* * *
Заявившись в Дом Стражи, Ларш с привычным нахальством ввалился прямо к командиру (не замечая удивления стражников, ожидавших во дворе распоряжений) и доложил о выполненном задании.
Джанхашар облегченно вздохнул (не будет жалоб Хранителю от высокородной старушки!), тут же спохватился и предложил знатному "крабу" за блистательно исполненный приказ считать этот день выходным. Но неукротимый Спрут изъявил желание присоединиться к своему десятку на дежурстве, на что и получил неохотное согласие командира.
(Слуга Джанхашара, подслушивавший под дверью, решил, что либо его на старости лет настигло безумие, либо на хозяина кто-то навел чары).
От стражников во дворе Ларш узнал, что Аштвер со своими людьми (кроме Гижера, которого вчерашняя рана все-таки уложила в постель) патрулирует прибрежную часть города - от Старого порта до Бурых скал. Места нехорошие, "крабов" там любят еще меньше, чем везде, а потому все четверо намеревались держаться вместе.
Так, вместе, Ларш их и отыскал - на Свечной улице, возле лавки зеленщика, где только что сосед из ревности сунул лавочнику нож в бок. Происшествие, как тут же рассказали Ларшу, не из самых трагических: раненый жив и помирать не намерен, сосед схвачен, связан, сейчас Говорун поведет его в Дом Стражи.
- Ух ты! - восхитился Ларш. - Какие у вас страсти полыхают, какие злодеи трепыхаются в ваших мужественных руках!
- Ну, не всем же командир доверяет собачек искать! - дал ему сдачи весельчак Алки. - Рядом рынок, так погляди на мусорных кучах - не кормится ли там твоя пропажа?
- Уже знаете про собачонку? - не обиделся Ларш. - Так я ее нашел и хозяйке вернул.
- Быстро! - оценил Алки. - Как это ты ухитрился?
- Мне птичка напела, где ее искать, - ответил Ларш. И вернул "крабу" фразу, услышанную вчера от него же: - А что за птичка - не скажу. Своих заведи.
Наррабанец Даххи покрутил головой:
- Новичок-то быстро учится - а, командир?
Аштвер скупо усмехнулся и сказал Говоруну:
- Давай, уводи этого ревнивца.
Седой Говорун с мрачным видом поднялся.
"Ревнивец", невысокий, тощий, с растерянной физиономией, явно не мог прийти в себя от происшедшего. Когда Говорун дернул его за локоть, несостоявшийся убийца встрепенулся:
- Это что же выходит… меня уведут, а жена одна дома останется? Рядом с этим… недорезанным?
- Мы его добивать не станем, и не надейся, - заверил арестованного десятник.
Стражники проводили взглядом Говоруна и пленника, а затем командир сказал:
- Пойдем глянем, все ли в порядке в "Селедке".
И специально для новичка пояснил:
- "Плясунья-селедка" - кабак такой. Очень там нехорошие морды встречаются.
Под недружелюбными взглядами прохожих стражники двинулись вверх по Свечной.
- Почему без шлема? - строго спросил на ходу десятник Ларша. - Не получил еще?
Ларш растерялся. Да, он видел, что во дворе Дома Стражи все "крабы" ходят в плоских шлемах, в просторечии называемых "мисками". Но…
Он обвел взглядом десятника, Алки, Даххи. У всех троих "миски" были привешены к поясу на боку.
Аштвер усмехнулся, заметив взгляд новичка:
- А ты молод еще. Вот как с наше покрутишься в "крабах", тогда и будешь в жару шлем на поясе носить.
Возможно, Спрут ответил бы дерзостью: приустал он от игры в подчиненного. Но тут Алки сказал задумчиво:
- А вон в том доме живет человек, которому я в охотку начистил бы морду. Во-он, где ставни красной каймой обведены.
Все с интересом взглянули на чистенький, уютного вида домик с плоской крышей, примостившийся на крутом прибрежном склоне чуть ниже Свечной улицы.
- И кого бы ты осчастливил вниманием? - поинтересовался десятник. - В этом доме вроде бы меняла живет, не помню имени. Что он тебе худого сделал?
- Не мне, а нам всем. И не меняла, а сынок его. Таможенник.
- А! - смекнул Даххи. - Это который Змеиное ущелье со Змеиной балкой спутал?
- Может, не сам спутал, - пожал плечами десятник. - Может, ему Метвис неверно передал.
- А в чем дело-то? - не понял Ларш.
Новичку объяснили, что вчера трактирщик Метвис шел с поручением для береговой охраны. По пути передал сообщение случайно встреченному таможеннику Бранби. И до цели сообщение дошло в искаженном виде, потому десяток Аштвера и не получил помощи.
- Обоим бы зубы пересчитать, - рассудил Даххи, - тогда уж точно ошибки не будет.
- А здорово мы вчера этих, в пещере… - мечтательно сказал Ларш.
- Здорово, - подражая его тону, протянул Алки, - не всегда же пропавших собачонок искать…
- Да ладно тебе, - примирительно вмешался Даххи. - Думаешь, больше чести суетиться из-за разбитого горшка, чем из-за тявчика?
- Из-за какого горшка? - не понял Ларш.
Алки хохотнул, махнул рукой:
- Не видел ты вчера утром, какое в Доме Стражи было балаганное представление! Ненамного и опоздал. Ну, у нас-то свободный день был, мы тебя ждали - познакомиться, а на этот тарарам просто глазели, вроде зрителей. Является Унтум-башмачник, размахивает уже написанной жалобой и визжит на пол-Аршмира: вот только что, на рассвете в его доме свершилось преступление. И если, мол, мы злодея не сыщем, так он до Хранителя дойдет.
- Вор к нему под утро залез, - пояснил Даххи. - Да случайно спихнул с подоконника горшок с цветком. Горшок - вдребезги. Хозяева проснулись. Вор - наутек. Цапнул, что успел: грошовую цацку хозяйки. Так теперь башмачник орет так, словно у него фамильные бриллианты сперли.
- В деталях все в жалобе расписал, - подхватил весело Алки. - "Горшок глиняный, коричневый, на боку рисунок: кошка с бантиком… Браслет бисерный плетеный, синий, с голубым узором…" И притащил этот черепок, с кошкой, всем под нос тыкал: вот, мол, не вру…
- Еще вопил, что в горшке, мол, гортензия росла, жене, мол, ее в ведро пришлось пересаживать, - улыбнулся десятник - и тут же посерьезнел: - Ларш, ты чего?..
Ларш остановился как вкопанный. В мозгу его закружились голубые бисерные змейки на синем фоне. К этим мыслям приплелась еще и гортензия из разбитого горшка… нет, цветок тут определенно ни при чем…
- Этот браслет… - спросил он, - ну, бисерный… не купил ли его башмачник позавчера в лавке Урифера?
Стражники переглянулись.
- Не знаю, где куплено, - негромко ответил Алки, - но башмачник причитал, что его жена даже не успела браслет поносить: вечером куплен, утром украден.
- Ларш, - строго осведомился десятник, - ты знаешь что-то про эту кражу? Или про убийство в лавке Урифера?
- Могу поклясться, что ни про кражу, ни про убийство ничего не знаю. Но мне кажется странным, что два синих браслета с голубым узором пропали один за другим. Хотя… - Ларш махнул рукой. - Второй мог просто потеряться.
"Вот только потерялся он именно тогда, когда в доме не было собаки, - закончил он про себя. - Не было чуткой, шумной собаки".
* * *
Художница Авита наряжалась на прием к Верши-дэру так тщательно, как только позволяли ей скудные средства. Девушка понимала, что от сегодняшнего вечера зависит многое.
Авита не могла позволить себе купить новое платье, но с утра сгоняла Барабульку за лентами в тон своему наряду, отпорола от своего платья потрепанную оборку и теперь усердно отделывала подол и лиф лентами. Художница не надеялась получить в результате пышное одеяние. В Наррабанских Хоромах наверняка будут дамы, наряженные модно и дорого. Чтобы не казаться смешной и жалкой в этом роскошном цветнике, придется делать ставку на скромное достоинство.
Барабулька крутилась вокруг и ныла:
- Да как же Дочери Рода идти куда-то без служанки? Оно как-то даже нехорошо… будто и не барышня вовсе… А я была бы такая чинная-чинная, тихая-тихая, словечка бы лишнего не проронила…
Ее госпожа усмехнулась: до чего же хочется девчонке побывать в Наррабанских Хоромах! Прямо как… как… как самой Авите!
И ведь права она! Гораздо солиднее и приличнее прийти в незнакомый дом в сопровождении служанки. А во время праздника Барабулька побудет вместе с остальными слугами, сопровождающими господ.
- Ладно, что с тобою делать, возьму. Но чур, вести себя скромно и не сплетничать обо мне в Наррабанских Хоромах! И отчисть подол, он у тебя грязью заляпан.
Как обрадовалась служанка! Как запрыгала, как захлопала в ладоши! Авита даже засомневалась: а стоит ли брать ее с собою, такую темпераментную?
Но чуть позже, когда обе спустились в трапезную, Барабулька вышагивала следом за госпожой степенно, опустив глаза.
- Мне говорили, что пиры в Наррабанских Хоромах часто начинаются под вечер и продолжаются до утра, - обратилась Авита к хозяйке "Жареной куропатки". - Если я захочу покинуть пир раньше, здесь уже могут быть закрыты двери. Как мне быть?
(Разумеется, Авита не стала уточнять, что попросту не знает: предложат ли ей остаться на пиру, будут ли считать ее гостьей - или оценят ее рисунки и распрощаются с нею).
Хозяйка с готовностью заверила ее, что кто-нибудь из слуг уляжется спать на сундуке у входной двери и обязательно проснется от самого легкого стука, так что госпожа может возвращаться в любое удобное для нее время…
И тут - завершающий штрих торжества художницы! - зазвенел дверной колокольчик. Слуга отворил дверь - и на порог ступил вчерашний Вепрь.
- Вижу, госпожа готова отправиться на прием? Вот и хорошо. Я решил предложить себя ей в попутчики.
- Благодарю моего господина, - любезно отозвалась Авита и гордо прошла к двери мимо потрясенной хозяйки и изумленных постояльцев. За нею так же гордо прошагала Барабулька, неся на локте корзиночку, где лежали несколько листов бумаги, навощенная дощечка, острая палочка для рисования и два заточенных древесных уголька.
* * *
- Ирслат отказал тебе, отец?
- Отказал, чтоб им акула подавилась! Я ведь даже не мог толком объяснить ему, зачем мне нужна ссуда. Да, верно, деньжищи большие, я тоже отказался бы их дать… Ладно, Вьямру как-нибудь обманем. А когда у нас в руках будут оба талисмана - сразу, немедленно исчезаем. На борту "Вредины".
- А "госпожа мачеха" нам не помешает?
- Она уехала к родственникам. Погостить. А когда вернется… Ну, дом ей останется, это уже неплохо, верно?
- А этот… со вторым талисманом… его мы тоже обманем?
- Нет, Бранби, это не Вьямра, за которой стоит чуть ли не все ворьё Аршмира. Его мы убьем.
* * *
Несколько точных движений тонкого древесного уголька - и на дорогой, белой, чуть шершавой бумаге для рисования возникло круглое лицо наррабанца. С первого взгляда на портрет, набросанный штрихами, становилось ясно: мужчина весьма неглуп, довольно лукав и умеет радоваться жизни.
Верши-дэр восхищенно глядел на собственное изображение.
- Отменно! Да! Это действительно горхда, "быстрая кисть". Но почему не кисть, а уголь?
- Хороший уголек для рисования купить проще, чем хорошую тушь, - без смущения объяснила Авита. - Можно и самой сделать.
Верши-дэр нашел взглядом слугу и отдал распоряжение по-наррабански. Слуга опрометью кинулся из библиотеки, где его хозяин принимал художницу.
- Сейчас здесь будут кисти и тушь… Я тоже пробовал себя в искусстве горхда, но мне и в голову не приходило, что рисовать можно тонкими кусочками угля.
- Грайанские художники используют уголь для набросков на бумаге и холсте, - объяснила Авита. - А я… я чаще всего рисую вот так.
Она обернулась к застывшей, словно статуя, Барабульке и взяла из ее корзинки навощенную дощечку и острую палочку.
"Раз-раз-раз!" - заплясала палочка по дощечке, набрасывая портрет слуги, который только что выслушивал приказ Верши-дэра. Смешной приплюснутый нос, вытаращенные от усердия глаза, впалые щеки…
- Как живой! - восхитился Верши-дэр.
Авита повернула палочку к дощечке тупым концом и небрежно стерла рисунок.
- Ну, вот, - огорчился вельможа. - А я бы его купил!
- Воск плохо сохраняет линии. Я пользуюсь дощечкой, чтобы учиться.
- А мы, наррабанцы, - сказал Верши-дэр с неожиданным мальчишеским задором, - на чем только не рисуем! Даже на человеческой коже! Приходилось ли госпоже видеть такое?
Одним движением он поднял широкий правый рукав, обнажив сильную, крепкую, не по-наррабански светлую руку.
Авита не смогла сдержать восхищенного вскрика.
Она слышала про наррабанский обычай наносить рисунки на человеческое тело. Мысль об этом была неприятна: представлялась какая-то грубая мазня на воспаленной коже.
Но эта прелесть… эта гирлянда из листьев, гроздьев и цветов, среди которых скользили змейки… Рисунок был со вкусом задуман и тонко исполнен, а змейки выглядели лукавыми и непоседливыми, они добавляли жизни в многоцветную спираль.
Дверь отворилась: слуга принес на подносе тушечницу, брусок туши, флакончик с водой, набор кистей в стаканчике и стопку прекрасной бумаги.
Авита взглянула на это богатство, как сластена - на торт. Затем накапала воду на камень тушечницы, поставила брусок вертикально и принялась круговыми движениями растирать тушь.
- Масляная сажа? - спросила она Верши-дэра. - Как блестит!
- Да, и цвет насыщенный. Я предпочитаю этот сорт, - отозвался наррабанец, опустив рукав и с одобрением глядя на умелые действия художницы.
Когда тушь была растерта, девушка вытерла пальцы о кусок ткани, поданный слугой, и не без сожаления потратила один лист на то, чтобы опробовать кисти.
Наконец художница приступила к главному. Положила перед собой чистый лист. После короткого раздумья выбрала кисть.
И возникло под этой кистью лицо чернокожего телохранителя, что все это время стоял в углу библиотеки, - верность без рассуждений, собачья верность…
- Шерх! Ну, как живой! - обрадовался Верши-дэр. - Шерх, посмотри-ка: это ты!
Хумсарец отнесся к рисунку так же, как отнесся бы к своему изображению пес, то есть безо всякого интереса. Он продолжал бдительно приглядывать за художницей и ее служанкой: не вытащат ли из рукавов кинжалы, не выдернут ли из волос отравленные шпильки?
А его хозяин свел брови, что-то обдумывая:
- Настоящий пир начнется ближе к вечеру. Пока гости - те, что съехались, - угощаются легкими закусками и тешатся музыкой, пением, плясками танцовщиц. Но все это они и раньше видели и слышали в моем доме. А "быстрая кисть" - нечто новое для них. Пойдем же!
Он взял Авиту за локоть и повел из библиотеки, прихватив свободной рукой оба портрета - свой и Шерха. За ним поспешили настороженный телохранитель и недоумевающая Барабулька.
Пройдя светлый, украшенный лепниной коридор, вся процессия очутилась в зале, где горстка гостей слушала музыканта, извлекавшего нежную мелодию из странного инструмента с длинным грифом и двумя струнами.
"И верно, народу немного, - отметила про себя девушка. - Рано меня сюда Вепрь привел. Должно быть, они с Верши-дэром решили сначала убедиться, что я умею рисовать, а потом уже выставлять меня перед гостями".
Вельможа взмахнул рукой - и мелодия послушно оборвалась.
- Друзья мои! - радостно сообщил хозяин, выпустив локоть Авиты, - я был уверен, что в Грайане и представления не имеют об искусстве горхда: на глазах у заказчика легкими штрихами создается портрет… Но вот эта юная барышня, Авита Светлая Земля из Рода Навагир, с блеском владеет тем, что я считал достоянием лишь художников моей родины. Взгляните же!
И он пустил по рукам гостей оба портрета. Гости разглядывали рисунки и восхищались.
- А я еще думал - чем бы новым, свежим порадовать вас на прощание! - шумно радовался Верши-дэр. - Сейчас мы устроим барышню в "зале роз", там достаточно светло и есть диваны для тех, кто захочет позировать. Я заплачу художнице за каждый из этих двух рисунков по серебряной монете. Думаю, и остальные сочтут эту цену справедливой.
Затея понравилась гостям. Вскоре Авита уже сидела за столиком в зале, стены которого были расписаны цветущими розовыми кустами. Перед нею на диванчике поправляла прическу первая заказчица. За спиной художницы весело переговаривались желающие получить портрет:
- Сестренка, мне как лучше - покрывало на плечи накинуть или на локти спустить?
- Зиннибран, я кошелек с собой не взял, заплати, потом сочтемся…
- Ой, я возьму цветок из вазы, буду в руках держать!
- Посмотрите, как у нее быстро получается…
Авита работала легко и весело. Некоторые из рисунков были забавными, но ни один не был злым. Нет, художница не пыталась подольститься к тем, кто платит, - просто она была сейчас в превосходном настроении и любила всех вокруг.