- Думаешь, он сам к нам придет?
- Ты его привезешь.
Дилинг удивленно посмотрел на Милдену, но не возразил. Он уже начал понимать, к чему она клонит.
Считалось, что жрец теряет большую часть агрессивной силы или даже всю ее, будучи оторван от святилища, жертвенника и прочих атрибутов колдовской власти. Он не может навести порчу или наложить заклятие, однако снять их, отвести чужой вредный глаз или чудодейственно вылечить от ран и болезней он мог всегда. Этим, в исключительных случаях, с особого позволения Верховного Жреца, пользовались князья, беря с собой в дальний поход вайделота рода. Но выкрасть его у племени - такое еще никому в голову не приходило. Идея Милдены была настолько неожиданной, что Дилинг поначалу опешил. Но опыт говорил ему, что именно дерзкие планы, как правило, приносят удачу.
- Тебе придется дважды пересечь страну самбов, - сказал Тороп, уже догадавшийся о его намерениях. - На обратном пути - с колдуном за спиной. Это не опасно?
- Не знаю, - сказал Дилинг. - У вас говорят, - он перешел на русский, - чем черт не шутит, когда бог спит… Может, и получится. Надо обдумать.
Однако "бог", прусский земной бог - Крива, вовсе не спал. Торопа и Милдену уже сморил сон. Дилинг шевелил палочкой угли в костре, вновь возвращаясь к деталям плана похищения вайделота. А Верховный Жрец стоял у себя в подземелье, густо задымленном чадящим на жаровне янтарем, и глядел в остекленевшие глаза помощницы-девственницы. Спрашивал:
- В каком именно месте на косе? Смотри внимательнее.
- Мне тяжело, - глухо отвечала девственница. - Очень темно… Ночь… У меня болят глаза.
- Смотри, - ровным голосом терпеливо повторял Крива. - Коса. Восточный берег. Ты видишь их?
- Нет.
- Что ты видишь?
- Поселок куров.
- Их здесь нет?
- Нет. Но они были. Что-то, им принадлежавшее, есть у вождя куров - Карвейта.
- Очень хорошо. Ты внимательно осмотрела этот берег?
- Внимательно.
- Переходи на другую сторону косы, к морю. Ты видишь их?
- Вижу.
- Где они?
- Там, где начинаются пески Черного берега.
- У Виндии?! - Крива еле сдержал возглас. - Она помогла им?
- Я устала…
- Я спрашиваю тебя: Виндия помогла Дилингу и христианину?
- Не знаю, я ничего не чувствую. Я устала. Я ничего не вижу.
- Хорошо. Спи. Ты свободна - духи покинули тебя. Спи.
Крива подхватил обнаженное тело девочки, перенес его на лежанку и накрыл теплым, козьего пуха, покрывалом. Выйдя на поверхность святилища, распорядился послать за братом князя Вепря - Балварном. Крива помнил, что тот давно добивался права на отделение от Вепря и основание собственного рода, рода Белого Ворона. Крива решил дать ему это право в случае удачной охоты на Дилинга.
Глава 15
Дилинг хотел забрать лодку у рыбаков, но Тороп убедил его, что так будет больше шума, а это ни к чему. Пришлось возвращаться в поселок Карвейта. Тот обрадовался поводу лишний раз выпить медовухи, но Дилинг пить с ним не стал, только пригубил немного. Он знал, как тяжело будет грести во хмелю, а пройти на лодке предстояло больше двух миль. Но от бурдюка с медом, который предложил в дорогу Карвейт, не отказался, бросил его в лодку.
Он собирался высадиться на восточном берегу залива Руса на узком полуострове у замка Винде - еще одного из нескольких гигантских полуразрушенных сооружений, которые оставили пруссам белые великаны. Считалось, что этот кусок суши, отгороженный от материка многочисленными протоками и болотами, часто затопляемыми водами залива, принадлежит Скаловии. Но это только так считалось. На самом деле род Винде, живший в замке на полуострове с незапамятных времен, считал себя прямыми потомками великанов и всегда сторонился склавинов, почитая их за людей низкого происхождения. Владельцы замка не враждовали с пруссами, но и не вступали с ними ни в какие контакты, жили какой-то своей, никому не ведомой жизнью. В их родство с великанами можно было верить или не верить, как Дилинг, но те немногие из пруссов, кому довелось увидеть обитателей полуострова, рассказывали, что они действительно чрезвычайно высоки, а волосы их белее снега. Правда, все это было в прошлом. Рыбаки, подходившие иногда к восточному берегу, сильно изрезанному и заросшему камышом и потому богатому рыбой, говорили, что иногда у замка Винде можно увидеть одинокого белоголового человека, но будто бы, кроме него, там уже больше никто не живет.
Дилинг не собирался общаться ни с потомком великанов, ни с кем бы то ни было другим из замка Винде, если таковые существовали. Его вполне устраивало то, что на полуострове нет склавинов, а потому о появлении чужака на их племенной территории никто не узнает. Чуть восточнее замка был затерянный в болотах небольшой поселок, в котором жили люди какого-то очень древнего народа. Пруссы называли это племя "балтами" - болотными жителями. Они говорили на языке, которого никто не понимал, и придерживались собственных обычаев. Однако вайделот - представитель богов Ульмигании и наместник Кривы - у них был. К нему Дилинг и собирался наведаться. Однако боги расставили обстоятельства по-другому.
Берег в том месте, где хотел высадиться Дилинг, был усеян валунами. Некоторые были с ровными гранями - явно из какого-то фундамента или стены. Дилинг с трудом нашел место, куда можно было приткнуть лодку. Вышел на берег и прислушался. Еще в лодке, когда он только выбирал место для причала, Дилинг почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Однако поворачивать назад в залив было бессмысленно. Он понадеялся на то, что этот покалывающий спину взгляд - не человечий. Мало ли здесь в камышах зверья - лисы, барсуки, волки. Будь это даже человек, Дилинг нашел бы, как себя с ним вести. Он боялся только одного - маркопетов - "земляных людей", порождений тьмы, слуг Пикола, гигантских человекообразных животных, живших в землянках в самых глухих чащобах и у болот. Меч отскакивал от их толстой, поросшей шерстью шкуры, копье ломалось, зубья трезубца гнулись. Маркопеты не питались мясом, они были травоядными и, казалось бы, не могли причинить вред человеку, но каждый прусский мальчишка знал, что один взгляд их маленьких, будто свинячьих глаз под нависшими косматыми бровями, может превратить человека в камень. Но за Дилингом следили не маркопеты.
Как только он вытащил лодку на берег, его обступили собаки. Три огромных кобеля молча окружили его и сели, нервно позевывая. Псы были похожи на прусских боевых собак, только раза в полтора выше и массивнее. Голова ближайшего к Дилингу доставала ему до локтя, а брылы свисали с морды, как две хлебные лепешки.
Дилинг постоял, не зная, что предпринять. С одним таким псом он бы еще справился, возможно, даже без оружия. Но сразу три ему были точно не по силам, несмотря на меч в ножнах.
Он это знал, однако голова воина все равно считала: если прыгнет один, срубить ему голову Дилинг успеет, до того, как до него доберется другой, но вот третий пес…
Ситуацию разрешил вышедший из камышей великан. Конечно, он был не таким, какими их представлял себе Дилинг, вспоминая саги. Не выше сосен. Однако и то, что тот был более чем на две головы выше Дилинга, его уже удивило. Белые, будто седые, волосы его не были заплетены в косы, а свободно свисали на плечи. Но поразительнее всего были глаза на розовато-белом лице. Увидев их, Дилинг в первое мгновение подумал, что у этого человека вообще нет радужных оболочек, настолько они были до прозрачности светлыми. И весь он, этот человек, был какой-то выбеленный, как холстина, какие выбеливают прусские женно.
- Ты кто? - спросил он.
- Я - Дилинг из вармов, из рода Выдры.
- Что тебе здесь надо?
Неожиданно для самого себя Дилинг решил сказать правду:
- Один вайделот навел морок на моего друга. Он ослеп. И теперь мне нужен другой вайделот, который сможет снять заклятие.
- Ты знаешь, что я делаю с рыбаками, которые здесь причаливают?
- Нет.
- Я отрываю им головы, одеваю на шест и ставлю в том месте, где причалил несчастный. Другая лодка уже очень не скоро сюда приходит. Давно уже здесь не было чьей-нибудь головы.
- Я не рыбак, - сказал Дилинг. - И мою голову оторвать будет непросто.
- Я знаю, ты - воин. Здесь не было воинов вашего народа уже лет двести - с тех пор, как они пришли к нам просить помощи в битве со славянами, что живут на юге. Должен тебе сказать, что если отделить голову человека от его туловища, то исчезает разница между рыбаком и воином.
Великан говорил по-прусски чисто, без инородного акцента, но так, как не говорили ни в одном племени, - слишком чисто. Кроме того, казалось, что звуки у него рождаются не в горле, а идут из глубины груди.
Он разглядывал Дилинга, как диковинное животное, и того это начинало злить.
- Уйди с дороги, - резко сказал Дилинг.
- Если я тебя отпущу, ты ведь сейчас же пойдешь и убьешь кого-нибудь из себе подобных. Я не люблю ваш народ, Дилинг из вармов. Мы дали вам огонь, и вы начали поджигать жилища соседей. Мы дали вам власть над металлами, и вы тут же сделали мечи и стали рубить друг другу головы. Мы научили вас тайнам рун - и как же вы их используете? Вы насылаете мор и болезни на семьи родственников. Скажи мне, воин, зачем тебе жить? Только для того, чтобы убивать других?
- Я всегда убивал только тех, кто пытался убить меня, - сказал Дилинг. - Если ты попытаешься это сделать, поверь, я смогу постоять за себя. Только давай отложим этот разговор. Мне сейчас нужно спасти друга.
Великан еле заметно ухмыльнулся.
- Ну что же, пожалуй, ради твоего друга я отпущу тебя. Иди.
Собаки встали и отошли к его ногам, хотя Дилинг не видел, чтобы великан сделал им какой-то знак. Дилинг с облегчением прошел мимо, но боковым зрением не переставал следить за великаном с собаками.
- Эй, воин, - сказал великан ему в спину. - А знаешь, ведь твой друг переживет тебя, а умрешь ты по его вине.
Дилинг быстро обернулся. Великан вместе с собаками удалялся, глядя на Дилинга. При этом он не делал ни одного шага, ни одного движения, просто стоял, смотрел на Дилинга и быстро уменьшался в размерах, пока не исчез совсем.
Дилинг потряс головой и постарался поскорее забыть об этом, как о наваждении. Несмотря на долгую службу русским князьям-христианам, в нем всегда жил трепетный страх перед чудесами Ульмигании.
Дилинг, конечно, мог и не высаживаться у замка великанов, а обойти его по заливу южнее и к деревне балтов подняться по Неману. Но, намахавшемуся веслами в заливе, ему уже не хотелось грести против течения реки. Кроме того, лодка - слишком заметный предмет на глади воды. Проще и спокойнее было перебраться вплавь через неширокие протоки без нее. Незнание местных болот его не смущало. Дилинг помнил, что поселок - на востоке от полуострова, и ни трясины устья реки, ни все великаны мира не помешают до него добраться. Искать, находить и настигать во что бы то ни стало его начали учить еще до того, как он встал на ноги.
Перед деревней, когда над развевавшимися, как маленькие флаги, головками тростника, стали видны серые конусы кровель, Дилинг наткнулся на малдая балта. Темнокожий и темноволосый, почти как Милдена, он стоял по пояс в Немане и проверял, попалась ли рыба в плетеные ивовые ловушки.
Дилинг прислушался. Кроме плескавшегося мальчишки, поблизости никого не было.
Шаги на берегу, устланном многолетним слоем хрусткого тростника, были бы слышны, и потому добираться до места, где малдай оставил одежду, Дилингу пришлось по воде.
Из всего имущества у балта оказалось только короткое метательное копье и кусок кожи непонятного назначения. Дилинг негромко хлопнул в ладоши. Малдай обернулся. Еще до того, как он открыл рот от испуга, Дилинг приставил палец к губам. Мальчишка оказался сообразительным - закрыл рот и кивнул. Дилинг поманил его. Мальчишка опять кивнул, поправил на зализанном солнцем до того, что оно казалось закопченным, плече лямку мешка с рыбой и стал осторожно приближаться к берегу. Он был коренастым и нескладным. Черные глаза на грубом лице были так глубоко посажены, что казалось, будто малдай смотрит исподлобья. На шее у него, вместо покунтиса, в ножнах висел грубый нож с деревянной рукояткой. Когда он вышел на берег, Дилинг обратил внимание на большие, непривычные к обуви, растоптанные ступни малдая.
Дилинг взял его копье, показал малдаю и сломал. Балт на мгновение остановился, но потом все понял и снова кивнул.
- Соображаешь, - сказал Дилинг. - Молодец. А теперь скажи мне: много воинов в деревне?
Малдай что-то коротко сказал, но Дилинг его не понял.
- Что? - спросил он. - Повтори.
Тот повторил, и только тогда Дилингу стало ясно, что те гортанные звуки и щелчки, которые издавал малдай, даже не напоминают ни одного из известных языков.
- Так, - сказал Дилинг. - Интересно. Ты что же, совсем не знаешь по-прусски?
Балт пытливо смотрел, но было видно, что слова Дилинга для него все равно что плеск Немана.
- Понимаешь ли ты, дикарь, что теперь мне придется убить тебя? - спросил Дилинг больше у самого себя, чем у малдая.
Видно, какие-то интонации в голосе Дилинга успокоили и даже обрадовали балта. Он улыбнулся и, расслабившись, поднял с земли кусок кожи, обернул его вокруг бедер и подпоясал ремнем с ножнами, висевшими на шее. Получилось нечто вроде короткой женской юбки. Такого наряда Дилинг не видел никогда. Только тут он начал подозревать, что попал в какой-то другой, не похожий на привычный ему мир. Маленькую страну, отрезанную от Ульмигании реками и болотами и, возможно, никому не известную.
- Пойдем, - вставая, сказал Дилинг. - Покажешь мне свою деревню.
Глава 16
К вечеру Милдена решила искупаться.
Сначала она вышла к морю, прямо напротив того места, где они устроили привал. Но потом застенчивость погнала ее по пляжу правее, к северу. Она сознавала, что слепой Тороп никак не может увидеть ее тела, но все же не решилась раздеться там, где оказалась бы в прямой видимости от мужчины.
Было очень тихо, поперек моря струилась огненная полоса от заходящего солнца, крупный темный, будто речной песок мягко поскрипывал под ногами. Она задумалась и забрела довольно далеко. Когда заметила это и собралась, наконец, скинуть с себя платье, неожиданно увидела, что в воде кто-то плавает. На всякий случай Милдена бросилась в дюны и там залегла за одной. И затаилась, подглядывая за купальщиком. Она не сразу поняла, что это женщина, а увидев, как та выходит из воды, удивилась: что может делать женщина в этих диких пустынных местах, куда, как сказал Карвейт, даже куры не забредают? Еще больше удивили Милдену абсолютно седые волосы этой женщины, которой на вид было не больше трех десятков лет.
С изумлением смотрела Милдена, как вслед за ней выползают на песок, забавно переваливаясь, толстые пятнистые тюлени, как они льнут к ногам женщины. А та, не обращая внимания на их ласки, отряхнула серебро волос и подставила крепкую высокую грудь солнцу.
И вдруг Милдена поняла, кто это. Удивление мгновенно сменил страх, она поползла, пятясь, вниз с дюны, а потом вскочила на ноги и побежала. И бежала до тех пор, пока не увидела Торопа.
Он еще издалека услышал ее шаги, и встал, обнажив меч и настороженно поводя слепой головой из стороны в сторону.
- Тебя кто-то испугал? - спросил он.
- Нет, нет, ничего… - сказала Милдена.
- Ты кого-то увидела?
- Нет… Это так, мне просто показалось что-то…
Тогда Милдена не стала рассказывать о том, что увидела. Она расскажет об этом Торопу позже. Много позже.
Глава 17
Дилинг с детства привыкал к запаху крови, а видом растерзанных человеческих тел его давно уже было не удивить. Но такого он не видел никогда.
Трупы, а вернее сказать, то, что от них осталось, было сложено посреди поселка. Казалось, будто зверь невероятных размеров рвал людей на части, жевал и недоеденных бросал, чтобы схватить новую жертву.
Дилинг ждал плача и воплей, но в деревне было тихо. Ужас сковал чувства и мысли балтов, сдавил их глотки и замкнул рты. Все они, собравшись на площади, смотрели на Дилинга, и что-то было в их взгляде, чего он не мог понять.
- Я не знаю, что тебя привело сюда, - сказал вайделот, - но тебе лучше уйти. Мальчик уже рассказал им, что ты - тот, кто должен прийти, чтобы спасти балтов, как было сказано в древнем пророчестве. Но ты не тот. Я знаю, кто ты. И потому тебе лучше уйти, пока в их душах не воспылала надежда.
Вайделот единственный в этой деревне носил привычную для глаза Дилинга одежду и не был темнокожим. Он был склавином, это чувствовалось по акценту.
- Кто это сделал? - спросил Дилинг. - Я такого никогда не видел.
- Уходи. Тебе здесь нечего делать. Это проклятие богов. Племя давно должно было вымереть. Вот и пришло их время. Уходи.
Дилинг посмотрел на балтов. Те сидели тихие и смотрели на него черными, глубоко посаженными глазами.
- Я не вижу воинов, - сказал он. - Они в походе?
- У этого народа нет воинов. С кем им воевать? Кругом непроходимые топи. Ты - первый витинг, которого они видят за последние десятилетия.
- Что же здесь происходит?
- Не знаю. По ночам из болота приходит чудовище, исчадие ада размером с хижину вождя, и пожирает людей.
Дилинг вдруг увидел, что жрец так же напуган и растерян, как и балты.
- Оно приходит уже четыре ночи кряду. После первой ночи мы принесли в жертву Пиколу младенца, но оно опять пришло. То, что ты видишь, это все, что осталось от племени балтов. Все здесь. Они говорят, что много лет назад такое уже было. И тогда пришел какой-то белый витинг и спас их. Они думают, что это был ты.
- Это был не я.
- Я знаю. Ты - Дилинг из вармов. Ты убил жреца в Склавегарбен, и тебя ищут лазутчики Великого Кривы по всей Ульмигании. А я должен немедленно схватить преступника и известить об этом Верховного Жреца. Но хватать здесь тебя некому, мне даже некого послать в Ромову. Так что иди с миром. Не смущай этих наивных людей. Если боги решили их извести, они это сделают.
Балты прислушивались к разговору. Дилинг не знал, понимает ли кто из них то, о чем он говорил с вайделотом, но смотреть в черные глаза ему стало невмочь.
Дилингу было не по себе. Он колебался. Десятки поколений витингов воспитывались так, что беда любого народа Ульмигании была их бедой. Оскорбление любого существа в этой стране, будь то артайс или куст бузины, под которым живет божок Пушкай, было личным оскорблением каждому витингу. Именно поэтому многие сотни лет ни один чужой воин не переступил границ Ульмигании безнаказанно. Поэтому устои страны веками оставались незыблемыми, что бы ни происходило во внешнем мире. Но Дилинг не мог позволить себе умереть. На косе куров, на чужой и враждебной им территории, его ждали Милдена и Тороп. Что будет с ними?
- Если я помогу тебе, поможешь ли ты мне? - спросил он жреца.
- Значит, ты не хочешь уйти, - обреченно сказал вайделот. - Я знал и это. Утром духи рассказали мне все.
- Ты поможешь мне? - еще раз спросил Дилинг.
- Ты не знаешь того, что знают боги и что знаю я. Но тебе ведь нужно только мое обещание. Хорошо, я даю его.