- Хорошо, что они об этом подумали. Но посмотри. Ведь это не один пожар. Горит не менее дюжины домов. Каждую минуту вспыхивает новый пожар. Надо отвести людей в безопасное место.
Появился Руфиний. Зиму он обычно жил в городе, хотя иногда выезжал куда-то и отсутствовал довольно долго. О поездках своих никогда и никому не рассказывал. Сейчас, освещенный красными всполохами, он похож был на демона.
- Это все не случайно, - заявил он. - Кто-то перемахнул ров и перелез через стену - вон там, с восточной стороны, а потом пошел по домам с факелом.
Слова его услышала Верания, и рот ее исказила болезненная гримаса.
- Почему? - воскликнула она. - Кто может пойти на это? Сумасшедший?
- Я бы не сказал, - мрачно возразил Руфиний. - Сэр, могу я взять с собой людей и пойти за ним вдогонку?
Грациллоний кивнул:
- Иди.
Он подумал, что Руфиний разделяет его догадку относительно поджигателя.
Сейчас у Грациллония задачи были поважнее. Отобрав несколько человек, на которых мог положиться, прошел через толпу. Кого-то пугал, кого-то ободрял и мало-помалу навел относительный порядок.
Несколько человек пришли из Аквилона с предложением помочь. Грациллоний перевел большую часть своих бездомных через мост и повел по дороге. Дача Апулея и надворные постройки могли приютить их. Дома эти, за исключением обслуживающего персонала, стояли пустыми. Они с Веранией могли бы жить на даче. Там, разумеется, было намного комфортнее, чем в его жилище. Однако Верания, по собственной инициативе, сказала, что будет жить в его лачуге, рядом с другими жителями Иса.
Он сколотил команду из крепких мужчин.
- Попытаемся спасти то, что еще можно, - сказал он. - Геройствовать не будем, нет ничего дороже человеческой жизни. Но нам прежде всего надо спасти городской амбар, и, думаю, мы сможем это сделать.
Верания схватила его за руку.
- Ты будешь осторожен? - умоляюще спросила она.
Даже сейчас он не удержался от улыбки:
- Ну конечно, мне ведь хочется увидеть своего сына.
- Рукопись… я совсем про нее забыла. Господи прости, не мог ли бы ты… хотя нет, рисковать нельзя. Но ведь это такая ценность…
Он тоже позабыл о ней. Память сыграла с ним злую шутку. Незадолго до пожара она принесла в дом из базилики историю Иса, начатую Руной. Хотела в редкие минуты досуга изучать ее. Саму Руну она не вспоминала. Не вспоминал и он. Хотя в тот раз, взяв в руки рукопись, Верания сказала:
- Мне хочется поблагодарить ее за все то, что она сделала для сохранения памяти о городе. Быть может, мы найдем кого-нибудь, кто продолжит работу.
Освещенный всполохами пожара, он лишь покачал головой:
- Очень жаль, но теперь это невозможно.
В мозгу стучало: месть богов, покров Бреннилис или что там еще, до сих пор отбрасывают тень, и продлится это до тех пор, пока об Исе не позабудут окончательно. У нас никогда не будет времени написать эту хронику. История Иса умрет вместе с последним человеком, дожившим до конца ее дней, и город превратится в легенду.
Повернулся к окружившей его толпе: - Пошли.
* * *
Руфиний вернулся на рассвете. Грациллоний был в базилике. Не спал. Остальных свалил сон, вызванный переутомлением. Всю ночь они боролись с огнем и не допустили его распространения на амбар и склад. Здания эти по распоряжению Грациллония построили возле Стегира, в стороне от жилых домов. Несколько домов не пострадали. Спасли и некоторые домашние ценности, но такие случаи были редким исключением.
На востоке занялся бледный рассвет. Стало видно, что Конфлюэнт обернулся в груду золы. Затухающее пламя дожевывало обгорелые бревна. Много стен обрушилось, так как ослабевшие деревянные конструкции не могли удерживать скреплявшую их глину. Другие дома похожи были на черные, обуглившиеся стволы деревьев после лесного пожара. Липкий, едкий дым наполнял воздух.
- Вместе с двумя товарищами я обнаружил в лесу следы, - докладывал Руфиний. - Поджигателей было трое. Они вышли из леса, а потом туда же и вернулись. В лесу следы затерялись. Двое поджигателей благополучно скрылись, а третий оказался дурачком: разжег костер и завернулся в одеяло. Собирался отдохнуть до рассвета, - тут Руфиний вздохнул. - К сожалению, когда мы появились, увидев нас, он бросился бежать. Прежде чем мы успели догнать его, один из нас не удержался и выпустил в бандита стрелу. Я даже не стану называть его имя. Он молод, горяч. Конечно же, он виноват, но человек он преданный, со временем из него выйдет толк. Когда я задал ему головомойку, он плакал и просил, чтобы я отстегал его. С ним в течение месяца никто не будет разговаривать, и это будет лучшим ему уроком.
"Скорее всего, он твой обожатель, Руфиний", - подумал Грациллоний, а вслух сказал:
- А ты уверен, что виноваты эти люди?
- На его одежде были свежие следы масла. Наверняка лил его из кувшина на дома, а потом поджигал. Одежда, между прочим, хорошая, и сам он упитанный и выбритый, не какой-нибудь там бродяга. Так что чем бы ему заниматься в лесу, ночью, в середине зимы? - Руфиний внимательно посмотрел на Грациллония. - Хочешь, пойдем со мной? Посмотришь на труп. Мы его пока припрятали: вдруг ты его узнаешь. Мало ли, может, это один из тех, кто в прошлый раз приезжал сюда с Нагоном Демари.
- Вряд ли это так, - ответил Грациллоний. - Они не так глупы… те, кто организовал поджог. Зачем им себя подставлять?
- Да, если бы даже мы взяли их живыми, правды не добились бы. Нанял их посредник, - размышлял Руфиний. - Возможно, посредник этот простил им карточные долги и сказал, что у него давняя злоба к Ису. Допустим, мы узнали бы его имя и направили запрос в Турон. Скорее всего, обнаружили бы, что он уехал куда-то на юг, не оставив адреса, а чиновники губернатора сказали бы, что и в глаза его не видели.
- Да ладно, это не важно, - отмахнулся Грациллоний.
Руфиний не выдержал.
- Вот как, не важно? - прохрипел он. - Конфлюэнт, колония, твои надежды… все пропало.
Грациллоний положил руку ему на плечо и сжал его, пока глаза Руфиния не обратились на него. В окнах атриума забрезжил первый утренний свет.
- Это не так, - сказал ему Грациллоний. - У нас есть еще ценности, которые Апулей хранит для нас. Есть и друзья, которые помогут нам с большей охотой, потому что теперь знают, чего мы стоим. В конце концов мы и сами что-то можем.
- Черви эти нас не сожрут. Мы построим Конфлюэнт заново, тогда он будет им не по зубам.
Глава шестнадцатая
I
Весенние сумерки. В воздухе разлились запахи зелени и цветения. Луна высветила вершину Монс Ферруция. Она похожа была на серебряный кораблик, плывущий в темно-синем море. Задрожали первые звезды. Вечерняя зарница освещала небо на западе. Закончилась дневная суматоха - стук копыт и топот ботинок, скрежет колес и визг пилы, бесконечное мелькание мастерков, носилок с кирпичами, прекратились крики, ворчание, ругань, добродушное подшучивание, беготня. На землю опустилась тишина, нарушаемая лишь журчанием Одиты, плеском выскочившей на поверхность рыбы да радостным чириканьем воробьев.
Грациллония не было дома полмесяца. Он уезжал по неотложным делам. Сейчас же ему хотелось посмотреть, как продвинулись дела за время его отсутствия. Сопровождала его жена. Сейчас они жили у ее родителей в Аквилоне, пока в Конфлюэнте строился их новый дом. Дачу занимали инженеры и другие распорядители. Приехали они сюда по большей части из других мест, поэтому считали, что достойны лучшего помещения, нежели лачуги и палатки, в которых жили простые рабочие.
Саломон попросил разрешения сопровождать Грациллония и сестру. Они, разумеется, согласились.
- Смотрите, - показал мальчик, - они начали новую пристань.
В месте слияния рек Грациллоний установил опоры. На истоптанной, грязной земле лежали бревна, оборудование, груды металлолома. По окончании работ мост в Аквилоне разберут. Гавань будет здесь, лучшего места просто не сыскать.
Мост через Одиту он замыслил каменным, с двумя сторожевыми башнями.
- Подождите, - попросила Верания, остановившись посередине деревянного моста. - Такой прекрасный вечер.
Несколько минут они стояли молча, следя за неспешным течением реки, потом продолжили путь.
На противоположном берегу блеснул наконечник пики. Несколько часовых совершало обход. Набережную выровняли, ров засыпали. Будущая крепостная стена была отмечена колышками. Она пройдет к востоку от Стегира и к северу от Одиты, заключив их в кольцо. Хватит места и для просторных улиц, и для больших зданий. Грациллоний надеялся, что население будет быстро расти.
Часовой строго спросил пароль. Узнав Грациллония, отдал салют по римскому образцу. Друз со своими ветеранами обучал военному делу жителей Озисмии и сколотил крепкую команду.
- Ну, как дела? - спросил Грациллоний.
- Все в порядке, - ответил часовой.
- Он сказал правду, - заметил Саломон, когда они продолжили путь. - Теперь светло, и дожди не мешают, вот дело и наладилось. Воры забыли сюда дорогу. Разведчики Руфиния останавливают всех, кто пытается проникнуть со стороны, а мы проверяем грузы, подлежащие отправке.
- Мы? - поддразнила брата Верания. Она казалась совершенно легкомысленной и веселой с тех пор, как вернулся Грациллоний, однако он чувствовал, каких усилий ей это стоит.
Саломон смутился. Он перерос сестру, догонял Грациллония, но был тонким, словно тростник, увенчанный шапкой каштановых волос. Лицо его, хотя он уже пытался бриться, было нежным, как у сестры.
Грациллонию стало жаль мальчика.
- Он обожает тебя. Ты для него идол, - сказала Верания. - Впрочем, ничего удивительного.
- Ты лучше налегай на учебу, - посоветовал Грациллоний. - Тем самым ты внесешь вклад в общее дело. Когда будешь готов, призовем тебя.
Даже в сумерках заметно было, как вспыхнул Саломон.
Они пошли вокруг. Из сумбура и развала выглянули первые ростки порядка. Возле подраставших домов высились леса и краны. В одних местах строительные площадки пока только наметили, в других - начали рыть котлованы для фундаментов. Чувствовался размах: отвели место для настоящей базилики и настоящей церкви (Корентин хотел сделать ее собором), подумали и о мастерских, и о складах. Никаких мазанок! Дома построят не из глины и торфа, а из кирпича и камня. Это будет город.
Лес отступил от города к северу и востоку. Деревья срубили более чем на милю в обоих направлениях, расширив таким образом городское пространство. Заготовили бревна. Запылали костры: рабочие готовили на них пищу. Жили они скученно, в наспех сколоченных бараках. Публика это была грязная, шумная, пьяная и развратная. По соседству людей жило слишком мало, и занимались они своими делами, поэтому агентам Грациллония приходилось ездить зимой по всей Арморике, нанимая рабочую силу. Многие наемники были беглыми, однако же клялись, что владеют рабочими специальностями. Говорили, что среди них было немало варваров. На рабочих местах за ними наблюдали вооруженные военнослужащие, так что дисциплина соблюдалась. После работы у наемников оставалось на дебоши не так уж много сил. И все же лагерная жизнь заключала в себе грозное обещание, подобное бурям, приходящим в дни равноденствия.
Грациллоний, разумеется, не собирался брать в свой город всех этих грубиянов. Рабочим, зарекомендовавшим себя с лучшей стороны, он предложит поселиться в городе и сделает для них все, от него зависящее. Остальные по окончании работы должны были уйти. Возможно, трудно будет от них избавиться, но держать у себя сброд он был не намерен. В качестве иммигрантов надеялся привлечь честных, цивилизованных людей, желающих лучшей жизни для себя и для своих семей. В Галлии таких людей немало, а в осажденной Британии - еще больше. Хорошо бы послать весточку через канал…
Об этом нужно еще как следует подумать. Наверное, на это уйдут годы. Сегодня же он мирно шел рядом с женой, носившей его ребенка, и мальчиком, для которого сделался вторым отцом. Они были далеко от лагеря, и расстояние смягчало шум. Мимо пронеслась летучая мышь. Под последним лучом солнца крылья ее стали прозрачными.
- Посмотрите, - сказала Верания, - словно ангел пролетел.
- Может, это какое-то предзнаменование? - предположил Саломон. Он показал на стройку. - Скоро здесь будет очень красиво.
Грациллоний улыбнулся.
- Не сглазь. На все нужно время.
- Работа идет быстро.
- Потому что ничего другого нам не остается. Мы должны подготовить город к зиме. Все должны вселиться в новые дома. Необходимо закончить фортификационные сооружения. Зато потом все пойдет очень медленно. Люди станут потихоньку обустраивать свои дома. А мы скоро истратим все деньги, что есть у нас в казне.
Верания вздохнула:
- Такая цена…
Она замолчала, и он, успокаивая, взял ее за руку и тихонько пожал.
- Ты знаешь, как мы это встретим, - сказал он.
С тех пор как в прошлом месяце он поведал ей свои планы, она старалась побороть охватившее ее отчаяние. Делала она это молча, но он понимал ее состояние и старался лишний раз не пугать ее. Сейчас страх прорвался наружу.
- А ты не можешь изменить это?
Он покачал головой:
- Нет. Иначе это подорвет веру у многих людей. У всего населения.
Она крепче сжала его руку:
- Господь да поможет тебе.
Они остановились.
- Если ты будешь молиться за меня, мне не о чем больше беспокоиться, - ответил он. Ничего более утешительного ему сейчас в голову не пришло.
- О чем вы? - спросил Саломон.
Грациллоний вздохнул.
- Мы уже собирались рассказать тебе, - сказал он. - Вот сейчас нас никто не услышит. Твой отец и сестра считают, что тебе можно доверять. Верят, что будешь молчать.
Худенькое тело вздрогнуло и напряглось.
- Я об-бещаю. Клянусь Богом и всеми святыми.
Верания почувствовала некоторое облегчение оттого, что могла высказаться.
- Ты слышал, что Грациллоний вместе с Эвирионом Балтизи собирается сразу после Пасхи в первую в этом году навигацию?
- Конечно. Присмотреть новые рынки. О сэр, я уже просил вас. Возьмите меня! Я отработаю те деньги, что вы на меня потратите. Обещаю.
- Сожалею, - ответил Грациллоний. - В наши дни даже обычное коммерческое путешествие сопряжено с риском. Наше путешествие обычным не будет.
- А каким же оно будет? Скажите, сэр.
Грациллоний, не отпуская руки Верании, заговорил осторожно и размеренно:
- Мы строим Конфлюэнт заново и делаем это теперь по всем правилам. Работа грандиозная и дорогая. Оттого что приходится торопиться, она становится еще дороже. Надо закончить ее, прежде чем Глабрион с Баккой придумают способ помешать нам. Апулей сейчас вовсю борется с их возражениями и ссылками на закон.
Ты знаешь, что мы нанимаем и жителей Озисмии, и беженцев из Иса. А это означает, что мы отрываем людей от работы на фермах и от других важных дел. Продовольствие и товары приходится ввозить со стороны. К осени, когда мы расплатимся с иноземными подрядчиками и рабочими, истратим все, что отобрали у скоттов. Что нам тогда делать? А городу надо еще несколько лет платить налоги, пока фермеры и ремесленники не наладят производство. Откуда брать деньги?
- Не знаю, - признался Саломон с редким для себя смирением. - Я как-то об этом и не задумывался.
Грациллоний улыбнулся:
- Тебе, разумеется, никаких цифр не сообщали. Мы такие вещи держим в секрете. Не буду говорить, почему, ты думаю, и сам догадываешься.
- Он хочет отобрать захваченную в Исе собственность, - в голосе Верании слышались и страх, и гордость. - Я просила его, чтобы сам он не ехал, но…
- Без меня ничего не получится. - Грациллоний был непреклонен. - Необходимо лидерство.
- Ваше, - выдохнул Саломон.
Грациллоний, глядя на него, продолжил:
- Мы с Эвирионом в условленном месте встретимся с надежными людьми. Они загрузят его корабль и те две галеры, что мы захватили в прошлом году. Затем отправимся на Вороньи острова. Ты, наверное, слышал: это места, где отсиживаются пираты с Редонского побережья. Варвары проводят там зимы. Оттуда и набеги совершают, если погода позволяет. Там тебе и скотты, и саксы, и римляне-предатели, в общем, все виды двуногих животных. Стерегут свои логова, набитые награбленным добром. Руфиний много о них слышал, пока ездил в Эриу, и шпионов туда своих засылал. Так что знает, где находятся самые большие сокровищницы. Мы нанесем удар и либо уничтожим их, либо разгоним, а потом и добычу заберем.
В голосе Саломона не было и тени страха:
- О сэр, и я с вами!
- Нет, - отрезал Грациллоний. - Ты слишком молод.
Саломон сжал кулаки. Нижняя губа затряслась.
- Мне п-пятнадцать лет.
- Пока еще не исполнилось, - вмешалась Верания.
Грациллоний отпустил ее руку и обхватил мальчика за плечи. Заглянул в глаза, полные слез, и сказал:
- Тебе еще предстоит проверка на мужественность. Обещаю. А хранить молчание намного труднее, чем ты думаешь.
- Я б-буду молчать. Ведь я поклялся. Но я тоже хочу сражаться.
- Ты солдат, выполняй приказ. Сейчас у тебя другие обязанности. Боюсь, тебе предстоит еще немало сражений. Так что не следует подвергать себя риску в заурядном путешествии.
Саломон проглотил слезы.
- Не понимаю, сэр.
- Уверен, что в будущем ты станешь вождем нашего народа, может быть, и всей Арморики. Отца твоего все любят, так что настанет день, и все пойдут за его сыном. Учишься ты хорошо, как я слышал, а в военном деле делаешь большие успехи. В тебе есть огонь, и я не хочу, чтобы какое-то глупое столкновение его погасило.
- Да нет, сэр. Ведь это вы наш король.
Грациллоний снял руки с его плеч.
- Со мной связано слишком много жуткого, сверхъестественного - из-за Иса, - объяснил он. - Те люди, кто не знал меня ранее, не слишком верят в меня как в своего лидера. А вот тебе, думаю, они поверят. Но, пока я жив, всегда буду поддерживать тебя.
Ошеломленный Саломон опустился на бревно и уставился на звезды, горевшие над Монс Ферруцием.
Верания отвела Грациллония в сторону, притянула к себе и шепнула на ухо:
- Возвращайся к нам, любимый.
- К тебе, - ответил он тоже шепотом и поцеловал ее украдкой. Она ответила с пылом, известным только ему.
"Словно летучая мышь под закатным солнцем, - пронеслась мысль, - она не Дахилис. Никто и не сможет заменить ее. Но она моя, и никакие языческие боги не в силах разлучить нас".