Я заказал четыре пары, заказав обтянуть их тонкой черной кожей. Одну носить ежедневно для тренировки. Вторую для бала и две про запас. Мало ли чего может случиться! Дерево рассохнется или термиты нападут… Может она каблук сломает? Как в воду глядел. Сломала. Два. И все на правой! Так что к балу имелось всего две пары. Одну Стефи одела на себя, вторую я предложил взять с собой. Опять же, мало ли… Может у императора – паркет кривой? В общем, с обувью я вопрос решил. Потом были еще вопросы с длинными черными перчатками, которые я ввел в образ, дабы избежать трат на кольца, с верхом платья, который мы, в общем-то, быстро решили, с прической.
Стефания упорно хотела распущенные длинные волосы, которые никак не подходили к перчаткам и стилю танца.
– Но у нас так носят! – что есть сил, упиралась рогом она, – это ведь красиво!
– Красиво-то красиво, но для другой ситуации, – уговаривал её я, – пойми, в данном случае у тебя другой образ – строгий! И распущенные волосы к нему никак не подходят! У тебя красивая шея. Давай ее покажем? А?
– У меня красива шея? Правда? А где она красивая?
– Везде. Ровненькая, длинненькая и молодая. И это обязательно нужно показать. Вот смотри, как это будет, я сейчас нарисую!
В итоге из волос получился тугой узел на затылке, открывающий стройную шейку Стефании целиком. Её я еще подчеркнул двумя длинными сережками, свитых из тонкой золотой и серебряной проволочки, с прозрачными камушками на их концах. Дизайн серёжек и деньги на изготовление были мои. Исполнение – местного ювелира.
– Ой, – ойкнула Стефи, когда я сказал – а ну-ка, примерь! и открыл перед ее носом коробочку с сережками, – я не возьму! Нельзя так…
А сама так глазами к ним и приклеилась.
– Голой пойдешь? – поинтересовался я.
– В смысле,… голой? – не поняла она.
– Без украшений? На императорский бал без брильянтов – это все равно, что голой прийти. Слышала, брильянты – лучшие друзья девушек?
– Не слышала… – растеряно ответила Стефи, отрицательно помотав головою, – но у меня ведь свои есть…
– Ты меня, конечно, извини, но то, что я у тебя видел, в этом только в университет на занятия ходить, но никак не во дворец. Засмеют!
– Да…? – набычилась Стефи, наморщив лоб, – они, конечно, не такие дорогие, как твои… но тоже красивые и они мне нравиться!
– Слушай, давай ты не будешь сушить мне мозги! Скажи – ты мне доверяешь или нет? Как другу. Доверяешь или нет?
– Конечно!
– Тогда возьми и примерь! И не доставай меня. У меня просто бездна сил уходит на борьбу с твоим упрямством! Считай, что я дал тебе их поносить. Снял с себя и дал тебе поносить. Потом заберу.
– Ты что, сережки носишь? – обалдело посмотрела на меня Стефи.
– Вот пообщаюсь с тобой еще немного и начну! Высушишь мне мозг до конца, надену серьги и начну в них бегать, – делая "страшные" глаза ответил я, – меряй, давай!
Серьги подошли отлично. Нежные такие. Как раз к её шейке. Стефи была в восторге. Но на занятия она их ни разу не одела. Может, носила только у себя, чтобы не давать повода сплетням. Ну, её дело. Мне так все сплетни – побоку. А насчет серёжек, Стефи подала мне хорошую мысль.
– Что-то совсем я запаршивел…, – сказал я, вслух критически разглядывая свое отражение в зеркале, – ни перстенёчка на пальце, ни клипсы в ухе… и шея голая! Прямо нищебродство какое-то! Мне же тоже в чем-то к императору идти надо! Да и так, просто ходить… Прям действительно, как голый!
Короче, сережка с черным камнем в правом ухе, такая же какую я носил на Земле, вызвала фурор не только у Стефании, но и у всего коллектива студентов и преподавателей. Меня все тайком, но с интересом разглядывали. Забавно, но серьги в ушах тут тоже носили мужчины особого вида – "не такие как все". Причем ношение их прилюдно, было, чуть ли не на грани скандала
Та ладно! – махнул я рукой на это обстоятельство, – у меня же не две, а одна! Пусть только кто попробует назвать меня вслух "особенным"! Вызову на дуэль и заоргазмирую до смерти! Будет валяться на земле воя от восторга и схватившись за свое беспокойство обеими руками, пока не сдохнет. Мне нравится? Нравится! Значит мнения остальных – лесом!
Но народ на рожон не лез, только приглядывался. Похоже, моя серёжка не совпадала с моим поведением в салоне мадам Мари. Одно с другим не сходилось. Вот все и задавались вопросом – а где, собственно, правда? Забавно, конечно, но пускай мучаются. Не собираюсь ничего объяснять… Это их проблемы и сомнения. А на вопросительный взгляд Стефании, я ответил, пояснив: Мозги ты мне усушила! Почти совсем. Как будет совсем – вторую сережку одену!
Еще я обзавелся двумя перстнями на каждую руку. Один с большим ярко-красным агатом, а другой – с голубым сапфиром. А сам металл колец велел ювелиру сделать черным. Антуражненько вышло…
С мелодией для танго все оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Естественно, что такой музыки тут отродясь никто не слышал. Мысль о том, что что-то можно по-быстрому насвистеть императорскому оркестру, и он что-то там приемлемое нам сбацает за пару минут, была не то что утопической, а просто глупой.
– Где взять? – спросил я вслух сам себя, имея в виду исполнителя.
– Элементарно, Ватсон! – через пару секунд произнес я, найдя решение, – кто будет играть на балу? Оркестр! Ну, так значит, он танго и исполнит! Ах, он не знает мелодии, говорите? Не знает? Научим! Делов – то!
Я навел справки, собрался, надел мантию целителя, подхватил под мышку гитару и отправился на поиски главного дирижёра императорского оркестра. Поначалу Рудольф Кюндингер, так его звали, отнесся ко мне настороженно. Однако, надетая на мне зеленая хламида, плюс излучение дружелюбия в ментале, плюс белозубая улыбка, быстро сломали лед недоверия. Особо не кривя душой, я рассказал ему, что я иностранец, волей судьбы оказавшийся здесь, вдали от родины. И поскольку я чуть ли не с детства занимаюсь музыкой, то могу предложить маэстро несколько новых мелодий, которых (о, я уверен!) тут никто и никогда не слышал.
– Как вы меня назвали? – осторожно спросил Рудольф, вопросительно вытянув шею.
– Маэстро – уважительно-почтительное обращение к мастерам музыки, – пояснил я, – просто у меня на родине к ним обращаются так.
– Ну, вы мне право льстите, молодой человек, – ответил дирижер, но я чувствовал, что он весьма доволен, – и что же это за мелодии?
Я, молча, расчехлил гитару, и слегка подстроив ее, исполнил пару мелодий, которые, как я знал, неплохо звучат в исполнении струнного оркестра.
– Весьма и весьма интересно…, – выпятив губу, задумчиво произнес Рудольф, когда я закончил, – однако это только гитарный вариант. Для того, что бы это исполнил оркестр, придётся еще весьма и весьма много поработать…
– Никаких проблем, – ответил я, откладывая гитару в сторону и беря в руки принесенную с собой папочку, – совершенно случайно, к нашему разговору, я написал партитуры для инструментов оркестра. Вот, извольте взглянуть…
Рудольф глазам своим не поверил. Однако, как говорится, я пришел подготовленным. Найти в столице музыканта, который объяснил мне основы местной нотной грамоты, труда не составило. Музыканты в основном народ не богатый, что на Земле, что тут. Совсем за небольшие деньги, найденная жертва безответной любви к музыке, дала мне все необходимые начальные сведенья. А потом в голове всплыли знания, полученные от Хель. Короче, все сложилось и мне просто оставалось сделать банальный перевод с одного музыкального языка на другой. Так что у меня было чем заинтересовать дирижера. Хотя, если как говорится – положа руку на сердце, можно было обойтись и без партитур. Ведь какова основная проблема исполнителей музыки? А? А их основная проблема в публике, которая постоянно хочет слышать что-то новенькое, А где его столько набраться, этого "новенького"? Да еще со стопроцентной уверенностью, что "новенькое" – отличная вещь и за нее в тебя не будут кидать помидорами и огрызками яблок. Только представьте, что к вам, вдруг, приходит человек и говорит, что у него есть просто масса хитов всех времен и народов. И не только говорит, но и воспроизводит новые мелодии! Кто ж откажется от соблазна исполнить их на публике? Тем более, что на слух сразу слышно, что это не какая-то там ерунда…
Короче, я договорился с Роберто, что окромя принесенных партитур я распишу ему еще мелодию танго для его оркестра, он её с ним отрепетирует, а мы со Стефи станцуем. И будет на балу целый номер для императора и публики, которая, несомненно, просто истосковалась по новинкам. Кюндингер очень воодушевился такой перспективой развития событий. Единственно, он потребовал провести совместную генеральную репетицию, что бы быть уверенным, что он не опозорится. На этом и порешили.
– Ну, все, ты попалась! – с совершенно серьезным видом заявил я Стефании, вернувшись с переговоров.
– Как попалась? Куда? – испуганно спросила она, замирая и расширяя глаза.
– Я только что договорился с главным дирижером большого императорского оркестра о нашем выступлении. Он лично проведет генеральную репетицию!
– Аааа…ааа…- только и смогла выдавить из себя Стефи, открыв рот.
– Заметь – лично! – нравоучительно поднял я вверх правый указательный палец, – Так что работать, работать и ещё раз работать, чтобы не опозорится. А ты все руки теряешь!
– Ничего я не теряю! Просто танец не простой. Я не успеваю за ногами и руками сразу следить!
Да, танец еще тот. Если честно, я тоже был не на высоте. Тело-то у меня новое, почти нетанцованное. Так, немного с Эдарией подвигался. Можно считать, что почти ничего. Поэтому приходилось вкалывать наравне со Стефи, чтобы соответствовать. Хотя не сказать, что я был особо этим недоволен. С ней было приятно танцевать. На ощупь она была такая мягкая, теплая и гибкая. Мне нравилось держать ее тело в своих руках.
Мы продолжаем скользить по наклонной плоскости… – раздался ехидный внутренний голос в голове в тот момент, когда я понял, что мне это нравится, – все ниже и ниже…
Та пошел ты! – ответил я ему и он заткнулся.
Я теперь постоянно ходил на занятия практической магией, хоть магистр сказал, что мне можно не появляться, а сдать в конце семестра экзамены и все. Однако я ходил, но вместо того, что бы полностью тратить отведенное время только на магию, я там занимался еще и аутотренингом. Зомбировал тело Эри, на предмет того, что у него все есть и ему ничего больше не нужно… не нужно… все есть… все есть… Вроде, как бы стало полегче. Заодно я на занятиях наблюдал безуспешные попытки Стефи погасить свою свечку. Ничегошеньки у нее не получалось! И так ее это расстраивало, что прямо хоть наглухо закрывайся, чтобы не слышать в ментале этой вселенской печали. Еще и Алистерка её подзуживала. Хоть она давно уже свою программу-минимум выполнила, но все равно, приходила, сидела до конца, в конце занятия зажигала свечу и тут же демонстративно её тушила, при этом снисходительно смотря на бесцельно тужащуюся Стефи. Ту просто корежило от ее взгляда.
– Ой, тут болтали, что Терская отмечена печатью богини, – громким голосом и повернувшись к нам спиной, словно не видя, как-то прощебетала Алистера своим подружкам, когда мы со Стефи проходили рядом, – я думаю, что это глупая ошибка. Если бы у нее что-то и было бы, то наверняка уже бы проявилось! А она до сих пор свечу загасить не может!
Подружки её радостно захихикали.
Угу…угу, – подумал я, кинув взгляд на них и на втянувшую голову в плечи Стефи,- не мне, так по моей компаньонке значит? Самоутверждение за чужой счет. Понятно… А действительно, что она там никак не найдет свой источник? Пора бы уж… Может ей помочь? А то она маг – только на словах.
– Чего пригорюнилась? – спросил я тогда Стефанию, когда мы, пройдя мимо сплетниц, вышли во двор.
– Так, – неопределенно ответила она, не поднимая головы.
– Из-за магии?
– Не хотелось бы остаться на второй год… – глубоко вздохнув, ответила Стефи, – может со мною действительно что-то не то?
Мда…, второй год это не айс… И комплексы у нее, видать уже начинаются. Похоже, следует вмешаться…
– Хочешь, помогу?
– Что?
– Магию твою найти.
– Как!?
– Есть способ… – уклончиво ответил я.
Действительно, есть. В Эсферато им пользуются маги, когда нужно кого-то научить, вроде воинов, что-то делать не только руками, но и головой. Воины они конечно ребята мощные, но голова порою сильнее… А делается это достаточно просто. Маг вступает с учеником в ментальный контакт, устанавливая глубокую телепатическую связь. А потом начинает творить заклинания. Обучаемый при этом становится как бы его "дублем", ощущая и переживая всё, что тот делает. Такое обучение, после нескольких раз повтора, позволяет ученику запомнить и воспроизвести последовательность действий и собственно создать заклинание. Правда при этом он может его только просто повторять, а чего и как там, и как-то улучшить, он его не может. Это как "научившийся" играть на синтезаторе, вовремя нажимая подверчивающиеся клавиши. Попугай, короче.
Однако тут был один момент. Обучаемый должен иметь не только какие-никакие способности к магии, но и некую особенность мозга, позволяющую ему вступать в эту самую глубокую телепатическую связь. Не у всех получалось.
Не вдаваясь в подробности, я поведал Стефании, что владею неким тайным знанием, которому меня обучил отец. И я могу применить его, это знание, на ней. И после этого у неё, возможно, все получится.
– А это не опасно? – насторожившись, поинтересовалась Стефи.
– Абсолютно! – с уверенностью сказал я, – или получится, или нет!
– Ну, хорошо… – подумав пару секунд, решилась она, – но если ты только совершенно уверен, что это безопасно…
– Совершенно! – ответил я, – пошли!
– Пойдем.
Как раз был непонятный урок. Ни с того не с его, в расписании появился час занятий темного факультета. На котором мы, вдвоем со Стефи, сидели в совершенно пустой аудитории и изучали книги, полученных по списку деканата в библиотеке. Книги так, не о чём. Что-то маловразумительное о темной магии. История, общие рассуждения… Стефи читала, она прилежная, а я занимался аутотренингом или немножко рисовал. Зачем нам поставили этот час, и для каких целей он нужен, я не понимал. Но в данный момент, он был как нельзя кстати.
Мы зашли в аудиторию, поплотнее прикрыли дверь, разложили книжки для маскировки и приступили.
– Иди сюда, – сказал я ей, похлопав левой ладонью по скамейке рядом с собой, – смотри мне в глаза и не дергайся!
– Ты уверен? – еще раз уточнила она, усевшись рядом.
– Более чем! – ответил я и, повернувшись к Стефи, взял её голову двумя руками, слегка сжав ладонями виски.
Интересно, выйдет или нет? – подумал я, сосредотачиваясь и пристально вглядываясь ей в глаза, – хоть с магией у меня не густо, но это просто ментальный контакт. Должно выйти…
Вышло! Только неожиданно громко.
– Аааааа!! – диким голосом орала Стефи, впрочем, не пытаясь при этом отстраниться и разорвать зрительный контакт, – аааа!!
Находясь с ней в ментальной связке, я ощутил, что она была просто преисполнена страхом, а если уж точнее, то не страхом, а ужасом, который продолжал увеличиваться, идя вверх по возрастающей.
– Ну чего ты орешь, чего ты орешь? – снимая ладони с её висков и отстраняясь, недовольно спросил я. По интонации вышло очень похоже на вопрос Карлсона к застуканым на чердаке с поличным Рулле и Прулле.
– Чего ты орешь?
Однако ответить она мне не успела: Трах!!! – с грохотом распахнулась дверь в аудиторию.
– Что тут происходит?!
В дверях стоял преподаватель старших курсов воздушников с испуганным лицом. Из-за его спины, заглядывая в аудиторию, высовывались студенты, тоже с перепуганными лицами. В открытую дверь коридора было слышно, как где-то хлопают двери и раздаются голоса, спрашивая – Что случилось? И – кто кричал?
Так… похоже мы весь университет перепугали… Отлично! Просто нет слов…
– Что тут происходит? – снова повторил вопрос преподаватель, обращаясь ко мне.
Я кинул взгляд на Стефи. Лицо бледное, зрачки расширены. Явно не в себе. Ладно. Будем отбрехиваться…
– Что происходит? – с недоуменным видом переспросил я, – тут происходят занятия темного факультета… А что?
– Почему она кричала?
– Да ерунда, – махнул я рукой, – перезанималась. Заснула прямо на книжке. А книжка по темной магии, специфическая. Что на ней может хорошего присниться? Вот кошмар и привиделся…
– Это правда? – обратился преподаватель к Стефи.
Та, слегка, уже пришедшая в себя, сделав глотательное движение горлом, с трудом кивнула.
Я вылез из-за парты, сходил до графина с водой, который стоял на кафедре и налив её в фужер прозрачного стекла, отнес его Стефании.
Преподаватель и просочившиеся из-за его спины в аудиторию студенты молча наблюдали, как она пьет, стуча зубами о его краешек.
– Вы в порядке? – спросил преподаватель, когда она протянула фужер мне назад, сказав: Спасибо.
– Да. Я в порядке, – посмотрела на него Стефи, – прошу простить, если напугала вас. Мне действительно привиделся кошмар… Мне так неудобно…
– Прошу вас, не спите больше на занятиях, – попробовал пошутить в ответ преподаватель, однако на его лице были видны остатки страха, – вы нас всех так перепугали…
– Простите меня… Мне так неудобно…
Потоптавшись еще с минуту в дверях, наши гости ушли учиться дальше. Я сходил и прикрыл за ними оставленную неплотно закрытой дверь.
– Ну и чего ты так кричала? – поинтересовался я, возвращаясь обратно, – чего тебе почудилось?
– Ты знаешь… – сжав губы и сделав паузу, тихо ответила Стефания, – темнота. Такая густая-густая, черная-черная. И в ней кто-то был… Страшный. Он знал, что я тут. И он приближался. А я ничего не могла сделать. Ни двинутся, ни шевельнуться. А он все ближе и ближе! И я знала, что если он меня схватит, то я умру! И не просто умру, а это будет что-то ужасное! Наверное, даже страшнее чем смерть… я дура, да?
Так. В ментальный контакт с низшими больше не входим… – прокомментировал про себя я ее рассказ, – чего она там увидела, не совсем понятно, но вполне возможно часть моей сущности… Надеюсь, что не поняла. Похоже действительно решила, что увидела кошмар… Укрепим ее в этом мнении…
– Очень интересно, – ответил ей я, – знаешь, при таких делах, что мы с тобой сейчас творили, некоторые видят что-то чудесное, некоторые кошмары… Все зависит о конкретного человека. Тебе не повезло. Тебе достался кошмар. Ну ладно, давай посмотрим, что у нас с тобой получилось. Ты только не ори больше, хорошо?
– Ой, не надо больше ничего смотреть! – вскинулась Стефания.
Но было уже поздно. Я был уже у неё в голове.
– Привет! – сказал я телепатически, – как слышно?
Бедняжка чуть до потолка не подпрыгнула. Хорошо не заорала. А то бы второй раз мне бы уже не поверили.
Минут пять я ее успокаивал, потом с полчаса объяснял, как это может быть и как этим пользоваться. За десять минут до звонка я ей сказал: А сейчас я покажу, как я обращаюсь к своей силе… смотри… чувствуй… запоминай…