Хук безутешно наблюдал за этим через плечо. Джукс и Нудлер с помощью лебедки перебрасывали сеть с детьми из трюма в камеры дока. Когда сеть проходила как раз над головой Пэна, он протянул руки, стараясь дотронуться до кончиков пальцев детей.
- Есть касание, - подумал Хук.
Сеть опустилась над доком, детей вытащили из нее и затолкали в камеры.
Питер на самом деле коснулся их пальцев.
- Все, я отступаю, - заявил Хук Сми, который подобострастно тащился чуть позади. - Война закончена. И моя жизнь тоже. Пэн все разрушил. Я больше никогда не хочу слышать его имени.
Он поднялся в свою каюту по лестнице, устланной ковром, в таком подавленном настроении, что ему казалось, он никогда больше не сможет улыбнуться, видя истязания Потерянных Мальчишек. Он был почти у двери, когда перед ним вспыхнул свет, и появилась Тинкербелл.
- А как же твое имя, Хук? - заявила она. - Неужели ты хочешь, чтобы тебя запомнили как убийцу маленьких детей твоего врага, жирного старого Пэна?
Хук рассеянно повернулся к ней и зацепился концом своего когтя за леер. Напрасно он пытался освободиться, яростно извиваясь. Тинкербелл носилась вокруг, зависая прямо перед его лицом. Она вытащила свой крошечный кинжал и приставила его острие к хищному носу Хука.
- Дай мне неделю, Хук, и я приведу Пэна в такую форму, что он сможет сразиться с тобой. И ты сможешь продолжить свою давнюю войну.
Сми приблизился, держа в руках ружье. Он наставил его дуло прямо на Тинк, буквально в паре дюймов от капитанского носа. Хук побледнел.
- Это - фокус, капитан, - проревел его помощник. - Дайте я отправлю эту ведьму прямо к Дейви Джонсу.
Тинк не обращала на него внимания.
- Ты обещал, что это будет война века, Хук! - сказала она, тыча его кинжалом в нос. - Вся твоя жизнь была подчинена только этому моменту. Смертельная схватка с Пэном - вот в чем твоя слава! Хук против Пэна!
- ЭТО - не Питер Пэн! - с презрением сказал Хук, указывая на смертельно перепуганного Питера, который теперь неуверенно балансировал на сходне.
- Семь дней, - повторила Тинк. - Это же ничто для тебя. Как блик света в глазу человека, имеющего беспредельное терпение. Важного, сильного человека, который может позволить себе подождать.
Она отлетела на мгновение от Хука, который то и дело поглядывал на дуло ружья в руках у Сми.
- Сми, - тихо сказал капитан. - Опусти это, а? - Помощник немедленно исполнил его просьбу. - А теперь принеси мои сигары. Я должен подумать.
Сми поспешил исчезнуть в каюте капитана, хлопая на ходу штанинами, как парусами. Хуку наконец-то удалось высвободить свой коготь из леера, и теперь он стоял и задумчиво смотрел на него. Конечно, фея была права. Он мог позволить себе подождать. Это было действительно необходимо, если благодаря этому он получит возможность разгромить настоящего Пэна.
Тинк снова появилась, как будто прочитав его мысли. Ее прозрачные крылышки отбрасывали во все стороны пучки света.
- Семь дней ради поединка с настоящим Питером Пэном, - нашептывала она. - Семь дней.
Сми выбежал из двери капитанской каюты, держа двойной мундштук с любимыми сигарами Хука. Хук взял у него мундштук и сунул его в рот. Сми чиркнул спичкой и зажег одну сигару в то время, как Тинкербелл с помощью своих волшебных фокусов зажгла другую. Хук задумчиво пускал кольца дыма и смотрел на море, не замечая Питера, который балансируя на сходне, медленно продвигался назад.
- Два дня, - сказал он тихо.
- Четыре, - торговалась Тинк. - Это - единственно возможный минимум, чтобы привести Пэна в порядок.
- Три, - кольнул ее взглядом Хук. - Это - мое последнее слово.
Она порхнула к кончику его носа:
- Решено.
Тинк протянула Хуку свою крошечную ручку и сдержанно пожала его крюк. Несколько пиратов, собравшихся на палубе и все слышавших, криками поприветствовали заключение сделки. Вскоре остальные присоединились к ним и, не ведая, по какому поводу торжество, все же с удовольствием драли глотки. Раздалось несколько ружейных выстрелов, а потом грохнула и пушка. Шум стоял невыносимый.
- Слушайте, парни! - крикнул Хук вниз. Все повернулись к нему, даже те, которые гоняли Питера по ужасной доске. Улыбка Хука на сей раз могла растопить масло.
- Ради спортивного интереса я заключил один договор. Этот жалкий субъект, - он презрительно указал на Питера, - этот дегенерат имеет в своем распоряжении три дня, чтобы подготовиться к поединку со мной. Ровно столько времени я даю ему, чтобы он вернулся сюда и был предан суду меча.
- Капитан говорит, возьмите кремни и порох, мужики, - закричал Сми. - Это будет…
Хук рукой прикрыл ему рот.
- Это - мое шоу, Сми. - Он снова улыбнулся. - Это будет совершенно замечательное сражение, джентльмены. Смертельная схватка между Хуком и Пэном.
- Смертельная схватка! - повторил Сми зажатым капитанскими пальцами ртом.
- А если нет, - прорычал Хук, глядя в сторону доков, - то пэновские крысята подохнут в самых страшных муках, какие я только смогу изобрести.
Сми шагнул вперед.
- Тост! За поединок Хука против Пэна!
Хук улыбнулся так "приветливо", что его улыбка могла соперничать лишь с оскалом крокодила.
- Дети, конечно, признаются свободными!
Пираты пили из фляг пиво и ром, орали во все горло и колотили кулаками и стаканами по леерам. "Хук! Хук! Хук!"
Капитан в это время смотрел, как Питер дюйм за дюймом продвигается назад по доске к палубе, и на его круглом лице написано облегчение.
"Он жалок, и ничего не может с этим поделать", - вздыхая думал Хук. Он надеялся, что этот жирный старый Пэн найдет способ бросить ему вызов, ну хоть самый незначительный. Но будет нездорово после всего, что произошло, просто взять и убить его.
Он быстро подошел к краю доски, чтобы в последний раз увидеть своего врага.
- Давай, кто бы ты ни был, - сказал он с презрением. - Убирайся с глаз моих долой. Лети, чего же ты? Улетай с моего корабля, ты, жирная туша!
Он подскочил и с бешенством прыгнул на край доски. Питер подобно снаряду из катапульты взлетел в воздух.
- Но я не могу! - завопил он. - Я не знаю как!
Тинкербелл неожиданно появилась в поле зрения.
- Давай, Питер! - настаивала она. - Ты должен! Думай о чем-нибудь приятном!
Питер опять приземлился на планку, весьма ненадежно балансируя над волнами.
- Сейчас? - сказал он.
- Конечно, сейчас, - ответила Тинк. - Подумай о Рождестве.
Пират в последний раз ударил по концу планки. Питер потерял и без того неустойчивое равновесие и кубарем полетел вниз. Тинк с криком бросилась за ним. Послышался всплеск воды, и несчастный исчез в пучине.
- Неужели ты на самом деле не можешь летать? - в отчаянии вскричала Тинк. - Тогда плыви, Питер! Ты же можешь плавать, не так ли?
- Сомневаюсь, - пробурчал Хук, глядя вниз.
Лицо Питера на мгновение появилось у самой поверхности воды и снова исчезло.
- Кошмарная участь, - улыбнулся Хук, изображая поддельное участие.
Тинкербелл вилась над водой туда-сюда, иногда она подлетала к ее поверхности совсем близко. Питера нигде не было видно. Когда стало ясно, что он утонул, она разрыдалась и превратилась в световую вспышку. Хук зевнул в приступе скуки. Вся эта затея была пустой тратой времени. Три дня или три года не изменили бы абсолютно ничего.
Но совершенно неожиданно Питер снова появился у поверхности воды, что казалось совершенно невозможным. Он покачивался на руках у трех блестящих русалок. Каждая из них по очереди припадала к нему в глубоком поцелуе, вдувая воздух в его легкие. Потом они подняли его голову и повлекли его к входу в гавань, как винтами, работая хвостами.
Хук скептически наблюдал за этим с минуту, потом закатил глаза и послал им вслед воздушный поцелуй.
- Пэн - самый везучий из всех дьяволов! До встречи в преисподней!
Но прежде чем он успел отвернуться, четвертая русалка появилась из воды прямо перед ним. Сверкающая и грациозная, она постояла нос к носу с грозой семи морей, единственным человеком, которого боялся печально знаменитый Барбекю, и плеснула ему водой прямо в глаз.
Когда она скрылась из виду, Хук все еще вытирал рукавом воду с лица и сердито смотрел в ту сторону, куда она исчезла. Вольно или невольно, но она выбила у него изо рта сигары.
Потерянные Мальчики
Для Питера, наглотавшегося воды и измученного морально и физически, это чудесное спасение произошло, как во сне. Он качался в пене океанских волн, нежные руки русалок обвивали его тело, сохраняя его в тепле и безопасности. Русалки пели ему сладкими, умиротворяющими голосами. Они рассказывали истории о времени и месте, которые он очень смутно помнил и забывал тотчас, как только улетали слова о них. В этих сказках говорилось о мальчике, который отказался расти, который жил в таком месте, где приключения были самым главным в жизни, и без них не проходило и дня. Мальчик был очень бесстрашным, он мог все. Он жил в мире пиратов и индейцев, чудес, остановившегося времени и оживших снов. Это был мальчик, которого, как казалось Питеру, он когда-то знал.
Где-то по пути растерялись остатки его пиратского костюма, а с ними и его воспоминания о том, для чего он вообще надевал его.
Его путешествие закончилось у скалы, которая возвышалась из воды, как массивная колонна. Русалки положили его в гигантскую морскую раковину, перевязанную веревкой. Створки раковины закрылись, и он почувствовал, мягко раскачиваясь в своем коконе, как медленно, но верно поднимается вверх. Когда этот подъем закончился, раковина с треском раскрылась, и его достали, как монетку из пирога, на которую загадывали желание, и положили на поросший травой берег.
Его глаза возбужденно открылись. Воды маленькой чистой лагуны колыхались и сверкали за его спиной. Раковина исчезла, а вместе с ней и русалки. Все, что от них осталось, - это воспоминания, и Питер чуть было уже не подумал, а не привиделось ли ему все это.
Дыша полной грудью, он встал на ноги, и вода с волос полилась ему на лицо, а с одежды - на землю. Он слегка привел себя в порядок и поднял глаза, оглядываясь вокруг.
У него перехватило дыхание. Он стоял на самой вершине высоченной скалы, которую видел в грезах. От океана его отделяли сотни футов. Он находился так высоко, что, казалось, можно потрогать руками облака в небе. У берегов острова, на который его высадили, находился атолл. Он был окружен лазурными водами, белой пеной и сверкающими горбами валов. Пики гор поднимались посреди острова и были белыми от девственного снега. Двойная радуга аркой соединяла несколько водопадов и море. Далеко внизу простирался в своей защищенной от всех ветров бухте пиратский город Джеймса Хука. Еще дальше были только небо и океан, которые сливались на горизонте, где солнце дарило свои золотисто-пурпурные лучи дню, клонившемуся к закату.
Питер взглянул на небо и был страшно поражен, увидев не одну, а сразу три луны: одну - белую, другую - персиковую и еще одну - бледно-розовую. Они прекрасно поделили между собой небо, как будто так всегда и было.
А за спиной у Питера, далеко от лагуны, в самом центре атолла стояло огромное раскидистое дерево, каких ему никогда не доводилось видеть в своей жизни. Оно было невероятных размеров, сучковатое. Такие обычно водятся в старых лесах. Казалось, что его перенесли сюда каким-то чудесным образом. Оно выдавалось высоко в небо, и его ветви простирались во все стороны будто в мольбе. Это мог быть клен или дуб, а, возможно, какая-то их помесь. Но по размерам оно было все-таки гораздо больше. Оно было совсем не таким, как те деревья, которое до этого встречались Питеру.
Оно было подобно фантазии из детства.
Или сну.
- Дерево Никогда, - прошептал ветер на ухо Питеру его название.
Он зашагал в сторону дерева, мимо лужайки, покрытой желтыми цветами с розовыми серединками, которые с любопытством склоняли к нему свои головки и… принюхивались. Он отпрыгнул, не поверив себе. Цветы зачихали. Что это? Он сделал еще один осторожный шаг и еще один, отступая от цветов. Цветы, которые нюхают? которые чихают?
Он все еще размышлял об этом, когда шагнул в веревочную петлю, тут же затянувшуюся на его лодыжке, и повис вниз головой высоко в кроне дерева. Из его карманов посыпались на землю визитки и кредитные карточки, бумажник, ключи, мелочь. Он задыхался, и все попытки хоть как-то исправить положение терпели провал. Веревка затягивалась все туже, а он продолжал беспомощно висеть в воздухе.
- Я не верю в это, - сказал он про себя.
Прошла еще минута, пока он пытался решить, что же ему предпринять. В конце концов после множества повторных попыток ему удалось, изловчившись, ухватиться за собственную ногу (на самом-то деле это он уже начал работать по программе подготовки к поединку с Хуком), а затем достал и веревку, связывавшую его. Теперь он напоминал огромный мяч на веревочке. Он стал подтягиваться к ближайшей ветке, которая показалась ему достаточно надежной.
В это время он увидел часы. Они висели как раз на той ветке, за которую он старался ухватиться. Они были вырезаны из дерева, изысканно украшены всевозможными завитками и выглядели так, будто когда-то были дедушкиными часами в английском замке. Циферблат был отделан золотом и серебром, а вокруг корпуса вилась замечательная гирлянда из цветущих виноградных лоз.
Питер схватился за ветку, на которой висели часы. При этом она страшно затряслась, а из часов раздалось: "Ох!"
Потом циферблат часов отворился, и оттуда вылетела Тинк. Встряска разбудила ее, и она выскочила из часового корпуса, служившего ей жилищем. Она спросонок посмотрела туда-сюда, наконец ее взгляд остановился на Питере, и глаза ее расширились настолько, что стали вдвое больше обычного.
- Ты жив! - у нее перехватило дыхание.
И Питер вдруг все вспомнил. В кратчайший миг шлюзы его памяти открылись.
- Тинк! Я должен спасти Джека и Мэгги! Вытащи меня из этой ловушки!
Но Тинк была слишком занята, порхая вокруг него, целуя его своими волшебными губами и радостно приговаривая:
- Ты жив, ты жив!
- Да, я думаю. Это были русалки. Но на самом деле я не уверен. Здесь водятся русалки? - Он не хотел слишком долго задерживаться на этой теме. - Но мои дети, Тинк. Что я могу? Я толстый и бесформенный, я не могу сразиться со своей собственной тенью, не говоря уже о пирате…
- Потерянные Мальчики! - воскликнула она, как будто это значило все. - Это - Дерево Никогда, Питер! Это - их дом! И они понадобятся тебе, если ты собираешься иметь дело с Хуком! Все, что мы должны сделать, - это заставить их поверить, что ты - тот самый Пэн!
Питер взревел:
- Но я - не он! Я - Питер Бэннинг!
- Ха! это сегодня! Возможно, ты выглядишь еще не совсем так, как нужно, но ты уже больше Пэн, чем сам полагаешь! Ты сразишься с Хуком и вызволишь своих детей. Я обещаю, ты сделаешь это! Подожди - и ты увидишь!
Она подлетела к тому месту, где петля схватила его за ногу, достала крошечные ножницы и стала разрезать ее. Питер бросил взгляд вниз - ну и высотища!
- Погоди, я не думаю… - начал он, но в это мгновение веревка отпустила его, и он с протяжным криком полетел вниз, упал спиной прямо на мох и потерял сознание.
- Он вернулся! Он вернулся! - услышал он крики Тинк и увидел сквозь ресницы, как она порхает в кроне старого дерева. - Потерянные Мальчики! Выходите! Это - тот самый Пэн! Он вернулся!
Питер поморгал глазами, чтобы прояснить зрение.
Со своей командной позиции под Деревом Никогда он смотрел вверх на крону, которая казалась беспредельной, и с любопытством следил за тем, что происходило там дальше.
По мере того, как Тинк перелетала от одной ветки к другой, Дерево Никогда оживало. Ветви закачались, зазвенели колокольчики, раздался свист, загудели колокола и открылись дверцы. Отовсюду стали появляться быстрые и проворные, как коты, мальчишки. У первого были длинные светлые волосы, жилетка и цилиндр. В руках он держал рог. Мальчишка тут же задудел в него, и раздался глубокий, низкий звук, от которого, казалось, все взлетит на воздух. Среди этой какофонии стали появляться остальные Мальчики, с всклокоченными волосами, одетые в наряды, какие только можно себе представить, всех цветов и форм. Дерево пришло в движение. Они слезали по веткам, бойко жестикулируя и крича: "Пэн! Пэн!" Они спускались вниз с помощью веревок и стеблей вьющихся растений, по желобам, сделанным из полых бревен и коры, с помощью сетей, которые опускались на лебедках, в люльках и по наклонным доскам.
Питер приподнялся на локтях, покоренный их энергией. Теперь ожила и земля вокруг. Потерянные Мальчики стали вылезать также из подземных туннелей и пещер, приподнимая большие пласты дерна, пни и корни деревьев, подобно сорнякам в летнюю жару. Десять, пятнадцать, двадцать человек наконец материализовались из ниокуда и ото всюду. Они были всех форм, размеров и расцветок, с блестящими глазами, горящие желанием увидеть Питера. Они махали руками и выкрикивали его имя.
Через минуту все они собрались вокруг него. Питер, пошатываясь, встал на колени. Они отступили немного назад, глядя на него, а затем сразу все заговорили.
- Это он? Дай я посмотрю. Это действительно Пэн? - сказал один.
- Слишком старый и толстый. Он совсем взрослый! Это - не Пэн! - заявили остальные.
- Я - Питер Бэннинг, - убеждал он.
Они в ответ стали выкрикивать свои имена, да так громко, что это звучало как вызов. Эйс - светловолосый ребенок с охотничьим рогом. Доунт Аск - у которого был галстук, рубашка с круглым воротником и бело-голубой клетчатый пиджак в стиле пятидесятых годов. Лэтчбой - круглощекий маленький паренек с рыжими вьющимися волосами и обезоруживающей улыбкой. Ноу Нэп - чернокожий, одетый в полосатый рабочий комбинезон и в кепку разносчика газет. Покетс, темный приятной наружности паренек с огромными карими глазами, в клетчатой мягкой кепке и красном комбинезоне со множеством карманов. Ту Смолл - с неуверенной улыбкой и вьющимися коричневыми волосами, такого же цвета, как у Джека.
- Как Джек, - подумал Питер с отчаянием.
И, наконец, Тад Батт, который приземлился в бочке и, вылезая из нее, так отдувался, что любому другому становилось тяжело дышать. Это был чересчур пухлый ребенок с барабаном, его и без того круглые щеки надувались. В руках он сжимал нечто, что на первый взгляд напоминало пособие по медицине с изображением человеческой фигуры, утыканной стрелками, которые указывали различные части тела.
Были, конечно, и другие. Их было много, и Питер не мог запомнить все имена, не мог даже расслышать их в этом гаме. Он переводил взгляд с одного лица на другое, от одной группы к другой. Дети! Все - мальчики. Потерянные Мальчики.