Джекоб взломал витрину ножом, испытав на миг большое искушение прихватить еще несколько вещиц, дабы пополнить свой сундук в каморке у Хануты, однако оставил эту мысль, понимая: пропажи одного только мяча уже вполне достаточно, чтобы не на шутку разгневать ее величество. К тому же, едва он сунул мяч в карман плаща, в первом зале неожиданно вспыхнули газовые лампы. Заметив, что сам он уже становится видимым, Джекоб юркнул за витрину, где сиротливо кособочился изрядно стоптанный сапог-скороход саламандровой кожи, который Ханута в свое время продал еще отцу императрицы (найти к нему пару он так и не смог). Звук шагов гулко разносился по залам, потом Джекоб услышал, как кто-то возится с замком витрины. Но увидеть ночного гостя он из своего укрытия не мог, а выйти не решался, опасаясь выдать свое присутствие. Кем бы ни был ночной посетитель, оставался он в кунсткамерах недолго. Свет погас, тяжелые двери захлопнулись, и Джекоб снова остался в кромешной тьме один.
Его уже вовсю мутило от слизи, но он заставил себя еще раз пройти вдоль витрин, чтобы выяснить, ради каких таких чудес явился в залы таинственный незнакомец. Исчезла ведьмина целительная игла, два когтя дракона, якобы защищающие от ран, и лоскут кожи водяного, которой приписывалось такое же чудодейственное свойство. Так и не взяв в толк, что все это значит, он довольствовался предположением, что это, наверно, императрица решила в качестве свадебного подарка преподнести жениху несколько магических оберегов, дабы его не сменил вскорости какой-нибудь новый, куда менее миролюбивый гоильский король.
Когда золотые двери снова захлопнулись за ним, он чувствовал себя уже настолько худо, что его чуть не вырвало прямо на лестнице, но он только крепче сжал в кулаке золотой мяч. У него уже начинались судороги - первые предвестья паралича, вызываемого слизью, - а дворцовым коридорам все не было конца. Джекоб решил возвращаться через сады, откуда пришел. Они, правда, были обнесены высокой каменной оградой, однако рапунцелева коса не подвела его и на сей раз. Хоть одну толковую вещь сумел сберечь.
Солдат Доннерсмарка все еще стоял у ворот, но Джекоба он даже не заметил, что и неудивительно, ведь его тело было еще полупрозрачным, как у привидения, и ночной сторож, совершавший свой неспешный обход по городским улицам, чуть не столкнувшись с Джекобом лицом к лицу, от ужаса выронил фонарь.
По счастью, пока он доплелся до гостиницы, тело его приобрело уже вполне зримые очертания. Зато каждый шаг давался с трудом, пальцы рук почти не слушались. С грехом пополам он влез в лифт и только перед дверью своей комнаты вспомнил о Лисе.
В дверь он колошматил с такой силой, что двое разбуженных гостей высунулись из своих комнат, прежде чем солдат наконец-то ему отпер. Джекоб ввалился в номер и, шатаясь как пьяный сразу направился в ванную, где его вырвало. Лисы нигде не было.
- Где она? - спросил Джекоб, выходя из ванной. И прислонился к стене - ноги уже совсем не держали.
- Я в шкафу ее запер. - Солдат обиженно показал ему окровавленную руку, наспех перевязанную носовым платком. - Она меня укусила!
Джекоб выставил его в коридор.
- Передашь Доннерсмарку: я исполнил, что обещал.
Он обессиленно привалился к двери. Один из эльфов, что все еще кружили в номере, оставил серебристый шлейф пыльцы у него на плече. Сладких снов, Джекоб!
Лиса была в шкуре и ощерила зубы, едва он распахнул дверцы шкафа. Если она ему и рада, то замечательно умеет это скрывать.
- Это что, от феи? - только и спросила она при виде его перепачканной кровью рубашки и с невозмутимым лицом продолжала наблюдать, как он тщетно пытается раздеться. Пальцы у него были уже как деревяшки.
- Я чую слизь-невидимку.
Как ни в чем не бывало она старательно вылизывалась, устраняя следы грубых солдатских прикосновений со своей пышной шкурки.
Джекоб, пока еще был в силах, сел на кровать. Колени тоже почти не гнулись.
- Помоги мне, Лиса! Мне завтра на свадьбу идти, а я и пошевельнуться не могу.
Она так долго глядела на него молча, что он испугался, уж не разучилась ли она разговаривать.
- Хорошенький укус тебе бы очень не повредил, - вымолвила она наконец. - И, не скрою, он доставит мне огромное удовольствие. Но прежде ты мне расскажешь, что ты опять задумал.
СВАДЕБНЫЕ ПЛАНЫ
Небо над крышами города подернулось первым рассветным багрянцем, а Тереза Аустрийская все еще бодрствовала. Час проходил за часом, а она все ждала, но когда один из карликов провел наконец Доннерсмарка в зал аудиенций, все чаяния императрицы были упрятаны под непроницаемой напудренной маской.
- Он исполнил, что обещал. Король уже велел искать ее повсюду, но если Джекоб сказал правду, ее не найдут.
Доннерсмарк, похоже, был не слишком-то рад известию, которое сам же принес, зато сердце императрицы забилось сильнее: именно на такое известие она и уповала.
- Хорошо. - Она провела рукой по туго затянутым волосам. Поседели уже, но ей их красят. У нее золотые волосы, как и у дочки. Теперь она сохранит дочь. И трон. И свою честь. - Отдай заготовленные приказы.
Доннерсмарк склонил голову, как всегда, когда был не согласен с ее решением.
- В чем дело?
- Вы можете убить их короля, но его армии стоят в двадцати милях от столицы.
- Без Кмена и феи они обречены.
- Кто-нибудь из ониксовых гоилов его заменит.
- И заключит мир! Ониксовые гоилы мечтают о господстве только под землей. - Она сама слышала, сколько нетерпения в ее голосе. Не хотелось думать, хотелось действовать. Пока возможность не упущена.
- Но их подземные города переполнены. А народ потребует отмщения. Они боготворят своего короля.
Какой же он упрямый! И устал от войны. Но он самый умный из всех. И самый неподкупный.
- Больше я повторять не буду. Отдай заготовленные приказы.
Она махнула одному из карликов.
- Вели подавать завтрак. Я проголодалась.
Карлик умчался, но Доннерсмарк все еще не двигался с места.
- Как быть с его братом?
- А как еще с ним быть? Он телохранитель короля. Полагаю, он умрет вместе с ним. Ты принес то, что я просила для дочери?
Доннерсмарк положил вещицы на стол, за которым она сиживала еще девочкой, наблюдая, как отец подписывает и скрепляет печатью указы и смертные приговоры. Теперь перстень с печатью носит она сама.
Целительная игла, коготь дракона, кожа водяного. Подойдя к столу, она погладила матово-зеленые чешуйки, когда-то покрывавшие руку водяного.
- Прикажи вшить кожу и коготь в подвенечное платье дочери, - бросила она фрейлине, что в ожидании застыла у дверей. - А иглу отдашь врачу, которому велено быть наготове в ризнице.
Доннерсмарк протянул ей еще один коготь.
- Это для вас.
Он отдал честь и уже повернулся, чтобы уйти.
- Что с Джекобом? Ты приказал его арестовать?
Доннерсмарк так и запнулся на ходу, словно ему под ноги труп бросили. Но когда он обернулся, лицо его было столь же непроницаемым, как и ее собственное.
- Солдат, дожидавшийся у ворот, сказал, что он не выходил. Во дворце мы его тоже не нашли.
- И что? Гостиницу проверяли?
Он посмотрел ей прямо в глаза, но взгляд не выражал ровным счетом ничего.
- Да. Его там нет.
Она погладила драконий коготь у себя в руке.
- Отыщи его. Сам знаешь, от него всего можно ждать. Потом, после свадьбы, можешь отпустить.
- Для его брата будет слишком поздно.
Карлик возвратился с завтраком.
- Для него все уже поздно. Он уже гоил.
За окнами светало, ночь уходила, унося с собой Темную Фею. Пора забрать назад все, что та у нее похитила. Кому нужен мир, когда возможна победа?
ОДИН ИЗ НИХ
Вилл старался не слушать. Он - тень короля, а раз так - он глух и нем. Но Хентцау говорит так громко, что не слышать его невозможно.
- Без феи я вас защитить не смогу. Я вызвал подкрепление, но оно прибудет не раньше ночи, и императрице это известно!
Король застегнул китель. Никакого брачного фрака! Только темно-серый мундир. Его вторая кожа. В этом мундире он их всех победил. Значит, в нем же возьмет в жены одну из их женщин. Первый гоил, который женится на женщине людской породы.
- Ваше величество! На нее это совсем не похоже: исчезнуть вот так, не сказав ни слова! - В голосе Хентцау звучало нечто, чего Вилл никогда прежде не слышал. Страх.
- Напротив. На нее это очень похоже. - Король жестом велел Виллу подать ему саблю. - Она ненавидит наш обычай иметь по нескольку жен, хотя и знает, что тоже вольна выбирать себе сколько угодно мужчин.
Он пристегнул саблю к портупее, отделанной серебром, и подошел к зеркалу, что висело у окна. Это мерцающее стекло о чем-то Виллу напоминает. Только о чем?
- Вероятно, она с самого начала все так и задумала. Потому и нефритового гоила для меня нашла. И если верить ей, - продолжил король, покосившись на Вилла, - мне для безопасности вполне достаточно, чтобы он был рядом.
"Не отходи от него ни на шаг!" Фея так часто повторяла ему эти слова, что теперь Вилл и во сне их слышит. "Даже если он будет гнать тебя - не подчиняйся!"
Она так прекрасна! Но Хентцау ее ненавидит. Хотя и обучал Вилла по ее приказу - иногда настолько сурово, что казалось, и вправду хочет убить. По счастью, раны на новой коже заживают быстрее, а страх только придавал ему ловкости. Лишь вчера ему впервые удалось выбить у Хентцау саблю. "Что я тебе говорила? - прошептала фея ему на ухо. - Ты рожден ангелом-хранителем. Быть может, когда-нибудь я подарю тебе крылья". "Но кем я был прежде?" - спрашивал Вилл. "С каких это пор бабочку интересует ее прошлое гусеницы? - спросила фея в ответ. - Она забывает об этом. И любит себя настоящую".
О да, он себя любит. Любит свой твердый панцирь, силу и неутомимость мышц, обеспечивающих ему превосходство над мягкокожими, - хоть он и знает, что порожден их плотью. Он все еще не может простить себе, что упустил лазутчика, который, как последняя крыса, прятался за стенами королевских покоев. Вилл никогда не забудет его лицо: эти серые, даже без искры золота глаза, тонюсенькие, как паутина, темные волосы, мягкая кожа, столь отвратительно голая и беззащитная… Его всего передернуло, и он провел ладонью по своей гладкой нефритовой броне…
- Вся правда в том, что ты этого мира не хочешь. - Король говорил с раздражением, и Хентцау понурил голову, как матерый волк перед вожаком стаи. - Будь твоя воля, ты бы всех их поубивал. Всех вместе и каждого по отдельности. Мужчин, женщин, детей.
- Верно, - хрипло ответил Хентцау. - Потому что, пока хоть один из них живет на свете, они будут жаждать проделать то же самое с нами. Отложите свадьбу хотя бы на сутки. Пока не прибудет подкрепление.
Король натянул перчатки на свои черные когти. Перчатки из кожи ящериц, обитающих столь глубоко под землей, что даже у гоилов во время охоты начинает плавиться их каменный панцирь. Фея Виллу про этих ящериц рассказывала. И еще много о чем, чего он пока не видел: о дороге мертвых, окаменевших водопадах, подземных озерах и цветочных полях из аметиста - рассказывала так красочно, что он представлял себе все будто воочию и теперь ждет не дождется, чтобы наконец-то узреть все эти чудеса наяву, своими глазами.
Король взял в руки шлем, украшенный шипами ящерицы.
- Ты прекрасно знаешь, что они скажут. Гоил испугался, потому что не может спрятаться под юбками своей возлюбленной феи. И еще: мы же всегда знали, что войну он выиграл только благодаря ей.
Хентцау молчал.
- Вот видишь? Сам знаешь, что я прав. - Король отвернулся, и Вилл по-военному склонил голову, когда он подошел к нему. - Я был с ней рядом, когда ты ей снился, - сказал он. - Я видел твое лицо в ее глазах. Как можно грезить о том, чего не знаешь, и видеть во сне того, кого никогда не лицезрел? Или она просто намечтала тебя в своих снах? И посеяла все эти каменные семена в телах человеческих, лишь бы вырастить одного тебя?
Пальцы Вилла сжали набалдашник сабли.
- Мне кажется, где-то внутри нас есть ответы на эти вопросы, ваше величество, - вымолвил он. - Но для них еще нет правильных слов. Я вас не подведу. Это все, что я знаю. Клянусь.
Король обернулся к Хентцау.
- Ты погляди. Моя нефритовая тень, оказывается, не всегда безмолвна. Или наряду с боевыми искусствами ты наконец-то и разговаривать его научил? - Он улыбнулся Виллу. - Что она тебе говорила? Что даже на брачной церемонии ты должен стоять со мной рядом?
Мурашками по коже Вилл ощущал на себе белесый взгляд Хентцау.
- Так она говорила? - переспросил король.
Вилл кивнул.
- Тогда быть по сему. - Король снова повернулся к Хентцау. - Вели запрягать. Король гоилов берет в жены женщину из породы людей.
КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ
Свадьба. Дочь в уплату за мир, белое подвенечное платье, чтобы упрятать под ним все пропитанные кровью поля сражений. В высоких витражах собора утренний свет играл голубыми, зелеными, красными, золотистыми стеклышками, а Джекоб, стоя возле одной из увитых цветочными гирляндами колонн, наблюдал, как заполняются публикой ряды скамеек. На нем был мундир императорской армии. Солдат, с которого он его снял, лежал теперь связанным в одном из узеньких переулков за собором, а вокруг, между колоннами, мундиров было столько, что незнакомое лицо вряд ли кто-то заметит. Белые пятна в многокрасочном море все прибывающих и прибывающих гостей. Зато гоилы казались камнями собора, случайно принявшими форму статуй. Прохладный воздух был им, правда, не слишком приятен, зато сумрачный полусвет, царивший под сводами, невзирая на огоньки тысяч плачущих воском свечей, позволял чувствовать себя почти как дома. Вон Виллу, который сегодня впервые выступает в своей новой роли, даже не пришлось прятать глаза за стеклами ониксовых очков. Нефритовый гоил. Твой брат, Джекоб.
Джекоб нащупал у себя в кармане золотой мяч. Только после свадьбы. Тяжело будет столько ждать. Он уже почти три ночи не спит, да и рука болит жутко от укуса, которым Лиса приводила его в чувство после слизи-невидимки. Ждать…
Он увидел Лису и Клару, продвигающихся по центральному проходу. Валиант с таким гордыми видом усаживался рядом с Кларой на скамью, словно она его законная супруга. Он снова побрился, а одет был ничуть не хуже императорских министров, что толпились у первых рядов. Лиса, следуя за карликом, озиралась по сторонам, явно выискивая в толпе его, и посветлела лицом, когда обнаружила его под колонной. Но в ту же секунду радость в ее глазах снова уступила место тревоге. Разумеется, она считает его план дурацким. Он сам считает его дурацким. Но другой возможности у него не будет. Если Вилл последует за королем и его невестой в подземную крепость, Темная Фея уже никогда не сможет доказать, по силам ли ей снять собственное заклятие.
С улицы донесся шум. Толпа, уже который час дожидавшаяся перед собором, загудела, как растревоженный улей.
Наконец-то. Едут!
Гоилы, карлики, люди - все обернулись к дверям, не сводя глаз с увитого цветами портала.
Жених. Он снял темные очки и на мгновение замер в дверях. Когда рядом с ним появился Вилл, по рядам пробежал изумленный ропот. Карнеол и нефрит. Сочетание оказалось настолько красивым, что Джекоб с трудом заставил себя вспомнить: у брата не всегда было каменное лицо. Всего, вместе с Виллом, за королем следовали шестеро телохранителей. И Хентцау.
С хоров грянул орган, и гоилы двинулись к алтарю. Разумеется, при всей своей каменной коже они не могли не чувствовать ненависти, что волнами накатывается на них отовсюду, однако жених сохранял полнейшую невозмутимость, словно он не в стане врагов, а у себя дома, в своем висячем дворце.
Вилл прошествовал мимо Клары, не заметив ее, и Лиса, чтобы как-то утешить девушку, сочувственно взяла ее за руку.
Жених дошел до ступеней алтаря, когда появилась императрица. Ее платье цвета слоновой кости сделало бы честь и самой невесте. Четверо карликов, поддерживавших шлейф, не удостоили жениха ни единым взглядом, зато сама императрица одарила его лучезарной улыбкой, прежде чем взойти по мраморной лестнице и занять место за узорчатой, в розах, решеткой, ограждавшей императорскую ложу слева от алтаря. Она всегда была превосходной актрисой.
Теперь очередь за невестой.
Когда-то давным-давно жила-была королева и проиграла она войну. Но у нее была дочка…
Даже орган не смог перекрыть восторженные крики, приветствовавшие появление Амалии. Что бы там народ ни думал о женихе, для толпы, запрудившей обочины улиц, свадьба императорской дочери во все века была поводом помечтать о лучших временах и отвести душу в порыве ликования.
Принцесса несла свое кукольно-прекрасное личико, подаренное ей волшебными лилиями, словно маску, и тем не менее даже сквозь эти безупречно неподвижные черты Джекоб, как ему показалось, сумел разглядеть нечто вроде проблеска счастья. Она не сводила глаз с каменного жениха, словно это не ее мать, а она сама сделала столь удачный выбор.
Кмен ждал ее у алтаря с улыбкой. Вилл все еще стоял рядом с ним. Только после свадьбы… "Да иди же ты скорее", - мысленно подгонял Джекоб принцессу. И покончим с этим. Однако верховный генерал императрицы, ведший невесту к алтарю, судя по всему, никуда не торопился.
Джекоб глянул на императрицу. Наряду с карликами возле ее ложи стояли четверо гвардейцев и ее адъютант. Доннерсмарк. Он как раз что-то шепнул императрице, не сводя глаз с хоров. Но Джекоб все еще не сообразил. Слеп и глух.
Принцесса не сделала и дюжины шагов, когда грянул выстрел. Стрелок прятался именно там, на галереях. Первый выстрел метил в короля, но Вилл успел оттолкнуть его в сторону. Второй лишь чудом не задел самого Вилла, третий сразил Хентцау. А Темная Фея, скованная ивовой корой, покачивает ветвями в Императорских садах. Отличная работа, Джекоб. Тебя провели, как последнего идиота.
Судя по всему, свой убийственный замысел императрица с одинаковым успехом утаила и от родной дочери, и от министров, которые в панике кинулись под скамейки. Невеста же просто стояла как вкопанная и смотрела на мать. Генерал, ведший ее к алтарю, хотел было увлечь принцессу за собой, но их обоих уже подхватила орущая толпа свадебных гостей, ринувшихся по проходу. Только куда? Ворота собора были надежно заперты на засов. Не иначе, императрица, готовя покушение на короля гоилов, решила заодно избавиться и от сотни-другой нелюбезных ее сердцу подданных.
Лисы и Клары нигде не было видно, как и карлика, зато Вилл все еще заслонял собой короля. Телохранители образовали вокруг них кольцо серых мундиров. Остальные гоилы тоже пробивались к ним, однако падали под выстрелами императорских солдат, как зайцы на стерне во время осеннего гона.