Крушение дома Халемов - Сильва Плэт 7 стр.


Младший Дар-Эсиль вскинулся, посмотрел на отца исподлобья, аккуратно сложил вилку с ножом на тарелку.

- Да, папа.

- Можешь идти. Леди Сола хочет пообщаться со своим братом. Не стоит им мешать.

- Хорошо, папа.

- Да пусть остается, - небрежно махнула рукой леди Сола. - Ему полезно хоть иногда посмотреть на настоящих благородных даров. А то трется обо всякую придворную шваль.

- Смею заметить, моя госпожа, - лорд-канцлер завелся с пол-оборота. - В семье Халемов совсем недавно тоже была придворная шваль, а не только бравые мечники. Бравые мечники, правда, преобладали. Придворная шваль присутствовала в единственном числе. И ей это нравилось. Мне даже казалось, что своих размахивающих мечами братишек эта ш. валь считала малость слабоумными.

Как давно он мечтал ей это сказать! Его, самой судьбою поставленного блюстителем традиций и обычаев Аккалабата, до глубины души возмущала даже не сама связь Соля Дар-Халема с королевой, а та самоуверенность и снисходительная насмешливость в обращении с окружающими, которая появилась в молодом даре Халема как результат этой связи. Этот слегка отстраненный взгляд свысока предназначался лордом Солем не только для царедворцев типа самого лорд- канцлера, тщетно протиравших, по мнению королевского фаворита, орады перед троном Ее Величества, когда все было так просто, так легко. Обласканный вниманием властительницы Аккалабата, Соль и своих братьев поставил на низшую ступень табели о рангах: балбесы, ничего не видящие дальше "в стойку - удар - сбив - поворот в воздухе." Он продолжал снисходительно любить и Элджи, и Ко, и Хетти, но больше уже жалел их как безнадежных и не понимающих всей мудрости жизни. Они не замечали: Соль оставался всегда для них старшим братом - надежным и верным.

Заметил лорд-канцлер. Заметил и не смог простить. Чтобы ни происходило между ним и верховным даром Халема, но воспитанное веками уважение к фехтовальному мастерству, преданности и прямоте лучших мечников Аккалабата заставляло кровь бросаться к его щекам каждый раз, когда лорд Дар-Эсиль видел (а он видел все!) холодное пренебрежение в глазах Соля, к которому прибежал радостно докладывать об очередном выигранном турнире Хетти, выплеснул на старшего брата свою важную новость, дождался сдержанного одобрения и только что повернулся к нему спиной. Когда лорд Дар-Эсиль слышал (а он слышал все!) нотку усталого презрения в голосе Соля, которого пытались наперебой растормошить Элджи и Ко, задумавшие вместе с молодняком Дар-Умбра очередную зловредную шалость "дрожи, Хаярос!", настоятельно требовавшую санкции старшего брата…

Даже глупая блажь, неизвестно как заползшая в голову Сида и Хетти, не могла помешать лорд- канцлеру уважать и ценить Дар-Халемов. И сейчас, зная, что того Соля, которому он так хотел отомстить, уже нет, лорд Дар-Эсиль довольно откинулся на спинку кресла, наблюдая, как искривились, угрожая отчаянным плачем, губы жены. Ложечка от мороженого упала ей на колени. Леди Сола не заметила. Она, казалось, хотела ответить что-то резкое, но не смогла.

- Это неправда.

Иногда лорд-канцлеру даже удивительно было, что Хетти вырос в семье Дар-Халемов, а не в его собственном родовом гнездышке. Наверное, обе луны должны упасть на Хаярос, чтобы младший

Дар-Халем повысил голос. Других интонаций, кроме спокойной и очень спокойной, у него просто не было.

- Это неправда. Соль никогда не был. таким, как Вы сказали. Он просто любил ее.

- Ее? - лорд-канцлер был сама ирония. Теперь мальчишка в западне. Он же не осмелится произнести это слово вслух.

- Ну да, королеву, - невозмутимо пояснил Хетти. - Ему безразличны были придворные почести. Он никогда ничего не требовал. А мечом. не всем же мечом махать.

- И давно ты об этом знаешь? - это уже были не шутки. Глаза лорд-канцлера сузились угрожающе. Сид, который маялся все это время между столом и дверью, сместился поближе к столу.

- Недавно. Мне Койя сказала. И Вы же все равно сделали все по-своему.

- По-своему?

- Да. Трансформировали его. Хотя могли бы меня. Но решили, что, раз я лучший мечник, то лучше меня оставить. Вы не сказали Ее Величеству. Это правильно, это я понимаю. Государственные интересы. Но она разгневалась и велела Вам жениться на Соле.

Излагая все это, Хетти ухитрился параллельно залезть ложкой в миску с мороженым и бросить себе добавки. Помахал миской под носом у Солы: мол, будешь? Она отрицательно качнула головой. Хетти пожал плечами, установил миску обратно на стол, засунул за щеку здоровый кусок мороженого, почмокал.

- Вкусное. Так вот. Сола здесь не при чем. Она тоже жертва. Как Вы. Или Койя. Не надо к ней придираться. И выдумывать всякие ужасы про то, что она нас не любила. Будете делать ее несчастной - я Вас убью.

Он на секунду задумался. Лицо его вытянулось и стало совсем мальчишечьим.

- Ох! Нет. Я не могу Вас убить. Как же Койя? И Сид. Ну, в общем, от Солы Вам надо отстать. И она тоже будет вести себя прилично. А то она как мегера - так Койя сказала. Кидается на всех, вредничает. Ты не будешь кидаться, Сола? Эй, Сооола?

Сола рыдала, размазывая по щекам слезы вместе с мороженым. Сид топтался на месте уже совсем отчаянно.

- Пааап, пааапа. - тихо прошелестел он. - Пойдем, а? Пусть они тут поговорят. Одни. Правда, идем, а?

Лорд-канцлер усмехнулся. Дело приняло неожиданный оборот. Не то, чтобы он не любил неожиданности. Он их обожал. Хорошо предусмотренные и подготовленные неожиданности. Не такие, как сейчас. Он поднялся:

- Пошли, Сид. Пусть разговаривают. Только знаешь, что, Хетти? Наивность, свойственную Дар- Халемам, тебе придется оставить в детской. Если ты, конечно, намерен стать верховным маршалом Аккалабата. Ненависть, как и любовь, это два чувства, неподвластные холодной воле рассудка. А так сложилось, что из трех твоих сестер одну я люблю - больше жизни, представь, люблю, вторую - так же сильно ненавижу. И жить с этим не только мне, но и тебе, малыш. А циконии, правда, великолепные. Я не буду рассказывать королеве, кто их стащил с ее клумбы, но ты обязуешься доставить такой же букет ко дню рождения леди Койи. Это приказ, наследный лорд Дар-Халем.

Развернув за плечи оторопевшего Сида, лорд-канцлер Аккалабата покинул поле боя. Он предпочитал думать об этом бое как о выигранном.

Хг^^^- Рл^-Хллгм, С "лл Рл^-£смъ

- В эти салфетки можно сморкаться? - Хетти примостился на подлокотнике сестринского кресла и тычет Соле в нос кусок белой материи с монограммами Дар-Эсилей.

- Можно, но нежелательно, - сварливо говорит Сола, однако салфетку все же берет и проводит ей по лицу, испытывая садистское наслаждение. Будь ее воля, она бы высморкалась во все монограммы Эсилей в этом замке.

- Ты зачем его злишь? - рассудительно интересуется Хетти. - Живи уже.

- Ты, правда, сорвал циконии на королевской клумбе? Хетти делает преувеличенно покаянную мордочку.

- Правда.

- А смысл? Я и так могу видеть их каждый день. Просто хотел нагадить Ее Величеству? Поздравляю, тебе это удалось. Завтра начнется разбирательство, которое может вылиться, между прочим, в пару-тройку показательных казней. Ты об этом подумал?

Хетти покаянно трясет головой.

- Нет. Я. Сола, они не тебе.

И становится таким же, как два часа назад в саду - непохожим на себя Хетти. На щеках - бордовый румянец, хваленое спокойствие куда-то подевалось, рука, обнимающая Солу за плечи, непроизвольно сжимается.

- Ооо! - разочарованно тянет Сола. - Ты решил покорить сердце лорд-канцлера? Поздно, дорогой, оно уже занято твоей средней сестрицей, плетущей кружева и интриги на холодных скалах Умбрена. Оставь мою домашнюю гниду леди Койе. Ей же нечем больше заняться в той жалкой лачуге, которую ее муж называет замком.

- Нормальный замок. И защищен, между прочим, лучше, чем многие. Я бы не пробовал взять его иначе, как с воздуха. И только если. - Хетти, опомнившись, замолкает.

- Только если что? - подначивает Сола.

- Я не заметил там никаких погрешностей в обороне, - твердо отвечает будущий главнокомандующий Аккалабата. - Идеальная защита. Лучше и не соваться.

При этом он прямо смотрит сестре в глаза. "Да, пожалуй, лорд Дар-Эсиль недооценивает Хетти, - отстраненно думает Сола. - Детской наивностью здесь и не пахнет. Он же точно знает, где слабые места у умбренской твердыни, но не проговорится даже под пыткой. И если ненависть моей бывшей любовницы к моей сестре перехлестнёт через край и мы действительно, - она внутренне содрогается от этого слова, - пошлём войска в Умбрен, то они разобьются об эти скалы, как волна Эль-Эсиля о каменный берег. Тем более, если Хетти примкнет к защитникам замка. А он это сделает." О том, что армию, брошенную на уничтожение гнезда мятежа и разврата в Умбренских горах (иначе Ее Величество не величает замок Хару Дар-Умбра), придется вести верховному дару Халема, Сола предпочитает не думать. Она и так доходит до полного изнеможения, пытаясь отвлечь внимание королевы от непокорной Койи.

- . И я решил, что от одного букета не будет вреда. Ну что он ходит, как в воду опущенный? Просто хотел порадовать: положить цветы на окно и смыться. Он бы понял, от кого они. А вот как все получилось.

- Хетти, ты про кого?

- Ты не слушала меня, Сола, - обескуражено констатирует Хетти. Он сползает с кресельной ручки, одергивает орад:

- Мне пора.

- Хетти, - Сола приподнимает руку с колен, словно желая задержать брата, но вместо этого снова роняет ее обратно. На светлой ткани домашнего платья пятно от мороженого, Сола легонько трогает его пальцем, чтобы определить, можно ли отстирать. Это платье ей нравится, очень нравится.

- Кто ходит как в воду опущенный? Кого ты хотел порадовать?

- Ну. Сида. Я же тебе объясняю. А ты не слушаешь. - Хетти старательно прячет разочарование, но по тому, как нерешительно он то запускает пальцы в застежки орада, то делает шаг по направлению к двери, Сола чувствует, что отпускать брата так она не имеет права. Хотя от одного упоминания пасынка ее тошнит… Бесцветная, жалкая, не заслуживающая и плевка Хетти в ее сторону болотная жаба. Даже не жаба, а жабка! Жабеныш. Слизняк.

- Хетти, он, что, тебе нравится?

Хетти с энтузиазмом кивает. В темных глазах, где суматошно пляшут отблески от десятков свечей, озаряющих парадную залу дома Эсилей, обожание и надежда.

- Поверить не могу! Что в нем хорошего?

- Он замечательный, Сола! Он лучше всех!

"Видно, сегодня мне судьба повидать столько разных Хетти, сколько ни я, ни отец, ни братья не видели за все прежние годы! - с раздражением думает Сола. - Сначала он бекал и мекал в саду, теперь пышет гордостью за свой выбор, на редкость идиотский. Только и был тогда самим собой, когда ставил на место зарвавшегося лорд-канцлера". Она вспоминает, как мялся меж двух огней бесцветный жабёныш, и выразительно морщится:

- Хетти, он ни-ка-кой! Абсолютно. Поверь мне - я живу с ним в одном доме.

- Ты совсем его не знаешь.

Зато я знаю вот этого Хетти. Снова присевшего в кресло, твердо вознамерившегося мне все объяснить. Сейчас я тебе все объясню - от этой Хеттиной фразы бежал даже рассудительный

Элджи. Ко, так тот и вовсе затыкал уши руками или даже падал на спину в траву или на солому в тренировочном зале и начинал шутливо отбрыкиваться: "Не на-до мне ни-че-го объ-ясн-ять! У меня еще тысяча дел до старости!"

Хетти между тем вынул из ножен кинжал, срезал оплавленный воск с ближайшей свечи и мнет его в пальцах.

- Он замечательный, - твердо повторяет он. - Он всегда меня слушает. До конца. Он отлично ездит на лошади. Даже лучше, чем я. Но никогда надо мной не смеется. Знаешь, сколько я раз летал вперед головой через бурелом, пытаясь его догнать? Жутко нелепое зрелище. И лошади его любят. А меня недавно укусила та в яблоках, которую подарили Пассеры, помнишь?

- Было бы странно, если б она тебя не укусила, - Сола недовольно потирает лоб. Гнедая в яблоках норовом не уступала главе пассерского клана. Копытами она шарашила щедро и во все стороны. Сола вообще без запущенного внутреннего времени не заходила в конюшню с момента появления там этой зверюги. Хетти, очевидно, такими мелочами пренебрегал.

- А вот Сид умеет с ней договариваться. Потчует ее сахаром и целует в морду. Ей нравится, - Хетти явно гордится приятелем. Приятелем?

- А тебя он тоже целует в морду? - желчно спрашивает Сола. От того, как Хетти опускает глаза, ей хочется швырнуть в него канделябром. Она знает, что не попадет: куда ей, леди Дар-Эсиль, против будущего маршала Аккалабата - но очень хочется.

- Ну, мы попробовали всего раз-другой, - серьезно отвечает Хетти. Он скатал из воска, обрезанного со свечей, огромный комок и лепит что-то напоминающее лошадку. Сола вдруг вспоминает, что Хетти на ярмарках всегда тянуло к лоткам, где умельцы-итано выставляли глиняные фигурки и разного рода лепные украшения для каминов. Он даже в детстве пытался намешать глины в оружейном сарае, но отец его здорово выдрал. Будущему маршалу Аккалабата полагалось махать мечом и изучать стратегию, а не заниматься народными промыслами. Взгляд Солы дрейфует по направлению к каминной полке. Вот она бы сейчас взмахнула мечом, с бооооольшим удовольствием бы взмахнула, чтобы смести с этой полки. гадость какая! Лошадки, женские статуэтки с гордо запрокинутыми головками и тонко вылепленными веерами, кораблик с глиняным парусом, раздувшимся так, что, кажется, в него бьется шквальный морской ветер, и миниатюрная копия эсильского замка - единственное, что во всей этой выставке вызывало у Солы добрые чувства (уж больно ловко и точно было сделано!), и она любила вертеть в руках это крошечное сооружение, наслаждаясь аккуратностью передачи фактуры стен и расположения окон. Она не спрашивала у мужа, откуда это взялось, но он как-то сам, увидев ее интерес к миниатюрному замку, сообщил: "Это Сид покупает. Нравятся ему безделушечки.", чем еще больше утвердил Солу во мнении о никчемности пасынка.

Значит, не покупает. "Заложить Хетти отцу - и от будущего маршала Аккалабата останется мокрое место", - злорадно думает Сола. Хетти тем временем, проследив направление ее взгляда и, очевидно, мыслей, просит:

- Отцу не рассказывай, ладно? Нам нравится, что я могу это делать.

Сола вопросительно приподнимает бровь. Ясность последней фразы оставляет желать лучшего. Хетти, вероятно, сам чувствует это и поясняет:

- Нам с Сидом нравится, что я умею что-то, кроме как быть будущим главнокомандующим Аккалабата.

- А зачем тебе еще что-то уметь?

- Сооола. Слуушай, ты никогда не задумывалась, как это ужасно? Однозначная причинная связь. Внутреннее время, мышечная память и прочие уникальные способности Дар-Халемов из поколения в поколение делают одного из них лучшим мечником и главнокомандующим Аккалабата. От тебя ничего не требуется, кроме того, чтобы родиться в нашей семье и - ап! - выиграть все турниры и получить в нужное время из рук королевы маршальский жезл. Когда-то давно этот пост еще могли занимать Дар-Эсили или Дар-Акила, но теперь. Сплошная череда Дар-Халемов, сменяющих друг друга во главе армии Ее Величества. И ни один не отличается от другого. Маршал Хьелль Дар-Халем, маршал Соль Дар-Халем, маршал Хьелль Дар-Халем, маршал Хет Дар-Халем, опять маршал Хьелль Дар-Халем. Посмотри хотя бы на Дар-Кауда: прадед Рейвена и Меери чуть не примкнул к кимназским мятежникам, дед стал основателем аккалабатского флота и сгинул неизвестно где, отплыв в очередной раз неизвестно куда и зачем, отец их.

Сола смотрит как завороженная. Кто бы мог подумать, что Хетти тоскует по индивидуальности! Что ему, уже по рождению своему отличающемуся ото всех, поставленному над всеми, хочется, чтобы в нем увидели не просто еще одного безукоризненно владеющего мечом Дар-Халема, а просто Хетти, который умеет лепить из глины и воска чудные замки и хуже, чем Сид Дар-Эсиль, ездит на лошади.

- И поэтому ты выбрал Сида?

- Я не знаю, почему я его выбрал. Может быть, это он выбрал меня, - запальчиво говорит Хетти. Восковой скакун с развевающейся гривой и грациозно поднятой передней ногой уже почти закончен, и Сола твердо намерена оставить его себе. Не все же жабён. ладно, Сиду!

- А лорд-канцлер, естественно, против, - ядовито замечает она. Еще один черный штрих к портрету ее мучителя.

- Ну, а как он может быть за? - Хетти обретает прежнюю рассудительность. Придвигает лошадку по столу к Соле. - После вашей-то трансформации. Я - единственный Дар-Халем, Сид - единственный Дар-Эсиль. Никто не может идти под дуэм.

- Я вижу, что ты переносишь это не особенно тяжело.

Хетти поднимает голову, и в грудь Соле вонзается такая же тупая игла, как тогда, утром, в халемском замке, когда она встала и впервые посмотрела на себя, новую, в зеркало. Стоя на четвереньках, не в силах даже волос от лица отвести, вся мокрая от пота - своего и чужого, от крови, запекшейся вместе с ошметками перьев. Она тогда ударилась головой о стекло и закричала.

Потому что испугалась не своего внешнего вида, а той пустоты, той бессильной усталости, которую увидела у себя в глазах. Которую она сейчас видела в глазах Хетти, беззаботным тоном всё объясняющего, почему он легко переносит невозможность быть вместе с Сидом.

- … И мы останемся лучшими друзьями. И будем охотиться вместе. И пить эгребское. А потом королева выделит нам прекрасных деле королевской крови. А когда-нибудь Сид, да продлит святая Лулулла дни его отца, станет лорд-канцлером, а я, да продлит святая Лулулла дни отца нашего, буду главнокомандующим Аккалабата. И он станет отдавать мне приказы, и я.

- Хетти, если ты не заткнешься сейчас, я завою.

Сола сама не заметила, как восковая лошадка превратилась в ее руке в бесформенную массу. Она растирает ее между пальцами, пытается отлепить - словно очиститься от чего-то грязного, скверного, в чем провела она эти дни, как злобная паучиха, затворившись в замке Эсилей. Как злобная, эгоистичная паучиха.

- Нет!

Хетти таращится во все глаза. Он уже привык к тому, что сестры ведут себя совсем не так, как вели бы себя его братья в такой ситуации. Но что-то Сола совсем уже. непредсказуемая. Он снова поднимается с кресла.

- Позови этого своего. Жаб. Сида.

Командному голосу Солы невозможно не повиноваться. Тем более, что она старшая сестра и прекрасная деле. Хетти даже забывает свой страх перед лорд-канцлером и бегом вылетает за дверь. Спустя пять минут, в течение которых Сола сидит, некрасиво насупившись, и крошит оставшийся в ладони воск в пустую тарелку, в столовой появляются Хетти и Сид. Выражение лиц у обоих растерянное, и они стараются незаметно держаться за руки.

- Я бы хотела услышать условия дуэма, - с королевской величественностью оповещает Сола.

- К-к-какого дуэма?

Она даже не поняла, кто из двоих спросил или они выдохнули это хором.

- Вашего, разумеется. Ну? Кто карун, а кто дойе? Если я услышу, что вы еще не определились, я вас четвертую.

Никого четвертовать она, естественно, не намерена, и вопрос кажется совершенно излишним. Достаточно посмотреть, как Сид, приоткрыв от напряжения губы, прижимается к Хетти, а тот покровительственно поглаживает ему верхушки крыльев, стараясь защитить и успокоить. И эти циконии. Но все-таки Сола не зря столько лет провела в будуаре у королевы. Она не может отказать себе в удовольствии: пусть сами скажут.

- ННуу. эээ. стало быть. - глубокомысленно мычит Хетти.

- Под дуэм иду я. Как дойе.

Назад Дальше