Нагнулась, подобрала свое платье, повесила на плечо, спустилась по лестнице мягкой, танцующей походкой и замерла. стоя в десятке шагов от Дар-Умбры, словно не решаясь приблизиться.
Королева вновь воодушевилась:
- Похоже, она не хочет. Предпочитает Вам итано, мой лорд. Вернитесь на место.
- Не надо! - снова детский голос, только уже не звонкий - осипший от слез и волнения. - Ко. Койя, пожалуйста! Мы будем тебя любить!
- Я согласна.
Не двигаясь с места сказала, не глядя ни на лорда Хару, ни туда, в глубину зала, откуда донесся срывающийся мальчишеский голос, ни назад - туда, где лорд-канцлер уже не только зубами нижнюю губу - ногтями в кровь разодрал ладони.
- Ну и живите, - жизнерадостно заключает королева. Для нее уже все закончилось. - Халем, забирай свою жалкую дурочку. Сам пристраивай - потом доложишь. Всех прошу в День слияния лун на бал в честь десятой годовщины моего восшествия на престол. Герольды объявят. Будет весело, мои лорды, будет весело.
Благосклонно кивнув головой склонившимся перед ней дарам, властительница Аккалабата покидает зал через проход, скрытый от чужих глаз портьерой и ведущий в ее личные апартаменты. Лорд-канцлера, чересчур заботливо приподнимающего для нее портьеру, она дружелюбно треплет по щеке и заговорщицки шепчет:
- Бал будет великолепный. Вы с Солой должны танцевать.
- Повинуюсь, Ваше Величество.
В зале с ее уходом воцаряется изрядная суматоха. Лорд Дар-Пассер, недовольно ворча, заворачивает Эллу, которая ничему и никому уже не сопротивляется, в растерзанное платье, похлопывает по плечу лорда Халема, вручает ему дочь, что-то утешительно приговаривая, сопровождает их к выходу.
Лорд Хару подходит вплотную к Койе, проводит рукой по щеке, оглаживает линию плеч, бедер, громко хлопает по ягодице:
- Оденься, бесстыжая!
- Легко сказать, - огрызается Койя. - Ты хоть знаешь, как завязывать эти ленты?
- Откуда?
- Ну и отвяжись. Помощи от тебя.
- Он научится, - тихо произносится сзади.
- Китти! - Койя быстро накручивает на себя платье так, что оно, если придерживать одной рукой, скрывает все самое откровенное. Поворачивается к мальчику:
- Ты меня спас.
Тот смущенно отводит глаза.
- Это не я, это папа. Мы сразу хотели. А потом ты скинула платье, и стало как-то.
- Противно, - заключает лорд Хару.
- Нет! - протестует Китти. - Просто ты стала такая красивая, что мы подумали. мы решили.
- Ты решил, что я не захочу с вами жить? - грустно улыбается Койя. - Что я не захочу стать твоей мамой?
Китти с размаху утыкается головой ей в живот. Ревет он громко и честно, хлюпая носом и сморкаясь в бархатную ткань платья, поэтому не слышит, как над его головой отец говорит Койе:
- То, как ты взяла кинжал, когда резала Элле платье. я не знаю, понравилось мне это или
нет.
Койя вскидывает голову, внимательно изучает наклонившееся над ней лицо с грубыми резкими чертами, с мясистым носом и тяжелыми веками. Дар-Умбра. А соображает, как. Хорошо, в общем, соображает. Даже слишком. Уживемся.
- Я потом тебе расскажу, что это значит.
- А я знаю, - просто отвечает Дар-Умбра. - Асгир все помнил. Это всегда бывает, когда двое очень любят друг друга.
- Ну, значит, не надо ничего и рассказывать, - так же просто соглашается Койя. - Это был лорд-канцлер. И навсегда. Примешь?
Лорд Хару показывает подбородком на взрагивающий у Койи на животе мальчишеский затылок.
- Ты еще спрашиваешь? Пошли уже в укромное место, попытаемся одеть тебя так, чтоб добраться до городского дома. Китти, ты мужик или что?
Он встряхивает сына за плечо, скорее нежно, чем грубо, и, обняв Койю за талию, ведет свою семью к выходу.
В арке, соединяющей парадный зал с лестницей, они натыкаются на Рейвена и Меери. Братья явно на взводе: мечи еще в ножнах, но разговор идет на таких тонах, что до взрыва недолго.
- Ты! Ты во всем виноват! - кричит Рейвен и вдруг упирается взглядом в лорда Хару. - И ты тоже! Какого демона ты всюду таскаешь своего ублюдка? Голых девок ему захотел показать? По-другому он их не увидит? Никто не пойдет за такое убожество!
Меери пытается утихомирить брата, но широкие мечи лорда Хару уже вылетели из ножен.
- Китти, Койя, отойдите к стене.
- Хару, не надо, - Койя отходить к стене явно не собирается. - Я тебе потом объясню. Не обращай внимания.
Что-то есть такое в ее тоне и взгляде, которым она смотрит на лорда Рейвена (сочувствие? жалость? презрение? разочарование?), что лорд Хару отступает назад и вкладывает клинки в ножны.
- Идемте отсюда, - теперь уже Койя подхватывает своих мужчин за талии.
Уходя, она успевает заметить, как Рейвен, судорожно пытаясь закрепить неслушающиеся мечи в перевязи, бросается к Меери, как к душевнобольному, гладит по голове, начинает увещевать, уговаривать. и в то же время крепко прижимает к стене всем телом, чтобы он не мог двинуться.
Глава 6. Лучше сдохнуть в хаяросских подземельях
Резные листья хангафагонских чалов напоминают формой женскую ладошку с растопыренными пальчиками. В саду столичной резиденции рода Халемов, хотя она и отделена от Хангафагона всего лишь десятками сантиметров крепостной стены, растут почему-то чалы с завивающимися зубчатыми листьями, завезенные с севера. Леди Койя Дар-Умбра стряхнула песок с широкой скамейки и выкладывает из листьев замысловатый узор. День солнечный, и золотые искры вспыхивают у нее в волосах, в глубине зрачков, перебегают по краю блестящей тесьмы широкого платья.
Если Койя словно притягивает к себе солнце, то сестра, сидящая рядом с ней, вся в тени, вся словно из тени. Леди Элла следит задумчиво за руками сестры, иногда поправляет то один листок, то другой. Говорит отстраненно:
- Койя, все просто. Один удар кинжалом.
- Элла, не смей.
- Койя, вспомни, как они смотрели на нас. Им было противно. Мы были им отвратительны.
- Тебе-то что? - легкомысленно отвечает Койя. - Замуж хочется? Это, дорогая моя, не только удовольствия, но и обязанности.
- Койя, я прошу тебя.
"Элджи сказал бы: Ко, заткнись!" - недовольно думает Койя. Сердиться на сестру глупо, но неузнаваемость спокойного, чуть меланхоличного Элджи в этой ипоходричке раздражает. Бесит.
- Ой, леееди! - слышится сверху глумливый голос. Рейвен Дар-Кауда, даже не потрудившись сложить крылья и обдавая молодых женщин песком и опавшими листьями, пикирует на дорожку. За сим следует куртуазный поклон, мало вяжущийся с нахальным блеском в глазах посетителя.
- Леди Элла. Леди Койя.
- Лорд Рейвен, - приседает в реверансе леди Элла.
- Привет, придурок, - машет рукой леди Койя, не потрудившись привстать со скамейки. - Тебя еще не убил наш брат Хетти?
- Я очень похож на мертвого? - в тон огрызается Рейвен.
- Нет, - со знанием дела отвечает Койя. - Но на придурка очень похож, - с неискренним сожалением добавляет она.
- Докажи, - Рейвен пристраивается за спиной у вновь опустившейся на скамейку Эллы. Та слушает разговор, будто выполняет тяжкую обязанность.
- Не требует доказательств. То, что ты собираешься сделать сейчас, уже само по себе. свидетельствует. однозначно тебя характеризует. на лбу у тебя написано. - бормочет Койя, быстро удаляясь по узкой дорожке к дому. Элла, спохватившись, тоже встает.
- Лорд Рейвен, простите. Мы не должны с Вами разговаривать наедине.
Почему он молчит? У него всегда был наготове ответ. Это Элджи, "неженка Элджи", "белая крыска", никогда не знал что сказать. И Элла Дар-Халем тоже не знает. Ничего, кроме:
- Лорд Рейвен, Вы меня слышите?
Только тяжелое дыхание за спиной. И сквозь него - хрипло:
- Что же ты не уходишь?
Она поднимает руки к лицу, словно хочет защититься, прижимает к глазам запястья, кусает дорогое кружево, скрипит по нему зубами, сдерживая слезы. Гладкие, прочные кружева из дариата Фалько. Их носят только первые леди Аккалабата.
- Лорд Рейвен, зачем Вы пришли?!!
Этот отчаянный выкрик действует на него как удар хлыста. Он весь подбирается, хватает ее за плечи, поворачивает к себе, говорит очень серьезно:
- Леди Элла, я пришел поинтересоваться, пойдешь ли ты за меня. Прости, что я не сделал этого раньше.
Сжатая пружина распрямляется. Дальше диалог катится по наезженной колее. Она:
- Лучше сдохнуть в хаяросских подземельях. Он:
- Ну и дура. Она:
- Иди к Чахи. Он:
- Ути-пути, какие мы гордые. Вот поэтому нас никто и не берет в жены. Только гнусный, пошлый, похотливый, зато богатый до отвращения лорд Рейвен. Последний раз спрашиваю: пойдешь за меня, дурочка ненормальная?
Она:
- Не обзывайся. Он:
- Не буду. Пойдешь за меня? Пожалуйста. Не пожалеешь. Она:
- Пойду. Ты же знаешь, что да.
И громко всхлипывает у него в объятиях. А он, запуская всю пятерню ей в волосы (пошлому, похотливому лорду Рейвену все равно, если кто-то увидит), шепчет удушливо:
- Знаю? Да я и помыслить. Я и надеяться. Святая Лулулла!
Селл Рлф-£смъ, люЛмлл UofoAtSto-
- Хетти? Что ты здесь делаешь?
Это действительно неожиданность. С того самого дня Хетти сторонится старшей сестры. А теперь вот он здесь, в саду лордканцлерской резиденции, и прячет за спиной. букет золотых и розовых циконий? В это время года?
- Ааа, Сола, здравствуй, - парень отводит глаза, словно навестить старшую сестру - это что-то порочное, чего надо стыдиться. - Вот. Я, вроде, пролетал мимо.
Поняв, что циконии за спиной не спрячешь, вытягивает вперед руку. В глаза по-прежнему не смотрит.
- Пролетал мимо с роскошным букетом циконий? И решил меня навестить? Спасибо, Хетти, очень мило с твоей стороны, - Сола делает попытку вынуть букет из застывшей в воздухе руки Хетти, но пальцы его вцепились в мясистые темно-зеленые стебли, будто влитые. - Спасибо, Хетти.
Да что же он так держится за этот букет, словно отними - и у него подкосятся ноги? Сола перестает выдирать цветы из судорожно сжатой ладони брата, отступает назад, делает приглашающий жест:
- Ты войдёшь?
Хетти подпрыгивает на полметра, будто его укусила болотная жаба.
- Нет! Что ты! - на лице его изображается ужас. - Мне же нельзя!
- Тебе? - Сола в недоумении. - Моему брату запрещается навестить меня в этом склепе? И кто же посмел?
- Кто же что? - Хетти отступает еще на шаг к садовой ограде.
- Кто, интересно, может запретить первой, после королевы, леди Аккалабата видеться с братьями. то есть с братом? - поспешно поправляется Сола.
Хетти еще ниже опускает голову, бормочет что-то уже совсем несусветное. Сола не слушает. Еще чего не хватало! Если уж она жена этого мерзостного лорд-канцлера, то будьте добры - она желает пользоваться всеми правами и привилегиями своего положения! Пусть даже и не спит с Дар-Эсилем в одной кровати.
- Вот что, - она берет Хетти за руку и тащит вперед. - Если уж ты в кои-то веки решил навестить меня, то давай сделаем это по-человечески. Я приглашаю тебя на ужин. И не вздумай отказываться.
- Сола! - в голосе Хетти призыв к милосердию. - Ради прекрасной Лулуллы! Мне нельзя у вас ужинать!
Она останавливается и оборачивается так резко, что не будь Хетти даром Халема, он врезался бы ей головой в плечо.
- Ты не понимаешь, Хетти? Или прикидываешься бестолковым? Это мой дом, и я вправе пригласить на ужин кого мне вздумается. Тем более своего пустоголового брата. Топай в столовую и брось упираться. У нас сегодня суп из морской рыбы и тушеная оленина. Пальчики оближешь!
Хетти стоит близко-близко, и Сола вдыхает знакомый запах пота и конской упряжи, оружейной смазки и нагретых летним солнцем густых волос - запах Ко, Элджи, Хетти. Она всегда была самой высокой в семье и всегда была для них старшей: сопливые носы, утыкающиеся ей чуть пониже ключицы, выводили из себя, но сейчас. полжизни отдала бы первая леди Аккалабата за сбивчивое ". Я тебе расскажу, только тебе, ладно? А папе ни-ни! Ты обещаешь? Ты обещаешь? Пообещай!" и напряженные пальцы, вцепляющиеся ей в ладонь, требующие выслушать, пообещать, не рассказывать.
- Сола!
Насколько же больше у него мозолей на пальцах, чем у утонченного дара Эсиля! Заскорузлые подушечки царапают нежную кожу ладоней, но шепот такой же, как в детстве:
- Сола! Ты только обещай никому не рассказывать!
- Разумеется, милый.
Но в этот момент за спиной раздаются шаги - ненавистные, упругие, легкие. Лорд-канцлер Аккалабата собственной персоной. Решил ужинать дома, Чахи забери его черную душу!
- Наследный лорд Дар-Халем!
Хетти мгновенно отлипает от Солы, таращится полсекунды, как слепой крот, на хозяина дома, извиняющеся пятится назад. Лорд Дар-Эсиль безжалостно продолжает:
- Как вижу, Вам, наследник рода Халемов, непонятна была моя просьба - весьма настоятельная, надо сказать - обходить этот дом, и чем дальше, тем лучше? Иначе как объяснить Ваше появление здесь, надеюсь, что кратковременное?
- Я. я. - Хетти сам на себя на похож, в темных радужках у него полная кутерьма, а букет циконий он, кажется, готов проглотить на месте.
- Он прилетел меня навестить. И я не вижу ни единой причины, по которой это может быть запрещено, не так ли, лорд-канцлер? - из голоса Солы можно было бы выковать десяток кинжалов. - Ее Величество будет крайне недовольна, найдя меня завтра в расстроенных чувствах, и, конечно, будет искать виновника.
- Моя госпожа, - лорд-канцлер склоняется в изысканном поклоне. - Есть причины, по которым присутствие Вашего брата в этом доме нежела.
- Не желаю ничего слышать. Хетти прилетел в гости, и он ужинает у нас. Должны же у меня быть хоть какие-нибудь развлечения, - Сола ультимативно обнимает брата за плечи и подталкивает к дому. - Если Вы против, можете принимать пищу где-нибудь в другом месте.
- Сола! - умоляюще шепчет Хетти. - Я лучше пойду. Не стоит из-за меня ссориться.
- Не из-за тебя. Просто так. Мы всегда ссоримся, - Сола пропихивает его в полуоткрытые двери и визжит как резаная на всю резиденцию:
- Я пришла! Немедленно подавать ужин! Муж мой, проводите меня в столовую! И велите, чтобы на стол поставили эти прекрасные цветы! Их мне принес мой брат! Слышите? Брат! Лорд-канцлер, покачивая головой, затворяет дверные створки, подает жене руку. Так троица и прибывает в обеденный зал: на полшага впереди леди Сола, на одной руке у которой висит полностью утративший волю к жизни Хетти, другую руку церемонно обвил своею лорд-канцлер. Выражение лица у последнего едкое - с таким он обыкновенно казнит мятежников из Кимназа.
- Вот, - Сола отцепляет от себя мужа и обводит роскошно накрытый стол победным жестом. - Смотри, Хетти, нас ждет роскошное пиршество!
- Угу, - без энтузиазма соглашается тот, хотя в столовой даров Эсиля есть на что посмотреть. Блещущая белизной скатерть, сверкающие приборы, изысканно украшенные кушанья расставлены продуманно и изящно. Сами Халемы, особенно с тех пор, как их осталось двое, завтракают, обедают и ужинают на непокрытом дубовом столе, из походной посуды. Едят для того, чтобы жить. Бытовые удобства их мало интересуют.
- Куда мне сесть? - грубовато спрашивает Хетти, чтобы нарушить воцарившееся молчание.
- Вот сюда, родной, по мою правую руку, - распоряжается леди Сола. Она уже вошла в роль радушной хозяйки, принимающей своего брата. Но не успевает Хетти опуститься на указанное ему кресло, воздух над ухом у него взрывается от истошного крика:
- Мальчишка! Дар-Эсиль, где твой поганый мальчишка?!!
Лорд-канцлер смотрит на беснующуюся жену невозмутимо, не моргнув бровью.
- Я спрашиваю, где Сид? Ему, что, не писаны правила? Или требуется отдельное приглашение? Или я ошибаюсь и в доме лорд-канцлера Аккалабата, когда в столовую вводят гостей, в ней не должны уже находиться все члены семьи?!! Или мой брат не считается таким гостем, ради которого соблюдаются правила этикета? - продолжает наяривать Сола.
- Лорд Хетти, - поклон лорд-канцлера как с картинки в учебнике придворных манер. - Вы предпочитаете слушать эти завывания дальше или позволите мне заткнуть Вашу сестру единственным известным мне способом?
- Папа, не надо! Я уже здесь!
Сид с трудом переводит дыхание, держась рукой за край уставленного столовым серебром комода. На Хетти он старается не смотреть.
Сола успокаивается мгновенно: то ли от его появления, то ли осознав смысл угрозы, прозвучавшей в голосе мужа.
- Сядь, - тычет она рукой на противоположный конец стола. - У нас сегодня ужинает мой брат Хетти. Не забудь поздороваться.
- Лорд Хетти! - Сид склоняется чуть ниже, чем это требуют правила этикета, но лорд-канцлер делает вид, что не заметил - полностью сосредотачивается на разворачивании салфетки.
Хетти подскакивает над креслом:
- Лорд Сид!
Видно, что он хочет что-то прибавить, но в это время в зал вносят самоцветную вазу умбренской работы, наполненную цикониями, принесенными Хетти. Сид ахает от восторга.
- Нравится? - самодовольно спрашивает Сола. - То-то же. Мой брат это умеет. Не то, что вы, Дар- Эсили. Тупая роскошь без малейшего вкуса.
Ёо^угУА+ьл^ Ол^-^сил*
Обвинение было настолько абсурдно, что в другой момент лорд-канцлер рассмеялся бы. Аристократический вкус Дар-Халемов! Рассказать верховному лорду Дар-Фалько, так с ним случится удар от смеха и старика увезут на кладбище! Хотя, надо признать, в случае с данным букетом малыш Хетти превзошел самого себя. И золотые циконии великолепны: такие растут только.
Чахи меня побери! Если королева заметит исчезновение цветов со своей клумбы, головы полетят направо и налево! Надеюсь, что он, правда, нарвал их для Солы.
Обед протекал в молчании, изредка прерываемом вопросами леди Солы. Как отец? Ожеребилась ли гнедая - та, бывшая, леди Эллы? Закончили ли ремонт западной стены замка? Хетти отвечал односложно, зато ел за двоих, не забывая отпускать повару положенные комплименты. Казалось, наваристый рыбный суп и рагу из оленины занимали его целиком. Сид, напротив, вяло ковырялся в тарелке. К десерту леди Сола уже исчерпала все свои вопросы и отказалась от попыток внести хоть какое-то оживление в процесс принятия пищи. Лорд-канцлер наблюдал за ней, не скрывая своего удовольствия. За все дни, что наперсница королевы провела в его доме, она ни разу не проявила никаких добрых чувств ни к нему самому, ни к челяди, ни к последней кляче в его конюшне. Не говоря уже о Сиде, который так наивно сделал шаг ей навстречу и наткнулся на железную стену.
Конечно, она знала, она не могла не знать, какое место в его жизни занимает Койя и куда он улетает при каждом удобном случае и возвращается настолько примиренным с жизнью, что может смотреть без отвращения на нее - Солу, свою нелюбимую жену, свою самую ненавистную жертву. Но вины перед ней лорд-канцлер не ощущал. Они были квиты. Поэтому сейчас он не мог сдержать тонкой усмешки, когда она пыталась радушно принять своего братца. Ту еще сволочь. Только одна мысль не давала лорду Дар-Эсилю покоя. Неужели мальчишка прилетел действительно к ней? Успокаивали цветы. Сид бы не принял. Тем более сейчас, когда все разъяснено и запрещено. Хороший мальчик. Послушный сын.
- Сид, ты закончил?