- Я понимаю всё, милорд граф. - Я едва не оговорился, назвав Орвика "моим сэром", лишь в последний момент успев исправиться. - Однако долг перед семьёй - самое важное для меня. Я должен лично доставить тело брата домой и похоронить его.
- Я поеду с тобой, Эрик, - неожиданно произнёс Алек. - Мы друзья, как никак, и должны делить как радость победы, так и горечь смерти.
- Ты не обязан, - попытался было возразить я.
- Друзья никогда ничем не обязаны друг другу, - отмёл все мои слабые потуги он, - потому они и друзья, не так ли?
Я лишь смущённо пожал плечами. Никогда не думал об Алеке, как о друге - слишком уж различно было наше происхождение и положение в обществе. Особенно после того, как отец отказался от меня.
Глава 4
Сент-Орбан находился на границе Арединшира и от Фарроушира его отделяло всего два десятка миль. Даже если учесть то, что мы везли с собой на телеге, укрытой серым саваном, тело моего брата, дорога не заняла у нас больше двух дней. Тор-Фарроу бы достигли под вечер второго дня. Ворота замка были закрыты, что неудивительно в наше смутное время и пришлось кричать, чтобы привлечь внимание стражи на стене.
На резонный вопрос: "Кого там ещё Баал несёт на ночь глядя?"; я ответил, что мыс другом привезли тело покойного сына хозяина замка. На стене началась суматошная возня и уже через несколько минут ворота открылись и медленно поползла вверх решётка. Мы с Алеком въехали внутрь под напряжёнными взглядами собравшихся во внутреннем дворе стражей и челяди. Мне почему-то захотелось спрятать лицо в воротник плаща, устыдившись этого минутного порыва, я выпрямился в седле. Рыцарь я, в конце концов, или кто? Узнавая меня, многие сплёвывали под ноги и уходили прочь, иные же бросали на меня откровенно ненавидящие взгляды, стражи сжимали рукояти мечей.
Из ворот донжона вышел мой старший брат, приглаживая волосы. Он всегда рано ложился спать, но и вставал обычно задолго до рассвета. Его лицо вытянулось, когда он узнал меня, и он спросил:
- Эрик, мало тебе, что ты свёл в могилу отца, ты ещё имеешь наглость заявляться в родовой замок?
- Я привёз тело Майлза, - глухо ответил я. Только тогда до меня дошёл смысл последних слов умирающего брата. - Он погиб в бою при Сент-Орбане, - зачем-то добавил я.
- Ты убил его? - просто спросил Кристиан.
Я лишь покачал головой. Говорить не хотелось совершенно.
- По традиции, я должен пригласить тебя остаться на похороны, - глухо произнёс Кристиан, теперь граф Фарроу - последний в роду, - но всей душой надеюсь, что ты отклонишь это предложение.
Ещё один кивок. Я дёргаю поводья, разворачивая коня, и уезжаю. Алек следует за мной. Последним, что я слышал прежде чем закрылись ворота, были тихие проклятья в мой адрес, посылаемые стражей и челядью.
* * *
Её величество королева Страндара Елизавета была в ярости. Этот кретин Аредин провалил всё, позволив Руану с Орвиком разбить его войска в Сент-Орбане. А ведь стоило только отступить, пусть даже оставив родное графство врагу, и Золотого льва уже ничто бы не спасло. Салентинские и мейсенские наёмники, нанятые на деньги короля Адранды Эжена X, а также рыцарство Фиарийского герцогства, уже высадились на северо-западном побережье и вместе с большей частью войск лояльных королю сэров двинулась на ему на соединение с его невеликой, в общем-то, армией. И вот, всё впустую, армия Аредина разбита, он сам погиб, а король взят в плен этим выскочкой Орвиком. Какая чудовищная несправедливость! Теперь уже получается, что на, а не Руан, вернувший себе должность хранителя королевства и вновь назначенный парламентом наследником престола, мятежница. Но на это ей уж плевать. С той армией, что у неё есть сейчас, она поставит на колени не только Золотого льва, но и весь ненавистный ей холодный и промозглый Страндар.
Елизавета оглядела стройные ряды мейсенской пехоты, салентинских стрелков, вооружённых современными винтовками, о каких Руаны и всей отсталой страндарской армии только мечтать, фиарийских рыцарей в полных доспехах работы лучших мастеров. Да, теперь она отомстит Руану с Орвиком за унижение, а этот глупец Эдмунд - сын Аредина - за смерть отца. Вот он сидит в седле насупленный - брови сведены, глаза выдают, что свежеиспечённый герцог мыслями своими блуждает где-то далеко, и веет от этих мыслей огнём жаровен и вонью горелой плоти. К слову, тем же отличаются и большинство дворянских отпрысков, потерявших при Сент-Орбане отцов, братьев и иных родственников. Ни высокие стены Престона, ни хитрости Орвика не спасут Руана от неминуемой кары за сотворённое им.
Ровное течение мыслей её величества нарушило появление смутно знакомого дворянина с седыми волосами, за спиной которого маячила фигура рыцаря в полном готическом доспехе и доисходном топхельме. Однако точно припомнить где и когда она видела эту странную парочку её величество решительно не могла. Лишь отчего-то припоминался какой-то клирик с отрешённым лицом. Выбросив обоих из головы, её величество обратила внимание на вновь прибывших ибо седовласый обратился к ней.
- Вам могла бы понадобиться моя помощь, ваше величество, - говорил он. - Даже столь великое воинство не возьмёт Престон с наскока, заперевшись в королевском замке Золотой лев продержится вплоть до подхода подмоги.
- Откуда ей взяться? - рассмеялся Эдмунд Аредин. - Руан обратил против себя большинство благородных родов Страндара.
- За ним стоят деньги банкиров и ремесленников, - отрезал седовласый, - а на них вполне можно нанять коллег ваших салентинских и мейсенских друзей. И тогда посмотрим, кто окажется в выигрыше.
- Чушь, - рассмеялся Аредин. - Никому не прорваться из тисков осады, что мы сомкнём вокруг Престона, да и страна вся будет в наших руках.
- Орвик однажды, не так давно, при Сент-Орбане, уже сделал невозможное, - усмехнулся седовласый. - Делайте выводы. И страна далеко не под вашим контролем, отнюдь не все благородные рода на вашей стороне.
- Так что вы можете нам предложить, сударь? - скучающим тоном поинтересовалась королева.
- Орвик сейчас везёт вашего благоверного в Престон, а сам Руан с Берри и большей частью союзников из благородных родов сидит в Тор-Руане, - сообщил седовласый, - празднует победу.
- Обезглавим змею - подохнет и всё тело, - усмехнулся Аредин. - Мы уничтожим Руана в его собственном логове.
Томас Руан граф Флиер отчаянно скучал на продолжительном пиру в честь победы отца над Наглями. Могучий старик Берри громогласно славословил отца и Орвика, чей хитрый манёвр решил исход сражения. Ещё он вспоминал какого-то Эрика - бывшего оруженосца графа Орвика, пленившего в сражении герцога Бреккина. Рассказывая об этом, Берри раз за разом вспоминал, как лихо одним ударом снёс голову безоружного врага, что в понимании Томаса несколько не вязалось с рыцарской честью.
Покидать однако обеденный зал было бы верхом невежливости по отношению к Берри и отцу. Отец как раз подошёл к Томасу, положил руку на плечо.
- Тебе, сын, вижу затянувшийся пир уже в тягость, - сказал он, - я бы тоже с радостью забросил всё это, но - нельзя. Южане люди гордые и вспыльчивые, а я не вправе терять союзников. Нас слишком мало, а враг всё ещё силён. Елизавета, держу пари, уже собрала новое войско и нам предстоит ещё одно сражение.
- Так почему не готовимся к бою? - возмутился Томас. - Почему мы сидим и пьём вместо того, чтобы собирать войска?
- По той же причине, - покачал головой отец. - Закончу пир сейчас - и гордые южане могут счесть это оскорблением и не приведут своих вассалов мне на помощь, или ещё того хуже - переметнутся к Елизавете. Но вот если зал покинешь ты, никто пожалуй и не заметит. А ведь ты, пускай и формально, но глава гарнизона Тор-Руана. Вполне можешь объехать округу, если, конечно, не слишком пьян для этого.
- Нет, отец. - Томас едва подавил желание подскочить на ноги и бегом броситься к выходу, правила хорошего тона были у него в крови, как и у любого отпрыска благородной (а тем паче герцогской) семьи. - Я вполне трезв для патруля.
Александр Руан, вновь хранитель королевства и наследник престола, кивнул ему и улыбнулся, ещё не зная, что отправляет сына на смерть.
Наёмник-салентинец Андреа - лейтенант в полку стрелков Николаса Кьонти - отвечал в войске Елизаветы Страндарской за разведку. Он-то первым и заметил небольшой отряд конников во главе с рыцарем, явно занимающийся патрулированием окрестностей замка, к которому ускоренным маршем следовало это самое войско. Все каноны военной науки буквально вопияли - "не трогай их!"; ибо смерть патрульных, точнее то, что они не вернуться в замок ко времени, привлечёт совершенно ненужное сейчас внимание к их армии. Однако услышав подробный доклад Андреа и переспросив особо о гербе рыцаря, её величество приказала во что бы то ни стало покончить с этим патрулём и принести ей голову его предводителя.
Полковник Николас и предводитель мейсенцев Вольфгер Тюринг по прозвищу "Бюргер" категорически возражали, но королева ничего слышать не желала. Фиариец граф Диомель в спор не вступал, он предпочитал действие словам. Отряд его рыцарей уже отправился за патрулём, о чём он и не преминул сообщить королеве, когда она в ультимативной форме заявила свою позицию наёмникам.
- И ты говоришь об этом только сейчас?! - возмутилась Елизавета.
- Я вам не наёмник, ваше величество, - отрезал фиариец, - и отчитываться в поступках не обязан. И головы вы не получите, мы вам не модинагарские дикари.
Пробормотав что-то нелицеприятное в адрес "заносчивых гордецов", Елизавета однако была вынуждена смириться - переупрямить союзника даже ей было не под силу, тем более, что подчиняться её граф Диомель не обязан.
Мирное течение пира в Тор-Руане прервало появление коменданта замка, ворвавшегося в зал.
- Милорд, - рухнул он на колено, - прискакал гонец от вашего сына, Томаса, уехавшего патрулировать окрестности. Они попали в засаду! Сюда движется громадное войско врага. Он столкнулся толи с разъездом толи передовым отрядом. Просит о помощи.
- Вперёд! - взревел Берри, вскакивая из-за стола. Александр Руан всегда завидовал его таланту мгновенно трезветь, когда того требовали обстоятельства. - Выручим, Тома!
Его поддержал нестройный хор нетрезвых голосов. Многие благородные сэры изъявляли явное желание продолжать пир вместо того, чтобы тащиться на улицу и драться с кем-то там. Однако когда до всех дошло, что сюда, к Тор-Руану, направляется армия врага и драться придётся в любом случае, все принялись приводить себя в порядок и готовиться к предстоящему бою.
И уже через четверть часа вся разношёрстная рать покинула замок, звеня оружием и доспехом.
- Он славно дрался, милорд граф, - говорил Диомелю фиариец, отправленный за патрулём, - прикончил Гартажа и Одуана, погиб последним, даже сражаясь пешим противостоял нам.
- Это был средний сын герцога Руана, - заметил Эдмунд Аредин, - а в их роду все - бойцы почти лучшие бойцы во всём Страндаре.
- Так вот в чём причина вашей ненависти к этому рыцарю, - кивнул Диомель. - Готовьтесь к бою, - посоветовал он королеве, надевая шлем и поднимая забрало. - Отец скоро прибудет мстить за сына.
- Выступаем, - приказала королева. - Мы сотрём Руана в порошок у стен его замка.
- Это несколько опрометчиво с вашей стороны, - покачал головой Диомель. - Нам проще подготовиться здесь к встрече, чем атаковать с марша. Так мы лишь умножим наши потери.
- Если хотите, - ледяным тоном осадила его Елизавета, - можете оставаться здесь. Я же ударю по Руану прежде, чем к битве подготовится он.
- Всегда считал, что женщин к войне нельзя подпускать и на баллистный выстрел, - буркнул Диомель, делая своим людям знак двигаться вперёд, за королевой Елизаветой.
Последняя решила пропустить его комментарий мимо ушей.
Тор-Руан стоит на небольшом холме и как всякий замок окружён широким поясом выжженной земли, очищаемой от любой зелени от кустарников до самой маленькой траки. Именно там, на этом поясе и состоялась битва между Руаном с гостившими у него дворянами и наёмниками королевы Страндара, ведомыми флегматичным графом Диомелем и пышущим жаждой мщения Аредином.
- Мы разделимся на две части, - сказал перед самым началом сражения Диомель Вольфгеру, - и когда Руан ударит по вам, в центр, атакуем его с обоих флангов, зажмём в клещи. Так что тут всё зависит от тебя, Вольф, выдержишь?
- Не впервой, - усмехнулся мейсенец. Оба были старыми вояками и уважали друг друга, понимая с полуслова. - Сдюжим, граф!
- Ты уж постарайся, Волчара, - поддел коллегу наёмника Николас Кьонти, - а то нас эти груды железа просто растопчут своими зверюгами.
- Прогресс, - рассмеялся мейсенец, - огнестрельное оружие, куда там! Что бы вы делали без наших мечей?!
Николас бодро усмехнулся в ответ, глядя на громаду руанской конницы с грохотом и звоном несущуюся на них со склона небольшого холма, на котором стоял замок. От неё салентинцев отделяла кажущийся таким тонким строй мейсенской пехоты. Однако показывать свой страх, охватывавший его перед каждым боем, Николас вскинул руку с палашом, прочистил горло и рявкнул:
- Товсь!
Грохочут копыта могучих рыцарских коней, земля дрожит под ногами, поблёскивают в тусклом свете солнца, едва пробивающегося сквозь тяжёлые тучи, "жала" длинных копий. Николас нервно сглотнул, покосившись на руку с палашом - не дрожит ли предательски? - нет, выучка многих лет суровой наёмничьей жизни не даёт ей дрожать. Ждать, ждать, ждать. Как бы не было страшно, как бы не хотелось прямо сейчас скомандовать "пли!". Выдержка, выдержка и ещё раз выдержка. Спасуешь, сорвёшься - и всё, никто не уйдёт живым от этого железного вала. Мейсенцы не продержатся и минуты против разогнавшихся рыцарей. Его стрелков разметают по полю. Фиариец сделал ставку на него и он не должен его подвести, хотя в ином случае его всё равно ждёт смерть. Ближе, ближе, ещё ближе…
- Цельсь!
В ответ - слитный звон и стук винтовок, щелчки затворов. Ещё немного. Ещё секунда. И…
- Пли!!!
Грохот, звон, визг взбесившихся от боли и шума лошадей, крики раненных, - обычная симфония сражения. Николас Кьонти вздохнул с облегчением, предбоевое напряжение кончилось, началась лихорадка самого боя.
Берри получил три пулевых ранения, однако сумел удержаться в седле и первым обрушил свою секиру на шлем мейсенца, располовинив того до самого живота. Руану повезло несколько меньше. Он успел поднять коня на дыбы перед самым залпом и тот получил свинец, предназначенный Золотому льву. Но не весь. Пуля застряла в левом плече Александра - рука повисла плетью. Он всё же вовремя вырвал ноги из стремян, в первый момент даже не почувствовав боли от ранения, и ринулся на врага, отбросив бесполезное копьё и выхватив меч.
Сразу после залпа из туманного марева, как нельзя кстати сгустившегося вокруг Тор-Руана, вылетели фиарийцы во главе с графом Диомелем. В отличии от королевы, что естественно, и Эдмунда Аредина он всегда лично участвовал в сражениях, хотя военноначальник его ранга мог бы и не делать этого.
Бой у стен Тор-Фарроу превратился в избиение. И длилось оно не так и долго.
Александр Руан Золотой лев, последний потомок рода Фолксов, рубился до последней минуты жизни, встав спиной к спине с Могучим стариком Берри. Мейсенцы и фиарийцы отлетали от них, падали под мечом Руанов и секирой Берри, точная копия которой украшает их родовой герб, никто не мог сравниться с ними в искусстве фехтования, а салентинцы опасались стрелять в такой тесноте. Но затяжного боя старик граф выдержать не мог, да ещё и с тремя пулевыми ранениями. Он упал на колено, куда угодил клинок особенно удачливого фиарийца, попытался закрыться широким лезвием секиры, но по шлему его снова рубанул всё тот же фиариец. Берри рухнул.
Фиариец переступил через него, замахнулся на Руана, но тот каким-то образом заметил движение за спиной (он дрался без шлема) и ударил первым. Меч раскроил череп врага. И тут же в спину ему врезалось лезвие мейсенского топора. Не спасла ни добротная кираса, ни кольчуга двойного плетения. Наёмник с мерзким чавканьем вырвал топор из спины Золотого льва и опустил его ему не плечо. Руан рухнул на колени. Свет в глазах померк, осталась только пульсирующая боль.
- Ваше величество, - обратился к королеве Диомель, - Руан повержен, его войско разбито, большая часть союзников - мертвы. Граф Берри без сознания, тяжело ранен. Замок никто не охраняет.
- В подземелье его, - распорядилась Елизавета, - в отдельную камеру. Утром казним всех пленённых союзников узурпатора. Голову Руана отрезать и приколотить над воротами замка. Наденьте на неё корону из соломы, такая лучше всего подходит узурпатору.
- Вы жестокая женщина, - покачал головой Диомель. - Мне даже не очень хочется говорить вам о том, что старший сын Руана жив.
- Он в наших руках? - удивилась королева.
- Его оглушили и приняли за мёртвого, - ответил фиариец, - однако позже выяснилось, что он жив, хоть и ранен.
- Поместите его туда же, куда и Берри, - бросила королева с мстительной жестокостью. - Туда же бросьте и тело Руана.
Холод и промозглость заставляли раны, полученные при разгроме патруля, болеть всё сильнее и сильнее. Старый граф давно потерял сознание и лишь тихо стонал, вытянувшись на соломе, брошенной тюремщиками на пол темницы. Сам Томас граф Флиер довольствовался ледяным полом. Он старался глядеть в потолок, в противном случае взгляд натыкался на обезглавленное тело отца или на старика Берри, которого назвать могучим теперь язык не повернулся бы.
Каким-то образом Томасу всё же удалось задремать на холодном полу, взяла своё усталость после боя. Разбудил его лучик солнца, ударивший в глаза Скоро за ними придут, по традиции в Страндаре казнят ранним утром. И точно, дверь открылась без скрипа (за всем в Тор-Руане следили отлично), двое дюжих мейсенцев подняли графа Берри на ноги, пришедшего в себя от новой волны боли. Томас встал сам, без посторонней помощи, с гордым видом двинулся вслед за тюремщиками, хотя держаться на ногах было тяжеловато из-за ран и затёкшего от сидения на холодном полу тела.
Плаху поставили во внутреннем дворе Тор-Руана. Громадный палач в чёрном балахоне (никто не знал, что под ним скрывается угольно-чёрный готический доспех Рыцаря Смерти, которому особенно по нраву были казни, когда люди расставались с жизнью полностью осознавая этот скорбный факт) замер со странным мечом на плече. Отчего-то он внушал Томасу какой-то противоестественный страх и, главное, он совершенно не мог объяснить его причину. Первым на импровизированный эшафот взошёл поддерживаемый тюремщиками, относившимися к нему с удивительным уважением, граф Берри. Он буквально рухнул на колени перед плахой. Палач взмахнул чёрным мечом с багровой каймой клинка, голова Могучего старика скатилась к ногам королевы. Мальчишка нынешний кронпринц (и зачем только Елизавета притащила его сюда?) съёжился, попытался схватиться за подол материнского платья. Королева одёрнула его, бросила что-то резкое, он съёжился ещё сильнее.
Томас подошёл к плахе, опустился на колени, положил голову на залитый кровью пень. Боль!