1
Беседки теперь не запирали, зачем преграждать дорогу туда, где больше нет зла? Лишенный листвы нижний парк был пронизан солнечным светом. Одинокие деревья средь широких золотистых полян вбирали в себя сияющий день, и Мэллит казалось, что они сами светятся. Негромко шуршали камешки под ногами, в усыпанных ягодами кустах копошились птицы с хохолками, яркие, как роспись по шелку. Видеть прекрасное и при этом вспоминать скверное трудно и неприятно, но первородный Валентин просил, и гоганни разбудила былую боль, как злого пса.
Девушка вновь выходила из дома в ночи Луны, смотрела в синие глаза без зрачков, зажимала кровоточащую рану, проваливалась в шепчущий кошмар, но тот не мог пожрать добычу, ведь в небе светило солнце, а рядом шли сильные и разумные.
- "Ты", - объясняла Мэллит тому, кого надлежало называть Проэмперадором, - он шептал "ты", но я не видела, как шевелятся губы и открываются глаза.
- Каким он был, сударыня?
- Он спал, и он желал… Ничтожной не найти слов!
- Позвольте с вами не согласиться. Девица, не растерявшаяся во время рукопашной и рискнувшая довериться выходцу, не может быть ничтожной.
- Баронесса так воспитана, - первородный Валентин говорил, как всегда, негромко. - У гоганов есть обычай: они избегают называть имена и склонны к самоуничижению на словах.
- Опять "большая вода"…
- Сударь?
- Мы к этому скоро вернемся. Баронесса, давайте зайдем с другой стороны. Валентин, вы можете описать Айнсмеллера?
- Это нетрудно. Господин одних лет с Удо Борном и одного роста и сложения со мной. Черные прямые волосы чуть выше плеч и черные же небольшие усы…
- Его усы черны, это так. - Как отрадно видеть свою тень и две другие по обе ее стороны… Как отрадно дышать и смотреть на клюющих ягоды птиц! - Его глаза подобны очам серны, если бы та стала рыбой и уснула!
- Поэтично. - Тот, кто был Проэмперадором, улыбнулся, и Мэллит отчего-то вспомнился стон и прорастающие сквозь пепел кровавые гвоздики. - Сам Веннен не дал бы лучшего описания вызывающей омерзение красоты. Полковник, у вас остались сомнения?
- Нет. - Лицо первородного напомнило о сражении и дурных вестях. - В так называемую Ночь Расплаты господин цивильный комендант пытался вырваться, но не смог.
- Я слышала, как сказали "стой", и видела лапы зверей, - добавила Мэллит. - Когтистые, они били то, что вздымало голодного, и оно оседало.
- Это вещество напоминало зеленый мед?
- Пчелы создают иное. Ни… Я уподоблю нареченного Айнсмеллером рыбе в желе на соусе девяти трав, что покоится средь оливок и нарезанных овощей. Он был один, и его было много, я видела лица и множество рук, они поднимались, а стены, что преграждали им путь, покрывались трещинами.
- Сказавшего "стой" вы не рассмотрели?
- Нет, но лилась кровь и дул горячий ветер, вместе они породили цветы, что называют гвоздиками, а из багрового жара протянулись черные лапы. Такие же, как в убитой аре. Они жили, и когти их ранили колыбель спящего.
- Было ли это подобно коту, выцарапывающему из желе на восьми травах рыбу? - спросил Проэмперадор.
Нареченный Валентином широко раскрыл глаза и внезапно улыбнулся. Мэллит тоже стало радостно, но не возразить она не могла.
- Трав должно быть девять, и только девять, не считая лимонного сока и тмина.
- Так и будет, сударыня. Валентин, вы любите рыбу в желе?
- Все зависит от сорта рыбы и искусства повара, господин маршал.
- Неубиенно, но, если верить герцогине Гертруде, наше желе намного старше своей начинки. Баронесса, вы нас очень обяжете, если припомните, что Кубьерта говорит про кровь.
2
Прогулка получалась пугающе молчаливой, и отнюдь не по вине графини, время от времени отпускавшей замечания о погоде и называвшей деревья и кусты, мимо которых они проходили. Генерал Ариго в ответ лишь кивал; он не спутал бы розу с ромашкой и елку с дубом, но для Ирэны просто роз не было, отличить же "Октавию" от "Рассвета" и ягодный тис от каданского генерал не мог, а поэзию он сегодня ненавидел как никогда раньше. Так угодившие в окружение порой ненавидят свои же не торопящиеся на помощь войска. Могли бы выручить торские звери и птицы, только Жермону хотелось не вести светскую беседу, а молиться… Вот и брели по белым от солнца дорожкам почти молча.
Все, на что хватило Ариго, - отдать должное талантам Валентина, но это было еще вчера, как и расспросы о Старой Эпинэ, про которую вечность назад выдворенный в Торку гвардеец сказать мог немного.
- Это краснолистый бук, - объяснила женщина, положив руку в перчатке на серебристую кору. - Здесь ему не место, но Альт-Вельдеры после Двадцатилетней пытались спорить с природой. Как ни странно, остров принял южные растения, хотя на берегу они погибли в первую же зиму.
- Даже так? - удивился Жермон, и тут его осенило: - Сударыня, раз уж мы заговорили о предках… Я слышал, что Альт-Вельдеры всегда отказывались от графского титула и называли себя наследниками Вальков. За этим наверняка что-то кроется.
Ирэна покачала головой и двинулась дальше.
- Эта история - ровесница Иссерциала, который, угождая государю, соединил ее с преданием об Арсаке и Сервиллии. Из двух, возможно, что и правд, получилась впечатляющая и полезная для анаксии ложь.
- Я не силен в родословных, - не стал врать Ариго. - С десяток гальтарских родов помню, но Вальков, увы, нет.
- Вальков сделали Вальками будущие Альт-Вельдеры, когда император Эодани велел своим вассалам сменить имена.
- Я мог бы и догадаться… Прошу вас, продолжайте.
- Даме не пристало рассказывать подобные вещи, но, как я вчера заметила Проэмперадору, моя молодость миновала, и меня некому корить в дурном поведении.
- Если вам неприятно…
- Отчего же. - Она откинула капюшон, сегодня ее прическа была совсем простой. - Но если будет неприятно вам, дайте знать, и я сразу же перейду к цветам, их здесь много. Летом.
- Здесь и сейчас красиво.
- Спасибо. Вам уже неприятно?
- Нет!
- Прежнее имя Вальков - Кипара, они были кровными вассалами Дома Ветра. Последнего, кто нам известен в этом роду, звали Лорио. Его мать принадлежала к роду Борраска, отсюда и традиционное для Повелителей имя. Лорио был верен анаксии, отважен, удачлив и хорош собой. Он любил женщин, а женщины любили его. Так продолжалось, пока в красивого военачальника не влюбилась юная супруга уже не столь молодого анакса. У Лорио достало благородства не осквернять ложе государя, но анакс все же отправил Кипару на север, наделив при этом широкими полномочиями. Лорио против подобной ссылки не возражал - он был человеком деятельным и не видел разницы между столичными красавицами и провинциалками. Именно Кипара начал то, что впоследствии столь успешно завершил Манлий Ферра, но Вальки в этом уже не участвовали.
Во времена Лорио наш остров никому не принадлежал, на нем был лишь небольшой храм возле источника, однако земли за мысом уже имели владельца - младшего брата Повелителя Волн, удалившегося из Гальтары по настоянию семьи. Этот человек привез с собой красавицу жену, которой не слишком интересовался, предпочитая винный кувшин. Оказавшаяся в глуши женщина стала искать утешения и нашла его в храме на острове. Когда в здешних краях появился Кипара, ей было около сорока, но выглядела она на двадцать с небольшим. Возможно, благодаря молитвам. Вам не скучно?
- Нет… Генерала Вейзеля отпевали в том храме, где она молилась?
- Церковь Альт-Вельдера много моложе, хоть она и успела побывать абвениатским святилищем. Храм, где молилась супруга бражника, не сохранился, остались лишь источник и вера в исполнение желаний. Моя сестра хотела одного, я - другого. Наши желания убили друг друга. Как вы думаете, что случилось с Лорио?
- Он полюбил эту… паломницу?
- Скорее да, чем нет, женщина же была от страсти вне себя. Кипара, когда бывал в наших краях, а бывал он здесь не слишком часто, охотно проводил с ней ночи. Пока не встретил совсем юную девушку. Это похоже на прелюдию к истории Рамиро и Октавии, только с другим концом. Любовница не желала терять Лорио и была достаточно умна, чтобы понять: убийство соперницы скрыть вряд ли удастся, и потом, где одна юная красавица, там и другая, а любовник был нужен ей навсегда. Она взяла самое ценное, что у нее было, и отправилась в храм. Как вы думаете, чего она просила?
- Любви?
- Это было бы слишком просто для легенды и к тому же невозможно.
- Вы так думаете?
- Я готова поверить, что высшие силы могут превратить человека в животное, разрушить города и повернуть реки, но не более того. Над чувствами и помыслами они не властны, иначе все веры теряют смысл, а все кары, даже самые справедливые, становятся бессмысленной жестокостью. Женщина хотела, чтобы Лорио принадлежал только ей и не подпускал к себе юных красавиц.
- Он ослеп?
- Вы сочиняли бы красивые поэмы, генерал. Но могла ли любовница быть уверена, что невеста бросит слепого? Ревнивица попросила, чтобы Лорио не мог овладеть ни одной девственницей, но чтобы она сама по-прежнему могла удовлетворять его страсть. Ее услышали, но то ли не так поняли, то ли пошутили. Чрево Лорио принялось расти и стало столь огромно и тяжело, что ему пришлось забыть не только о свадьбе, но и о седле и доспехах. Изуродованный полководец отказался видеть свою невесту и остался в этом непреклонен, хотя девушка долгие ночи простаивала у его дверей.
Два года Кипара управлял провинцией, отдавая приказы из окна дома или из повозки. Говорили, что у него отнялись ноги. Позорную тайну знали лишь доверенные слуги, охрана из числа варваров-агмов и любовница, которая вновь стала навещать затворника. Так продолжалось, пока анакс не посетил нынешнюю Марагону. Видимо, ему донесли, что здесь происходит нечто странное.
Остановить государя никто не посмел, он вошел в дом и увидел, что стало с его былым соперником. Анаксу это зрелище столь понравилось, что он, подарив Кипаре озеро вместе с окрестностями, велел немедленно вернуться ко двору. Лорио поблагодарил за оказанную честь, однако испросил месяц для устройства дел провинции. Он их в самом деле устроил, но в последнюю ночь исчез вместе с охраной, и никто не знает его дальнейшей судьбы.
Уходя, Кипара оставил завещание, согласно которому все, чем он владел, переходило к брату его невесты. Анакс, узнав о происшедшем, видимо, устыдился своего поступка. Он запретил своим спутникам вспоминать о судьбе полководца и подтвердил права предков Альт-Вельдера на его земли; будущие Вальки, однако, отказались считать себя хозяевами, так как дожидались Лорио. Не дождались… Вас не удивляет, что эта история мало известна? Я ее узнала, лишь выйдя замуж.
- Ничуть. Анаксу в самом деле было нечем гордиться.
- О да, а в его свите собрались люди разумные. Иссерциал начинал именно там, писцом под диктовку, он не только записывал, он запоминал и потом использовал. Во благо анаксии и за достойную плату. Вы хотели что-то сказать?
- Ничего… Раз с Лорио были варвары, они могли отправиться в Торку.
- Очень может быть. Вы не спрашиваете про любовницу?
- Извините. Я думал, если бы с ней что-то произошло, вы сказали бы.
- Это вы извините. Я отвлекла вас от дел и донимаю не слишком красивыми преданиями. Мой брат - смелый человек, а вот я - нет. Мне нужна помощь, генерал, и я не хочу… Не могу обращаться к Валентину. Он слишком много сделал для того, чтобы наша семья повернулась к Талигу лицом. И при этом я больше не имею права молчать. Позавчера я пыталась поговорить с Савиньяком и позорно струсила.
- Я сделаю все, что в моих силах. Что именно?
- Не так быстро, генерал. - Женщина попыталась улыбнуться. - Вы командуете авангардом и привыкли к стремительности. Я так не могу.
- Я буду ждать.
- Наше семейство постепенно начинает тянуть вас в свой омут. Сперва Валентин, потом - я… Вы помните, чем закончился ночной разговор?
- Вы пожаловались на усталость и попросили всех уйти.
- Мне было нужно остаться одной. Я думала всю ночь и поняла, что должна признаться, а вы мне в этом поможете.
- Как, сударыня?
- Просто будьте рядом… или нет, я опять сбегу. Граф Савиньяк сейчас в саду вместе с этой девочкой и Валентином - нам нужно их найти, и вы им передадите все, что я сейчас расскажу.
3
До сего дня Лионель думал, что знает о гоганах лишь самое главное, сейчас он понял: главное-то как раз и неизвестно, причем не только чужакам, но и самим "куницам". Мелхен могла ответить разве что на треть задаваемых ей вопросов, а ведь девушка не раз и не два прочла пресловутую тайную книгу, в которой правнуки Кабиоховы смешали луну с жареными курами. Но у гоганов подобная книга хотя бы была…
- Сударыня, - уточнил Савиньяк, - прошу меня простить, ваш народ в самом деле полагает красивыми лишь очень толстых женщин?
Девушка свела густые темные брови:
- У нас и у вас разные слова. У вас есть толстое дерево, толстое одеяло и толстый человек. У нас говорят, что живое исполнено соков. Это красиво, как красиво лето, а худоба уродлива, как иссохший ствол и лишенный плоти скелет. Мои сестры очень хороши, но я родилась от материнской печали, а в печали не может быть красоты.
- Баронесса, - весьма кстати вмешался Придд, - неужели вы считаете мою сестру уродливой?
- Первородная Ирэна прекрасна. - Гоганни удивленно раскрыла золотые осенние глаза. - Ее прелесть - прелесть ночной звезды. Мы идем туда, где гуляла нареченная Габриэлой?
- Вам это неприятно? - спросил Спрут и объяснил: - Баронессу напугала графиня Борн, с которой она встретилась в озерном лабиринте.
- Я видела нареченную Габриэлой в первый раз, но не в последний; она обещала беду своей сестре и знала, как исполнить обещанное. Теперь зла здесь нет, только тростники и вода, я не боюсь этого места.
Сухие тростники стояли стеной, слишком бледной для золота и слишком теплой для серебра. Странное украшение для парка, но Альт-Вельдер вообще был странен.
- Полковник, - решил уточнить Савиньяк, - куда ведет эта тропа?
- Если не ошибиться с поворотом, то к проточному водоему, который питается от источника. Если мы до него дойдем, то увидим на дне монеты и украшения. В замке к этому месту относятся, как в Олларии к водопаду в Старом парке.
- Граф Гирке погиб там?
- По другую сторону лабиринта, очень близко от входа, но графиня Борн утонула в самом водоеме.
- Герцог, вам с Мелхен лучше пойти в обход, а я пройдусь по лабиринту.
- Господин Проэмперадор, мы пойдем вместе. Вы не знаете дороги, баронесса не боится, ничего дурного про лабиринт не известно, однако за последнее время здесь утонули три человека. Это просто обязано быть неприятным совпадением, но вы - Проэмперадор Северо-Запада, а регент болен… Баронесса, вы хотите бросить монету?
- Я хочу увидеть малое озеро.
- Вы в своем желании не одиноки.
В лабиринте было светло и тревожно, шуршащие стены скрыли все, кроме неба, а тропа, достаточно широкая для двоих, то и дело сплеталась с себе подобными, заставляя выбирать. Заблудиться здесь труда не составляло, однако Лионель как-то угадывал направление прежде, чем Придд поворачивал. Солнце оказывалось то за правым плечом, то сзади, то спереди, однажды из зарослей шумно взлетели утки, потом кто-то небольшой плюхнулся в невидимую воду. Тот, кто задумывал садовую причуду, успешно создал впечатление, что тростниками зарос весь мир, а солнце сошло с ума и пустилось в пляс. Не лучшее место для прогулок безумицы и для прогулок вообще…
Проступившие сквозь смутный шорох голоса показались игрой воображения, но Валентин неспешно повернул голову, а гоганни застыла, будто молоденькая дайта, почуявшая дичь.
- Мужчина и женщина идут в сердце лабиринта, - сказала она. - Кто они?
- Моя сестра хотела показать генералу Ариго и барону Райнштайнеру парк; это, должно быть, они, - быстро предположил Придд. - Не думал, что Ирэне нравится это место.
- Оно интересно. - Хозяйка умеет выбирать места для прогулок - ночные башни, заросли, где тонут… - Сударыня, надеюсь, вы ничего не имеете против генерала Ариго?
- Генерал Ариго похож на… герцога Эпинэ.
- То есть вы не возражаете?
- Зачем?
- Женщина должна время от времени говорить "нет", по крайней мере в Талиге.
- Я спорила с капитаном Давенпортом. - Девочка все принимала всерьез, но при этом не казалась глупенькой. - Названный Чарльзом не понимает, что любовь, потеряв сердце, пересчитывает жемчужины счастья, ведь новых уже не будет.
- Капитан Давенпорт не понимает многого и, видимо, никогда не поймет, но, будучи обиженным, он может стать полезен.
- Я не хотела его обижать, но он полон дождя.
- Исчерпывающе.
Сухой шелест, неразборчивые голоса за полоской воды… Правнучка Кабиохова права, их там двое, но где в таком случае Райнштайнер?
- Сударыня, раз вы спорите с исполненным дождя, я не стану вам представлять корнета Понси, это было бы слишком. Не правда ли, герцог?
- Корнет Понси здесь? - Спрут был почти бесстрастен. - Несколько неожиданно.
- Поэт направлен в распоряжение Давенпорта. Вдвоем у них еще есть шанс оценить радость бытия.
Стал бы он шутить, если б здесь совсем недавно не погибли друг за другом девушка, мужчина и женщина? Женщина, ненавидевшая едва ли не всех оказавшихся сейчас в мертвых тростниках. Выходцы не переносят дневного света, только маленькая Люцилла об этом не знала. Что позволило вырвать у королевы холода добычу - костяное дерево, текучая вода или кровь Савиньяков? Хорошо, если последнее.
- Сударыня, я правильно понял, что гоганские дома охраняют не гоганы?..
4
- …я правильно понял, что гоганские дома охраняют не гоганы?
Ясный и равнодушный голос пробился сквозь страх вновь увидеть синие пустые глаза, но уже на женском лице.
- За внешней стеной ходят сторожа, - пролепетала Мэллит, - а во дворах рычат псы.
- И никто из ваших мужчин так и не…
Вопросы победителя дриксов были легки, а вот каждый следующий шаг давался девушке с трудом. Впереди осенняя вода скрывала золото и колыхала листья, омывая два видевших смерть камня. Никто ни о чем не догадался, но валуны знали, как судорожно дернулось тело первородной, как намокшие пряди смешались с зелеными лентами водорослей… Когда гоганни уходила, озеро вновь было спокойным, только оно запомнило всё.
- …постельное и столовое белье у вас не подрубают, но неужели подшивать подолы тоже запрещено?
- Так велит Кубьерта. Игла касается ткани, лишь соединяя…
Если первородная вернулась, то за кем? Смерть злобной принесла облегчение всему замку, лишь нареченный Эдуардом пил и плакал.
- Господин Проэмперадор Савиньяк… я хочу… просить вас об услуге. Мне нужно загадать желание и отдать судьбе драгоценное… Позвольте мне пойти вперед!
- Никоим образом, сударыня. Либо мы увидим сердце озера втроем, либо я воспользуюсь властью Проэмперадора и отошлю вас с полковником Приддом прочь.