Исполняя жесты один за другим, он то водил светящимся шаром перед лицом мужчины, проверяя реакцию зрачков, то замерял пульс, то ощупывал его живот. Гордон обратил внимание, что Датсон дольше всего изучал шов на правой стороне живота, чуть ниже ребра. Шов покраснел и, как показалось Гордону, воспалился. Когда вернулась женщина, с поклоном протягивая Датсону карточку, он отвлёкся на то, чтобы изучить записи. Перелистав до нужной страницы, Датсон внимательно прочёл и спросил:
– Кто проводил операцию? Здесь не написано, – Датсон потряс медицинской карточкой.
– Доктор Ниммель, – ответила женщина и, бросив обеспокоенный взгляд на больного, спросила: – С ним всё будет хорошо?
В тот же миг как она это произнесла, мужчина тяжело захрипел и начал биться в агонии. Гордон в испуге отшатнулся в сторону а Датсон наоборот подался вперёд, пытаясь ему помочь. Но слишком поздно: мужчина дёрнулся в последний раз, шумно выдохнул и обмяк. Датсон стремительно вытащил из своей сумки какой-то свёрток и развернул его на кровати. Это оказалась материя, на которую было нашито множество кармашков, в каждом из которых имелся какой-либо медицинский инструмент.
– Подай иглу под третьим номером, – сказал Датсон, вновь повернувшись к мужчине.
Гордон лишь через несколько секунд понял, что Датсон сказал это ему. Он сбросил с себя оторопь и поторопился к инструментам. Игла, игла… Какая игла? Их тут много. Датсон потеряв терпенье, оттолкнул Гордона в сторону, и сам взял то, что ему было нужно.
– Если не можешь ассистировать, тогда хотя бы не мешайся, – грубо бросил Датсон, втыкая иглу в сонную артерию.
Он исполнил несколько жестов, и с кончика указательного пальца к игле устремился газ, голубоватого цвета. Свободную руку Датсон поднёс к груди мужчины и принялся сжимать и разжимать кулак. В ритм его движениям, красные импульсы устремлялись к сердцу, заставляя его сокращаться, и перекачивать кровь. Женщина, с ужасом наблюдая за действиями Датсона, опустилась на колени и разрыдалась, бормоча что-то неразборчивое. Наконец магия принесла свои плоды. Грудь мужчины начала вздыматься в такт дыханию, а Датсон нащупав пульс, облегчённо выдохнул. Мужчина так и не пришёл в сознание, но без всяких сомнений был жив. Затем Датсон выполнил ещё одно плетение и начал водить раскрытой ладонью над тем местом, где был шов, наложенный доктором Ниммелем. Там где проходила ладонь, кожа становилась прозрачной, как будто её просвечивали рентгеном. Гордон отчётливо видел рёбра, будто подсвеченные изнутри. Тщательно осмотрев живот больного, Датсон нахмурился и едва слышно буркнул: "Не понял!".
– Скальпель, – попросил Датсон, и Гордон принялся искать его в медицинской сумке.
Тем временем Датсон сделал что-то, от чего над головой больного повисла едва различимая глазом голубоватая дымка. Гордон уже видел такое. Именно этим плетением Датсон усыпил его на вершине маяка, после ранения. Взяв протянутый скальпель, Датсон поднёс его к животу больного, а Гордон отвернулся: он не был уверен, что готов это видеть. Через пару минут, всё было закончено. Датсон залечил разрез, и теперь задумчиво вертел в руках небольшой металлический зажим.
– Что это, профессор? – спросил Гордон.
– То, что доктор Ниммель забыл в своём пациенте, – хмурясь, ответил Датсон. – Вызови сюда медицинский корабль. Знаешь плетение?
– Да нас учили на жестах. Я сейчас, – сказал Гордон, выходя на улицу.
Вызвать медицинский корабль, можно было послав в воздух сноп красных искр, что Гордон и сделал. В воздухе над городом всегда находилось несколько магических кораблей, приспособленных для транспортировки больных. Один из них непременно отреагирует на просьбу о помощи. Проходящие мимо Гордона люди, заметив перед собой ученика из Белого Омута, к удивлению мальчика, принялись усиленно кланяться. И тут до него дошло, что по пути к дому больного, кланялись не только Датсону, но и ему. И вовсе не за то, что Датсона уважают как целителя, а лишь за то, что они были магами. Выросший вдали от города, и незнакомый с негласными правилами общения с магами, Гордон смутился. Ему хотелось сказать им, чтобы они перестали кланяться, но смог выдавить из себя лишь жалкую улыбку, и поспешил вернуться в дом.
Внутри, Датсон успокаивал женщину, тем временем как сам больной спал уже своим, здоровым сном.
– С ним всё будет хорошо, уверяю вас, – уже, наверное, в сотый раз повторял Датсон рыдающей женщине. – Но я хочу, чтобы за ним понаблюдали в больнице несколько дней.
– Спасибо вам… спасибо! Если б не вы, то… – женщина вновь разрыдалась. – Спасибо, я так вам благодарна.
Снаружи послышался шум двигателей идущего на посадку корабля. Гордон вышел посмотреть. Он не думал что корабль сможет сесть прямо на улице, но медицинский корабль оказался втрое меньше чем даже почтовый корабль. Там и места то было лишь для пилота, больного, и целителя. Часть корпуса корабля откинулась, образовав трап, по которому тут же спустился молодой улыбчивый пилот.
– Эй, что стряслось? – обратился он к Гордону. – Ты ранен?
На вид ему было лет девятнадцать. Наверное, совсем недавно закончил учёбу в белом Омуте.
– Ах, это вы, профессор Датсон? – улыбаясь ещё шире, спросил парень, бросив взгляд за спину Гордона.
Мальчик обернулся. Из дверного проёма появился Датсон, а вслед за ним, словно на невидимых носилках, выплыл исцелённый мужчина, который по-прежнему не приходил в сознание.
– Эй, кажется, я тебя помню! Не тебя ли я гонял по всему Омуту за ночные прогулки? – поинтересовался Датсон.
– Так точно, профессор, – отозвался парень. – Весело было, не правда ли?
-Не то слово, – буркнул Датсон с хмурым видом и переправил больного на борт корабля. – Доставь его в больницу на Парквей Стрит.
– Будет сделано, профессор, – задорно выкрикнул парень, забираясь внутрь корабля, и поднимая трап.
Датсон махнул Гордону рукой, подзывая подойти поближе.
– Для нас места в корабле не хватит, поэтому прогуляемся до больницы пешком. Желаю побеседовать с доктором Ниммелем, – в голосе Датсона настолько явно прозвучали нотки угрозы, что Гордон внутренне сжался, несмотря на то, что гнев профессора был направлен не на него.
Путь до больницы был не близким. Они долго петляли по улочкам, после чего вышли на оживлённую площадь. Датсон шёл уверенно, судя по всему, он очень хорошо знал этот город. А вот Гордон уже совершенно запутался, и не понимал даже с какой стороны они пришли. Выйдя с площади на широкую улицу, Гордон увидел многоэтажное здание, рядом с которым имелась посадочная площадка, на которой в ряд стояли медицинские магические корабли. Они уже подходили к воротам, когда из больницы вышла заплаканная женщина, держась за левую руку, будто та причиняла ей невыносимую боль. Она шла им навстречу, глядя себе под ноги и совершенно ничего не видя перед собой. Лишь в нескольких метрах она поняла, что перед ней маги. Её взгляд скользнул по массивной фигуре Датсона, остановился на лице, и в её глазах появилась надежда.
– Профессор Датсон! – низко кланяясь, воскликнула она. – Прошу вас помогите! Они говорят, что это не лечится, но ведь так не может быть. Прошу вас, вы же маг, вы же целитель. Вы всё можете исцелить, правда?
– Покажите руку, – со странной, пугающе-обречённой интонацией попросил Датсон, словно уже знал, что там.
Женщина протянула левую руку, сжатую в кулак, и медленно раскрыла ладонь. Гордон ужаснулся, и хотел было отпрянуть, но вовремя себя остановил, подумав, что это будет выглядеть некрасиво. На её ладони пульсировала чёрная, округлая клякса. Рука не выглядела ни опухшей, ни повреждённой. Лишь чёрная отметина свидетельствовала о том, что с рукой что-то не так. Клякса то разрасталась, то сжималась в крохотный кружок, двигаясь бессистемно и неритмично. Больше всего, это было похоже на какую-то подвижную татуировку. Датсон, который и так находился в дурном расположении духа, помрачнел ещё сильнее.
– Это не лечится, – сказал Датсон отрешённо. – Мне жаль.
Дама плотно сжала губы, не веря своим ушам, и на секунду Гордону показалось, что она вот-вот расплачется. Но она, ничего не сказав, развернулась и пошла прочь, с мертвенно бледным лицом.
– Что это было? – спросил Гордон, провожая женщину взглядом. – Что у неё на ладони?
– Биостигма, – после минутного молчания, ответил Датсон и замолчал, как будто к этому больше нечего было добавить.
– Но почему это не лечится? Что это вообще такое? – настаивал на подробностях Гордон.
– Это болезнь, которая убивает сотни людей в год. И дьявол меня разорви, если я знаю, от чего именно они умирают. Болит себе рука и болит. Жизненно важных органов, эта болезнь не поражает, но больные как один увядают, затухают и угасают. Никто не протянул больше года. Спрашиваешь, почему не лечится? Потому что биостигма умнее нас, – с тяжёлым вздохом, Датсон слегка помялся, прежде чем продолжить. – Что бы мы ни делали, у этой болезни всегда имеется свой ответ на наши действия.
Он говорил о биостигме, как о каком-то живом существе.
– Но разве нельзя просто вырезать заражение? В крайнем случае - отсечь руку, это же лучше чем умирать! – не унимался мальчик.
– Думаешь, ты один такой умный? – горько скривился Датсон, покосившись на Гордона. – Думаешь, никто не пытался? Я же говорю, у этой болезни на всё есть свой ответ. Маги-целители лишь потом выяснили, что биостигма выделяет вещество, которое моментально вызывает привыкание. Если отсечь больную руку, это вещество перестанет поступать в кровь, и больной умрёт через несколько минут от ломки. Несмотря на то, что всех больных предупреждают об этом, время от времени все же находятся отчаявшиеся, которые решаются на подобный шаг, и мгновенно платятся за это жизнью.
Гордон раздумывал над услышанным, лихорадочно пытаясь придумать какой-нибудь другой способ исцелить биостигму, но в голову ничего не лезло. Если уж лучшие целители мира не смогли ничего придумать, то что может сделать он? Раньше Гордон и подумать не мог, что существует болезнь, перед которой даже магия бессильна.
– Биостигма заразна? – задал Гордон вопрос, который беспокоил его уже некоторое время. Всё-таки эта женщина была совсем рядом.
– Нет, насколько я знаю. Биостигмой заражаются по непонятным причинам. Бывали случаи, когда в один день заражались целые семьи, но это редкость. Чаще всего бывают единичные случаи, и никто из тех, кто долго общался с больным человеком, не заражался сам.
Это обнадёживало. Гордону совсем не хотелось заболеть подобным самому, одна лишь мысль об этом пугала.
– Пойдём, – позвал Датсон, делая шаг в сторону входа. – Покончим с этим побыстрее и вернёмся в Омут.
Пройдя сквозь широкие двери, они оказались в широком холле. Работники больницы, увидев двух магов, принялись кланяться. Они не были магами-целителями. Простые люди, которые лечили болезни простыми способами.
– Доктора Ниммеля в ординаторскую, – коротко бросил Датсон дежурной медсестре, проходя мимо её поста.
Поднявшись на второй этаж, они остановились возле входа в ординаторскую, и стали ждать. Датсон нетерпеливо, ритмично притопывал ногой, словно прокручивал в голове какую-то навязчивую мелодию. Наконец, к ним подбежал мужчина, одетый в медицинский халат.
– Профессор Датсон, какая честь! – запыхавшийся доктор Ниммель, крайне неумело пытался изобразить радость на своём, покрытом многочисленными морщинами, лице. – Чем обязан визиту?
– Узнаёшь? – Датсон протянул ему зажим, который часом ранее он извлёк из пациента.
– Я что-то… не очень понимаю… – промямлил доктор Ниммель.
– А я сейчас объясню, давай-ка зайдём. Нет, ты подожди здесь, Гордон, – сказал он мальчику, который так же подался вслед за своим учителем.
Они скрылись за дверью, и Гордон оказался счастлив, что он снаружи, а не внутри. Здесь крики Датсона хотя бы немного заглушала закрытая дверь.
-КАК МОЖНО БЫЛО ЗАБЫТЬ ЗАЖИМ ВНУТРИ ПАЦИЕНТА? ОН ЧУТЬ НЕ УМЕР У МЕНЯ НА РУКАХ! – кричал он, а доктор Ниммель что-то невразумительно отвечал в своё оправдание.
Через несколько минут всё было закончено. Красный как помидор Датсон вышел в коридор, а вслед за ним семенил доктор Ниммель, тихим голосом бормоча оправдания:
– Операция шла восемь часов, а я в ту ночь был на дежурстве, устал… Я не понимаю, как это могло произойти. Но я обещаю, что впредь я буду более внимателен.
– Ладно! – махнул рукой, Датсон. – Главное что всё закончилось хорошо. Понаблюдай за ним ещё два-три дня, и если не будет никаких осложнений, выписывай. И я тебя предупредил, Ниммель! Что бы больше никаких промашек!
– Да! Конечно! – отвесил несколько глубоких поклонов доктор, вслед уходящему Датсону.
Гордон двинулся следом, не веря своим ушам. Не может быть, чтобы Доктор Ниммель так легко отделался! Ведь человек едва не погиб. Это же нельзя оставить так просто. Кипя от возмущения, Гордон нагнал учителя и стараясь сдерживать гнев спросил:
– И что, это всё?
– В смысле? – небрежно ответил Датсон, не сбавляя шаг.
– Его что, даже не накажут? – возмутился Гордон. – Он же чуть человека не убил.
– Маленький ты ещё… – вздохнул Датсон. – Не понимаешь ничего.
– Я вовсе не маленький, мне уже тринадцать! И я в отличие от вас, очень хорошо понимаю, что ему нельзя оперировать. Он опасен, для своих пациентов. – Гордон даже не заметил, что уже кричит на Датсона, переходя все дозволенные границы.
Тем не менее, Датсон не выказал недовольства поведением своего ученика, лишь смирил его укоризненным взором.
– Ладно, что ты предлагаешь? Уволить его? Ну, давай вернёмся, уволю, а дальше что? Увольнять всех кто хоть раз ошибся? Ты пойми, у каждого врача и целителя, за плечами своё собственное кладбище, и я не исключение. Представь скольким людям доктор Ниммель спас жизни, и скольким ещё может спасти? Мы ничего не добьёмся, уволив его.
Гордон почувствовал себя слегка пристыженным. Он бы никогда не догадался посмотреть на ситуацию, с такой стороны. Конечно, Датсон был прав, но Гордону было мучительно тяжело признать это.
– Но ведь с тёмной магией так же. Один раз ошибся и всё! – нашёлся Гордон.
– Не сравнивай. Доктор Ниммель пытался спасти жизнь, когда допустил ошибку. А тёмная магия не способна принести ничего, кроме разрушений и смерти. Её нельзя применить во благо. А такие строгие меры по отношению к тёмной магии, Квинт Купер принял, чтобы ни у кого не возникло соблазна. Что бы каждый маг с малолетства учился подавлять себе тёмные помыслы и эмоции. И регулярные отчисления из школы, за применение тёмной магии, лишь стимулируют осторожность.
Не говоря более ни слова, они вышли из больницы, попав на посадочную площадку. Возле одного из медицинских кораблей, крутился тот самый парнишка, что отвёз исцелённого Датсоном в больницу. Видимо он подготавливал свой корабль к новому вылету.
– Эй, пацан! – окликнул его Датсон и парень, вздрогнув всем телом, обернулся, сверкнув рубиновой брошью.
– А-а, это вы? – он вновь широко заулыбался.
– До Белого Омута подбросишь? – спросил Датсон и, не дожидаясь ответа, полез внутрь корабля.
– Не вопрос, – пилот скользнул внутрь корабля и, заняв своё место, исполнил несколько жестов, которые оживили приборную панель. – Только на высоте будет холодно, вы уж извините. Система обогрева полетела, а я если вы помните в техномагии не очень-то силён.
– Насколько я помню, ты ни в чём не силён, – хохотнул Датсон. – Только в этих ваших сумасшедших гонках. Даже победил один раз, да?
– Два, – возмущённо поправил его пилот, и потянул штурвал на себя. – На третьем и на пятом курсе.
Гонки! Гордон совсем о них забыл. Первую тренировку Роджер Бредсон назначил на понедельник, то есть уже на завтра. Сегодня было так много событий, что Гордон и думать забыл обо всём. Но вот теперь, он вспомнил, и обещание участвовать в гонке вновь тяжким грузом легло на его плечи. Корабль оторвался от земли и начал набирать высоту.
ГЛАВА 17 "ПЕРВАЯ ТРЕНИРОВКА"
И вот наступил понедельник, которого Гордон ждал с замиранием сердца. Весь день, сидя на лекциях, он никак не мог сосредоточиться на том, что рассказывали преподаватели. Эли, которая специально решила пойти на те же лекции что и Гордон, весь день пыталась уговорить его отказаться от участия в гонках. Но мальчик не желал даже обсуждать это. Он уже сказал Бредсону и Киту что будет в их команде, а отступаться от своих слов он не привык. Как только закончилась последняя лекция, он, невзирая на мольбы сестры, отправился в корпус техномагов. На днях Бредсон подробно объяснил ему, как добраться до подземных ангаров, расположенных под корпусом техномагов, где ученики собирали свои собственные армадиллы для участия в гонках. Именно там они и договорились встретиться. Добраться до корпуса техномагов было не трудно, но что дальше? Ага, кажется вот эта спиральная лестница в главном холле, уходящая вниз, это именно то, что Гордон искал. Лестница уходила вниз на многие сотни метров. Гордон спускался так долго, что ему показалось, будто он уже спустился к самому основанию горы. От мысли, что по этой же лестнице придётся возвращаться наверх, становилось совсем тоскливо. Наконец, он вышел в самое огромное помещение из всех, которые он когда-либо видел. Своды каменные стен уходили настолько высоко, что терялись в темноте, и было невозможно определить, где находится потолок. По бокам в ряд располагались ангары, с массивными железными воротами. Большинство из них были закрыты, но там где ворота были распахнуты, Гордон мог видеть армадиллы, и снующих вокруг них учеников. Время от времени, в открытых ангарах вспыхивали яркие, сварочные вспышки. Он шёл вперёд, пытаясь припомнить, какой номер у ангара, принадлежавшего их команде. Кажется номер тридцать четыре. Он так увлекся, разглядывая место, в котором оказался, что не заметил, как сбоку от него распахнулись ворота очередного ангара. Он едва успел отскочить в сторону, от выкатившегося изнутри армадилла.
– Побереги-и-ись! – задорно крикнула третьекурсница, стоявшая на платформе, позади кабины.
Раздался рёв двигателя, и армадилл рванул с места, высекая из под металлических колёс снопы искр. Гордон с невольным восхищением смотрел на грандиозную машину, уносящуюся вдаль, пока та не скрылась в трубообразном тоннеле, выходящем из зала в противоположном от лестницы направлении. На тележку это было совсем не похоже.