- Габриэла научилась обращаться с оружием в Борне. - Ирэна смотрела куда-то поверх головы Савиньяка. Если б не собственный, двадцать лет ковырявший душу гвоздь, Ариго потребовал бы оставить графиню в покое, но раны надо чистить, как бы больно ни было.
- Вы можете сказать, - вновь повел разговор Ойген, - в Васспарде пропадали пистолеты?
- Мне об этом ничего не известно.
Какие у нее красивые руки! Руки, волосы, глаза… Таких женщин не бывает, это видение, сон, только вот разговор отнюдь не волшебный! Страшный разговор.
- Полковник, - маршал на графиню не смотрит, и это хорошо! - Об оружии уместнее спросить у вас.
- Я могу сказать одно - убийце, если он сохранил хладнокровие, удобнее всего было вычистить пистолет и вернуть туда, откуда он его взял. Это могла быть оружейная, личные комнаты и арсенал гарнизона. Кроме того, в конюшне для гонцов всегда держали седла с заряженными пистолетами в ольстрах.
- Графиня Борн могла взять один из этих пистолетов и вернуть на место?
- Это мог сделать любой из членов семьи или доверенных слуг, но я не верю, что Габриэла догадалась бы так поступить. Скорее она набросилась бы на Юстиниана с ножом, что, собственно, однажды во время обеда и произошло.
- Разделяю ваше неверие. - Ойген, как всегда, церемонен… Неужели они оба ослепли: южанин и бергер?! - Сударыня, не могли бы вы как можно точнее описать предшествующий несчастью день?
- Извольте. - Графиня слегка повернулась и теперь смотрела на барона. - С утра и до полудня все шло как обычно. Слуги готовились к приезду отца и завтрашнему приему, граф Гирке отлучился по делам, Юстиниан и Валентин фехтовали, я была с матерью, Габриэла - у себя.
- Я правильно помню, что ваш супруг находился в армии?
- Да, он подал в отставку уже после смерти Юстиниана. Мне продолжать?
- Если вы готовы.
- Я должна. Сразу после полудня отец сообщил о непредвиденной задержке.
- Письмом или на словах?
- Письмом. Он любил повторять: то, что не записано, будет искажено.
- Кто привез письмо?
- Эдуард, молочный брат графа Гирке и наш доверенный слуга. Отец предпочитал отправлять письма с ним.
- Задержка была случайной?
- Да. - Она опустила ресницы. - Валентин…
- У отца время от времени случались легкие расстройства желудка, - пояснил брат. - В эти дни, если была такая возможность, он оставался в постели с грелкой.
- Как приняли известие в замке?
- Это никого не удивило.
- Перед обедом, - мягко перебила графиня, - камеристка Габриэлы доложила, что сестра волнуется. Подобное с ней случалось все чаще, успокаивающее питье помогало не всегда. Мать велела отнести обед в комнаты, но Габриэла отказалась есть у себя и вышла к общему столу. Между ней и Юстинианом случилась ссора, во время которой сестра схватила со стола нож для мяса. Ее остановил Гирке.
- Какова была причина ссоры?
- Не все ли теперь равно?
- Нет, сударыня.
- Габриэла начала упрекать Юстиниана в том, что он сидел за одним столом с убийцей и негодяем, подразумевая герцога Алва. Юстиниан сдерживался, сколько мог, но потом ответил в том смысле, что отношения самой Габриэлы с убийцей и негодяем совместными трапезами не ограничивались.
7
Два слова, и погибший пять лет назад Джастин перестал быть чужим, но от того, что граф Савиньяк в очередной раз согласился с Рокэ, ясности не прибавилось. Вдова Борна могла как оказаться убийцей брата, так и быть ни при чем. Схваченный в ярости нож - не улика, скорее наоборот.
- Чем завершилась ссора? - Райнштайнер шел к цели медленно и основательно, словно вычерпывал пруд в поисках клада.
- Графиню Борн увели. - Краткость Придда впечатляла. - Подали следующую перемену.
Вот так "спруты" и живут, то есть жили. От отобранного ножа к жаркому - или что там ели в Васспарде?
- Из-за стола мы встали довольно быстро, - вернулась к воспоминаниям графиня. - Я осталась с матерью, Валентин с Юстинианом поднялись в фехтовальный зал, а дядя, как и собирался, вызвал управляющего.
- Полковник, как и когда вы расстались с братом?
- Довольно поздно. Юстиниан много рассуждал о том, что пытаться сместить Фердинанда - не только глупость, но и преступление, которое на руку врагам Талига. Теперь мне кажется, что, говоря со мной, он готовился к разговору с отцом. Если потребуется, я могу вспомнить более подробно.
- Доводы вашего брата повлияли на ваши дальнейшие поступки?
- Скорее они заставили меня задуматься, что косвенным образом определило мое будущее. Когда я вышел из Багерлее, мне осталось решить лишь сиюминутные задачи.
- Валентин, - окликнул уже не казавшийся пьяным Ариго, - ты провел с Джастином почти неделю, он что-нибудь говорил о своих врагах?
- Или, - добавил Ли, - о друзьях. Кроме Алвы, разумеется.
- Юстиниан резко отзывался о кансилльере, тессории, герцоге Колиньяре и еще нескольких не столь значительных персонах, но я не назвал бы это личной враждой. Я отнюдь не уверен, что мой брат был в должной мере знаком со всеми, о ком говорил.
- Господа, - предложила хозяйка, - давайте перейдем в зимнюю столовую. Там подан легкий ужин.
Мать предложила бы шадди, но Придды любви к морисскому ореху не испытывают. Север и традиции, объединившись, дают много, но отбирают не меньше. Впрочем, это можно сказать и про юг.
- Я не голоден, - заверил вставший первым Ариго.
- Холодное мясо с горчицей пробуждает память, - наставительно сказал Райнштайнер.
Лионель всмотрелся в серьезное бергерское лицо и не выдержал - брякнул, что сыр способствует остроте мышления. Барон, запоминая столь полезные сведения, кивнул и вернулся к убийству. Милый дружеский вечер продолжался, Райнштайнер под холодную телятину вытрясал из брата с сестрой душу, а те пытались делать вид, что это совсем не больно. Они ничего не скрывали и ничего в роковую ночь не видели и не слышали.
Нафехтовавшийся Валентин проспал до утра, об убийстве он узнал после завтрака, который в обители "спрутов" умудрились подать вовремя. За столом собрались все, кроме Юстиниана и Габриэлы; застольное молчание Валентин счел следствием дурного настроения наконец приехавшего батюшки, а мертвого брата увидел уже в домовой церкви.
Сестра знала чуть больше, она допоздна засиделась с письмом мужу, и к ней, увидев свет, постучала камеристка Габриэлы, доложившая, что госпожа пропала.
Хитрая, как и все сумасшедшие, вдова прикинулась обессиленной семейной ссорой и пожелала лечь. Служанка подождала, пока госпожа не уснет, и отправилась по делам, не заперев дверь, а когда вернулась, постель была пуста.
После бурных ссор Габриэла часто сбегала в парк, однако ночь выдалась ненастной, и в мокрых кустах было неуютно. Виконтесса Альт-Вельдер решила, что сестрица прячется в одной из беседок и найти ее труда не составит. Камеристка думала так же, но опасалась новой вспышки ярости. Лучше всех с Габриэлой ладил Гирке, и женщины отправились к нему. Граф разбирал счета и был полностью одет; услышав про бегство племянницы, он без лишних слов отправился на поиски, взяв с собой камеристку и ее мужа, того самого Эдуарда, что привез письмо. Брат старшего конюха, он обучал господских детей начаткам верховой езды и пользовался у Габриэлы определенным доверием.
Виконтесса думала дождаться возвращения дяди, но ей внезапно захотелось спать, а успокаивать сестру обычно приходилось подолгу. Женщина сдалась и отправилась в постель, дальнейшее она, как и Валентин, знала лишь с чужих слов.
Поиски решили начать с двух сторон, двигаясь от беседки к беседке навстречу друг другу. Если бы беглянку первыми обнаружили слуги, жена осталась бы с госпожой, а муж известил бы Гирке. Так и получилось, но отправившийся за графом Эдуард не нашел его ни в одной из беседок. В удивлении он повернул назад и столкнулся с Гирке, несущим мертвого племянника.
Гирке рассказал, что услышал выстрел и решил посмотреть, в чем дело. Слуги выстрела не слышали, но они шли с другой стороны парка, к тому же шумел дождь. Ночью было не до поиска следов, а к утру ливень от них ничего не оставил.
Скорее всего Юстиниана застрелили в прилегающем к внешней стене углу неподалеку от калитки, ведущей в обширную березовую рощу. Видимо, граф Васспард выходил за ограду: его сапоги были в грязи, хотя парковые дорожки содержались в порядке. Подозрительных чужаков в окрестностях замка не видели, но дождь и темнота могли скрыть шайку разбойников, не то что одиночку с пистолетом, другое дело, что выманить графа Васспарда в полночь из дома разбойники никак бы не смогли. Причина - футляр для писем - нашлась утром в траве; в темноте Гирке с Эдуардом попросту ничего не заметили.
Глава 6
Гайифа. Кипара. Кирка.
Талиг. Альт-Вельдер
400 год К. С. 7-й день Осенних Ветров
1
День обещал стать ясным. Еще невидимое солнце уже высветлило небо над добродетельной и боголюбивой Киркой, но вместо мирного шума просыпающегося города в раззолоченную гостиную рвался гомон взбудораженной казармы. Скрип кожи, лязг, скрежет и бряканье металла перекрывали раздраженные выкрики сержантов и офицеров… Привычно, но не здесь же!
Здесь - это в большом и душераздирающе мирном доме преуспевающего виноторговца, с торопливой готовностью предоставленном хозяином в распоряжение спасителей. Удобное место. До аббатства Домашнего Очага, в котором заперлись бунтовщики, - всего сотня шагов Достойной улицей, ну а Песья площадь, мягко говоря, не столичных размеров.
- Четверть восьмого, и ничего. - Капрас, с трудом скрывая облегчение, перевел взгляд с огромных часов на старших офицеров корпуса. - Мы зря опасались атаки на рассвете. Мерзавцы еще немного подумают и сдадутся.
Карло очень хотелось на это надеяться, потому что иначе… иначе не миновать штурма, на подготовку к которому и ушла звездная осенняя ночь. Мятеж придется давить беспощадно, без жалости и сострадания, дабы ни единый солдат и тем паче офицер впредь и подумать не могли о подобном безобразии.
- Лучше бы в самом деле сдались, - разделил начальственную надежду Василис, - все равно за монастырскими стенами не отсидеться. Ну должны же они за ночь одуматься!
- Да куда они денутся? - Гапзис вопреки обыкновению был небрит, как сапожная щетка. - К нам ночью почти четыре десятка прибежало.
- Эти не из монастыря, - напомнил Николетис. - Так, по окрестным кустам прятались, и еще вопрос, от кого. А вот те, что в аббатстве засели… Демоны бы побрали этого Брацаса! И ведь всего-то субполковник, да еще из занюханного гарнизона, а как головы балбесам задурил! И добро б только землякам…
- …что, господа мои, - откликнулся из-за бронзовой танцовщицы отец Ипполит, - несколько странно. Ну да Создатель вам в помощь.
- К кошкам! - не выдержал восседавший на затканном виноградом диванчике лысый Додуза. - Куда мы вернулись?!
- Домой, - охотно объяснил Агас. - И привели с собой два батальона мерзавцев. В дополнение к местным. Их здесь явно не хватало.
- Левентис! - рявкнул маршал, и гвардеец потешно прикрыл себе рот рукой. Это было вопиющим нарушением субординации, но Карло лишь хмыкнул и отвернулся. От всех.
Взгляд уперся в картину. Пухлый юноша в венке из фиалок, собираясь искупаться, пробовал воду ногой. За ним из-за куста следил бородатый охотник, на которого, в свою очередь, таращились овечки - купальщик в венке явно был пастухом, причем никудышным. Сам Капрас свое стадо тоже не уберег.
Что часть недавних рекрутов, оказавшись вблизи родных мест, дезертирует, маршал ожидал, но то, что парни не ударятся в бега, а примкнут к взбеленившемуся гарнизонному командиру, стало сюрпризом. Как и сам Брацас, поначалу казавшийся вменяемым. Прибрюшистый субполковник изо всех сил старался быть полезным, но только здесь, в Кирке, на войну с морисками его не тянуло. Капрас и не настаивал - толстяк на боевого офицера ну никак не походил…
- К маршалу из Первого полка!
Вбежавший теньент пребывал не в лучшем виде. Глаза красные, небрит, воротник смят, в общем - не щеголь, вчерашний вечер всем дорого обошелся.
- Говорите!
- Господин маршал, пехота готова. Заслон напротив южной стены усилен двумя ротами. Если бунтовщики захотят прорваться из города, это будет самый короткий путь.
- Я понял. - Так, пехота на предписанных позициях, половина кавалерии корпуса - на соседней площади и вокруг аббатства, резерв здесь, пора начинать. - Предъявите этой бочке ультиматум. Час на раздумье, не согласится - ему же хуже. Отправьте к монастырю кого-нибудь с громким голосом, остальным - готовиться к бою. Присутствующим - бриться и завтракать.
Во дворе блестел кирасами и шлемами ровный строй пикинеров, а на высокой, утыканной осколками стекла стене красовался розовый удодий. Необычное зрелище прикормленную "на счастье" птицу не пугало.
- Господин Карло, могу ли я вас отвлечь? - напомнил о себе отец Ипполит, с разрешения кипарского епископата прибившийся к корпусу. Капрас не возражал - толковый священник на войне не помешает, но лучше б клирик остался в загородном поместье, где сперва устроился маршал. Карло хотел быть поближе к своим полкам, которые целиком в город никак войти не могли, и еще он хотел на прощание порадовать Гирени. Радости хватило на три дня. Известия - сначала о беспорядках, а потом и о мятеже - вынудили спешно мчаться в Кирку и реквизировать под размещение дом поближе к месту событий. Плачущую Гирени пришлось оставить, и утешать ее было некому - отец Ипполит рвался спасать души, а не утирать слезы.
- Господин Карло, вы меня слышите?
- Слышу, отвлекайте.
- Я помню, что мятежи и беспорядки случались во все времена. Не только в наемных полках, дравшихся за пределами Империи, но и в имперских гарнизонах, и даже в гвардии.
- Все так, святой отец, - устало подтвердил Капрас, - но этот случай выводит из себя неожиданностью.
Неожиданностью, в сравнении с которой фельпские сюрпризы кажутся почти приятными, ведь их преподносил враг, а не собственные солдаты. Сколько ни перебирал маршал в памяти события последнего месяца, он не мог вспомнить никаких признаков недовольства. Корпус с самого начала отлично знал, что предстоит марш к столице и далее - в бой против язычников. Недовольства это не вызывало, шли чуть ли не с радостью… во всяком случае, никого подгонять не приходилось. До Кирки, где намечался четырехдневный отдых, добрались на день раньше намеченного срока, и это при том, что пришлось задержаться в Мадоках: покончить с захваченными разбойниками следовало так, чтобы об этом узнала вся провинция.
В мирное время возни было бы, конечно, больше - пока все бумаги с подписями и печатями пройдут положенным им путем, ну а так… Послали уведомление губернатору и передали ублюдков командиру гарнизона, которому по военному времени надлежало исполнить приказ старшего воинского начальника, то есть маршала Капраса. Вздернули голубчиков любо-дорого и пошли дальше, а вчера - рука Карло непроизвольно сжалась в кулак, вот только бить было некого - два его батальона по милости этого мешка Брацаса взбунтовались и отказались покидать провинцию.
- Мы б сейчас как раз выступали, - не выдержал Капрас, - если бы не эта тварь! Ну чем, чем, во имя Создателя, он их взял?!
- Не приплетайте сюда Создателя, - попросил священник и замолчал, однако на молящегося он не походил. Отец Ипполит вообще молился нечасто - на людях, по крайней мере.
2
Пушек в Альт-Вельдере было не слишком много, но содержались они в образцовом порядке. Врагов ухоженные бронзовые зверюги не видели, зато им выпала честь отсалютовать лучшему артиллеристу Золотых земель.
Мысль о прощальном залпе забрела в голову Ли случайно, когда он пытался понять что-то связанное с Вейзелем, и показалась красивой. Польщенная вдова заверила, что гром пушек ей не повредит, и крепостные орудия лихо рявкнули в тот самый миг, когда повозка с закрепленным на совесть гробом медленно въехала на устланный еловыми ветками мост.
- Курт был бы доволен, - твердо сказала баронесса и заплакала, очень похоже, что впервые со дня боя у Франциск-Вельде. Рядом кусала губки, бросая на приемную мать встревоженные беличьи взгляды, гоганни, и смотрела в небо хозяйка замка.
- Курт был бы доволен, - повторила, не утирая слез, вдова. - Был бы…
Они стояли на башне, пока сопровождавший артиллериста бирюзовый эскорт не втянулся в ворота берегового форта. Над зубчатыми стенами радостно и бестактно сияло солнце, а Савиньяку вспоминалось алое мерцанье Фульгата и напряженный женский голос. Графиня Гирке, урожденная герцогиня Придд, так и не рассталась со своей тайной, впрочем, ей это шло.
- Всё, - объявила, всхлипнув, баронесса. - Совсеб всё… Бождо идти. Господид Савидьяк, я подибаю, ваб дадо поговорить с Белхед, до, прошу вас, де сегоддя.
- Разумеется, сударыня, - заверил Лионель, - вам обеим следует отдохнуть.
Райнштайнер на правах земляка подал женщине руку, с другой стороны приемную матушку подхватила сразу ставшая еще мельче и младше Мелхен. Мать от склепа увел Росио - подошел, молча взял под локоть и увел, пока они с Эмилем и Бертрамом пытались подобрать какие-то слова. Так и не подобрали.
- Господин Проэмперадор, - задержавшийся на башне Придд был сама учтивость, - я прошу вас о приватном разговоре.
- Что ж, - согласился Савиньяк, - на стенах нам не помешают, а погода хорошая.
- Благодарю вас, - отозвался становящийся все менее чужим полковник. - Я также прошу выслушать меня до конца. Я верю своей сестре, но по-прежнему считаю, что приказ отдал отец. После череды ссор Юстиниан изменил свое отношение к сестре и не был готов ее защищать ценой полного небытия. Он стал бы спасать родителей, герцога Алву, младших братьев и, весьма вероятно, меня с Ирэной, но не Габриэлу и не более отдаленных родичей, а возлюбленной у него не было. Тем не менее есть одно обстоятельство, косвенно подтверждающее мнение Ирэны. Габриэла и прежде стреляла из пистолета в человека, и этим человеком был ваш отец.
Лионель не стал переспрашивать, и просьба собеседника дослушать тут не имела значения: есть известия, в которые веришь сразу, не успев вдуматься, и лишь потом понимаешь, что за твоей верой стоит множество причин.
- Габриэла очень любила своего мужа, однако считала его нерешительным, - тихо объяснял Валентин. - Насколько я понимаю, ее взволновало то, что мятежники намеревались отдать трон достойнейшему. Габриэла таковым полагала своего супруга, но опасалась, что его обойдут ради Эпинэ или Окделла.