- По-моему, мы все сумасшедшие! - Вирта говорила, закрыв лицо руками, и слова из-под ладоней долетали глухо. - Я не понимаю, происходит это все на самом деле или мы все свихнулись. Сначала она всю жизнь думала, что попадет в сказку, воображала, что попала в сказку, теперь воображает, что она - королева в сказке… И я всю жизнь мечтала, что попаду в сказку и найду ее, королевой, как она и обещала, и вот теперь воображаю, что попала и нашла… А на самом деле обе мы никуда не уходили. Она как всю жизнь работала, шила платья, которые никогда не наденет, так и сейчас работает, и я работаю, и обе мы только мечтаем найти другую жизнь, потому что наша нам не нравится, не нравится… В другие миры только такие и уходят. Но в этом нет смысла. Такие безумцы не находят чужого мира, но зато теряют свой!
- Нет. - Бага помотал головой. - Я-то с ума не сошел. Знаешь, у нас один старый орк говорит: чтобы с ума сойти, его надо много иметь, а такие дураки, как мы, этим не страдают. Так что за себя я спокоен.
- А я?
- Но ведь это я тебя сюда привел?
Полуэльфа больше ничего не говорила, а просто сидела у стола, опираясь локтями о скатерть и закрыв лицо ладонями. Баге было ее жаль, и он раскаивался, что вообще взял ее с собой в мир Прочного Свода. Сходила в сказку, называется. Правы были легенды: ничего хорошего из таких путешествий не выходит. Раньше у нее была надежда, что вот каким-то чудом мать найдется и дальше все будет хорошо. Однако, ее мать и правда оказалась очень красивой. Понятно, почему на нее польстился даже эльф.
- По крайней мере, ей теперь хорошо, - безразличным голосом сказала Вирта.
Она подняла голову, но лицо у нее было застывшее, а в глаза стояли "сухие слезы", которые хуже всяких мокрых.
Бага хмыкнул: "ему теперь хорошо" обычно говорят о свежих покойниках. Вирта покосилась на него: она поняла, что он подумал, и ее лицо ожесточилось еще больше.
- Зря ты это затеяла, - сказал Бага. - Я с самого начала думал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
- И промолчал?
- А ты бы мне поверила?
Вирта подавила вздох: нет, разумеется, не поверила бы.
- Дохлое это дело для полукровок: родителей искать, - продолжал Бага, насупившись, как будто глядел прямо в лицо суровой судьбе. - Были бы они такие, которых стоит искать, они бы сами нас не потеряли, понимаешь? Почему-то же она ушла сюда, а тебя, маленькую, оставила? Одну в горах?
- Может, она не захотела брать ребенка в дыру в горе, за которой неизвестно что, или хотела потом за мной вернуться, а там дверги сразу заколдовали ее, и она забыла, что я у нее вообще была. А тебе разве никогда не хотелось найти свою мать?
- Нет! - решительно отрезал Бага. - Я про свою с самого начала точно знал: она такая, что лучше бы ее вообще не было. Мы - сами по себе. Ну… а если тебе так хочется быть с ней… почему бы тебе здесь не остаться?
- Нет! - теперь уже Вирта решительно тряхнула головой. - У нас есть свой мир, и мы должны туда вернуться.
- Мы никому ничего не должны. По крайней мере я. Это уж точно.
- Если бы боги хотели, чтобы мы жили в этом мире, они бы с самого начала создали нас здесь.
- Если бы боги не хотели, чтобы мы перемещались между мирами, они не дали бы нам такой возможности. А мы - можем. Можем, потому что мы - полукровки. Мы полукровки - для того чтобы мочь. Это все не просто так. - Бага наконец-то высказал мысль, которая уже давно и неспешно зрела под его крепкой, как у всякого орка, лобовой костью. - Во всем этом какой-то смысл. Что время от времени у людей, орков, эльфов и прочих родятся непутевые… люди, орки и прочие. И находят других таких же непутевых, из другой расы. И родятся такие, как мы. Способные ходить через границы, потому что и родились на границе. Она для нас - дом родной. Значит, это кому-то нужно…
- Кому-то нужно, а мы всю жизнь мучайся, - обронила Вирта. Она не плакала, а только опиралась подбородком на сцепленные руки, положив локти на стол, и вид у нее был такой, как будто она обдумывает очень важные и чисто деловые мысли.
- А не мучайся, - легко позволили Бага. - Я лично не собираюсь. Раз боги дали, надо пользоваться. Лично я собираюсь открыть контору по оптовым поставкам каменного угля и железной руды. Здесь руда хорошая, содержание железа выше, чем у нас привозят. А ты можешь, например, начать торговать всякими колечками-сережками здешней работы. Тебя, как дочь королевы, вообще от налогов освободят.
- Ты уже все продумал! Деловой какой! - Вирта иронично покосилась на него.
- А чего же отказываться, если добро само в руки идет? Или правда оставайся здесь, выйдешь замуж за какого-нибудь дедушку, тоже будешь звездой под Прочным Сводом.
- Нет. - Вирта покачала головой. - Я не хочу. Для меня это значит потерять себя. А я не настолько себе не нравлюсь, чтобы хотеть от тебя избавиться.
- А как же мать? Ты столько хотела ее найти, а теперь опять одна останешься?
- Ну, теперь я знаю, что ей хорошо. Гораздо лучше, чем было бы у нас. И если я через двадцать лет опять захочу с ней повидаться, она будет все такой же молодой и красивой, и будет считать, что еще не прошло и года…
- И примет тебя за свою мать!
После этого они погостили во дворце еще несколько дней, пока снаряжался обратный караван во Внешний приказ, с товарами для жителей верхнего мира. Королева огорчилась нежеланию дочери остаться с ней, но не препятствовала ее уходу. Король Лаурин был несколько обеспокоен и раздосадован тем, что Вирта вынула волшебную булавку и его супруга вспомнила всю правду о себе, но зато был счастлив узнать, что она и без колдовства вовсе не хочет его покидать. Он даже сам заверял Вирту, что когда бы ей ни вздумалось вернуться, ей здесь будут рады. К каравану прибавилось четыре мула, нагруженных тюками и сундуками с подарками от их величеств, и даже Баге подарили меч из лучшей дверговой стали с инкрустацией и бердыш, точно такой, какие тут были у всех воинов и какие ему очень нравились.
- Топор - это здорово, а вот меч мне не по рылу, то есть не по чину! - отговаривался было он. - У нас ремесленный народ с мечами не ходит, а орки даже в герцогской страже только с топорами и копьями.
- Не следует так сразу отказываться, ведь мир меняется, и в этом его главное чудесное свойство! - уверял его достопочтенный мастер Дигрин, заведующий королевскими оружейными мастерскими, который заодно и дал Баге несколько уроков обращения с новым оружием. - Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним. Готовность к переменам будет нашим главным оружием, и щитом, и мечом. Но и острая сталь не бывает лишней, прошу вас, не отказывайтесь.
Еще король вручил Баге кошелек с сотней золотых лауринов, каждый из которых был вдвое больше мерсийских солидов. Королева Виртинсиль подарила дочери иголку, которая сама способна была сшить все, что угодно, ей нужно было только поточнее все объяснить. Она была вколота в кусочек шелка, который, как только игла начинала работать, изменял цвет и даже сорт ткани, так что из него легко выходило платье любого размера. Причем по окончании работы иголка опять пряталась в резную коробочку вместе с тем же первоначальным кусочком шелка.
Обратный путь показался намного короче, наверное, потому что теперь им было о чем подумать и о чем поговорить. Каждый вечер они обязательно выбирались на поверхность, чтобы вдохнуть свежего воздуха и посмотреть на звезды, пусть это были чужие звезды. Старый Бларин научил их находить главные здешние созвездия - Шлем Дракона, Два Ястреба, Узел Ворожбы, Стяг Победы. Они рассматривали их, то кутаясь в меховые накидки, то вдыхая теплый влажный воздух - климат здесь был какой-то неустойчиво-беспорядочный - и все нетерпеливее мечтали о том, чтобы поскорее увидеть свои родные звезды.
Вот наконец они были снова во Внешнем приказе, и достопочтенный мастер Клаверин проводил их до выхода из горы. Погоняя четырех мулов с "приданым" Вирты, они спускались по дороге к Клоху.
- Ох и задаст мне Гаахт! - рассуждал на ходу Бага, неся на плече бердыш, с которым, право же, любой менее послушный подмастерье мог бы ни о чем таком не беспокоиться, но у орков с почитанием старших очень строго. - Где, скажет, шлялся, свинотавр ты ленивый! Но только я меч ему подарю, он и успокоится. А вообще я теперь у него из подмастерьев выкуплюсь, в союз купцов взнос заплачу, буду железом торговать…
- А я могу свою мастерскую открыть, - отвечала Вирта. - Хорошо!
Но по ее лицу не похоже было, что ей хорошо.
Туп-туп-туп…
Бага и Вирта разом оглянулись. На дороге никого не было.
- Это он! - Бага помрачнел. - Коричневый Человек. Что-то не нравится мне…
- Но он же тебе ничего плохого не сделал.
- Так-то оно… О, опять, слышишь?
Туп-туп-туп… Шаги тяжелых деревянных башмаков теперь раздавались впереди, словно невидимый дух шел им навстречу. Никого не видя, они отошли к краю тропы, освобождая дорогу.
Топотанье стихло, и они двинулись дальше. Но шагов через тридцать из-за выступа скалы показался человек. Обычный лесоруб, бедно одетый, в грубых кожаных башмаках с ремнями до колена, даже с топором на плече. Незнакомый.
Увидев путников, он застыл на месте, будто узрел невиданное диво, потом вдруг дико заорал и бросился бежать, уронив топор. Проводив его изумленными взглядами, путники посмотрели друг на друга.
- Ты вроде не изменилась… Я вроде тоже шерстью не оброс, и хвоста нет… - Бага на всякий случай честно осмотрел и даже ощупал себя, но никаких перемен во внешности не обнаружил. - Чего он так испугался-то?
- А кто это был?
- Человек.
- Это я и сама догадалась, спасибо. Ты его знаешь?
- Нет, - ответил Бага и удивился. Встретить совсем незнакомого человека в родных местах было, в общем-то, маловероятно. - Хотя вроде бы кого-то он мне напоминает…
- Мне он тоже кого-то напоминает. Именно что. Напоминает.
- Постой, а куда мы вообще-то идем? - Бага вдруг остановился посреди тропы.
- Домой, - несколько неуверенно ответила Вирта.
- Ну, само собой. А где наш дом? - Бага посмотрел на нее. - И что вообще у нас за дом?
Вирта молчала.
- Не помню, - тихо созналась она наконец. - Он где-то тут, недалеко, это я знаю.
Они прошли поворот, и на дальнем участке тропы увидели еще двух человек. Это тоже были лесорубы, старик лет шестидесяти и мужчина помоложе. Топоры они держали наготове - видно, встретили того пугливого - но вид у них был скорее настороженный и тревожный, чем угрожающий. Шагов за пять до них Бага и Вирта остановились.
- Вы кто? - опасливо спросил старик.
- А куда мы попали? - спросил в ответ Бага. Он начал подозревать, что поганец Коричневый Человек опять забросил их в чужой мир или не дал выйти в собственный, и теперь они ходят по тому миру, над которым сияют Шлем Дракона и Два Ястреба.
- Это - королевство Мерсия, окрестности города Клоха, которым правит его светлость герцог Клохский, сэр Бардольф.
- Мерсия! - воскликнула Вирта.
- Клох! - одновременно с облегчением воскликнул Бага. - На месте! А я уж подумал! Так нам сюда и надо! Слава Покровителю!
- А вы-то откуда? - спросил молодой лесоруб.
- Так и мы из Клоха! Я - Бага, подмастерье мастера Гаахта из орочьего квартала, может, слышали про такого?
- А я - Вирта, швея из мастерской Ноэля на Замковой улице. А вы кто? Почему мы вас не знаем?
- Гаахта… такого орка я не знаю, а мастерская Ноэля на Замковой улице теперь называется мастерская Бертерана, потому что…
- О Покровитель! - вскрикнула Вирта. - Мастер Ноэль… Что с ним случилось? И какой из Берте мастер, ему же всего тринадцать лет!
- Мастер Бертеран уже двух дочерей выдал замуж, - ответил старик. - Я почему знаю: моя племянница у него в мастерской работала, пока сама замуж не вышла, а когда у ихних барышень были свадьбы, то мою старуху звали на кухне помогать. А его отец умер лет десять назад.
- Как - десять…
Бага и Вирта посмотрели друг на друга. Они все поняли, хотя не сразу. Как королева Виртинсиль не замечала, что провела у двергов двадцать лет, так и они не заметили, как попали под действие того же самого закона. Не волшебная бронзовая булавка была тому причиной, а то, что в разных мирах время идет с неодинаковой скоростью. Им казалось, что они провели в мире двергов не больше трех недель, а здесь за это время прошло…
- Но… Сколько лет прошло… - Вирта не могла найти во времени никакой точки опоры. - Герцог… вы сказали, герцог Бардольф?
- Именно так.
- А герцог Уолмар? А его дочь, леди Ирмилинда?
- Леди Ирмилинда была замужем за сэром Алибальдом из Теллаха, я потому знаю, что мой брат у сэра Алибальда при конюшне служил.
- Была?
- Она умерла. Ей за пятьдесят уже было. А померла в прошлом году.
- Значит, прошло лет тридцать, - тихо сказала Вирта, глядя на Багу. - Леди Ирмилинда была моя ровесница.
- Но хоть Клох-то стоит? - мрачно спросил Бага у лесорубов. Эти чудеса ему совсем не нравились.
- Стоит, слава богам. Герцог Бардольф - ничего, справедливый господин, и охоты не любит, не то что ихний папенька, посевы не топчет. Разве что в гости кто приедет… Я почему знаю: мой старший со своим тестем ему дрова возят…
- Ты еще не передумала? - Бага перебил старика, обращаясь к Вирте.
- Что - не передумала?
- Возвращаться сюда.
- А ты?
- А мне что? Для меня ничего не изменилось. Едва ли тут кто еще железом с двергами торгует. Если после нас кто-то и ушел в Дверь, так назад будет лет через двадцать. Я за это время успею на ноги встать. - Бага ухмыльнулся. - Да, если Гаахт помер, жалко, что не простился, он меня вырастил все-таки. Ну, так идем?
Вирта кивнула. Если их мир изменился за эти двадцать лет, то и они сами не остались прежними. Они снова взялись за поводья нагруженных мулов, и, под удивленными взглядами старика и его сына, пошли по дороге вниз, к городу Клоху, - осваивать свой новый старый мир.
Москва, июль 2004 г.
[1] На древних монетах часто встречаются изображения богов, в том числе богини Эпоны, вследствие чего и сама монета могла называться эпоной.
[2] Легендарный престол древней Ирландии, так называемое Королевское Место, иначе Ло-Риен. Остальное вы сами поняли.
[3] Мэд - древнее обращение к девушке
[4] Норны - богини судьбы, которые появлялись при рождении ребенка. Позднее трансформировались в фей, которые приходят на крестины принцессы.