- Я кое-что приготовила для вас, птенцы, - нежно проворковала она, кончиками пальцев поглаживая упругий, гладкий кожаный подлокотник. - Ну-ка, все вниз. Располагайтесь удобнее, можете лечь... Из рук все убрать. Расслабиться. Глаза закрыть.
Телохранители, позвякивая железом, опустились на пол, кто-то прислоняясь к стене, кто-то растягиваясь на голом мраморном полу, укладывая обнажённое оружие рядом. Отчасти знакомые с возможностями и методами Принцессы, все шестеро уже догадывались, что с ними будет сейчас.
- Закрыли глаза? Успокойтесь. Ну, готовы? - Каждый, не поднимая век, кивнул. Голова Фрадина на длинной тонкой шее (он весь был тонкий и длинный) свесилась на грудь.
- Соберитесь. Мы начинаем, Тар.
И грянула тьма со всех сторон, резкое шуршание стремительно разворачивающихся теней проникло каждому в мозг; дёрнулась, лунно осветляясь, становясь чётче, застывая, изображение-картинка. Мгновенно установилась, обрела живость, блеск, глубину, запах, материальность, звук - и, двинувшись, нахлынула одной волной, поглощая всех шестерых.
- Убейте их, - тихо сказал Принцесса, растворяясь в ночной темноте. И тут же на рыцарей обрушилась чёрная, размытая в движениях тень, несущая смерть каждым блеском клинка.
7
Шестеро медленно приходили в сознание. Лица любого из них, на сей раз смертельно бледные, некоторое время отражали бессмысленное отупение. Затем, каждый по-своему, но все очень, по сравнению с людьми обычными очень быстро, они стали приходить в себя. Теперь их кожа горела, в сердцах начинало брезжить понимание. Желание разобраться во всем до конца. И чувство, которое Катарине нравилось в Драконах едва ли не больше всего, - бессилие смириться. Холодная, упорная, расчётливая ярость, бушующая в глазах.
Инфанта сидела, поджав скрещённые ноги, и рассматривала телохранителей, не отрываясь, каждого по очереди. Задумчиво-расчётливо, уверенно мерцали прищуренные глаза. Одухотворение застыло и не гасло в них: Принцессе очень понравилось увиденное. Она никак не могла остыть; горячие щеки рдели.
Наступила секунда, когда каждый из шестерых - кто застывшим, кто едва заметно подрагивающим, кто живым, отошедшим, внимательным, кто до сих пор багрово-яростным лицом, - уставились на неё, ожидая. У любого из них сейчас были сказочные, потрясающие, едва ли не бездонные, очень разные, но одинаково звенящие глаза.
- Что мы имеем? - не давая им передышки, не ругая, не жалея, не охлаждая их, спросила она, желая с каждой фразой наращивать темп. - Каждый из вас видел его, он был материален, не мерцал, появляясь то тут, то там, - он всего лишь двигался втрое быстрее вашего; начал точно так же, как в прошлый раз, - и на сей раз, в присутствии всех шестерых, довёл дело до конца. Можете добавить что-нибудь ещё?
- Косые восходящие парирования, - выплюнул, судорожно выдыхая, Лагер, пылающая красная шея которого напоминала пузатую стенку парового котла и правую сторону которой он никак не мог отпустить сжатой левой рукой, сглатывая в каждой паузе, новый раз ощущая, как бьётся, выбрасываясь мощной струёй, освобождённая кровь. - Атакуя... одновременно прикрывается, каждый шаг наращивает темп. Идёт по восходящей дуге. Хых. Если сбить с ритма, можно резко сократить... преимущество... хых... резко... сократить.
- Никогда не смотрит за спину, почти не оборачивается, - быстро, задыхаясь, словно торопясь опоздать, заметил Глаад, держащий у сердца холодную бледную руку, - в самом начале бросил в него три "крошки"... от двух он увернулся... одну отбил: очень развитое круговое зрение... Бьётся с ним постоянно, может... носит все время. По меньшей мере несколько лет.
- Очень похоже на школу танцоров, - поднимая бесцветные, неживые рыбьи глаза, тихо вымолвил Фрадин, который сам являлся одним из лучших её мастеров, - но вертится гораздо меньше. Волчок не использует совсем, но умудряется отталкиваться от пола практически каждый шаг. Может, из-за кругового зрения... сначала я думал, только из-за скорости. Теперь... - он сделал вдох, помолчал и свистяще медленно выдохнул, - я почти уверен, что он наполовину шагает, наполовину летит. Бьётся в полуполете, отталкиваясь от земли сильнее и гораздо легче получая разворот... Поэтому... так сильно бьёт с размаху. Поэтому... так хорош в прыжках... в налётах сверху, в прыжках... в прыжках... - пряча глаза, утихая, прячась и замирая, закончил он, костлявой ладонью потирая лицо.
- Слишком силён, - сдавленно бросил Месрой, красная кожа которого горела, мышцы подрагивали, сведённые напряжением, - для своего сложения слишком. Я парировал только один удар, меня развернуло и отвело шага на полтора. - Левое веко его снова дёрнулось, он снова с силой зажмурил глаза, сжимая руки в кулаки. Секунду молчал, опустив лицо, затем сглотнул, дыша прерывисто и неспокойно, не в силах совладать с собой, и продолжил выплёвывать горячие, дымящиеся слова: - Удары почти невозможно парировать, их можно только избегать; каждый раз, когда подставляешься под налёт, рискуешь потерять руку или просто выронить меч. Он знает, и бьётся постоянными сериями, наносит правой и левой с маленьким, незаметным отрывом в одну и ту же область; если успел уйти от одного, от второго не увернёшься, даже если скорость одинаковая, придётся отбивать... а так - вообще... уйти нельзя.
- Сука, - усмехнувшись со злобой, недобро скривившись, пробормотал Большой, с яростью сплёвывая себе на наколенник (на пол было нельзя), - хитрая сволочь: после каждого второго-третьего тычет остриём, я чётко не видел, - но оно точно попадает. Прям выдвигается, ногтем длиннее; сука прыгает, рубит, тычет и летит в сторону, обходит. Точно ясно: обеими руками шпыняет одинаково. Лучше Месроя. Может, лучше Лагера... И ещё, - он задержал воздух, надувая небритые щеки, громко лопнул губами, как мыльный пузырь, почесал подбородок в задумчивости, подбирая слова; все смотрели на него, - странно он парирует. Когда свалил Лагера, Керье был спереди и врезал ему прямо в грудь, а я был сзади, наискось саданул, били одновременно с двух сторон так, что уйти было никак нельзя! - Губы его вспухли, щеки надулись, громко и отчётливо в полной тишине лопнул невидимый пузырь. - Падла... ушёл. Ноги не двигал, а сам... уплыл вперёд, на ладонь, разворачиваясь вбок, и я снял ему половину плаща. Керье срезал с нагрудника пыль. Скрипнуло по доспеху, все слышали, с обеих сторон скрипнуло... Но он ушёл. Просто двинул корпусом... А потом обоих нас... как щенят.
Большой поднял на Катарину яркий, болезненно-недоумевающий взгляд:
- Как он смог так уйти?.. Откуда он знал, что будет именно так?.. А если он знает... то кто он тогда?..
- Он движется в стиле танцоров, - в полном, звенящем молчании ответил Керье, глядя в окно, - но выше и дальше любого из танцев школы; он продолжил их и заменил чем-то другим, более совершённым, более высоким; он не смещается, а плывёт, не прыгает, а летит, и... мне кажется, не только из-за того, что летит магически. Он не атакует - он усеивает ударами все пространство вокруг себя и потому не может не попасть; он не парирует: предугадывает каждый удар и отвечает на него... до того, как тот будет завершён. - Керье замолчал, переводя дыхание, и мощная шея его напряглась, живая лишь тоненькой бьющейся жилкой. - Словно он знает, видит весь бой от начала и до конца... либо кто-то все время подсказывает ему каждый наш шаг.
- Так что же? - глядя ему в глаза, вызывающе звонко бросила Принцесса, разводя руки, расставляя гибкие пальцы, словно приподнимая и удерживая скрывающий её лицо и фигуру шёлк невидимой фаты. - Что вы поняли ещё? Что перевешивает чашу так быстро нагруженных вами весов? Что он сделал не так?.. Есть у него хотя бы какие-то слабые места?.. Ну, что вы молчите?!.
Телохранители безмолвствовали каждый по-своему. Никто из них не смотрел Инфанте в глаза. Наконец Керье, глянув на Лагера и получив от того незаметный утвердительный полукивок, поднял глаза на Катарину, мгновение помедлил и твёрдо ответил:
- Нет, Госпожа. Он прыгнул на нас, не раздумывая. Убил всех, на каждого затратив не более трёх секунд. Меня и Лагера одновременно. Он танцевал и летел, и... ничего не могло его остановить. Быть может, что-то запредельное. Он не боялся, потому что был твёрдо уверен. Потому что знал. И он не использовал против нас и десятой доли того, что мог. Если... если... - Он закашлялся, прикрывая руками рот, неестественно и громко.
- Что? - прошелестела Принцесса, внутренне улыбаясь, всматриваясь в него.
- Если мы не лишим его магии, нам не победить.
- Вот как... - Инфанта отвернулась от них, с крошечным вздохом рассматривая низкие, все более темнеющие облака за окном. Нахальный ветер перебирал её волосы, даруя отдельным прядям мягкий, краткий клубящийся полет. Так они казались не чёрными, а черно-серыми, очень тускло светящимися на фоне воздушной пустоты.
- Вот как, - медленно повторила Катарина, пробуя слово на вкус. - Значит, магия - ключ ко всему?.. Чуть раньше я уже говорила, что все мы слишком зависим от неё. Вам это не кажется... страшным?.. Ну, отвечай, Керье.
- Обычно к этому относишься никак. Тренировки и стиль, правда, сильно изменяются с момента, когда начинаешь учитывать гору разных волшебных побрякушек. Иногда этому радуешься; особенно когда это даёт возможность придумать и использовать что-то необычное, вроде мерцающего перехода за спину, иллюзорной отвлекающей или паралича, сведённого в удар. Но если против тебя тот, чья магия во всем превосходит твою, и ты практически не имеешь её, в то время как он ею просто напичкан... Это напрягает, Ваше Высочество. Это очень напрягает.
Принцесса помолчала. Затем повернулась к ним и без улыбки спросила:
- Если бы не волшебство, вы бы сделали его?
Думаю, да, прекраснейшая! - тут же с жаром отозвался Лагер; лица остальных выражали полное согласие. В них появилась уверенность и жизнь. Только у Керье мелькнуло что-то странное, глубоко запрятанное в глазах, но никто из телохранителей этого не заметил; а ещё Принцесса почувствовала лёгкое, едва всколыхнувшееся отрицание, исходящее от Ножа, застывшего у её ног.
"Нет, - подумал он, - может быть, нет".
"Танцует... плывёт..." - билось внутри застывшего, напряжённого Керье, пах которого снизу вверх, рассекая сухожилия и кости, до сих пор очень краткой судорогой пронзала ледяная стальная пустота.
- Нет полёта, нет скорости, нет силы, не пробивает дос- пех, как жестянку! Мечи не изменяются, латы нормальные, никаких мерцаний или прыжков, - мы свалим его! Максимум ранит троих и убьёт одного, но мы его свалим, он не сможет, не сможет, не сможет биться в шесть сторон! - в несколько голосов твердили они, рассматривая сказанное с разных сторон, лепя его из своей реальности, катая его в ладонях собственных воззрений на уверенность и ложь.
- Не сможет, - повторила Принцесса, прищурившись, и каждый замер, пытаясь понять, над кем и почему она издевается.
Но улыбка Инфанты уже исчезла, сменившись расчётливым прищуром.
- В полной антимагии высшего порядка вы также окажетесь без своей экипировки, не будет действовать абсолютно ничего. Вы не привыкли драться просто так, раньше на это не было никакой надобности...
- Ваше Высочество? - осторожно спросил Месрой. - Я не знаток возможностей и ограничений волшебства. Что нам говорили, я сейчас не слишком помню... Но если кислотный дождь, например, можно разлить по площади или направить на одного, может, антимагию тоже?..
- Забудь, - одними губами усмехнулся Глаад, который в силу врождённой обстоятельности учился на специальных курсах куда как прилежнее.
Тут же его уверенность была влегкую теоретически объяснена.
- Поле высшей антимагии, которое сможет отменить действия даже тех нательных аур и вещей, что создали Пятеро, - спокойно ответила Катарина, - возникает в результате направленного канала связи между нашим миром и планом, степень постоянства которого в самой матрице мироздания блокирует почти любое нематериальное изменение пространства. Канал проецируется на открывающего, и от него воздействие поля расходится во все стороны на радиус, зависящий от силы мага. Сам он остаётся в центре, поле движется вместе с ним. Никто не может выдержать этого долго, и чем больше времени открывающий продержит канал открытым, тем дольше потом он не сможет кастовать; в определённый момент носитель падает без сознания. Ни открыть канал на другом человеке, ни замкнуть его на нем против воли, без долгих подготовительных процессов - невозможно.
"Есть только один, кто может сделать это, - подумал Нож, читавший все пять томов "Мира Магии" и за последние несколько лет, ведомый неумолимым знанием, хорошо изучивший историю Разделённой с момента прихода людей, - только один".
"Да, - согласилась Принцесса, облизывая губы кончиком языка, - только один".
- Ясно, - синхронно кивнули шестеро голов.
- Закройте окно, - поёжившись, бросила Катарина, поднимая с пола плед и накидывая его себе на ноги. Большой, стоявший ближе других, быстро шагнул и прикрыл ставни, щёлкнув изогнутыми ручками.
Катарина зевнула, опустив голову и прикрывшись шлейфом ниспадающих волос.
- Итак, - безэмоционально произнесла она, - отныне вы будете половину тренировок проводить без магии вообще. Биться против одиночки - что может быть милее? Вторую половину останетесь, какие вы есть при полном параде, станете биться с ним там. - Голос её резко утончился, обострился, оледенел. - Но отныне он будет действовать, как живой. Каждый раз по-разному. Применяя все больше и все мощнее. Вы будете или убивать его, или умирать. В разных ситуациях, в разном окружении, в разных местах. Иногда, чтобы убить его, иногда, чтобы защитить меня и дать мне уйти ценой самих себя. - Она внезапно приподнялась на локтях, не вставая, голос её стал громче и чеканнее, он звенел. - Все, хватит самоограничений. Мне больше не нужны старание, тщательность и туполобое бесцельное толкание. Мне нужно все, до капли, - все мужество, вся воля, все отчаяние, - все, что в вас есть, сполна. Вы берётесь за это так, как не брались никогда и ни за что; от этого зависит не только ваша жизнь и ваша судьба, и даже не то, сколь долго и как о вас будут вспоминать, - от этого зависит даже ваше посмертие. И помните: вы будете биться с ним каждый день. По два раза, эдак и так... Вопросы есть?
- Прекраснейшая, - поклонившись, спросил Лагер, лицо которого превратилось в скопление подрагивающих желваков, - вы не желаете сказать нам, как будет производиться ваша охрана, если мы все своё время посвятим тренировкам?
- Никак, - безразлично и негромко отчеканила Принцесса, - пока меня не от кого охранять. Вам же надо успеть до нашего большого схода - до Императорского Приёма. У вас всего три месяца, даже меньше... Но не смейте торопиться, - она внимательным, насупленным и чуть тяжёлым взглядом тронула каждого из них, - мне не нужно изнемогающее усердие, истязание друг друга и самих себя; я хочу, чтобы вы начали этим жить. Чтобы вы проснулись ото сна, в котором находились всегда. - Она помедлила. - У вас все получится. Вы способны, я знаю. Сейчас идите. Мне нужно заниматься делами. Вечером в открытом зале вас будет ждать новый тренер. Ваш враг. Ваш личный принц Краэнн.
- Благодарим вас, Прекраснейшая! - склонившись, воскликнул вдохновлённый её речью Лагер, пылающий и одновременно до колик злой, сам толком не знающий на кого. Остальные, хором благодаря, кланялись почти одновременно, распрямляясь, затем двигаясь чётким строем к выходу - высокой двустворчатой двери, как и все в этой комнате, загнутой заострённой аркой. Керье все ещё пребывал в задумчивости, отстав от остальных на шаг. Принцесса отметила в памяти желание сегодня вечером поговорить с ним наедине. Он нравился ей больше других. Действительно нравился. И кроме того, у неё был чисто деловой предлог.
8
- Ваше Высочество? - негромко и почти не скрипяще спросил Нож, как только рыцари удалились, и Принцесса со своим клинком осталась одна, в спокойной тишине, уже наполовину освещённой лучами восходящего солнца. - Каковы планы?
- Позавтракать наконец, - потянувшись, ответила Инфанта, скользнув по нему ленивым, скучающим взглядом. - Потом у меня Венри и докладчик, тот самый, с которым я обещала тебя познакомить.
- Клари Танвар?
- Да, он. Отчёт по действиям Совета и преданных ему лиц. То есть по уже набирающему силу государственному перевороту. - Она не усмехнулась, как усмехалась, говоря это, ещё вчера. - Сегодня важный день. Нужно решить все основное. Желательно до утра. Мне нужно хорошенько выспаться... Я слышу стадо слонов на лестнице - это несут завтрак.
Нож выпрямился, положив руку на рукоять кинжала и встав от Инфанты немного в стороне. На лице его не было напряжения или даже постоянной готовности, он был раскрашен тенями задумчивости. Пелена невидимости скрыла его.
- Ваше Высочество?..
- Госпожа?..
- О, как вы прекрасны сегодня!..
- Куда угодно?..
- Что сначала?..
Девушки щебетали и улыбались, сновали туда-сюда, переставляя, подкатывая, руководя лакеями в зеленом с серебряным, которые молчаливо улыбались с почтительными лицами либо просто хранили серьёзный и малоподвижный вид; они хихикали, заполняя зал простыми и замысловатыми причёсками, перестуком, звоном, разноцветными юбками, остротами и кружевами, превращая его просто в большую комнату, исходящим теплом укутывая Принцессу в спокойный, радостный уют.
Нож подумал, что жизнь каждой из них сплетена из незначительных дней и пустых вечеров, сменяющихся ночами, в которых лишь пустота. Все вокруг было фальшивым. Лишь она была настоящей, только она одна. Сила её чувств заставляла думать так.
Девушки пересмеивались и сновали.
- Ваше Высочество, - сказала старшая (на вид, кстати, моложе других, со вздёрнутым носиком, узким подбородком и ямочками на щеках), - Оливье приготовил ваш любимый десерт; наказал передать, что на сей раз к нему подаётся лёгкий фруктовый соус "туассон"; вы такого не пробовали, это леронская новинка.
- Северные фрукты? - спросила Катарина, усаживаясь на пододвинутый стул, позволяя снять накидку и набросить на колени белую салфетку, насмешливо изгибая бровь. - Ежевика, голубика и клюква? Выдаивают природные ресурсы?