– Ладно, Хлоя, будь по-твоему. Я никогда не смогу простить Ирвина, но если ты поможешь мне доказать вину Убийцы, твоему отцу будут сохранены жизнь и свобода. О большем даже не мечтай. Идет? – Дождавшись ее торопливого кивка, Неспящий протянул девушке свою покрытую жесткими мозолями ладонь. – Ну, тогда договорились!
Гай Антоний
– Так ты думаешь, что покупка стоящая? – Легат впился взглядом в почтительно склонившегося перед ним Антония.
– Да, мой господин. Парень действительно является настоящим бриллиантом. Пусть еще не ограненным, кое-где корявым, но уже вполне готовым для начальных поединков. Его дар идеально подходит для гладиаторских игр. По крайней мере я не встречал в своей жизни ничего подобного. Даже немного странно, почему он, будучи наделен такими способностями, почти не владеет оружием? Кстати, я заметил, что своей внешностью Арт разительно отличается от типичного веспийца или арторианца. Версию насчет арлингов или гномов я даже не рассматриваю. Возможно, он явился к нам из краев, простирающихся за Даркийской пустыней, а о тамошних жителях мы почти ничего не знаем.
– Вот за что я особенно ценю тебя, Гай, – раскинувшийся на массажном столе Марий блаженно улыбнулся, – так это за то, что с тобой можно обсудить самые разные темы. Большинство моих рабов гораздо тупее, чем пытаются мне доказать. В тебе же течет кровь самого Авла Антония Первого, мир его праху.
Повинуясь опытным рукам полуголой служанки-массажистки, легат перевернулся на спину.
– Признаюсь, тот факт, что сын Авла является моей собственностью, до сих пор изрядно тешит мое самолюбие. А то, что ты всего лишь бастард, компенсирует твой редкий дар и твое несравненное воинское искусство. Только ты умеешь завести до предела толпу, переломив исход поединка в самый последний момент. Причем простофили даже не подозревают, что победа далась тебе гораздо проще, чем они себе вообразили. Одна только мысль о сотнях гладиаторов, сраженных тобой во имя величия дома Атерниев, наполняет мое сердце гордостью. Кстати, сегодня ты был особенно хорош. Уверен, мальчишка даже не понял, что с ним просто играли. Ничего, наставник мигом выбьет из этого Арта излишнюю спесь. Я ведь заметил, как разгорелись глаза у Тарбиша, когда он наблюдал за боем. Ну да Урик с ним. Поговорим о твоих личных заслугах, Антоний. Сенатор тоже был доволен исходом вашего поединка, а мое мнение ты уже знаешь. Пожалуй, стоит приказать, чтобы компанию тебе составили не две, как обычно, а четыре гетеры? Как думаешь, справишься?
– Благодарю вас, господин, – поклонился Гай. – Ваше величие может соперничать только с вашей щедростью.
Повинуясь взмаху унизанной драгоценностями руки, гладиатор покинул урчащего от удовольствия Мария, который, сполна насладившись расслабляющим массажем, обратил наконец внимание на саму массажистку.
– Чтоб ты сдох, жалкий слизняк! – Приветливой улыбки Смирного как не бывало. Оглянувшись назад, веспиец убедился, что за ним никто не наблюдает. – "Вот за что я особенно ценю тебя, Гай", – издевательски передразнил он своего господина. – Да ты весь не стоишь и мельчайшей крупицы праха моего отца. Когда Авл был еще жив, ты первым бросался лизать его пятки. А после его убийства все так же первым предал его потомков. Ничего, легат, придет время, и я еще выпущу тебе кишки. Ты будешь умирать очень, очень медленно. Ты и все остальные враги семьи Антониев.
Выйдя во двор лудуса, Гай зажмурился, настолько нестерпимым был жар полуденного солнца. Проморгавшись, он обратил свое внимание на упорно потеющего возле тренировочного столба юношу. Этот Арт с самой первой их встречи стал для Антония занозой в заднице. С одной стороны, он уже получил клеймо гладиатора, а к братьям по оружию Антоний привык относиться с уважением. Нет, у него, конечно, были среди них и враги, и всякого рода "недоброжелатели". Но основная масса гладиаторов давно уже признала за ним лидерство, стараясь лишний раз не лезть под руку. С другой стороны, с появлением в лудусе этого чужака Антоний почувствовал, как все его дальнейшие планы буквально трещат по швам. И дело было не только в том, что Арт, неизменно приветливый и готовый помочь, постепенно завоевывал сердца обитателей лудуса. Вовсе нет. Дело было кое в чем другом. Зная, что хозяин никогда не разрешит ему самому выкупить себе свободу, Гай связывал все свои дальнейшие надежды с волей народа. Веспиец знал, что под этим прессом может сломаться не только Марий. Сам император неоднократно был вынужден идти на поводу у тысяч или даже сотен тысяч голосов, скандирующих: "Рудий!" А вновь став полноправным гражданином Веспа, Антоний смог бы напомнить сенату о том, что в его жилах течет кровь истинного императора. И не только сенату. Некоторые легионы до сих пор тайком хранили в сундуках потрепанные штандарты в виде распахнувшего могучие крылья орла. Лишь появившаяся на арене Крайса помогла Гнею много лет назад захватить трон.
Только вот Гай Смирный совсем не испытывал священного трепета перед мощью драконицы. Обладая не менее ценными дарами, он был уверен, что сможет расправиться как с убийцей своего отца, так и с его питомицей. Однако пока он оставался рабом, действовать нужно было очень осторожно. Поэтому гладиатор старался четко выполнять все приказы легата, который, похоже, не торопился демонстрировать народу истинную мощь своего раба. Пока веспийцы считали, что большинство побед Гая вызвано в первую очередь удачей, которая, как известно, довольно изменчива, они продолжали ставить против него крупные суммы, наполнявшие карманы легата золотом. Эту схему Марий придумал совместно со своим лучшим другом, хитрости и изворотливости которого, наверное, позавидовали бы сами боги. Не зря Луций Рустик исполнял обязанности посла уже несколько лет подряд. Его предшественник не продержался на этой должности и года. Разгневанный серьезной ошибкой во время переговоров с Арторией, император лично поджарил несчастного веспийца. Корнелий вообще был довольно скор на расправу. Порой целые области начинали бунтовать, не выдержав тяжелого характера императора, и только отсутствие по-настоящему сильного лидера не давало восстаниям охватить всю Веспийскую империю, а поодиночке войска рано или поздно гасили любые очаги сопротивления.
Гай знал все об этих бунтах. Он был уверен, что рано или поздно добьется своего. Ведь за долгие годы рабства гладиатор ни разу еще не встретил противника, внушившего ему хотя бы смутное беспокойство. Так было до недавнего момента. Дав понять легату, что с легкостью справился с новичком, Антоний изрядно покривил душей. Нет, конечно, бейся он в полную силу, у Арта не было бы ни малейшего шанса. Только бешеная скорость и невероятная сила позволили ему достать Гая, да и то один-единственный раз. В настоящем бою юноша давно уже был бы мертв. Обучаясь у лучших фехтовальщиков Веспа, Антоний и сам стал лучшим из лучших. А умение заранее предвидеть каждый выпад, каждую мысль противника делало Смирного и вовсе практически неуязвимым. Улавливая мысль Арта еще до того, как она воплотится в действие, веспиец почти сводил на нет преимущество юноши в скорости. Парень быстро двигался, но медленно думал. Работа на опережение всегда была коньком веспийца. Однако Гай знал, что после нескольких месяцев обучения Арта у такого мастера клинка, каким являлся Тарбиш, ситуация может в корне измениться. На место легко читаемым раздумьям придет отточенная многочасовыми тренировками техника, помноженная на невероятную быстроту. Сумеет ли его собственный дар справиться с такой опасной комбинацией? Этого Антоний не знал. Вот так у него и зародились сомнения насчет своего будущего. Отлично зная историю Веспа, Гай помнил, как иные, на первый взгляд незначительные для империи события, имели далекоидущие последствия. Именно поэтому он и стоял тут, возле разделявшей два лудуса решетки, задумавшись настолько, что не уловил стремительного движения за могучей спиной. Громкий хлопок по филейной части был абсолютно безболезненным, но довольно-таки обидным.
"Не хватало еще дара лишиться", – пришла в голову нелепая мысль.
Тем временем наглец, поддразнивая Гая, скорчил забавную рожицу.
– Вот так вот! Я все-таки подловил тебя, дружище! Ну наконец-то!
Слова принадлежали покрытому крупными веснушками иберийцу, едва достававшему своей рыжей макушкой до лопатки Антония.
– Салют, Гарни! – При виде ухмыляющегося во весь рот гнома плохое настроение Антония как будто корова языком слизнула. Впрочем, Гарни подобным образом действовал почти на всех. Источавший бездну оптимизма каждой клеточкой своего густо покрытого рыжими волосами тела, он не зря носил прозвище Счастливчик. Выпадавшие на его долю невзгоды гном встречал с лучезарной улыбкой, сверкая редкими для коренных иберийцев синими глазами. Этим он и пришелся по душе Антонию, когда тот впервые ступил на песок арены. Немалую роль, конечно, сыграли и пара советов, которые Гарни успел наскоро бросить робеющему от гула беснующейся толпы веспийцу. Этот бой Гай запомнил на всю жизнь. Их было шестеро, а противников как минимум вдвое больше. Скованные попарно, последние представители рода Антониев готовились к последней битве. Самому Гаю пары среди родственников не нашлось. Думая, что будет сражаться в одиночку, он был неприятно удивлен, когда обнаружил себя прикованным к какому-то незнакомому коротышке. Но, увидев Гарни в бою, возблагодарил богов за такой своевременный подарок. А подарок был действительно щедрым. Дело в том, что большинство иберийцев, представляющие серьезную угрозу в общем строю, являются довольно неважными поединщиками. Что, впрочем, неудивительно, учитывая их размеры. Трудно показать воинское умение в бою один на один, когда подавляющее большинство противников значительно выше, крупнее тебя и имеет огромное преимущество в длине рук. Поэтому гномов обычно использовали для схваток с женщинами или животными.
Гарни, по счастью, являлся редким исключением. Обладая отлично развитым чувством расстояния, он оказался превосходным напарником. Предоставив Антонию самому выбирать направление атаки, он быстро подстроился под стиль своего напарника, умело защищая его спину от летящих со всех сторон ударов. Итогом их невольного сотрудничества стала залитая кровью арена с двумя стоящими на подгибающихся от усталости ногах, но все еще живыми победителями. Трибуны рукоплескали так сильно, что, казалось, их овации услышали сами боги. Во всяком случае, прогремевший неподалеку гром был воспринят народом как знак свыше. После такой блестящей победы за право обладания удачливой парочкой боролись сразу восемь лудусов. Победил Марий Атерний Целсий. Один из самых богатейших вельмож империи, он не считался с расходами, когда дело касалось славы его дома. Лишь императору и лучшему другу дозволялось в таких случаях говорить "нет". Остальные рано или поздно склоняли голову перед богатством или перед мудростью легата.
В стенах его школы взаимная симпатия двух воинов со временем переросла в крепкую мужскую дружбу. Счастливчик был единственным гладиатором, который никогда не боялся гнева Антония. Прочие в такие моменты старались не попадать ему, так сказать, под горячую руку. Вот и теперь Гай всего лишь протянул свою мозолистую ладонь, приветственно хлопнув друга по волосатому плечу.
– Признаю себя побежденным и смиренно прошу о снисхождении. Не будет ли любезен многоуважаемый гном научить меня такому опасному приему?
Оценив шутку, Счастливчик затряс заплетенной в две тугие косички бородой, содрогаясь от громогласного хохота. Однако, проследив за направлением взгляда веспийца, Гарни быстро успокоился, в свою очередь, обратив внимание на старательно выполняющего команды наставника Арта.
– Он действительно настолько хорош, как ты только что расписывал Марию?
Смирный досадливо поморщился, но все же ответил:
– Пока еще нет, но у меня все чаще и чаще появляются нехорошие предчувствия. А насколько ты знаешь, я привык доверять своим ощущениям. Постой, – спохватился веспиец, – а ты откуда знаешь подробности нашего с легатом разговора? Опять подслушивал, проныра? Не боишься, что рано или поздно тебя поймают за таким скверным занятием? Я отлично помню, что последний подслушивающий чужие разговоры гладиатор выходил на арену без обоих ушей. Недолго, правда. Пока не достался на ужин Валтору.
– Да ладно тебе, Антоний, я всего лишь случайно проходил мимо, вот и услышал пару фраз. Ты ж распинался перед господином, словно сопливый новобранец перед центурионом. Не услышать этот поток восхвалений мог разве что абсолютно глухой.
Обратив внимание на то, как после насмешливых слов помрачнело лицо Гая, Счастливчик поспешил перевести разговор в другое русло:
– Я тут вот о чем подумал. Если этот паренек так сильно тебя беспокоит, может, устроим ему очередной "несчастный случай"? Уверен, появление нового фаворита некоторым бойцам соседнего лудуса тоже встало поперек горла. Можем даже на плате сэкономить. Те же братья Жестокие готовы будут даром прикончить любого гладиатора, поставившего их статус под угрозу.
– Не знаю, дружище, – задумчиво почесал затылок Антоний. – Одно дело – завалить парочку надсмотрщиков, которые слишком уж усердно выполняют свою работу, и совсем другое – тайком подставлять под меч собрата по оружию.
– Ну, нет так нет, – легко согласился коротышка. – Время у нас еще есть. Пошли, что ли, отпразднуем твою очередную победу. Ведь ты же поделишься с другом ее плодами?
– Да легче легкого. Тем более что легат сегодня был особенно щедр, пожаловав мне аж четырех куртизанок.
– Ого! Вот это я понимаю! Пошли же скорее, а то мой меч, – Гарни с улыбкой схватился за мошонку, – скоро заржавеет от редкого использования.
– Чур, я выбираю первым, – мгновенно отреагировал повеселевший Антоний.
И два друга, распевая по дороге похабные песенки, направились к воротам, ведущим в пристройку, специально оборудованную для утех заслуживших награду гладиаторов. Дорогу им преградил один из караульных, приставив острие своего гладиуса прямо к обнаженной груди веспийца.
– Куда это вы собрались на ночь глядя? – поинтересовался он у Смирного.
– А у тебя есть варианты, Сервий? Вот только не делай вид, что слыхом не слыхивал о приказе господина.
– Приказ касался тебя одного, Антоний. О твоем дружке даже речи не было. Или тебя внезапно потянуло на коротышек? Тогда ты еще больший отморозок, чем я думал.
– Придержи язык, гаденыш, – моментально оскалился Гай, – иначе я за себя не ручаюсь. Не заставляй меня пожалеть о трех золотых, выплаченных тебе на прошлой неделе. С кем я праздную свои победы – это мое личное дело. Так что держись-ка от меня подальше, иначе, клянусь Уриком, в лудусе может появиться теплое местечко для нового сторожевого пса. И не думай, что сможешь остаться в живых, наехав на меня снова. Продырявив твое жирное пузо, я рискую просидеть недельку-другую в одиночке – и все. Казнить самого Гая Смирного за убийство простого наемника у легата не хватит духу. Я пока еще стою больше, чем центурия таких, как ты, обалдуев.
– Может, и так, Смирный, – стражник даже не повел бровью, – только дальше ты пойдешь один. У меня четкий приказ ланисты: не впускать в покои больше одного человека.
– Вот именно человека, – почувствовав, что в воздухе запахло кровью, Счастливчик попытался загородить собой готового уже взорваться друга, – а я, как видишь, человеком не являюсь. Да ладно тебе, Сервий! Ты же знаешь, что с четырьмя девушками сразу не справится даже могучий Антоний.
С этими словами гном ловко выудил из складок туники пару золотых монет, легонько метнув их в протянутую руку легионера.
– Вот это другое дело. – Довольный Сервий сделал приглашающий жест: – Прошу могучих воинов вкусить плоды заслуженных побед.
Махнув караульному рукой на прощание, Гарни подтолкнул к дверям все еще хмурившегося Антония.
– Знаешь, Гай, что я думаю? – в сердцах бросил ибериец, когда двери за ними захлопнулись. – Ты сам рискуешь не дотянуть до того знаменательного момента, когда Арт действительно будет представлять для тебя опасность. Не забывай, друг мой, что при всех своих достоинствах ты в первую очередь являешься рабом, а уж потом прославленным на всю столицу гладиатором. Неужели победы настолько вскружили тебе голову? Марий, например, при желании может вырезать на твоей спине орла, попадись ты ему в плохом настроении. Поэтому советую почаще следить за своим языком. Не дай Вардан, кто-нибудь из стражников решит смыть нанесенное ему оскорбление не золотом, как обычно, а твоей кровью! А ведь ты в последнее время стал нарываться так, словно за спиной у тебя все еще стоит покойный император.
– Вырезать орла, – фыркнул Антоний, – скажешь тоже. Такие забавы подойдут больше для твоих кровожадных соотечественников. Коренные веспийцы о таких развлечениях даже не догадываются.
Гном продолжал осуждающе зыркать исподлобья.
– Да ладно, понял я, понял. Впредь обещаю быть более сдержанным. Ну же, не хмурься, Счастливчик. Боги с ним, с этим Сервием. Пропустил же в итоге. Давай лучше как следует расслабимся, дружище. Сегодня нас ждет крепкое вино и готовые на все женщины. А завтра – оно будет завтра.
Артем
– О боже! Что с вами случилось? – воскликнул Артем при виде окровавленного Каспия, волокущего еле живого Арторианина.
– Что случилось, что случилось… – Гигант сплюнул на пол алый пузырящийся сгусток. – Забыл, что ли, где находишься?
– Забудешь тут, – молодой человек торопливо подставил плечо, пытаясь помочь еле стоящему на ногах воину, – если Нумерий не дает вам и дня отдыха. Просто сегодня вы выглядите намного хуже, чем обычно.
Уже целую неделю юноша наблюдал за тем, как ланиста методично изматывает парочку беглых гладиаторов. Схватки следовали одна за другой, продолжаясь иногда до позднего вечера. Пару дней воинам удавалось оставаться почти невредимыми, в основном за счет выносливости и многолетней практики сражений. Однако постепенно даже железный организм Каспия начал сдавать, заставляя сердце Артема тревожно сжиматься при виде ежедневно растущего количества ран на изможденных телах его товарищей.
– Спасибо за комплимент, – просипел еле слышно арторианец, – но противникам все-таки досталось чуть больше. Я всегда говорил, что дорого продам свою шкуру. Жалко только, что весь навар осядет в карманах проклятого Нумерия. По моим подсчетам, он только за сегодняшний день заработал не меньше трехсот золотых. Ну да ладно, – опустившись на стоящую неподалеку деревянную скамейку, Бартук застонал от нестерпимой боли, – недолго гаденышу осталось наживаться. Лично я такими темпами не продержусь и двух дней. Похоже, боги в этот раз обиделись на меня всерьез.
– Не гневи богов, Бартук. – Неслышно подошедший Тарбиш осуждающе качнул головой. – Ты пока еще жив, а значит, не все потеряно. Боги долго могут водить за нос у последней черты, пока не решат наконец, что с тобой делать. И хватит стонать, словно портовые шлюхи. Как будто вы не знали, что будет, если вас поймают. Короче, берите свои израненные задницы и тащите их к медикусу. А ты Арт, – наставник положил юноше руку на плечо, – ступай к господину Луцию. Он только что прибыл из столицы и желает лично поговорить с тобой.
Зная, что такие приказы следует выполнять незамедлительно, молодой человек поспешил к воротам, у которых его уже ожидали четверо стражников. Нацепив ему на ноги кандалы, легионеры незамедлительно провели юношу в покои Флавия.