- Вчера на празднике ты была вполне довольна жизнью, - раздумчиво произнес белобрысый. - Значит, это что-то случилось уже после того, как мы с тобой… хм… расстались. Так в чем дело?
- Они… - Маша шмыгнула носом. - Они все меня хотят!
- Кто - все? - уточнил белобрысый.
- Хозяин мой, Малух, - ответила девушка, - и староста!
- Двое - это еще не все, - сообщил белобрысый без тени улыбки. - "Все хотят" - это означает, что любая особь мужского пола испытывает по отношению к тебе определенные желания. Так вот, заявлять подобное по меньшей мере самонадеянно, потому что я, к примеру, тебя вовсе не хочу!
"Издевается!" - поняла Маша, стиснула зубы и сказала:
- Я поэтому к вам и пришла!
- Еще раз и с самого начала. - Белобрысый уперся локтями в колени, посмотрел на Машу с насмешкой: - Ты пришла ко мне, потому что я тебя не хочу? У тебя такие проблемы с мужчинами?
- Я не желаю, чтобы мной командовали староста и Малух! - почти закричала Маша.
- Ясно, ты желаешь молодого и красивого, - кивнул белобрысый, откровенно забавляясь. - Понять тебя я могу, но при чем здесь я?
- Вас староста боится, - ответила Маша и изложила ему свои соображения касаемо расстановки сил в Перепутинске.
- А ты вовсе не дура, - не без удивления отметил белобрысый, когда она закончила говорить. - Кое-какой умишко имеется.
- Я школу закончила и три класса трудового училища, - с достоинством ответила Маша, но это не произвело желаемого впечатления.
Белобрысый надолго задумался, но даже не предложил Маше сесть. Впрочем, она уже привыкла к такому обхождению и не возмущалась, тем более от этого мужчины зависела ее судьба! Можно было и потерпеть неудобства…
- Ладно, - сказал наконец мужчина. - Оставайся. Жилье тебе найдется. Но учти - я хозяин требовательный. Слушаться не будешь - вылетишь на улицу. А там уж и староста подоспеет!
Маша недоуменно взглянула на него.
- Слуга мне нужен, - пояснил тот. - Надоели здешние девки, вместо того чтобы белье в стирку забрать или там пол подмести, так и норовят прижаться. Слуги нет, но и ты сгодишься. Платить не буду, учти.
Маша кивнула, умолчав о том, что и портной ей не платил.
- А староста… - заикнулась она.
Белобрысый пожал плечами и неопределенно усмехнулся. Ясно было, что Ранека в качестве соперника он не рассматривает.
- Два правила, - сказал он. - Ты мне не прекословишь - это первое. Второе - ты не лезешь ко мне в постель. Ясно?
- Да я никогда… - возмутилась Маша, но мужчина перебил:
- Ясно или нет?
- Ясно…
- Поди вниз, скажи хозяйке, что я тебя нанял, - велел он. - Пусть найдет тебе каморку какую-нибудь. И переоденься!
- Во что? - удивилась Маша.
- В то, голубое, - ответил белобрысый. - Девка в таком убожестве рядом со мной находиться не будет!
- Но я…
- Ты его захватила, вон, из узелка краешек видно, - отрезал мужчина. - Иди!
Маша вышла, прихватив узелок, оставленный на входе. Ох, не сваляла ли она дурака? Этот человек не простой и понятный портной и даже не староста! Что на уме у того, кто веками эксплуатировал трудовой народ и привык к беспрекословному подчинению? Это сейчас он говорит, что Маша его не интересует, а там как знать… И уж на него-то управы не сыщется! Только властелин, но он далеко! Дотянуть бы до приезда его посланников…
Маша предпочла бы остаться в скромном сером платьишке, но новый хозяин (знать бы, как его зовут!) настоял, и она переоделась. Красиво, да, только как в таком полы мыть или стирать? Замызгается вмиг!
Освоившись в маленькой комнатке (по сравнению с каморкой у портного это были настоящие хоромы!), Маша задумалась. Вообще-то надо было идти к белобрысому и спрашивать, не желает ли он чего, угождать, одним словом, но не хотелось. Может, он и не позовет?
Но надежды ее не оправдались: очень скоро в дверь стукнул мальчишка и велел "скоренько идти до господина, сердиты и просют!".
На что мог сердиться белобрысый, Маша даже предположить не могла, а потому приняла насколько могла скромный вид и поднялась наверх.
Признаться, открыв дверь, она была готова подобрать подол и бежать как можно дальше и как можно быстрее, потому что в комнате обнаружился Малух собственной персоной, очень расстроенный, злой даже.
Белобрысый сидел на подоконнике, качал ногой и не обращал на портного никакого внимания. Волосы его, отметила Маша, высохли и сами собой завились в крупные локоны. А она-то думала, он на бумажки их накручивает, модницы в общежитии так делали.
- Ты вот про эту девку, любезный? - поинтересовался он, повернув голову на скрип двери.
- Про нее самую! - закивал портной, зло глядя на Машу. - Сбежала, оторва, поутру, я искать, а мальчишка соседский говорит, видел, как сюда побегла…
- Ну да, - кивнул мужчина. - Ты про нее забудь, любезный. Она теперь у меня служит.
- Но… - Малух лишился дара речи, а Маша чуть не расплакалась от облегчения. Ведь белобрысый мог отдать ее хозяину! - А как же… Да она же!.. Она мне должна!
- Много? - вскинул бровь мужчина.
- Много! - нахмурился портной и начал загибать пальцы: - Одежда, вот что на ней, да еще два платья, попроще. Кормил я ее сколько! А сколько она перепортила по недоумию?.. И вообще…
- Вообще… - задумчиво произнес белобрысый, - ты мне надоел.
Он поднял руку, откинул прядь с виска, вынул из уха серьгу (Маша уставилась во все глаза, она и не рассмотрела прежде, что у него не только мочки проколоты, а и все ухо доверху в сережках!), бросил портному:
- Хватит с тебя?
Маша разглядела - серьга была небольшая, из желтого металла, с зеленым камушком, маленьким, но ярким. Вот бы ей такие же, только с синими вставочками…
- Хватит, господин, хватит! - Портной, разглядев, что попало ему в руки, принялся кланяться, да так истово, что Маша испугалась - не переломился бы.
- А на это, - белобрысый бросил Малуху парную серьгу, - справь ей еще пяток платьев получше. Ткань чтоб хорошая, ну, сам разберешься. И еще пару мужских костюмов и дюжину сорочек. И прочее, что девке нужно. Ясно?
- Но…
- Ясно? - повторил мужчина, и в голосе его зазвенел такой металл, что портной попятился. - Не наглей, любезный, на это троих человек с ног до головы одеть можно, а тут всего одна девка. Проваливай и не являйся, пока готово не будет. Мерки ее у тебя наверняка есть, это-то платье ладно сидит, ты, видно, ее не только обмерил, но и ощупал…
Малух мерзко ухмыльнулся, смерил Машу взглядом и задом выбрался за дверь, не переставая кланяться.
- Какая гадость, - устало произнес белобрысый и запустил пальцы в волосы. - Я вынужден заниматься такой ерундой…
- Спасибо, - сказала Маша искренне. Как бы плох ни был этот человек, он все же ей помог, и пока она не хотела думать о том, что он потребует за эту свою помощь! - Я…
- Ты все-таки дура, - спокойно продолжил тот. - По закону за пришлецов платит властелин. За еду, жилье, одежду. Скромно, но хватает.
- Так зачем же вы… - опешила Маша.
- Затем, что мне проще заплатить, чем препираться с этим уродом, - скривился мужчина. - Опять же должен будет, это полезно.
- А староста? - уныло спросила Маша. - В него вы кольцом кинете?
- Обойдется, - хмыкнул он. - А ты что встала?
- А что мне делать?
- Хм… - задумался мужчина. - Давно у меня не было слуг, отвык уже… А, вот что! Поди-ка ты к кузнецу и попроси сделать такую штуку…
- Какую?
- Видела когда-нибудь инструмент, которым на металле заусеницы подпиливают? Вроде терки?
- Напильник? - обрадовалась Маша. - Рашпиль?
- Ну… наверно, - кивнул мужчина. - Пускай сделает… напильник. Только маленький, вот такой длины, - он расставил пальцы, - и насечки как можно мельче!
- А… вам зачем? - осторожно спросила Маша.
- Я здесь совершенно запаршивел, - сообщил тот. - Ногти подпиливать, зачем же еще!
Маша пригляделась и ужаснулась: у белобрысого оказались длинные ногти. Выглядело это… кошмарно! Она даже у женщин не видала таких! Сама Маша ногти стригла очень коротко, а здесь, за неимением маленьких ножничек, вовсе срезала под корень. А тут такое!
- Почему ты еще тут? - поинтересовался мужчина, и Маша выскочила за дверь.
Ох, похоже, она влипла еще сильнее, чем прежде! Кто он вообще такой, почему так себя ведет? Напильник ему еще понадобился!
"Рабочий! Человек дельный, полезный! Не забывай о чистоте телесной! - вспомнила Маша стихи знаменитого поэта. - Ногти обрежь, руки мой с мылом - и за работу с новою силой!"
Маша вздохнула, покачала головой и отправилась по поручению…
Глава 6
В людях
По правде сказать, меньше всего Весьямиэль желал видеть рядом с собой эту девицу: настырную, грубую, не имеющую никакого представления о том, как надлежит себя вести с благородными особами! К сожалению, выбирать было не из чего. По вечерам он, преодолевая брезгливость, играл в самые простые из известных ему азартных игр с местными мужиками, но что толку? Кое-какие сплетни они рассказали, но новостями, похоже, не интересовались вовсе, а уж что происходило за пределами родного Перепутинска, их нисколько не трогало. Не подняли бы налоги, не было бы войны - вот и все! Чем живет страна, какую политику проводит властелин, что задумывают соседи, они знать не желали. Что взять с сиволапых?
Надо, конечно, учесть, что поиграть приходили самые негодящие мужики, оторви и выбрось, у этих на уме только выпивка да женщины. Неплохо было бы потолковать с людьми обстоятельными, мастеровыми, к примеру - эти ведь товар продают, с купцами общаются, да и порядок цен им нужно знать, а также учитывать, что везут из-за границы, будет ли спрос на их поделки! Вот только одна беда: благородному господину неприлично идти в поселок и шататься по улицам, приставая к прохожим!
Весьямиэль пробовал поговорить с одним мастеровым на празднике и даже кое-что успел узнать до того, как все перепились до поросячьего визга, но этого было мало. Может быть, зря он с самого начала повел себя так заносчиво, теперь, измени он поведение, это вызовет подозрения. Да и после того, как он привечал пьянь кабацкую, приличные люди говорят с ним неохотно.
Собственно, затем ему и нужен был слуга. Отлынивая от работы, он может почесать языком с другой прислугой, задать наводящие вопросы, которым научит его хозяин. Так можно выудить кое-что ценное.
Но, увы, в поселке не нашлось смышленого парня, который мог бы стать Весьямиэлю верным помощником. Видно, хороших работников к незнакомому господину не пустили, а других он сам выгонял - слишком глупы оказались! Можно было использовать тех служанок, которые так и липли к нему, но… у них языки длинные, непременно проболтаются, что это господин их подучил спрашивать о том и о сем. Зачем такие сложности?
И тут подвернулась эта вот… как там ее? Весьямиэль соображал очень быстро: у девицы никого нет в Перепутинске, иначе бы она не явилась к нему за помощью, это раз. Два: она не так глупа, как те парни, которых он забраковал, но не настолько хитра, чтобы обмануть его самого. Да она вообще, кажется, врать не привыкла, лепит, что думает! И, похоже, данное слово для нее не пустой звук: в этом Весьямиэль очень скоро убедился, послав девицу (Маша, вот как ее звали, дурацкое имя!) с пробным поручением. Все нужные вопросы она задала, ответы выслушала, запомнила и пересказала ему. Правда, смотрела непонимающе и очень хотела попросить объяснений, но так и не решилась.
Единственное, что Весьямиэля не устраивало категорически, так это манера Маши во всем ему перечить. По ее лицу прекрасно читалось, какого она мнения об очередном его приказе! Впрочем, случалось, девушка и вслух высказывалась, а он, если очень скучно было, мог вступить с ней в разговор - это иногда забавляло. Похоже, Маша явилась сюда из мира с каким-то совершенно диким общественным устройством: Весьямиэль никак не мог взять в толк, каким образом люди умудряются обходиться вовсе без денег. И как, спрашивается, обращаться друг к другу, если все равны? Подумать - и то волосы дыбом встанут! Чем же отличается правитель (а он у этих странных людей есть, Маша благоговейно называла его Вождем) от всех остальных, если, как утверждала девушка, все делят всё поровну, никто ни в чем не знает недостатка? И как, интересно, развивается такое общество, если всем всего хватает?
Очевидно, Маша либо чего-то недоговаривала, либо просто не знала. Весьямиэль небеспричинно полагал, что далеко не все так радужно на ее родине, как вдалбливают простонародью. А что там наверняка есть деление на простых работников и правящую элиту, он даже не сомневался. Смешно сказать, они считают себя равными и совершенно свободными, все до одного! Более того, эта оглашенная твердила, что, дескать, любая стряпуха может управлять страной, а большей нелепости он в жизни не слыхал!
Так или иначе, но слушать ее временами было забавно, особенно когда Маша входила в раж и принималась проповедовать учение своего Вождя. И очень, кстати, обижалась, когда Весьямиэль начинал хохотать! А посмеяться было над чем. Намедни она, к примеру, пришла мыть полы. (Зрелище Весьямиэлю понравилось: юбка подоткнута выше колен - а ноги у Маши оказались вовсе не тумбообразными, да и сама она, слегка похудев, сделалась попригляднее; в вырезе платья виднеется соблазнительная грудь и этак заманчиво колышется, когда Маша яростно орудует тряпкой внаклонку.) Пришла, значит, а за работой разговорилась. Вернее, это Весьямиэль ее разговорил - окончательно одурел от скуки. Выслушал результаты очередного "задания", - слава всем богам, у Маши хватило ума, чтобы ничего не переврать! - да и спросил, чем она намерена заняться, если окажется, что назад дороги нет и придется жить в этом мире?
Девица долго молчала, сопела, а потом выдала.
- Раз я одна тут знаю заветы Вождя, - сказал она серьезно-серьезно и сурово сдвинула рыжеватые брови, - значит, мне и нести их людям! Меня пока никто не слушает, но, если действовать разумно и терпеливо, можно разбудить трудовой народ!
- Зачем его будить? - поинтересовался Весьямиэль, сдерживая смех. Если засмеяться, Маша обидится и больше ничего не скажет, а ему доставляло удовольствие ее дразнить, как кошку длинной травинкой! - По-моему, он так сладко спит…
- Неправда! - Маша гордо выпрямилась, не обращая внимания на зажатую в кулаке мокрую тряпку. - Народ стонет под пятой угнетателя!
- Если он и стонет, - заметил он, - то разве что как девка под парнем на сеновале! Да еще и подмахивает со всем прилежанием.
Маша открыла рот, чтобы возразить, не нашлась с ходу, залилась гневным румянцем, швырнула тряпку в ведро и вышла, шлепая босыми ногами. Она гордо молчала, когда обижалась, но долго выдержать не могла, это Весьямиэль уже заметил. Идеи Вождя, очевидно, следовало выпускать на свободу, чтоб не разорвали ее умишко… Любопытно, она в самом деле верит в то, что несет, или затвердила эти, с позволения сказать, истины и повторяет, как говорящая птица, не понимая толком?..
Служить у белобрысого оказалось, с одной стороны, намного легче и приятнее, чем у портного: дел было всего ничего - разве ж считать за работу уборку в комнате да стирку одежды? (Машину стряпню новый хозяин даже пробовать не стал, к слову сказать.) Вдобавок он к Маше не приставал, хотя ни разу не отказался заглянуть ей за корсаж, если представлялся такой случай.
Работы было так мало, что Маша, не привыкшая к безделью, взялась помогать хозяйке постоялого двора, просто так, конечно, безо всякой оплаты. Та сперва посматривала с подозрением, а потом подобрела, стала даже подсовывать Маше лакомые куски: а что, девка работящая, смирная, не то что остальные служанки - только и думают, как бы сбежать на улицу, проходящим парням глазки строить да лясы точить!
Но с другой стороны, вел хозяин себя просто отвратительно. Требовал обязательно называть себя господином, а имя - он его один раз назвал - Маша просто не могла выговорить. Когда попробовала (вышло у нее нечто вроде "весь в ямах, ель на стороже"), белобрысый сперва онемел, потом смеялся, да что там, ржал, как жеребец, до слез и остановки дыхания, а затем велел Маше называть его только господином и не коверкать его благородное имя!
Еще он зачем-то приказывал Маше переодеваться чуть не каждый день в другое платье (Малух пошил шесть штук) и идти гулять. И велел делать вид, будто ей скучно, задавать всякие вопросы разным людям, а ответы запоминать и пересказывать ему. На память Маша не жаловалась, скуку от безделья даже изображать не надо было. Впрочем, смысл кое-каких туманных вопросов она понимала хорошо: белобрысый пытался потихоньку выяснить, что творится вне тесного мирка Перепутинска. Об этом порой рассказывали заезжие торговцы, а также те, кто возил всякие товары на ярмарки в соседние поселки и деревни. Еще его интересовала экономика (тут Маша помнила только, что она должна быть экономной, а глубже вникнуть у девушки не получалось, потому что здешние производственные отношения казались ей дикостью), политика и всякие другие странные вещи. Маше казалось, что она мало что узнает, но белобрысого вроде радовали и такие мелочи: получив очередную порцию информации к размышлению, он долго валялся на кровати, глядя в потолок, потом веселел и приказывал подать ужин, либо, наоборот, мрачнел и впадал в меланхолию.
Маше очень не нравилось притворяться перед простыми людьми, такими же, как она сама, и еще совсем не хотелось изображать жду! А именно так и выходило: уже весь Перепутинск считал пришелицу гулящей и знал, что она прилепилась к такому же, как она, чужаку и живет при нем, благородном господине! "Хорошо устроилась!" - говорили ей вслед. Женщины в глаза улыбались, а за спиной шептали гадости, а мужчины разговаривали охотно, сами то и дело отпускали сальные шуточки и делали недвусмысленные намеки: всем было интересно, что ж такого нашел господин в этой девке! Служанки с постоялого двора, правда, божились, что господин с Машей не сожительствует, но им не верили - ясное дело, врут от зависти, что не их выбрали!..
Особенно укрепились поселковые в этой мысли после того, как белобрысый снял с себя одну из цепочек, что попроще (Маше смутно помнилось, что раньше она висела у него на поясе, на том самом первом костюме, в котором он сюда попал), и велел надеть на шею. Мол, так отблагодарил за службу.
Цепочка красиво блестела и привлекала взгляды. Люди перешептывались и показывали пальцами, а Маша чувствовала себя совершенно несчастной. Конечно, в ремесле жду нет ничего постыдного, но… это если сама его выбрала! А так выходит, что ее оболгали. А еще обиднее было то, что Маша, девушка молодая и здоровая, не отказалась бы встречаться с кем-нибудь из местных ребят, да только они от нее хотели только одного. Она бы опять-таки и не прочь, но что ж это получится? Ни поговорить, ни дела обсудить, никакой дружбы, никакой взаимопомощи, одно удовлетворение инстинктов! На такое она соглашаться не желала!
Обо всем этом она и собиралась сказать белобрысому, выслушав очередную порцию намеков от кузнеца - ему она особенно приглянулась. Накипело, вот что!