От волнения у Прешдага перехватило горло. Он бухнул себя в широкую грудь кулаком, преданно вытаращив глаза на Вьямру: мол, повелевай!
- На лестнице ждет девушка. Пойдешь вместе с нею и сделаешь все, что она прикажет. Слышишь? Все, что велит, не раздумывая!.. Отработаешь пятую часть долга, на остальное получишь пять дней отсрочки, я сегодня щедрая. Но чтоб барышню охранял, как гвардия охраняет короля!
- Вороне не дам мимо нее пролететь! - истово заверил Вьямру Прешдаг.
- Смотри у меня! - сурово отозвалась Вьямра. - Не будь раззявой. Вам придется встретиться кое с кем поопаснее вороны!
Глава 11
Утро тридцать третьего дня Звездопадного месяца
С первыми лучами солнца Ларш покинул дом вдовы-швеи, хотя Чирайна Смеющаяся Птица упрашивала дорогих гостей подождать, пока она займет у соседей муки и угостит своего спасителя хотя бы лепешками. Ларш отказался наотрез, заверил женщину, что вчерашний крабовый пир был великолепен, и, уходя, незаметно положил на пол у очага серебряную монету - так, чтобы Чирайна обязательно ее заметила, когда встанет на колени у очага и примется раздувать вчерашние угли.
Мирвик напомнил своему высокородному спутнику, что уйти надо через пролом в заборе, вдоль обрыва. Незачем пятнать доброе имя вдовы…
Солнце еще не успело подняться над низкими, плоскими крышами Аршмира, когда молодой стражник, как орел на стаю куропаток, набросился на циркачей.
Уже само его появление навело на бедняг ужас. Тощая наррабанка всплеснула руками, щеки ее из темно-смуглых стали серыми. Сыновья прижались к матери, вцепившись в юбку. Сбежавшиеся циркачи глядели настороженно, а два мелких пса хоть не лаяли, а только тихо рычали, но видно было, что они обрадуются случаю цапнуть пришельца за икру. Чувствовали собачки общее настроение, и бумажные цветные розочки на ошейниках не делали их дружелюбнее на вид.
Увы, ни один из этих псов не напоминал Мотылька.
- Та-ак, - произнес Ларш с интонацией, которую одобрил бы десятник. - Законы, стало быть, нарушаем? Хранитель по милости своей дозволил вам представления давать, а вы поперек закона пошли?
И, выдержав убийственную паузу, поинтересовался:
- Ну, и где эта собака?.. Тебя, голубушка, спрашиваю, тебя!
- Собака? - непонимающе переспросила наррабанка. - Какая… а, так вы, ваша милость, про мужа моего спрашиваете? А он ушел. В город. Пьянствует где-то.
- Муж? - опешил Ларш, выходя из роли грозного "краба". - Зачем мне твой муж? Я спрашиваю: где пес?
- Пес? - шепнула наррабанка непослушными губами. - Ох… пес… Финкуд, неужто за тобой пришли?
Все глаза обратились на "человека-пса", который, по случаю близкого представления, щеголял в полном наряде: в шапочке с пришитыми висящими ушами, меховой куртке и с рыжим собачьим хвостом, торчащим из штанов.
Под общими взглядами "человек-пес" шагнул назад, грохнулся на колени и возопил:
- А что - Финкуд? Финкуд-то при чем? Я вообще ничего не знаю! Рейха, хоть ты ему скажи…
- Не знаешь, где щенок? - грозно спросил Ларш. - А кто же из ваших купил краденую собачонку?
- Собачонку? - вскинул голову Финкуд. - Какую еще собачонку?
- У Дочери Клана украли собаку. Белую. Ученую. И продали в цирк. Я тут все переверну, а пса найду!
Рейха обернулась к циркачам. Глаза ее из испуганных стали яростными.
- Кто из вас купил собаку?
Ответом было молчание.
- Говорите! Сразу, сейчас! - прохрипела наррабанка. - Скроете - пожалеете! Все равно узнаю и со свету сживу!
- Признавайтесь, кто знает! - поддержал хозяйку Финкуд, все еще стоя на коленях.
- Мам, - дернул мальчик мать за юбку, - у Сариви в фургоне всю ночь кто-то скулил.
- Где Сариви? - жестко спросила Рейха.
- Спит еще, - неохотно ответил кто-то из циркачей.
- Разбудить!
Тут же из крайнего фургона была извлечена и приведена к стражнику долговязая веснушчатая девица с заспанным лицом и растрепанными светлыми волосами.
- И чего шуметь, за руки хватать? - по-мужски низким голосом поинтересовалась она. - Ну, купила я тявчика, Снежком зовут. Так за свои девять медяков купила, за накопленные. Вон Искорка старая уже, трюки путает.
- Пес, - веско объяснил стражник, - похищен у Дочери Клана. Влиятельная дама. До Хранителя уже дошла. Надо будет - дойдет до короля.
Сариви прониклась серьезностью ситуации, метнулась к фургону и вернулась, бережно держа белого песика с черным пятном на лбу.
- А ведь это поганое свинячье отродье мне бренчало, что у тявчика хозяйка померла! - с досадой сказала циркачка. - А родичи, мол, Снежка из дому вышвырнули и… ой!
Песик, до этого мгновения дрожавший крупной дрожью и глядевший на мир несчастными глазами, вдруг преисполнился отваги, тяпнул девицу за палец, спрыгнул с ее рук наземь и пустился наутек.
- Поймать! - крикнула Рейха циркачам.
Труппа кинулась в погоню за песиком.
- Лови!
- Окружай!
- За шкирку хватай!
- От пустыря отрезай!
- Уймитесь, дурни! - тщетно кричала на друзей Сариви. - Вы так его хуже напугаете!.. Снежок, иди сюда! Снежок, чего вкусного дам!..
Но взбунтовавшийся Мотылек наотрез отказался признать себя Снежком. Юлой вертелся он под ногами преследователей, проскочил меж протянутых к нему рук Рейхи и напрямик помчался к приоткрытой двери конюшни.
Ларш, который был ближе всех к конюшне, вбежал туда следом за псом. В спину ему полетел вопль Рейхи:
- Там медведь, медведь!
За порогом в ноги Ларшу с визгом ткнулся лохматый комок: Мотылек учуял зверя и искал защиты у человека.
Ларш поспешно оглядел конюшню… ну и ничего страшного! Вояка мирно возлежит в стойле, устремив на вошедшего внимательный взгляд. Цепь тянется к крюку на стене… вот и славно!
Нагнувшись, Ларш взял на руки трясущегося от страха Мотылька. Погладил его, успокаивая.
Что-то живое завозилось слева. Ларш быстро взглянул туда. Но это всего лишь повернулась на другой бок спящая в пустом стойле на соломе циркачка. Женщина была с головой укрыта потертым рыжим покрывалом, из-под которого видны были только ноги - одна босая, на другой темная туфелька со смятой матерчатой бабочкой. Спящая тяжело дышала.
У входа кто-то загородил солнце. Ларш обернулся. У дверей стояли Рейха, Мирвик и Финкуд.
Ларш с досадой подумал, что выглядит просто глупо: перевязь сбилась набок, завязки рубахи распустились, на руках лохматый скулящий пес…
Чтобы вернуть уважение в глазах циркачей, надо было сказать что-нибудь солидное, начальственное.
- Не больная? - сурово спросил он, кивнув на спящую циркачку. - Зараза по городу не разойдется?
- Этой заразы в городе и без нас хватает! - презрительно хмыкнул "человек-пес". - Пьяная она. Всю ночь где-то прогуляла, теперь отсыпается.
- Сестра моего муженька, - зло сплюнула Рейха. - Одна у них болезнь, траста гэрр! - выругалась женщина на родном языке.
- Ладно, - отмахнулся стражник от подробностей. - Пса я забираю и немедленно верну хозяйке.
Пьяная девица снова заворочалась и что-то неразборчиво забормотала. Ларш брезгливо поморщился и вышел из конюшни.
Мотылек забился Ларшу под куртку и тихо плакал. Запах и тепло человека немного успокоили бедняжку, но вид гигантского чудовища не мог так легко изгладиться из памяти мирного домашнего песика.
- А мои денежки, стало быть, ахнули и ухнули? - сердито уточнила Сариви из-за плеча Финкуда.
- А нечего покупать у всякой швали краденое, - поспешно вмешалась хозяйка, гася спор.
Ларш глянул на мрачную тощую Сариви. А ведь для нее и впрямь эта горстка медяков была солидной суммой, да и к Мотыльку она, наверное, успела привязаться.
Пальцы юноши скользнули к поясу, где была завязана серебряная монета. Последняя.
"А, ладно. Я сегодня обедаю у тетушки, заодно и деньжат перехвачу…"
Решительно дернув узел, Ларш извлек монету и протянул ее Сариви:
- Держи. За тявчика.
Девица убрала руки за спину и шагнула назад. Всем своим видом она показывала, что не попадется в непонятную ловушку, которую ей подстраивает "краб".
- Бери, не бойся. Я с Дочери Клана куда больше получу, раз так быстро нашел собачку.
Рейха, такая же бледная, как Сариви, приняла решение:
- Бери, дуреха, раз господин давать изволит.
Сариви с опаской взяла монету с ладони Ларша…
Когда Ларш и Мирвик уже шли прочь от Ракушечной площади, Спрут, поглаживая угревшегося у него за пазухой Мотылька, сказал:
- Запуганные они, эти циркачи. Даже не попытались спрятать собачонку.
- А то! - задумчиво откликнулся Мирвик. - В этих фургонах, на конюшне, на окрестных пустырях столько потайных местечек - хоть свору прячь! А они враз выдали нам тявчика. С чего бы это?
* * *
В кабаке "Плясунья-селедка" никто не радовался утру.
Кабатчик хмуро подсчитывал выручку, утомленно тер затылок и мечтал завалиться спать. Его жена, недавно проснувшаяся, столь же хмуро выметала за порог грязную солому, смешанную с мусором. За дверью на солому налетали тощие куры, сердито квохча, выбирали в куче крошки лепешек, рыбьи головы и прочие объедки.
Служанка за спиной хозяйки рассыпала по земляному полу свежую солому.
Обе женщины обошли по широкой дуге угол, где дремал могучий, лохматый Хрясь, известный громила и буян. Рядом маялся дружок Хряся - мелкий, щуплый, морщинистый, похожий на наррабанскую обезьяну. Его так и называли - Макака, но чаще за глаза, потому что этот несолидного вида человек был обидчив и споро пускал в ход нож.
Макака с трудом разлепил сухие губы:
- Хозяйка, водицы бы…
- Колодец во дворе, вода бесплатная, - сдержанно отвечала хозяйка.
Макака дернулся было встать, но тут же вскинул руки к вискам и страдальчески поморщился.
Переступив полосу света, золотившуюся на свежей соломе, вошел со двора рослый кареглазый парень. Он был без рубахи, капли воды светились на загорелой коже, с темных волос стекали струйки. Похоже, этот уже полечился у колодца.
Хозяин выдавил приветливую улыбку. Незнакомец ночь напролет угощал Хряся с дружком, сам пил мало - а к утру честно расплатился за всю компанию.
Отжимая ладонями длинные волосы, моряк подмигнул трактирщику:
- Ну-ка, хозяин, поднеси моим друзьям для поправки!
Трактирщик выразительно поднял бровь.
Моряк кивнул: мол, беру на себя…
Успокоенный трактирщик взял два небольших кубка, плеснул в них из глиняной бутыли, которую извлек из-под стойки:
- Для похмельных держу. Покойника с костра подымет.
Разговор разбудил Хряся. Тот приподнялся на локтях и тупо, но одобрительно следил покрасневшими глазами за приближающимся трактирщиком.
"Снадобье" и впрямь оказалось действенным. Макака перестал морщиться, а Хрясь, хоть и не без труда, поднялся на ноги и сипло потребовал воды.
Кареглазый моряк предложил почтенной компании перебраться к колодцу, чтоб не гонять прислугу за каждым ковшом.
- Угу, - одобрил идею Хрясь. - Я этот колодец враз выдую.
Колодец не колодец, а ведро Хрясь осилил почти наполовину, после чего недобро свел глаза на незнакомом моряке:
- Кто таков?
- Хрясь, ты чего? - вмешался Макака. - Это же наш друг Фарипар. Он же нас всю ночь угощал.
Судя по злобной роже, Хрясь собирался сорвать на незнакомце утреннее скверное настроение. Но слова приятеля изменили направление его мыслей:
- Еще погуляем?
Лицо матроса стало скорбным:
- Вот! Не осталось мужчин в Аршмире! Всё "погуляем" да "погуляем"… Нет чтобы сделать то, про что всю ночь орал… вражину своего измордовать… Нет, на это аршмирцев не хватит. Да у нас на Берниди этому гаду переломали бы все бимсы и шпангоуты…
- Какому гаду? - не понял Хрясь.
- Десятнику Аштверу, - уточнил Макака, у которого мозги работали лучше, чем у его дружка.
Новый знакомый, оказавшийся бернидийцем, напомнил:
- Ты ж сам рассказывал, как из-за "краба" работу на складе потерял.
Хрясь порылся в мутной трясине памяти.
- Угу… было… - И вдруг рявкнул: - Да чтоб свободному человеку не подраться малость!.. Сразу под замок сажать… как раба какого…
- Вот именно, - кивнул Фарипар, - и у меня к поганому Аштверу счет имеется. А вы оба, между прочим, всю ночь обещали ему кости поломать-покрошить, да так, чтоб его медузы за свою родню приняли.
- И поломаем! - хватил громила кулаком по колодезному срубу.
- Слова настоящего мужчины! - восхитился бернидиец. - Вот пойдем и поломаем! Прямо сейчас и пойдем!
- Может, поправимся сначала? - неуверенно спросил Макака.
- Поправились уже - и хватит! - отрезал бернидиец. - Вот как пустим Аштвера на стружку да опилки - будем гулять, да так, что на все побережье дым пойдет. А платить за всех буду я, для меня это честью будет - выпить с настоящими аршмирцами, а не с придонной тиной. Не со швалью, которая только и умеет, что бренчать…
- Пошли! - поднялся Хрясь, наливаясь черной злобой.
Макака вздохнул, тронул левой рукой нож за левым голенищем и пошагал за приятелями со двора.
* * *
Хозяева дома хотели выставить Прешдага на улицу: мол, разговор не для ушей охранника. Прешдаг уперся, как бык, которого ведут на бойню. Он, дескать, за барышню головой отвечает. Мало ли что с девушкой сделают, пока он, Прешдаг, будет по улице вышагивать… Хозяева, отец и сын, дружно загалдели: за кого их принимают, за грабителей-убийц-насильников? Что за торг, если у обеих сторон друг к другу доверия нет?
Черту под разговором подвела сама девица: наотрез отказалась оставаться с хозяевами без Прешдага. Речь, мол, идет не о продаже пары сережек, и она не хочет вводить в соблазн почтенных покупателей. Или охранник останется с нею, или разговора не получится. Да, дело тайное, но они оба знают, о чем речь, так что лишних слов можно не говорить.
Старший из хозяев неохотно махнул рукой. Сын подчинился отцу, хотя и был явно недоволен.
Прешдаг застыл у дверей, следя за каждым движением хозяев. Он сгорал от любопытства, но не показывал этого.
Красотка принесла на продажу что-то ценное. Может, придушить всех троих, забрать ценность и дать тягу?
Нет. Нельзя. Вьямра - не стража, Вьямра его из-под земли достанет. А удрать на край света он не может. У него цирк.
Свой цирк Прешдаг любил больше собственной души.
- Товар при барышне? - учтиво спросил хозяин.
Девушка встала спиной к Прешдагу и что-то показала хозяину.
"Ага, - сообразил укротитель, - что-то маленькое…"
- Я не сомневаюсь, - вежливо сказал хозяин, - что вещь настоящая. Женщина, которая прислала вас обоих сюда, знает, что с нами лучше не шутить.
- Как и с нею, - кивнула девушка.
- Как и с нею, - согласился хозяин. - Твоя цена?
Девушка через плечо обернулась на Прешдага. Шагнула к столу и на его пыльной поверхности пальцем написала что-то - видимо, цифру.
Прешдаг едва сдержался, чтобы не шагнуть вперед, не взглянуть на цифру. Уж очень хотелось узнать, с чего у обоих хозяев, молодого и старого, так вытянулись рожи.
- Нет, милая барышня, это несерьезный разговор, - огорчился хозяин. - Я, пожалуй, еще согласился бы обсудить половину этой суммы…
- И половины-то много, - буркнул сын.
- Много так много, - легко согласилась девица. - Прошу простить за то, что разбудила вас затемно. Попрошу Вьямру, чтоб нашла покупателя посолиднее.
- Не смеши нас, красавица, - хмыкнул хозяйский сын. - Ты не репой торгуешь. Во всем городе эту вещь не купит никто, кроме нас. Ты пойми…
- Нет, это вы поймите - оба! - негромко, но властно сказала барышня, и обомлевший Прешдаг четко различил в ее красивом, звучном голосе интонации Вьямры. - Я действительно не репой торгую. Цена названа и не обсуждается. Вам она не по кошельку? Прощайте. Вьямра сказала, что у нее на примете есть еще один покупатель.
- Что?.. - не сдержавшись, охнул младший из хозяев.
Отец бросил на него укоризненный взгляд и сказал мягко:
- Барышня шутит. Товар редкий, на ценителя. А из ценителей в Аршмире - я один.
- А разве речь идет только об Аршмире?
По лицам хозяев Прешдаг догадался, что стрела, пущенная девицей, попала в цель.
- Ну… допустим, - задумчиво молвил старший. - Допустим, мы примем эту безумную цифру. Но, милая барышня, такой суммы в моем доме попросту нет. Мне нужно собрать деньги.
- И сколько же времени потребуется?
- Полагаю, к завтрашнему вечеру мы сумеем…
- Отлично, - перебила его девушка. - Увидимся завтра, вскоре после того, как отобьют второй темный звон. Здесь же.
- Здесь не выйдет, барышня. У меня есть причины опасаться… э-э… наблюдения. Если идти от моего дома вдоль побережья мимо Бурых скал, увидишь глубокую расселину. Не ошибешься, она там одна и есть. Там нам не помешают.
- С чего это я полезу в скалы?
- Не одна полезешь, а с телохранителем. - Голос хозяина стал жестким и непререкаемым. - За такие деньги, что ты изволила заломить, я сам полез бы в жерло вулкана… Да не трусь, никто тебя не обманет. Из уважения к той, что тебя послала!
- Ну… что ж, - помедлив, кивнула девушка. - До завтра, господа мои!