Глава 12. Последние новости Лорд Дар-Халем!
Пишу, чтобы сообщить Вам последние новости. Королева в гневе. Привезенные в столицу из дариата Кауда мятежники, возглавляемые Вашей сестрицей и ее малодосточтимым мужем лордом Рейвеном, проявили невиданную дерзость, позволив себе умереть под пытками раньше, чем Ее Величество получила достаточное наслаждение. Возможно, в этом есть и доля моей вины: я не учел, что спины и кости даров Умбрена, которые были моими подопечными в последнее время, гораздо крепче, чем дух и плоть древнейшего рода, и позволил себе увлечься в самом начале процедуры. В результате Ваша беременная сестра и ее муж скончались практически мгновенно. Чуть дольше продержались их домочадцы и прочие родственники, к пытке которых я не имел возможности приложить руку лично. Ее Величество выразила мне свое недовольство и сочла нужным сообщить, что единственное, что может ее утешить, это Ваша быстрая победа над кимнами и возвращение в столицу для дальнейшего исполнения ее поручений. Она твердо убеждена, что Вы - единственный из верховных даров, кто остался ей верным, и намерена приблизить Вас к трону, где Вы займете приличествующее место, потеснив даже Вашего покорного слугу,
пока еще лорд-канцлера Аккалабата, Корво Дар-Эсиля.
P.S. Боюсь, что если завтра Ее Величество вспомнит о существовании малолетнего сына лорда Рейвена и леди Эллы и захочет занять себя и меня истязанием этого несчастного существа, являющегося в настоящий момент последним представителем рода Кауда, мальчик тоже не продержится долго. Я совсем разучился пытать, милорд, все у меня мрут, как мухи. Тем важнее Вашее скорейшее появление в столице в ранге спасителя отечества и короны. Хвала королеве!
Дворец Дар-Аккала, 30 декабря 1503 года
Халем. Умбрен. Кауда. Обезглавленные дариаты, обескровленная армия, выжженная земля и с корнем выкорчеванная из сердец надежда, что все это когда-нибудь кончится. Хетти с усилием вогнал мечи в твердую землю, вытащил, отправил обратно в ножны. Ему - с детских лет с благоговением относившемуся к оружию - в страшном сне не могло привидеться, что кровь и сажу с мечей он будет счищать только так. День ото дня, неделя за неделей. Когда он последний раз нормально занимался своими клинками, главнокомандующий Аккалабата уже и не помнил. Он только с каждым днем ощущал, что они становятся все тяжелее, что, сохраняя прежнюю твердость удара, он тратит гораздо больше сил, чем прежде, на замах, на финальный рывок, которым вытаскиваются мечи из разрубленного пополам тела или искореженного конского доспеха. Движения становились все более рациональными, повороты все более скупыми, рисунок атак все более экономным и четким. Хетти уже не сражался, не фехтовал, да и боем на мечах то, что выделывал он на поле боя, назвать уже было нельзя. Это было убийство на мечах - эффективное, дошедшее до высшей степени автоматизма, которую позволяла кровь Дар-Халемов. Автоматизма, внушавшего ужас не только чужим, но и своим.
Уже давно не приходили в палатку Хетти старейшины кланов и командиры полевых отрядов. У них не было сил спорить и смелости обсуждать приказы. Давно не приходилось повышать ни на кого голос. Хетти писал, нарочные относили, армия Аккалабата беспрекословно исполняла распоряжения своего маршала. Кимны отступали. Не разжимая кольца. И каждый мальчишка (а их все больше мелькало у боевых костров, и это заставляло Хетти болезненно сжимать зубы, когда он, стараясь смотреть только прямо перед собой, проходил мимо) знал, что дары теснят противника на собственные земли, выжимают с владений короны в свои дариаты, к стенам родовых замков, защищать которые остались совсем уже старики да малые дети. Аккалабам впервые за много сотен лет приходилось воевать на своей территории не брат на брата, когда можно было брать пленных, жечь замки, рубить руки и головы по законам, общим для обеих противоборствующих сторон и даже попираемым ими в соответствии с некими негласными установлениями. Впервые на территории Империи хозяйничал враг, не желавший иметь ничего общего с дарами Аккалабата, ни в грош не ставивший все их представления о ведении войны и сознательно втаптывавший в грязь все, что было у них ценного и дорогого.
Кимназ, отказавшийся подчиняться власти Хаяроса практически сразу же после смерти святой Лулуллы, Кимназ, где веками скрывались от королевского гнева все недовольные, куда уходили с семьями и вассалами лорды, лишенные замков и дариатов, Кимназ, давно уже нависавший темной тучей на восточных границах Империи и издалека грозивший ей гигантскими кострами на меловых скалах, жерлами подземных огнеметов и темно-серыми флагами с багровым крестом, развевавшимися над приграничными бастионами, вдруг оказался в самом центре Аккалабата. Кимназ без спросу хозяйничал в маленьких и больших городах, Кимназ бормотал на своем гортанном наречии на ярмарочных площадях и в тавернах, Кимназ вытаскивал из-за пояса тяжелый кинжал в ответ на косые взгляды и перешептывания за спиной. Обтекая, как упорные мели, хорошо укрепленные замки, Кимназ захлестнул Аккалабат словно взбесившийся Эль-Эсиль в недобрым словом поминаемое половодье триста пятьдесят пятого года со дня прихода святой Лулуллы.
Странным выглядело все. И то, как медленно, подобно инвалиду, с трудом вставшему с кресла и усилием воли преодолевающему каждый шаг, продвигалась вперед армия Аккалабата, казалось бы, напрасно теряя время и силы. И то, что ни в стратегии ни в тактике маршала Аккалабата не чувствовалось ни изобретательности, ни гибкости, ни уверенности: Хетти не ударял с тыла, не организовывал вылазок, он просто, осознавая скудость своих сил и щадя то, что осталось теперь от прежде победоносного войска, тупо давил по всему периметру, отодвигая противника все дальше и дальше от стен столицы. Странно было и то, что никто - ни вдвое больше времени, чем Хетти, проведший на полях сражений лорд Дар-Пассер, ни вечно всем недовольные сеньоры клана Акила, ни слушающие и исполняющие волю святой Лулуллы под сводами ее храма дары Фалько - не возражал и не возмущался. Все было странно, а то, что никто не удивлялся этой странности, свидетельствовало об одном: усталость, копившаяся в душах мечников Аккалабата, дошла до предела.
Бороться с усталостью мешал страх, поселившийся даже в самых мужественных сердцах в день, когда Альти Дар-Пассер, которого с тех пор не именовали иначе, как горевестным Даром без Имени, принес главнокомандующему Дар-Халему весть о нападении кимнов. Страшно было от того, что Дар-Халем в армии остался один, что оголены были фланги, на которых прежде всегда щетинились надежные мечи клана Умбра, что черный с изумрудными глазами лев Дар-Кауда на крапчатом фоне не реял над самым большим костровищем. Пехота итано редела на глазах, ряды конницы тейо таяли с устрашающей быстротой. И все меньше становилось отцов семейства, которые на жадный вопрос знакомых из другого клана: "А твой младший? Он еще в замке?", кивали сдержанно и уходили, провожаемые завистливыми или горькими взглядами.
Хетти знал все, но делал вид, что не замечал ничего. Письма из Хаяроса рвал, не читая. Преданный Альти, которому сама судьба вручила пост горевестника, метался между лагерем и столицей, приносил лорд-канцлерские депеши, тут же отправлявшиеся в мусорную корзину, и относил донесения Хетти, состоявшие из двух-трех строчек и всегда одного и того же постскриптума. На недоуменные взгляды Альти, сопровождавшие очередную партию бумажных клочков с лорд-канцлерской печатью, Хетти отвечал с мрачной яростью: "Что смотришь? Яд это! Всё яд! Яд. Отравить они хотят главнокомандующего Аккалабата". В качестве противоядия, вышвырнув очередное послание от лорда Дар-Эсиля, он доставал письмо двухмесячной давности и мусолил глазами строчки, сообщающие о смерти Эллы и Рейвена. После этого он снова мог командовать. Никто, даже Альти, не знал, что каждый вечер Хетти молится королеве Лулулле за здоровье лорд-канцлера. Если бы тот перестал присылать "яд", Хетти давно уже подписал бы акт о капитуляции. О том, что когда-то Хетти надеялся прорвать кольцо нападающих первым же ударом, ему вспоминать не хотелось. И он был благодарен за то, что никто ему об этом не напоминал.
Кончилось все быстро и невероятно. Невероятно быстро с приходом весны завершилась мучительная военная кампания. Вместо послания от лорд-канцлера явился он сам, собственной персоной, сопровождаемый то ли дарами, то ли тейо в орадах такого кричащего зеленого цвета, что Альти Дар-Пассер сам слегка позеленел, провожая их в палатку главнокомандующего. Через полчаса в лагере было объявлено о мирном договоре с Виридисом, по которому Аккалабат уступал южным соседям часть земель, "освобожденных" участниками и споспешниками умбренского мятежа (другая часть этих земель отходила короне), в обмен на военную помощь в борьбе с кимнами. Вириды должны были ударить в тыл противнику по заранее согласованному плану.
Прежде чем огласить текст договора, предусмотрительный лорд-канцлер скинул орад и держал в напряжении крылья, ибо Хетти не удалось (да не очень он и старался) убедить его, что из рядов не полетят в ответ кинжалы и дротики. Никакой реакции не последовало из рядов. Ни возмущения (а ведь не худшие земли отдавались виридам - не только горные кряжи Умбрена с полуразрушенным замком Хару Дар-Умбра получали они, но и плодородные угодья Дар-Кауда с их нетронутыми, хотя обезлюдевшими твердынями), ни упрека в том, что королева больше не надеется на своих верных подданных и зовет на помощь их заклятых врагов, ни подозрения в государственной измене, ни недоверия, ни гневной отповеди (да мы сами этих врагов перчатками закидаем!) не услышал лорд-канцлер. Измученные и отчаявшиеся мальчишки, стоя за спинами своих отцов и старших братьев, еще более отчаявшихся и изможденных, выслушали его молча, отсалютовали мечами маршалу Дар-Халему, выкрикнувшему приказ строиться к атаке согласно диспозиции, полученной командирами накануне, и разошлись.
- Хетти? - лорд-канцлер почему-то впервые вспомнил о том, что главнокомандующий Аккалабата
- его зять. Добавил теплоты в вопросительную интонацию.
- Ну вот. как-то так, - вымученно улыбнулся Хетти. - Ты не волнуйся. Они уже не способны спорить и сопротивляться. Куда скажешь - туда и пойдут. Я укатал их за эти три месяца, как сивку крутые горки. Совершенно безвольная армия. Армия призраков.
Он впервые говорил лорд-канцлеру "ты". От облегчения. От того, что почти уже сработал план, который они не просто не составили вместе - даже не обсуждали (никто из них не решился вслух произнести такое: втайне договариваться с виридами, "укатывая" при этом аккалабатскую армию до такого состояния, чтобы даже самые гордые и самолюбивые, а также подозрительные и сварливые, не вздумали возмутиться против предложенного договора).
- Сколько это займет времени? - лорд Дар-Эсиль, поежившись, начал заворачиваться в орад: весна обещала быть ранней, но проснувшийся от зимней спячки ветер еще обжигал плечи и заставлял дыхание курчавиться белыми спиралями под ноздрями.
- Вириды пришли все, как договаривались?
Лорд-канцлер кивнул. Самодовольная ухмылка на миг тронула его губы.
- Прибежали. Примчались. Прилетели. Все до единого. Ты прав был, Хетти, у них населения больше, чем земли. Они на головах там живут друг у друга. Видел бы ты, что называется у них "дариатом".
- Я видел.
- В общем, одна мысль о том, что они получат владения Кауда, вскружила им головы.
- Хорошо. Очень хорошо. А наших ты сколько привел?
- Как ты и просил. Увел от границы всех, чтобы вириды видели. Здесь сейчас третья часть. Остальные вернутся на юг сегодня же вечером.
- Нет, я передумал. На юг я пошлю тех, кто у меня сейчас здесь. Альти! Где ты, демон тебя забери?
Как всегда, извиняющимся тоном:
- Я привел лошадей.
- А, молодец. Приведи теперь мне старших даров Умбрена. Всех троих, кто остался в живых. Глядя в спину удаляющемуся Альти, Хетти задумчиво повторил:
- Всех троих старших даров Умбрена… Ты думал, что когда-нибудь мы будем так говорить? Ты представляешь, сколько сейчас в Умбрене даров и тейо, способных поднять мечи? Лорд-канцлер не ответил. Он смотрел на Хетти так, что. и одобрение, и осуждение были в этом взгляде. И какое-то радостное презрение, что ли.
- Ага. Теперь и ты понял, - Хетти вернул вгляд. Почти что зеркально.
- Лорд Дар-Халем, Вы же не собираетесь…!
- Пока Альти нет, честно, как на духу, скажу тебе: собираюсь. Прикрыть границу с Виридисом дарами Умбры, пока наши союзнички в ядовито-зеленых орадах будут торжествовать на развалинах замка Хару и делить приписанные к нему утесы и скалы. А потом дам Дар-Умбрам карт-бланш. Закрою глаза. Умою руки. Пусть делают, что хотят. Помотавшись годок на границе с Виридисом, они только злее станут. Изучат получше предполагаемого противника. И когда, вернувшись, застанут его у себя на родовых землях, то полетят клочки по закоулочкам. И никакой мирный договор не помеха!
- Хетти! - простонал лорд Дар-Эсиль. - Ты не мог это сам придумать! Ты Дар-Халем!
- Я не сам, - неожиданно тихо сказал Хетти. Смотрел он при этом не на лорд-канцлера, а на приближающихся даров Умбрена: они шли медленно, видно было, как двое поддерживают третьего, явно припадающего на левую ногу.
- Это Сид. Сидана. Конечно, мы не были уверены, что Кимназ нападет. План был на случай, если мы не будем справляться с Виридисом. Уже стало ясно, что замку Хару суждено быть разрушенным. А Сид. Сидана. она всегда думала об Аккалабате, она хотела, чтобы нам здесь жилось спокойно, после того как они уйдут. Он прилетел как-то ко мне в лагерь. и предложил. Мы разные варианты рассматривали, не только этот, не беспокойтесь.
- Мы на "ты", - лорд-канцлер так же внимательно рассматривал даров Умбрена, которые уже начали вскарабкиваться на холм, где стояли они с Хетти.
- Угу. В общем, дать клану Умбра накопить силы и столкнуть их с виридами, которые за год- другой все равно не освоятся на горных территориях. С одной стороны, возвращение дариата Хару семейству Умбра будет тогда выглядеть закономерным: королева носа не подточит. С другой - Умбры же, они, сам знаешь какие, их надо направлять в нужное русло, иначе толку не будет. Пусть воюют с виридами, а не с Хаяросом. С третьей - даже если бы Кимназ не начал проявлять себя так активно.
- Проявлять активно. - лорд-канцлер сам себе удивлялся: вид Хетти, разглагольствующего в их фирменном дарэсильском стиле, воодушевлял его больше, чем сам факт подписания мирного договора с Виридисом и перспектива решения кимназской проблемы. Старшие дары Умбры наконец добрались до границы зоны слышимости и почтительно остановились. Хетти сделал им знак подождать.
- Вот видишь, какие они. - с неожиданной тоской в голосе повторил он. - Пассеры бы полезли сразу к нам на холм, не задумываясь, нужно ли им слушать то, что сейчас обсуждается. А Акилы прям-таки из штанов бы выскочили, чтобы услышать нечто, не предназначенное для их свинячих ушей. Короче, с какой стороны ни возьми, получается, что воевать на два фронта, растеряв большую часть армии - убитыми и ранеными в Умбрене, ушедшими за горную цепь вместе с Койей, запершимися в своих замках в знак протеста или из страха перед расправой королевы. Но лорд-канцлер уже не слышал. Забыв про даров Умбрена, топчущихся чуть ниже на склоне, про все на свете забыв, хотел выкрикнуть - не получилось, выхрипнул вдруг переставшим слушаться голосом:
- С Койей? Так ты не убил ее? Она жива?
Вцепился, как кузнечными клещами, зябкими стариковскими пальцами в Хетти, у самых ключиц, надавил больно. Хетти на миг оторопел, увидев в нескольких сантиметрах глаза лорд-канцлера - крошечные зрачки в белом холоде призрачного тумана, ледяные тени эсильских болот.
- Пусти. Я убил ее. И извини. Вырвалось. Не надо было при тебе так говорить.
Зажмурился, не хотел смотреть больше на морщины, выщербленные горем на этом прежде каменно-неподвижном лице. Пробормотал торопливо:
- Они ведь ушли, потому что она так хотела. Из-за нее. Из-за того, что она мечтала, будут дары, которые станут жить без королевы, и.
- Замолчи, Хетти. Иначе я сейчас тебя задушу. На глазах у всей армии.
- Это вряд ли, - раздался из-за спины рассудительный голос Альти. Он, похоже, впервые не извинялся. Меч он держал ровно над макушкой лорд-канцлера и угрожающе им покачивал.
- Лорд Дар-Пассер, Вы забываетесь!
- Альти, приземляйся. Дурацки выглядишь в такой позе.
Уж неизвестно, что больше подействовало на Альти- тайфун ярости, полыхнувшей от лорд- канцлера, или спокойное дружелюбие слов Хетти, но на землю его как сдуло. Сложил крылья, встал насупленный поодаль.
- Лорд Дар-Эсиль, мы исчерпали эту тему, - Хетти повернулся к дарам Умбрена, которые недоуменно следили за сценой, но не трогались с места, и сделал им знак приблизиться. - Койя мертва, и прах ее лежит там, где ни Вы, ни кто-либо из подданных Ее Величества королевы не сможет до него добраться. Она достаточно унижений перенесла при жизни.
- Как ты можешь думать, что я допущу! - лорд-канцлер задохнулся, как от резкого удара под ребра.
- Тихо. Не при нем, - мотнул Хетти головой в сторону молодого лорда Пассера. Тот в стороне с энтузиазмом щурился на выползшее наконец из-за туч солнце.
- Лорды Умбрена, я хотел бы перемолвиться с вами парой слов, прежде чем мы выступим сегодня. Прошу в мою палатку.
Отступив в сторону, лорд-канцлер провожал взглядом двадцатилетнего главнокомандующего Аккалабата, за которым почтительно следовали старшие дары Умбрена - широкоплечие, с чуть тронутыми сединой нечесаными копнами темных волос - все, как один, похожие на ненавистного Хару Дар-Умбра. неумелого, неуклюжего Хару, который не смог, не защитил, не сберег.
Тема не исчерпана, Хетти. Ни для меня, ни для тебя, ни для Аккалабата. Но это потом. Сейчас кимнам придется испытать на себе, как осуществляются планы главнокомандующего аккалабатской армией, когда у него достаточно сил для реализации этих планов. В том, что вириды и наше подкрепление ударят согласованно там и тогда, где и когда это нужно, сомнения нет. Значит, как и говорил Хетти, времени до нашей победы осталось "нисколько". А потом… потом… (лорд-канцлер Аккалабата хлестнул себя крыльями по бокам и с тоской взглянул в светлеющее небо) надо как следует вычесать нашего маршала. Не знаю уж, кто был с ним в последнем альцедо, но перья выглядят безобразно. Мальчишка!
hoj^ ле^-илн-ил-^ ЙиилллЛл^-л