- Погоди, чародейя! - взревел Беорн. - Только не говори, что гоблины не умеют считать! Им прекрасно известно, что двенадцать - далеко не пятнадцать.
- Мне тоже. Позволь тебе представить - Бифур и Бофур.
- И я, - пропыхтел Бомбур, появившийся следом за Бифуром и Бофуром. Ему страшно не хотелось ждать положенные пять минут в одиночестве, поэтому он отважился нарушить приказ Гэндальфа.
- Так-так, - проговорил Беорн. - Теперь вас точно пятнадцать. Гоблины считать умеют, значит, все, кто сидел на деревьях, в сборе. Больше никто, надеюсь, перебивать не будет.
Бильбо не мог не восхититься хитроумием Гэндальфа. Маг рассчитал точно: захватывающая история увлекла Беорна, а то, что повествование часто прерывалось, лишь разжигало его любопытство. (Иначе Беорн вряд ли пустил бы гномов на порог своего дома - ведь он почти никого и никогда к себе не приглашал. Друзей у него было мало, жили они далеко отсюда, и зазывал он их в гости но одному, в крайнем случае - по двое. Но сейчас на террасе его дома сидело пятнадцать чужаков.)
Маг поведал об орлах, о том, как путники очутились на Карроке и как перебрались через реку. Когда он закончил, солнце уже скрылось за вершинами Мглистых гор и по саду Беорна пролегли густые тени.
- Отличная история, - похвалил хозяин. - Давненько я не слыхивал ничего этакого. Если все окрестные попрошайки будут приходить ко мне с такими историями, я, пожалуй, умаюсь их подкармливать. Может, вы все выдумали, но кормежку заслужили. Пошли перекусим. Не против?
- Что вы! - вскричали в один голос гномы и хоббит. - Большое спасибо!
* * *
В доме царил полумрак. Беорн хлопнул в ладоши; откуда ни возьмись появились четыре чудесных белых пони и большие серые собаки. Хозяин обратился к ним на диковинном наречии - походило на то, как если бы он говорил с ними на их языке. Животные исчезли, но вскоре вернулись с факелами, которые они разожгли и вставили в скобы на столбах подле очага (псы могли ходить на задних лапах, а передними пользовались как руками). У огня расставили табуреты, на которые положили доски - получился стол, правда, низковатый даже для Бильбо (наверное, за этим столом чаще всего сиживали животные).
Послышалось протяжное "бе-е-е", и в залу вступили белоснежные овцы, во главе которых шествовал огромный черный баран. Одна овца несла белую скатерть, расшитую изображениями животных; другие - подносы с чашками, тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки приняли подносы и быстро расставили все по столу. К нему же придвинули два табурета с широкими, плетенными из тростника сиденьями и короткими ножками - для Гэндальфа и Торина, а на дальнем конце стола Беорн, вытянув ноги, уселся в свое черное кресло. Больше мебели в его доме не было. Но остальным гостям стоять тоже не пришлось. Пони прикатили гладкие, отполированные колоды, круглые, как барабаны. Вскоре все расселись и принялись за еду. Столь многочисленного сборища эта зала не знала много лет.
Это был ужин - или обед? - весьма сытный и первый с тех пор, как путники попрощались с Элрондом и покинули Последнюю Приветную Обитель. Тускло светили факелы, потрескивало пламя в очаге, на столе мерцали алым две длинные свечи. За едой Беорн своим рокочущим басом рассказывал древние предания о диких землях, лежащих по эту сторону гор; в преданиях часто упоминался темный и опасный лес, протянувшийся на многие мили с севера на юг и преграждавший путь на восток, - зловещее Лихолесье. До него было рукой подать - день езды.
Гномы слушали, качая головами. Они знали, что Лихолесье - самая грозная из опасностей, стоящих на пути к Одинокой горе (разумеется, после Мглистых гор). Насытившись, Беорн задремал, и гномы заговорили о своем - о золоте и самоцветах, о тонкостях кузнечного ремесла. Беорна это не интересовало; в его доме не было ни золота с серебром, ни какого другого металла - разве что железные ножи.
За столом сидели еще долго, неторопливо потягивая мед из глубоких чаш. Между тем наступила ночь. В очаг подложили дров, факелы погасли, а гости все сидели и не собирались вставать. В бликах пламени высокие деревянные столбы казались живыми лесными деревьями. Бильбо вдруг почудилось, будто он слышит шелест ветра, различает уханье совы... Это походило на самое настоящее волшебство.
Хоббит понемногу клевал носом, голоса товарищей становились все глуше, но тут заскрипела и хлопнула дверь - Беорн ушел. Гномы выбрались из-за стола, расселись на полу у очага и запели. Вот что они пели - это всего одна из песен, их было спето гораздо больше:
Под ветерком шуршит трава
И вереск, но молчит листва
В лесу, где тень черна весь день,
И в ней таятся существа.
Но ветер вниз с холодных гор
Потоком грянул на простор -
Гудит, ревет и ветви гнет;
И застонал древесный хор.
С восхода ветер на закат -
И нет ему пути назад! -
Поверх трясин, поверх осин;
А лес весь ужасом объят.
Шуршат осока и тростник,
Шумит камыш, к воде приник,
Кипит бочаг, и неба стяг Дыряв, как старый половик.
Промчался ветер над Горой,
Над той драконовой норой,
Где страх и смрад во тьме лежат,
Откуда валит дым порой.
И за пределы мира, прочь,
Туда, где сине море - ночь,
Где лунный челн плывет средь волн,
И звезды - маяки точь-в-точь.
Бильбо снова задремал. Вдруг Гэндальф поднялся.
- Пора спать, - сказал он. - Здесь нам ничто не угрожает, но постарайтесь не забыть, о чем предупреждал Беорн, и не выходите наружу до восхода солнца. Наш хозяин зря не скажет, поэтому лучше послушаться.
Постелили им в углу залы, на помосте между деревянными столбами и наружной стеной дома. Бильбо достался соломенный матрац с шерстяным одеялом, которым хоббит, несмотря на теплую ночь, с удовольствием укрылся. Огонь в очаге едва теплился.
Бильбо заснул и спал крепко, пока среди ночи его что-то не разбудило. В очаге дотлевали угольки, Гэндальф и гномы ровно дышали во сне, сквозь отверстие в крыше виднелся кусочек луны. И тут снаружи донеслось рычание, а потом - такой звук, будто огромный зверь царапает дверь. "Что это? - встревожился Бильбо. - Может, Беорн, обратившийся в медведя? Может, он сейчас ворвется в залу и растерзает нас?" Хоббит вновь юркнул под одеяло, укрылся им с головой - и снова заснул, сморенный усталостью и сытным ужином.
* * *
Пробудился он, когда утро было в разгаре. И то не по своей воле - кто-то из гномов споткнулся об него и с грохотом рухнул на пол. Это оказался Бофур.
- Вставай, лежебока! - позвал гном, с кряхтением поднимаясь. - А то останешься без завтрака.
- Завтрак! - Бильбо мгновенно вскочил. - Где завтрак?
-- Наш уже в нас, - ответили ему, - а твоя доля на террасе. Беорн куда-то запропастился, мы ищем его с восхода и никак не можем найти. Спасибо, хоть о завтраке позаботился.
- А Гэндальф где? - спросил Бильбо.
- Вот вернется - сам у него спросишь, - услышал он, выбегая на террасу.
Маг возвратился лишь под вечер. На закате он вошел в дом и присоединился к компании, ужинавшей в зале (накрывали стол и подавали еду все те же чудесные животные Беорна). Однако о хозяине по-прежнему не было ни слуху ни духу.
- Где ты пропадал? - наперебой закричали гномы. - И где Беорн?
- Не все сразу, и только после ужина. У меня с утра во рту и маковой росинки не было.
Насытившись - он съел два каравая с маслом и сливками и выпил по меньшей мере кварту меда,
- Гэндальф отодвинул пустую тарелку и вынул трубку.
- Сперва отвечу на второй вопрос, - сказал маг. - Вы заметили, какой тут высокий потолок? Удобно пускать кольца. - И надолго замолчал, всецело поглощенный своей забавой: выпускал изо рта кольца дыма, которые обвивались вокруг столбов, принимали разнообразные очертания, меняли цвет и одно за другим уплывали сквозь отверстие в крыше. Снаружи, должно быть, эти кольца представляли собой диковинное зрелище: голубые, серебристые, желтые, белые большие и маленькие, они всплывали над крышей, сливались, расходились и медленно таяли в воздухе.
- Я отправился по медвежьему следу, - продолжил наконец Гэндальф. - Точнее, следов было несколько, один принадлежал Беорну, а остальные - другим медведям. Прошлой ночью, похоже, у этого дома собралось множество медведей - больших и малых; они пришли с востока, с севера и с юга. А ушли на запад. Туда след есть, а оттуда - нет. Я прошел по нему до Каррока, дальше он оборвался. До Каррока, как вы помните, можно добраться вброд, а вот за скалой слишком глубоко и течение слишком сильное - не одолеть ни вброд, ни вплавь. Пришлось вернуться и пойти вдоль реки, чтобы найти, где переправиться, а потом возвратиться по другому берегу.... В общем, я убедился, что след ведет точно к той поляне, на которой мы свели знакомство с варгами. Вот так. Полагаю, я ответил на оба вопроса.
Маг вновь замолчал.
Бильбо показалось, он понял, к чему клонит Гэндальф.
- Что же делать? - вскричал он. - Если Беорн приведет сюда варгов с гоблинами, нас всех убьют! А ведь вы говорили, что наш хозяин ненавидит волков!
- Так оно и есть. Не валяй дурака, Бильбо. Иди лучше поспи, раз у тебя голова не варит.
Хоббит сник. Делать все равно было нечего, поэтому он и вправду отправился на боковую и заснул под песни гномов. Ему приснились черные медведи, сотни черных медведей, медленно, тяжело кружащихся в танце на залитом лунным светом дворе. Он проснулся, когда все остальные еще спали, и услышал те же самые странные звуки, что и накануне.
Наутро их разбудил Беорн.
- Как дела, ребятки? - осведомился он, подхватил хоббита на руки и засмеялся: - Не съели вас ни волки с гоблинами, ни страшные медведи? - Беорн бесцеремонно дернул господина Торбинса за подтяжку. - Эге, а крольчишка-то как отъелся! Пошли перекусим.
Гурьбой отправились завтракать. Беорн пребывал в чудесном настроении, много смеялся и шутил. Гадать, где он пропадал, пришлось недолго - хозяин сам обо всем рассказал. Выйдя вечером из дома, он уже к ночи успел перебраться через реку и углубиться в горы (по чему можно судить, сколь быстро он передвигался в медвежьем обличьи). Вскоре ноги - или лапы? - вынесли Беорна на выгоревшую поляну, а чуть позже он получил и другое подтверждение правдивости истории, рассказанной Гэндальфом, - из уст волка и гоблина, которых изловил неподалеку. Гоблины и волки по-прежнему разыскивали гномов, они были вне себя от ярости: еще бы, какие-то жалкие гномы убили Верховного Гоблина, обожгли нос вожаку волчьей стаи и спалили заживо многих его сородичей! Разумеется, всего пленники не сказали, но из их оговорок Беорну не составило труда догадаться, что в ближайшее время намечается грандиозный набег на окрестные поселения. Гоблины и волки твердо вознамерились найти гномов, а заодно - преподать урок тем людям и животным, которые, возможно, приютили убийц Верховного Гоблина.
- Ваш рассказ был просто замечательный, - сказал Беорн, - но когда я убедился в его достоверности, он понравился мне больше прежнего. Простите мое недоверие. На рубежах Лихолесья верить можно только тому, кого знаешь как свои пять пальцев, иначе рано или поздно угодишь в западню. В общем, узнав все, что требовалось, я поспешил домой
- проверить, как вы тут, и предложить вам любую посильную помощь. Скажу честно, с этих пор я стану лучше относиться к гномам. Надо же - убить Верховного Гоблина! - Он свирепо захохотал.
- А того гоблина с варгом вы отпустили? - спросил Бильбо.
- Они во дворе, - ответил Беорн. - Иди полюбуйся.
Голова гоблина, насаженная на кол, торчала над воротами, а чуть поодаль висела на дереве волчья шкура. Да, с таким врагом шутки плохи, подумалось Бильбо. Хорошо, что он на их стороне.
Гэндальф решил открыть Беорну истинную причину путешествия - в надежде, что хозяин чем-ни-будь да поможет.
Беорн пообещал предоставить каждому гному верхового пони, Гэндальфу дать лошадь и снабдить всю компанию провизией - орехами, мукой, сухими фруктами, медом в горшках и очень вкусными пирогами, которые долго остаются свежими (небольшого кусочка такого пирога хватит, чтобы целый день поддерживать силы). Эти пироги умел печь только сам Беорн; в муку, как и во все прочие блюда, он добавлял мед. Припасы упаковали так, чтобы нести было легко и удобно. Воды, сказал хозяин, по дороге будет сколько угодно - и ручьи, и родники.
- Но Лихолесье - дело другое, - прибавил он. - Воду там найти нелегко, да и еду тоже. Орехи еще не созрели, а кроме них ничего из тамошних растений в пищу не годится. Кстати сказать, очень может быть, что, прежде чем вы доберетесь до дальней опушки, орехи успеют созреть и сгнить. А еще в Лихолесье водятся злобные твари. Я дам вам луки со стрелами и бурдюки с водой. Расходуйте воду бережно; сомневаюсь, что вы сумеете наполнить бурдюки заново. Через лес вы пойдете тропой, и вам встретится черная река. Не пейте из нее и не купайтесь в ней! Ее воды зачарованы, они навевают сон и отнимают память. Луки же вам пригодятся - не для охоты, а так, на всякий случай. Ни за что не сходите с тропы! Слышите? Ни в коем случае!
Вот и все, чем я могу вам помочь. Едва вы ступите на опушку, вам придется рассчитывать только на собственную храбрость и на везение. Да не забудьте, добравшись до опушки, отослать обратно пони и лошадь. Удачи вам! Если ж возвращаться будете этой дорогой, милости прошу в гости.
* * *
Хозяина долго благодарили - кланялись, помахивали колпаками, много раз произносили: "К твоим услугам, о Владыка деревянного чертога!" Но слова Беорна заронили в сердца путников тревогу, все вдруг поняли, что это путешествие - не простая прогулка, что, прежде чем добраться до сокровищ, нужно преодолеть немало преград и опасностей.
Все утро ушло на сборы. Вскоре после полудня в последний раз откушали с Беорном, оседлали пони, дружески попрощались и выехали за ворота.
Как только выехали за высокую изгородь, повернули на север и пустили пони вскачь. По совету Беорна путники решили оставить в стороне главную дорогу. Если бы все шло как намечалось в самом начале, перевалив через Мглистые горы, они оказались бы там, где в Великую Реку впадает ее приток, на несколько миль южнее Каррока. И там имелся брод, от которого начиналась старая лесная дорога. Но Беорн предупредил, что этой дорогой теперь ходят одни гоблины, она вся заросла травой и упирается в непроходимое болото. Вдобавок она сильно забирает к югу от Одинокой горы. Зато севернее Каррока Лихолесье подступает к самому берегу Великой Реки; в ту сторону и следует ехать, ибо там находятся ворота, от которых сквозь Лихолесье неторная тропа ведет едва ли не прямиком к Одинокой горе.
- Гоблины не отваживаются переходить реку севернее Каррока и приближаться к моему дому, - объяснил Беорн. - Но на вашем месте я бы поторопился, ибо если они и впрямь соберутся в набег, то перейдут реку на юге и обшарят лесную опушку на всем ее протяжении. Не забывайте, волки бегают резвее пони. В общем, на север ехать безопаснее - горы там ближе, но гоблины не ждут, что вы посмеете вернуться. Скачите же, скачите во весь опор, чтобы вас не догнали!
Сперва ехали молча; на ровных местах пускались в галоп. Горы темнели слева, далекая полоска реки с деревьями по берегам мало-помалу приближалась. Ярко светило солнце, все было тихо и спокойно, поэтому о гоблинах вскоре позабыли и вновь принялись болтать и петь. Однако вечером, когда вершины гор засверкали в пламени заката, разбили лагерь и выставили дозорных, и в снах многим слышался волчий вой и вопли гоблинов.
Рассвет выдался просто чудесный. Над землей, как будто уже пришла осень, лежал белый туман, было прохладно, но вскоре солнце пригрело, туман растаял, и путники, не дожидаясь, пока утренняя дымка рассеется окончательно, тронулись в путь. Ехали еще два дня, никого не встречая; окрест виднелись лишь трава, цветы, птицы да небольшие стада оленей. Бильбо поначалу принимал ветвистые оленьи рога за сучья, но скоро научился отличать одно от другого. В третий день почти не останавливались, ведь Беорн говорил, что лесных ворот они должны достичь рано утром на четвертый день пути. Поэтому продолжили путь даже ночыо, при свете луны. Хоббиту почудилось, будто во мраке время от времени виднеется фигура громадного медведя, который сопровождает отряд. Когда он рискнул поделиться своим подозрениями с Гэндальфом, маг лишь посоветовал не обращать внимания.
Около полуночи ненадолго остановились и еще до рассвета вновь были в седлах. Едва взошло солнце, стал виден лес - черная, мрачная стена деревьев. Начался пологий подъем. Тишина словно обволакивала. Олени и кролики куда-то исчезли. К полудню достигли опушки Лихолесья и немного передохнули. У деревьев на этой опушке стволы были толстые и кривые, с корявых ветвей свисали длинные темные листья и побеги плюща.
- Вот вам и Лихолесье, -- сказал Гэндальф, - величайший из северных лесов. Выглядит он внушительно, верно? Что же, пора подумать о ваших пони. Их нужно отослать обратно.
Гномы было заворчали, но маг быстро их утихомирил:
- Глупцы! По-вашему, Беорн далеко? Неужели вы хотите нажить себе такого врага? Господин Торбинс - и тот заметил большого медведя, который шел за нами следом и охранял по ночам ваш сон. Между прочим, Беорн присматривал не только за вами, но и за своими пони. Запомните раз и навсегда: дружба дружбой, а своих животных он любит как детей. Вам и невдомек, чего ему стоило отдать пони гномам. И что он с вами сделает, если вы попробуете увести пони в лес, - даже представить страшно!
- Ладно, ладно, - пробурчал Торин. - А как насчет лошади? Ее ты возвращать не собираешься?
- Угадал.
- Но ты ведь тоже обещал.
- Это уже мои заботы. Она мне еще пригодится.
Лишь теперь гномы догадались, что Гэндальф намеревается их покинуть. И это на самой опушке Лихолесья! Отчаянию не было предела, но маг остался непоколебим.
- Я все вам объяснил на Карроке. Смиритесь. На юге меня ждут неотложные дела; боюсь, по вашей милости я и так опаздываю. Может быть, мы и встретимся до того, как вы вернетесь от Горы, а может быть, и нет. Это зависит от вашей удачи - и от ловкости и хитроумия господина Торбинса. Положитесь на него, в решающий час он не подведет. Бильбо, хватит кукситься! Торин, приободрись! В конце концов, ведь это ваш поход, а не мой. Думайте о сокровищах, забудьте о драконе и о Лихолесье - по крайней мере, до завтрашнего утра, покуда не войдете в лес.
Наутро Гэндальф повторил то же самое. Пони расседлали, сняли с них поклажу, которую постарались распределить по-честному между всеми гномами и хоббитом (впрочем, Бильбо решил, что ему достался самый тяжелый мешок; и как только он потащит такую тяжесть?).
- Не переживайте, - утешил Торин. - Нам еще захочется, чтобы мешки пустели не так быстро.
Наполнили бурдюки водой из родника, потом отпустили на волю пони. Те резво поскакали прочь, словно торопясь оказаться подальше от Лихолесья. Бильбо готов был поклясться, что видел собственными глазами огромного медведя, который выскользнул из-под деревьев и потрусил следом за лошадками.
Гэндальф стал прощаться. Бильбо сел на землю, чувствуя себя брошенным на произвол судьбы. Как ему хотелось оставить гномов и уехать вместе с магом! После скудного завтрака он уже успел заглянуть в лес и убедился, что там темно и страшно.