Если и не конец света, то весьма похожее на него место. Целый день блужданий едва ли приблизил отряд к знаменитой столице Глорского союза. Путники то и дело попадали в каменистые тупики или оказывались на вершине холмов, с которых невозможно было спуститься. Сухая пыль густо припудривала кожу, от неё чесалась шея и запястья. Непрерывно хотелось пить. За день путешественникам попалась лишь зеленоватая лужа на дне оврага. Энгус с превеликими сомнениями позволил лошадям напиться. Людям досталось по несколько глотков теплой воды из баклаг. Блуждания под палящим солнцем измотали всех. Даже свободолюбивый мул на время оставил попытки отправиться по своим неотложным делам. Несколько раз путешественники выходили к обрыву у моря. Пропотевшая насквозь Катрин мечтала искупаться. Но спуститься по каменистой круче удалось бы лишь с помощью веревок. Приходилось переться дальше.
Ночевали в какой-то относительно уютной ложбине. По-крайней мере, трава здесь не походила на колючую проволоку. Но аппетита не было даже у лошадей. Люди повалились на плащи. К счастью, никакие потусторонние голоса в эту ночь отдыху не мешали. Зато под утро налетело облачко мельчайшего гнуса. Мелочь не кусалась, но с настойчивостью поистине возмутительной лезла в рот, нос и уши.
Следующий день был как две капли воды похож на предыдущий. Бесконечное блуждание между сухих как порох холмов, растрескавшаяся корка луж, пересохших сто лет назад на дне расщелин. Хрупкие как стекло и столь же острые ветви кустарника. Солнце, неподвижно зависшее над головой.
Под вечер Энгус каким-то чудом заметил тропинку. Она начала спускаться и вывела отряд на морской берег. Под откосом нашелся крошечный родник. Воду пришлось цедить до темноты, но все, включая мерзавца-мула, напились. Получив воду, четвероногий ублюдок немедленно предпринял попытку обрести свободу. С проклятиями высвобождая беглеца из колючих зарослей на склоне, Катрин пообещала длинноухому срубить его тупую башку. Упрямец активно возражал и даже попытался лягнуть благородную леди Медвежьей долины. Катрин в сердцах отвесила скоту пару пинков. Несмотря на укоризненный взгляд Энгуса, на душе как-то сразу полегчало.
Заночевать решили здесь же, на берегу.
Кулеш вышел густоватым, но вкусным. Главное, его было чем запить.
-Может никуда не идти? В смысле, завтра не иди, а идти, например, послезавтра? - мечтательно предложил, отяжелевший после ужина, Энгус. Катрин была готова обдумать это предложение, но Блоод издала неопределенный звук, призванный выразить несогласие со столь опрометчивой идеей. Суккуб хоть и попробовала кулеш, но полностью переходить на подобную диету едва ли была готова. Кроме того, Блоод смущало непомерное количество воды, упрямо пытающееся подобраться к её ногам. Энгус тоже не мог оторвать зачарованного взгляда от бесконечных гребней прибоя. Оба впервые оказались на морском берегу. В Новом Конгере на ознакомительные экскурсии к морю времени не нашлось. Блоод, судя по всему, и сейчас охотно бы уклонилась от близкого знакомства с соленой водой.
-Нет, Энгус, здесь особо не засидишься. Это пляж сейчас уютен. Но бывают и шторма, - Катрин показала на выбеленный волнами древесный ствол, застрявший на острых выступах скал, намного выше человеческого роста.
Блоод задрала голову:
-Так? Плещет?
-В основном, поздней осенью и зимой, - успокоила Катрин. - А сейчас море как парное молоко. Не смотри с таким подозрением.
-Молоко - гадость, - не преминула поморщиться Блоод. - Только для детенышей. Безмозглых.
-Ладно, пусть для детенышей. Ты со мной искупаешься?
-Не знаю. Может - он? - суккуб указала на стоящего по колено в волнах Квазимодо. Парень мыл посуду.
-Что-то долго одноглазый. Котел утопил, что ли? - удивился Энгус.
Прибой лизнул ступни. Вода действительно была удивительно теплой. Катрин с удовольствием зашлепала по воде к одноглазому мальчишке.
-Ты что, акулу углядел?
-Нет, леди. Акулы к Глорским берегам практически не подходят. Но, кажется, я знаю тот мыс, - парень указал на каменистую полоску едва заметную в быстро сгущающейся темноте. - Это Якорный Нос.
-Хм, - Катрин всмотрелась в ничем не примечательную тень на воде. - И что хорошего в этом Носу?
-От него два дня пути до Глора при слабом ветре. Берегом должно быть - дней пять-шесть.
-Уверен? - девушка с сомнением разглядывала мыс. С другой стороны бухты виднелась точно такая же скальная гряда.
-Не очень уверен, - прошепелявил мальчишка. - Я же его только с моря видел. Но место известное. Раньше пираты здесь прятались. Купцов перехватывать удобно. Но сейчас, вроде бы спокойно. Все вольные люди за Птичьи острова собираются.
-Вот и славно. Значит, акул-мурен здесь нет? Купаться можно?
-Акулы-голохвостки изредка зимой заходят. Про мурен не слыхал. А вы змеев не боитесь? Они, конечно, к самому берегу редко подходят...
-Ну и хорошо. Если хочешь окунуться, - давай. Мы потом поплещемся. Дамы, знаешь ли, такие чистюли, - несколько дней в седле и уже освежиться жаждут.
< >
(Здесь часть рассказа леди утрачена. Милейшая Д.М-К и её ни менее достойный братец были изгнаны чистить зубы и по сей уважительной причине пропустили часть повествования. Продолжаем рассказ с места, услышанного непосредственно по завершению гигиенических процедур.)
< >
Утро путников ничем не порадовало. Отряд вновь кружил в каменистом лабиринте. Катрин дала бы голову на отсечение, что они проходят одними и теми же промоинами по два-три раза, но следов копыт не замечала. Солнце качалось над головой, изредка, то справа, то слева сверкало море. Никакого конца бессмысленному круговороту не предвиделось.
Обедать пришлось всухомятку. Воды, выжатой из несчастного родника, оставалось в обрез. Бессмысленность происходящего изводила. Катрин подумывала, - не повернуть ли назад, к Новому Конгеру? Тогда уж наверняка выберешься к Глору.
Во второй половине дня небо подернулось желтой дымкой. Прохладней не стало, наоборот, духота нависла плотным мертвым балдахином. Море умолкло. Задница отвратительно липла к седлу.
Отряд кружил вокруг холма с торчащим на вершине, должно быть, уже век назад засохшим, деревцем. Место было явно зачарованным, - отдалиться от древесного скелета дальше, чем на несколько сот шагов никак не удавалось. Промоины упрямо приводили путешественников обратно.
Наконец, петляющий как труп мумифицированной анаконды, овраг заманил отряд в глубокую впадину. Посреди окаменевшей грязи торчали недвижимые заросли ржавого тростника. Грязная желтая дымка переполняла чашу впадины, висела над голыми склонами. Пейзаж напоминал, то ли марсианский кратер, то ли место давнего подрыва какого-то экспериментального сверхмощного боеприпаса. Идти через иссохшее озерцо совершенно не хотелось.
Катрин не удивилась, услышав хрип Энгуса:
-Дрянное место.
-Сухое. Как язык, - с отвращением подтвердила Блоод.
-Помойка, - нарушил привычный обет молчания одноглазый мальчишка.
На него глянули с удивлением. Только Катрин была в курсе глубокого философского толкования такого мистического понятия как "помойка". Внешне на свалку отходов жизнедеятельности впадина не походила. Похоже, здесь вообще никогда не ступала нога человека.
-Обойдем? - спросила Катрин. В данном случае она была готова присоединиться к мнению соратников.
-Слишком далеко. Хочу к морю, - с тоской прошипела Блоод и тронула своего гнедого.
Путники пересекали удушливую тишину впадины кратера. Духота давила в уши. Не был слышен даже шорох глинистого песка и мелких камней под копытами лошадей.
В тишине Катрин видела как вздрогнула едущая первой Блоод. Суккуб, пошатнувшись в седле, повернулась к друзьям. Маленький рот приоткрылся, силясь что-то сказать. На шее Блоод вспухал ровный малиновый рубец...
От внезапного удара Катрин чуть не свалилась с коня. Левую руку пронзила резкая боль, тупой удар по ребрам заставил подавиться воздухом. Рукав шелковой сорочки мгновенно окрасился ярко-алым. И эта боль, и это ощущение, были знакомы девушке. Она успела мимолетно удивиться тому, как все повторяется в жизни. Почему же не слышала выстрела?
Кругом начался ад.
Энгус кренился в седле, пытаясь ухватиться одновременно и за ногу, и за пробитую руку. Густая, почти черная на жаре кровь текла на седло и дорожный мешок. Парень пытался найти глазами возлюбленную и никак не мог, потому что конь ланон-ши ошеломленно крутился на месте, а Блоод, задыхаясь и деря когтями невидимый ошейник сдавивший горло, запрокинулась на круп гнедого.
Хуже всего пришлось Квазимодо. Во всаднике невозможно было узнать странноватого молчаливого парнишку к которому уже успели привыкнуть путешественники. С лица, превратившегося в сплошную кровавую маску, летели густые брызги. Глаз, скула, нос и ухо - все смешалось в бесформенном месиве. Размозженные пальцы тщетно цеплялись за уздечку. Ветхие штаны влажно потемнели в паху. Юный вор был ослеплен, оглушен, изуродован как отбивная.
Катрин осознала, что шпионским блужданиям пришел конец.
Теперь это твой мир, дорогая. И другого тебе не видать...
Х.. вам, а не Европа, как некогда говаривал один футболист. Ты ведь уже получала пулю в эту руку. Переживешь и еще разок.
Катрин выдернула из-за плеча клинок, плашмя ударила по крупу лошадь Энгуса.
-Вперед, мудак!
Гнедой Блоод указания ждать не стал, рванул следом. Катрин лишь подбодрила ударом. Черт, левая рука болталась как оторванная, от боли мутнело в глазах.
Главное уйти из-под обстрела. Засада? Одинокий снайпер? Но что с Блоод?
Кони тяжелыми прыжками уносили ланон-ши и Энгуса из страшного блюдца ложбины. Идиот-мул, как и следовало ожидать, шарахнулся от Катрин в противоположную сторону. Девушка прижала кукри бедром, ухватила мула за длинное ухо.
-Пошел вперед, тварь кроличья!
Не смотря на то, что ему натурально отрывали ухо, кусаться упрямый дурак не решился. Квазимодо, кажется уже без сознания, сползал со спины перепуганного скакуна. Катрин ухватила мальчишку, вернее ободранную анатомическую куклу, в которую он превратился, за шиворот, удержала в седле. Успела еще понаддать носком сапога, помогая мулу удерживать правильное направление.
Под рев воодушевленного животного арьергард отряда вылетел на скат ложбины, перевалили за гребень. От последнего рывка в глазах девушки окончательно потемнело. Вороной пытался удержать хозяйку в седле, но Катрин этого уже не видела. И как метнулась навстречу колючая земля, тоже не видела...
Теплая вода на губах, похлопывание по щекам. Излишние нежности. Лучше бы жгут на продырявленную руку наложили, мямли...
Над ней столпились все трое. Блоод, Энгус... Кривой мальчишка выглядел почти нормально. Всегдашняя половинчатая исковерканная рожа.
А кровь где?
Рука не болела. Зато ныло правое плечо и горело ухо. Шок? Черт бы его...
Катрин села. Рука, плечо, в которое попала пуля, выглядели вполне прилично. Даже рукав сохранил грязноватую целость.
-Какого хера? - ошарашено пролепетала Катрин.
-Морок, - прошептала Блоод.
-Наваждение, - выдавил Энгус, протягивая баклагу с водой.
Какой, мать его, морок? Катрин с полнейшей определенностью осознавала, что схлопотала пулевое ранение. Скорее всего, винтовочная пуля. Подобные ощущения, знаете ли, не забываются. Ребра, кстати, тоже наверняка были задеты.
Рука двигалась без малейших затруднений, дышалось легко. Если, конечно, не считать пота и прочих походных запашков, насквозь пропитавших товарищей, столпившихся вокруг.
-Вы-то в порядке?
-Да. Самим не верится, - признался угнетенный Энгус.
-Лошади? И где мой кукри?
-Без паники, - Блоод вложила клинок в ножны за плечом подруги. - Все хорошо. Только страшно.
-Да уж. По коням, и сваливаем отсюда.
Квазимодо помог ей встать. Смотреть на изуродованное лицо одноглазого определенно стало легче, - Катрин точно знала, что мальчишка может выглядеть куда кошмарнее. Нет предела совершенству, что б ему...
Забираясь в седло, Катрин осведомилась:
-А с ухом у меня что?
-Камни-то не мягкие, - пробормотал Квазимодо, пряча глаза.
-Просто брякнулась я? Ладно. Не переживай. Постираешь штаны и все. С каждым может случиться.
-Уже случалось. Тогда... Но тогда все было по-настоящему, а сейчас я как последний сопляк обделался с перепугу.
-Все обделались. Блоод опять на цепи очутилась, мне повторно дырку просверлили. Энгусу, хм, - ему опять дурные-бешеные обезьяны ноги ломали. Глаз твой, - это я понимаю. А штаны - ерунда. Все равно портки на новые менять пора.
***
Нормальной воды до вечера так и не отыскали. Лошадей пришлось поить из солоноватых луж. Ночевали над обрывом, внизу ворчало разволновавшееся море. Квазимодо сполз по откосу стираться.
-Кто же его так избил? - задумчиво спросил Энгус, которому тоже не мешало бы привести в порядок одежду. Как, собственно говоря, и дамам. Катрин давно хотелось сбросить с себя все и вволю почесаться. Но рисковать шеей, спускаясь по темной скале, шпионка считала безумием.
-Кто бил - понятно, - пробурчала она в ответ на риторический вопрос Энгуса. - Садисты - есть такое общечеловечье племя. Но вот как мальчишка выжить умудрился? Ему ведь, судя по всему, и минимальной помощи не оказали. Ладно, расскажет когда-нибудь. Слушайте, осталось у нас что-нибудь пожрать?
***
С рассветом отряд возобновил бессмысленные маневры. Куда-то все же продвигались. Холмы стали более каменистыми, за расщелины цеплялся плющ и кусты каких-то лохматых растений с плодами похожими на лилипутскую вишню. Над головой путников все чаще кружились бледно-голубые чайки. Дивно крупные и величественные птицы, обладающие на редкость мерзкими голосами. С водой проблемы закончились. Родники попадались десятками, иногда лошадям приходилось долго брести по руслам, стремящимся к морю, ручьев. Катрин уже предвкушала, как будет принимать ванну из пресной прохладной воды. Черт с ними, и с Глором и мистером Найтом. Должны быть в жизни маленькие радости?
Отряд вновь оказался перед выбором. Уперлись в прибрежные скалы. Вниз вела узкая тропа, лошади протиснутся, но что будет дальше, совершенно неизвестно. Плескалось близкое, но невидимое море. Гадать и обозревать испятнанные птичьим пометом камни надоело и Катрин, ведя в поводу Вороного, первой вошла в проход. Следом в скальную тесноту загнали упрямящегося мула с Квазимодо. Блоод и Энгус двигались в арьергарде.
Проход хотя и был тесным, но спускаться было удобно. Катрин сообразила, что по тропе наверняка хаживали люди. На некоторых выступах виднелись явные следы кирки. К облагороженной трудами неведомых благодетелей тропе примыкали и мелкие боковые тропинки. Кое-где на крутизне имелись даже ступеньки.
Вороной выбрался на небольшую площадку и Катрин узрела полоску пляжа и людей. Правда, кирок у туземцев не имелось. Зато на гальке пляжа стояла пара вытащенных из воды лодок. Человек шесть с пустыми мешками и мотками веревок деловито поднимались по тропе навстречу девушке. Встречаться с незнакомцами Катрин немедленно расхотелось. Нетрудно было заметить, что у незнакомцев имеется оружие. В изобилии имеется. Хотя что здесь странного? Вообще-то добропорядочным гражданам совершенно нечего делать в этакой глуши. Тем более, тайком грузить лодки.
Катрин поспешно развернула жеребца. К скальной площадке сходилось несколько тропинок, но отступать можно было только по широкой, той самой, которая и вывела отряд в столь неожиданно людное место. Только бы идиотский мул не заупрямился.
Мул еще только выбирался из щели, и оглядеться и проявить свой мерзкий норов не успел. Зато с правой тропинки на площадку спрыгнул оборванного вида малый со здоровенным мешком на плечах. Встреча со всадницей явно явилась и для носильщика полной неожиданностью, но оборванец проявил неприятную сметливость и быстроту реакции. Еще не успев освободиться от поклажи, радостно заорал:
-Девки!
В другой раз Катрин, возможно, и была бы польщена, тем, что о ней отзываются во множественном числе, но в данный момент вопль совершено не обрадовал.
Почти тут же на плечи оборванцу скатился другой, - почти такой же щетинистый, разве что с плетеным коробом в руках. Тут же с уступа плюхнулся и третий тип с двумя бочонками под мышками. Смотрели аборигены на девушку с такой искренней радостью, что Катрин больше не колебалась. Высвобождая глефу, швырнула повод Квазимодо.
-Уводи коней!
Она успела подбодрить мула дружеским тычком древка. Дальше стало не до забот о скоте и прочем движимом имуществе.
Побросавшие поклажу незнакомцы были уже рядом. В руках одного мелькнула короткая, славно отполированная дубинка. Остальные надеялись обойтись вообще без оружия. Вот хамье.
Без крови, по-доброму, так по-доброму. Катрин сунула одному в живот, другому между ног. Пока применялось исключительно древком глефы, - пусть у нахалов остается надежда обзавестись потомством.
-Ох, сука скользкозадая! Еще и трепещет...
Полумеры не помогли.
Потерял интерес к симпатичной добыче лишь один из агрессоров - этот мычал, согнувшись, трогательно зажимал пострадавшие ценности обеими ладонями. Другой притормозил, бормоча проклятия и ощупывая пострадавший живот. Их товарищ, перехватив дубинку поудобнее, подыскивал момент, дабы точным ударом усмирить прыткую светловолосую бабенку. На помощь оборванцу сверху свалились еще парочка искателей удачи. Теперь каменистая площадка оказалась на треть завалена брошенными мешками, бочонками и прочим скарбом.
Оценить ситуацию Катрин успела: ничего особо утешительного. Вероятно, пираты, они же контрабандисты. Что и куда джентльмены грузили, значения не имело. Неожиданная халява напросилась в руки сама. На девок и лошадей всегда есть спрос. Тем более, что нежелательных свидетелей все равно придеться убрать.
Ничего личного. Путники просто появились ни в том месте, не в то время.
Ладно, посмотрим, кто здесь появился не вовремя.
Глефа примерилась укоротить руку с дубинкой, но чуть раньше шустрая тень метнулась из-за спины Катрин, подкатилась под ноги пирату. Тот пошатнулся, и схлопотал мгновенный удар ножом под ребра.
Знакомый прием. Но Катрин не ожидала, что его применит Квазимодо. Кривой недоросток вроде бы направлен беречь лошадей? Лошади, они поценнее геройски пролитой вражеской крови будут...
Додумать девушка не успела. Одноглазый шустро откатился под защиту ее глефы, не забыв выхватить из рук подрезанного противника дубинку.
Такой трофей парню не слишком поможет. Шутки кончились. Возмущенные нелепыми потерями пираты, выхватили свое оружие. Вооружены они были примерно одинаково: небольшие топорики и кинжалы.
По сравнению с длинной глефой сущие игрушки.
Неширокое лезвие глефы занялось делом - один из пиратов запрокинулся с рассеченной ключицей, второй чудом уберег глаза. Раненый душераздирающе взвыл. На щетинистых рожах искателей удачи отразилось опасливое недоумение - о воительницах здесь только байки слыхали...