь.
Подростки в нерешительности посмотрели друг на друга.
- Прекрасная идея! – улыбнулась Нана. – Ты нам можешь очень даже пригодиться. Пошли!
- Надеюсь, через перила лазать умеешь? – ворчливо поинтересовался Гагик. Несмотря на то, что Шестой был совсем еще ребенок, он ревновал Нану даже к нему.
В небольшой, казенно и скупо обставленной комнате на постели сидела женщина с распущенными волосами и заплаканным лицом. Они долго смотрели на нее через окно, не решаясь выдать своего присутствия. Наконец, наказав Шестому оставаться пока на балконе, Нана тихонько толкнула неплотно прикрытую дверь и шагнула внутрь. Гагик тенью – за ней.
При виде их женщина, слабо вскрикнув, вскочила. Кратковременный страх сменился на ее лице гневом.
- Кто вы? Что вам здесь надо? Как вы посмели?
- Простите нас за такое позднее вторжение, - умоляющим тоном заговорила Нана. – Не сердитесь на нас. Мы вам сейчас все объясним. У нас не было другого выхода...
Вне себя от возмущения, женщина бросилась к двери, ведущей в коридор.
- Какая неслыханная дерзость! Я подниму сейчас на ноги всю охрану! Я...
В два прыжка нагнав и опередив ее, Гагик преградил ей дорогу.
- Вы не сделаете этого, - тихо, но твердо проговорил он.
- Прочь! – Женщина попыталась оттолкнуть его.
Нана подошла к ней вплотную:
- Остановитесь. Заклинаю вас именем вашего сына...
Женщина вздрогнула, втянула голову в плечи. Гнев угасал в ее глазах, уступая место страху.
- К...какого с...сына? – с трудом выговорила она. – Нет у меня никакого сына. – И снова потребовала, на этот раз почти шепотом, должно быть, оттого, что голос не повиновался ей: - Убирайтесь отсюда.
- Прошу вас. – Нана мягко и сочувственно положила руку ей на плечо. – Согласитесь выслушать нас. Успокойтесь. Вам ничего не угрожает. Мы не собира-емся вас шантажировать. Мы пришли к вам за помощью. И, кто знает, может быть сумеем помочь и вам.
- Да что же вам, в конце концов, от меня надо? – В голосе женщины уже не было панической агрессии.
- Мы хотим, с вашей помощью, положить конец кошмару, который здесь творится, - храбро проговорила Нана.
- О чем вы? Я вас не понимаю. – В ее сиреневых глазах снова вспыхнул страх.
- Мы все знаем. Мы видели собственными глазами, как вы отнимаете у несчастных детей энергию и перекачиваете ее этим мерзким, бессовестным старикам и старухам.
- Ложь! – взвизгнула женщина. – Вы не могли этого видеть! Вы – опасные преступники, насильно проникшие среди ночи в мою комнату. Вы...
- Ведь вас принуждают, правда? – будто и не слыша ее, вкрадчиво продол-жала Нана. – Когда вы совершаете это чудовищное насилие над беззащитными, ни о чем не догадывающимися детьми, вы рыдаете внутри, я сама видела. Но не имеете права выдать себя. Ведь только что, до того, как мы вошли, вы тоже плакали.
Женщина затравленно смотрела на девочку.
- Ложь... Все ложь, - уже совсем неубедительно пробормотала она и, словно испугавшись, что тот – страшный и всевластный, именующий себя "хозяином", даже ночью контролирует ее, наблюдает за ней, громко проговорила: - Я добросо-вестно исполняю свою работу. И никто, слышите, никто не посмеет упрекнуть меня в обратном.
- Слишком добросовестно, - зло ввернул Гагик.
Нана тихонько пнула его локтем.