Глава девятая
I
Сразу же после Пасхи Эвирион Балтизи отправился вместе с командой в Гезокрибат. Там его ожидал корабль. К ним присоединился и Руфиний. Он сказал, что поедет на разведку для сбора информации, а, может, он и Эвириону пригодится: даст ему пару полезных советов. Матросы из Аквилона зароптали: зачем, мол, им язычник на борту, но людей из Иса было больше, и они положили конец протестам. Ведь христианами они стали совсем недавно и помнили, что город их называли Королевой Морей.
Два дня корабль стоял в сухом доке: его готовили к плаванию. Команда не возражала. В городе было много кабаков, публичных домов и других увеселительных заведений, которых в Аквилоне им явно не доставало. Руфиний тоже исчез в неизвестном направлении и появился лишь перед самым отплытием.
В плавание Эвирион отправлялся не в самом лучшем настроении. Он заранее знал, что в Гезокрибате груз ему не взять. Корабль ему, как чужаку, удалось приобрести, дав взятку чиновникам. Теперь же они хотели задержать судно и его капитана, и Эвирион направил протест прокуратору с жалобой на незаконные действия администрации. Трибун уладил дело, но в свою очередь ждал от него компенсации за услугу. Когда Руфиний услышал, какие суммы Эвирион выложил ранее и сейчас, то только присвистнул.
- Они провели тебя как мальчишку, - сказал он. - Ты заплатил вдвое больше, чем требовалось.
Настроение Эвириона от этого лучше не стало.
И все же у него был корабль и надежды на будущее. Корабль-красавец построили в Британии, пусть и много лет назад, зато на славу. Под придирчивым взглядом Эвириона корабль довели до нужной кондиции. Он был стройнее южных торговых кораблей, и корма у него была ниже, зато имелась небольшая каюта. К средней части судна принайтовили спасательную шлюпку. На носу таран: с его помощью корабль надежно причаливал к берегу. На вынесенной вперед мачте - шпринтовое парусное вооружение. Хотя скорость судна, по сравнению с прямыми парусами, была меньше, корабль обладал большей маневренностью, а на недостаток ветра в северных морях пока никто не жаловался. Бушприт украсили резьбой, а на ахтерштевне установили огромную лошадиную голову, выкрашенную синей краской, на черном корпусе вывели красную полосу. Эвирион назвал свой корабль несколько вызывающе - "Бреннилис".
Выйдя из Гезокрибата, Эвирион взял курс назад, в Аквилон. Там он, на основе консигнации, собирался загрузиться товарами, производимыми в Галлии. Средств на оплату товаров у него пока не было. На юге Эриу, в Муму правил король Конуалл, дружелюбно относившийся к Ису. У него Эвирион надеялся совершить выгодный обмен. В этом году они сделают два-три таких рейса, а позднее пустятся в более заманчивые путешествия - к германским берегам, за янтарем, мехами и рабами.
Эвирион предполагал сначала пойти вглубь, на запад, а потом повернуть на юг и далее - на восток. Приближаться к развалинам Иса у него не было ни малейшего желания, тем более что со всех сторон поступали тревожные сигналы. Ходили слухи, что в северной бухте, которую жители Иса называли Римской, появились скотты. Судя по сообщениям, их было немного.
- Думаю, их послали в разведку: выяснить, насколько сильна сейчас империя, - сказал Руфиний. - Попутно они грабят незащищенные деревни и фермы.
- Слишком много таких незащищенных, - сказал Эвирион, - и все благодаря империи. - Сеть береговой охраны, сплетенная Грациллонием, распалась после гибели Иса.
- У нас есть защита, - возразил Руфиний.
Эвирион уставился на него.
- На что вы намекаете, старый лис?
- С таким большим судном и хорошо вооруженной командой - отчего бы нам самим не сходить в разведку? Кто знает, может, что и выгорит?
Эвирион всегда был готов к рискованным приключениям. Он так и ухватился за предложение.
Первую ночь "Бреннилис" простояла на якоре против Козлиного мыса. Утром, выйдя на морские просторы, пошла на восток. Было солнечно и ветрено. Белые гребешки оседлали ярко-синие волны. На горизонте появились до боли знакомые скалы. Мужчины старательно отворачивались и смотрели перед собой, на волнующееся море. Потом кто-то не выдержал, а за ним и другие матросы, посыпались проклятия.
- Мы еще отомстим, - пообещал Эвирион.
Вскоре увидели семь узких кожаных лодок. Заблестели наконечники стрел: светлокожие люди в килтах заволновались, увидев незнакомое судно. Эвирион приготовил луки, оценил расстояние, силу ветра, течения, скорость и дал сигнал рулевому. "Бреннилис", приняв боевую стойку, понеслась вперед.
Лодки пустились наутек - кто куда. Против корабля с высокими бортами и моряками в боевом облачении шансов у скоттов не было. Эвирион набросился на одну из лодок. Под парусом "Бреннилис" было не удержать. Скотты поняли его намерение и убрали паруса: на веслах они получали преимущество в скорости. Полетели стрелы, два воина упали. Понеся урон, остальные уже не так споро работали веслами.
"Бреннилис" нанесла удар выступающим концом кормы. Легкий корпус треснул, и шлюпка опрокинулась.
Варвары попадали в воду. Остальные лодки кружили на некотором расстоянии.
- Не надо провоцировать их на атаку, - посоветовал Руфиний. - Они погибнут, но и у нас будут потери.
Эвирион с большой неохотой уступил. Как только шестерых варваров подняли на борт, корабль развернулся, и "Бреннилис" помчалась в открытое море. Шлюпки какое-то время преследовали их, а потом отстали. Издали они были похожи на больших бакланов, качавшихся на волнах.
Мокрых пленников прижали пиками к борту. Руфиний подошел к ним.
- Вас надо связать, - сказал он на их языке. - Если вы будете себя хорошо вести, останетесь живы.
Высокий рыжий мужчина, по виду шкипер, по-волчьи оскалился.
- Будем ли мы жить - все равно, лишь бы и вас прихватить на дно, - ответил он. - Ну да ладно, может, нам еще и представится такой случай. - Он посмотрел в сторону берега. - Мы-то ваших птиц накормили на славу. Думаю, вы этого не забудете.
- Да ты храбрый парень, - сказал Руфиний. - По-латыни сказали бы "дерзкий". Можно узнать твое имя?
- Лоркан Мак-Фланди из туата Финджени.
- Это, значит, неподалеку от Темира? - Руфиний узнал диалект и припомнил свое посещение этих мест.
- Верно. Я клялся на верность королю Ниаллу Девяти Заложников.
- Ну-ну. А теперь вытяните руки. Сейчас вас свяжут, и заложниками станете теперь вы.
Пленные нахмурились, но подчинились. Когда Лоркану связали запястья и щиколотки, Руфиний оттащил заложника в сторону и назвал себя.
- Я был в твоей прекрасной стране, - сказал он. - Сочувствую и понимаю, как тебе, должно быть, хочется домой. Давай решим между собой, как это сделать.
Они стояли возле леера и тихонько беседовали. Ветер относил их слова в сторону.
- Только у короля Ниалла могут служить такие люди, как ты, - втирался к нему в доверие Руфиний.
- Мы собирались торговать, - ответил заложник. - Но тут он перед самым отъездом поговорил со мной и другими шкиперами. Ему сейчас недосуг: пошел на север Эриу - усмирять бунт, а то бы сам сюда явился и веревки были бы на вас. Да, скорее всего, сейчас бы вас и на свете не было. Но ничего. Дойдет и до вас очередь.
- Да, такие рейдеры, как ты, могут быть ему полезны. - Руфиний погладил раздвоенную бородку и посмотрел вдаль, а потом как бы рассеянно сказал: - Ты, я вижу, побывал в Исе.
Лоркан вздрогнул:
- Откуда ты знаешь?
Руфиний улыбнулся:
- Никакого колдовства. У тебя на шее золотая цепочка с жемчужной подвеской. Работа наших мастеров. Почему-то мне сомнительно, что ты ее купил.
- Нет, я ее не покупал. - Лоркан помрачнел. - Я ее там нашел.
- Среди развалин? Я слышал, они опасные. Там вроде водятся злые духи. Ты, наверное, очень смелый, а, может, и глупый.
- Я заработал ее, исполняя поручение короля.
- Вот как? Ходят слухи, что гибель города - его рук дело. Он разве еще не успокоился?
- Нет. Он дал нам поручение разрушить все, что там еще осталось. А это я нашел… в могиле. - Лоркан скорчил гримасу. Видно было, что ему не по себе, как бы ни старался он принять равнодушный вид.
- Да и скалы там опасные.
- Мои ребята ходили пешком, мы остановились возле древних развалин.
- А! Гаромагус. Я так понимаю, вы там собрали неплохой урожай.
- Да. - Лоркан спохватился. - Да ты хитер. Я распустил язык, потому что горюю по погибшим товарищам. Ты не узнаешь от меня, где спрятаны сокровища.
- Да ведь ты можешь за них купить свободу.
- А как же мои матросы?
- Мы сумеем об этом договориться. Иначе придется отправить вас в Венеторум, на невольничий рынок. Они знают, как усмирять рабов. Подумай об этом. - Руфиний отошел.
Когда скоттов отвели в трюм и надежно закрыли, он пошел к Эвириону. К капитану вернулось хорошее настроение.
- Да, мы хорошо сработали, - согласился Руфиний. - Однако настоящее сокровище на весах не измерить.
- Что же это? - удивился Эвирион.
- Информация, - тихо сказал Руфиний. - Вот этому король обрадуется.
II
Дико выл ветер, стонали деревья. Дождь лупил по их кронам. Там, где деревьев не было, потоки дождя обрушивались в Стегир, и река вспенивалась. Провалившийся в темноту лес время от времени озарялся молнией, и тогда становились видны и листок, и сучок, и каждая отдельная капля. Гром лихо катился на ночной колеснице вслед за молнией.
В доме громко кричала Нимета.
- Тише, детка, - уговаривала ее Тера. В грохоте разбушевавшейся стихии ее было почти не слышно. Она положила руку на лоб, залитый холодным потом. - Расслабься. Отдыхай между схватками.
- Прочь, проклятое отродье! - После долгих часов мучительных часов Нимета сорвала голос. - Прочь и подохни!
Тера снова потрогала амулет, висевший у нее на шее. Какое плохое предзнаменование: мать ненавидит собственное нарождающееся дитя.
- Кернуннос, дай силы, - устало бормотала женщина. - Эпона, принеси ей облегчение. Добрые силы, придите на помощь.
Оплывали и коптили свечи, бросали в углы комнаты причудливые, неспокойные тени. Лицо Ниметы выступало из темноты. Боль обточила его почти до костей. Зубы мерцали, череп, казалось, рвался наружу. В скудном свете отливали желтизной белки глаз. Солома под ней была мокрой от крови.
Живот ее опять поднялся.
- Сядь и потужься, - сказала Тера и стала помогать ей. Она уже и забыла, как часто приходилось ей это делать. Неужели роды никогда не кончатся? - Нет, не двух, а трех быков заколем тебе, Кернуннос, если оба живы останутся, - торговалась она. - Уверена, король Граллон тебе их не пожалеет. Эпона, а тебе я что пообещала? А! Заставлю Маэлоха, он вырежет из моржовой кости твое изображение, и я буду брать его на все обряды. Эльфы, духи и нимфы, лесные и речные божества, уж не хотите ли вы, чтобы я привела к вашим логовам волшебника из христиан? Он вас проклянет, вот увидите, если вы сейчас не поможете.
Сверкнула молния. Раздался треск. Казалось, в окнах загорится пленка. Громыхнул гром, и хижина задрожала. Между бедрами Ниметы показалась голова.
- Пошел, - Тера так устала, что не могла и радоваться. Руки ее работали сами по себе.
- Ого, да это мальчик, внук короля. - Она подняла крошечное тельце и хлопнула по спинке. Шторм заглушил первый крик.
Что теперь? Отрезать пуповину и перевязать, обтереть младенца, завернуть в пеленку и одеяло. Так… теперь послед, ну а сейчас позаботиться о матери. Тера обтерла худенькое обнаженное тело, помогла перебраться с соломенной подстилки на постель, застеленную чистым бельем, надела на Нимету рубашку, причесала спутанные рыжие волосы.
- В кастрюльке суп, моя милая, - сказала Тера, - но сначала возьми на руки маленького. Ты это заслужила после таких мучений.
Нимета сделала отстраняющий жест.
- Нет, убери его, - прошептала она. - Я его выкинула. Зачем он мне теперь?
Тера отвернулась, стараясь скрыть тревогу. Нимета провалилась не то в сон, не то в беспамятство. Ребенок кричал.
Утро выдалось солнечным и прохладным. На мокрой земле лежали сломанные ветки. Капли воды блестели, словно драгоценные камни. От Грациллония прибыл посыльный. С тех пор, как Тера стала ухаживать за его дочерью, посыльный приходил к ним каждый день. Нимета предупредила, что не хочет никого видеть, кроме повитухи. Особенно возражала она против христиан. Грациллоний постарался скрыть обиду и поговорил с Маэлохом. Тера с детьми жила теперь в доме рыбака в Конфлюэнте.
- Да-да, наконец-то, - сообщила она посыльному. - Мальчик. Здоровый. Но роды были тяжелыми. Маэлоху скажи, что я побуду здесь еще несколько дней, пока Нимета не встанет на ноги. - Она перечислила список необходимых вещей, которые надо было принести на следующее утро.
Оставшись одни, женщины могли наконец отдохнуть. У Теры теперь было мало забот: убирать в доме, топить печь, готовить, стирать, ухаживать за матерью и младенцем. И мать, и ребенок были вполне здоровы, ведь в них текла кровь короля да и уход за ними был надлежащий.
Дом Ниметы лачугой назвать было нельзя. Построен он был из бревен, проконопачен мхом. Каменный очаг, глиняный пол, крыша из дерна. Рядом огромный дуб и полноводный Стегир. К дому подступал и лес, полный жизни. Мимо шла исхоженная тропа. Нимета выбрала это место, оттого что оно считалось святым. Место, куда люди приходили за помощью со времен появления здесь первых менгиров. В стародавние времена здесь жил христианский отшельник. Рабочие, строившие ей дом, сложили в кучу прогнившие развалины, оставшиеся от его хибарки, а она подожгла их и устроила жертвенный огонь.
Тот день прошел в полном молчании. Лишь младенец оглашал дом криками.
- Пора уже дать ему грудь, - сказала Тера.
- Да, - отозвалась с постели Нимета. - Девять месяцев сосал он мою кровь. Теперь ему понадобилось мое молоко.
Тера сидела рядом на табурете, сцепив на коленях пальцы.
- Беспокоюсь я о тебе, девочка, - сказала она медленно. - Ты все молчишь. Голос твой я слышала только во время родов. И смотришь, как слепая. Куда смотришь-то?
Нимета вздернула губу.
- Ты сама советовала не тратить попусту силы и не кричать. Ну, теперь я и стараюсь их восстановить.
- Грешно винить новорожденного ребенка.
- Разве я его виню? Я виню четверых зверей, породивших его.
Тера некоторое время смотрела на нее.
- Так ты пыталась от него избавиться?
- Конечно.
- Как?
- Я перепробовала все средства. Но что я знаю? В римском городе я чужая. А потом… - Нимета замолчала.
- А потом, - продолжила Тера, - ты поселилась у Руны.
Нимета сжала губы.
- Доверься мне. - Тера осторожно взяла вялую руку, лежавшую на одеяле. - Знаешь, с таким горем, как у тебя, я еще ни разу не сталкивалась. Я буду молчать. Если расскажешь мне, что ты делала, может, и пойму, как тебе помочь.
Нимета задумалась. Когда заговорила, в голосе слышалась решимость.
- Поклянись, что будешь молчать и без моего разрешения никому ничего не расскажешь.
- Обещаю.
- Нет, ты должна поклясться. Поклянись, что будешь хранить молчание обо всем, что довелось тебе увидеть и услышать, пока ты была со мной.
Тера скорчила гримасу:
- Нелегко это будет. Ну да ладно.
Она взяла нож, висевший у нее на поясе, уколола большой палец и выдавила на пол каплю крови.
- Если нарушу данное тебе слово, пусть найдет меня Дикий Охотник, а собаки его лижут мою кровь, пусть душа моя не найдет покоя и будет вечно скитаться. Кернуннос, ты слышал.
Нимета села в кровати, дрожа от восторга.
- Так ты знаешь старое учение. Научи меня!
Тера покачала головой:
- Во всяком случае, знаю достаточно, чтобы бояться. Если сделаю это, пострадаем мы обе. Ну-ка, ложись и расскажи мне о том, что я у тебя спрашивала.
Нимета нехотя согласилась. Она рассказала о травах, которые использовала, - горьких и вызывающих тошноту. О том, как бросалась животом на землю, как искала колдунов и знахарей. Все было напрасно. К тому же к ней, язычнице, отверженной, несмотря на деньги, которые дал ей перед отъездом Эвирион, относились с подозрением, и она не могла действовать открыто, даже в Гезокрибате среди бедного населения. Христианские заповеди запрещали уничтожать плод и тем более новорожденного.
- Руна давала мне пить сапу, - закончила она. - Но от нее я чувствовала себя слабой и больной. В конце концов она сказала, чтобы я перестала. После этого я почувствовала себя лучше, а в животе у меня начались толчки. Словно у меня там сидел всадник, подгоняющий лошадь.
Тера нахмурилась:
- Сапа?
- Руна сказала, что это римский напиток. В свинцовом сосуде варят виноградный сок. Получается густой, сладкий сироп. Римляне обычно добавляют его в вино. Я пила его неразбавленным. Похоже, так оно и есть.
Нимета подняла глаза:
- Руна говорила, что сапу пьют римские проститутки. Она отбеливает кожу и помогает избавиться от нежелательной беременности. Тут я и подумала, что смогу убить свою личинку. Только ничего из этого не вышло.
Тера некоторое время сидела молча, а потом сказала:
- Да ладно, пусть он у тебя побудет, а потом мы с твоим отцом подыщем ему приют… Гм. В Исе всегда считали, что свинец - это медленный яд.
- А он хочет его?
- Мне кажется, он предпочел бы, чтобы он умер в утробе. И все же… он ведь его внук, его и королевы Форсквилис. Думаю, любил он ее не меньше, чем остальных королев. Дахилис, мать Дахут, - это уже дело особое. Но Дахилис покинула его, когда я была еще ребенком. Так что знаю ее только по рассказам. Ну а Форсквилис-то я, конечно, видела. Красивая, сильная и странная она была. И все-таки Граллон сделает для внука все возможное.
- Тогда я потерплю, - пробормотала Нимета. Когда Тера принесла ей младенца, она обнажила грудь, и ребенок жадно приник к ней.
В последующие дни Нимета не выказывала по отношению к нему ни любви, ни ненависти. Тера научила ее, как обращаться с ребенком, и она делала все, что положено. Говорила она мало, а все больше смотрела вдаль и трогала амулеты. Когда к женщине вернулись силы, стала метаться по дому, как кошка в клетке. Позднее стала выходить из дома, бродить по лесу и купаться в реке.
Сначала она выходила ненадолго, потом ее не было дома все дольше. На третий день Тера сказала:
- Ладно, теперь я могу тебя оставить. Я зайду к твоему отцу и скажу, что ты оправилась после родов. Он будет рад. Когда ему можно будет навестить тебя, или ты сама к нему придешь?
Нимета ответила ей тихо и холодно:
- Я сообщу потом.
- Посыльные от него будут время от времени к тебе заглядывать, - голос Теры смягчился. - Не томи ты его больше. Он одинок и обременен заботами.