* * *
Зимава и Лесослав вошли в деревню только поздним утром. У вербовщика получилось слишком много хлопот со снаряжением: ведь напечатать требовалось не только одежду и оружие, но и множество золотых украшений, котелок, огниво, ложки-заколки, ремни-портупеи, ножи-кастеты и уйму прочей мелочовки, необходимой для дальних походов и реальных схваток. За день управиться не удалось - а уходить из модуля в ночной мрак ни он, ни девушка не рискнули. Не то чтобы вербовщик боялся анчуток, леших, навок и упырей, как его гостья, - но вот перспектива переломать впотьмах ноги его совсем не устраивала.
Зато с первыми солнечными лучами туземка и вербовщик, сладко выспавшиеся в анатомических креслах, отправились в путь и еще задолго до полудня добрались до деревни, одолев два стандартных перехода без единого привала - как это обычно и бывает при первом выходе на маршрут.
Деревня Притулка притулилась к обрыву над плавно изогнутым озером того же названия, заболоченным с одной стороны и заросшим непролазным ельником с другой. Отчего жители не трогали эти дикие заросли, Ротгкхон знал из памяти своей пленницы - где-то за ними, среди путаных скрытых троп и омутов, были сделаны схроны на случай набега заречных торков или иных каких злых соседей, али вовсе неведомых чужаков. Найти тайные укрытия было трудно даже лесным следопытам. Торки же, привычные к открытым степям, в дебри вообще старались не соваться.
К обрыву, облюбованному селянами, тянулся длинный пологий склон, почти весь перекопанный и засаженный репой, капустой и морковью. Только в нескольких местах имелись небольшие рябиновые заросли - земля там отчего-то не родила, и деревенские, дабы место не пропадало, сваливали в мертвые проплешины камни, что регулярно "всплывали" по весне на ближних и дальних пашнях. Валуны в хозяйстве тоже были нужной вещью - из мелких печи клали, крупные под новые срубы ставили, дабы нижние венцы не гнили, а потому куч у рябиновых корней было то густо, то пусто.
Домов снизу было видно пять - огромных бревенчатых срубов с крытым двором, каменными трубами и совсем маленькими окошками, затянутыми промасленным полотном. Разглядеть что-либо через такую пелену было невозможно - однако большинство местных обитателей работали на улице, и потому появление Зимавы в роскошном платье, украшенном жемчугами и шитом золотом, с новеньким дорогим поясом, да еще в сопровождении незнакомого мужчины, было замечено почти сразу, стоило ей только показаться на краю самого дальнего огорода.
Селяне, увидев сироту, тут же начали перекрикиваться, и вскоре о преображении нищенки знали уже все, от мала до велика. Местные жители подтянулись к дороге, и когда путники добрались до околицы, здесь собралось не меньше полусотни человек. Бородатые мужики в холщовых штанах и рубахах, женщины в таких же серых платках и сарафанах, детишки - простоволосые, но такие же блеклые и повседневные.
- Хорошо, что ты не сгинула, Зимава, - порадовался за девушку один из селян. - Сестры вчерась ужо и оплакивать собрались, по дворам бегали, искали. Насилу успокоили, что задержалась где и с рассветом возвернешься… А это кто с тобой? Что за инородец неведомый?
- Это мой жених, дядя Чилига. Лесославом кличут, - весело крутанувшись, ответила Зимава. - Вот и платье мне уже на свадьбу подарил. Нравится?
- Как это жених? - вмешалась рябая толстушка с другой стороны улицы. - Откель вдруг такой взялся? На тебя, не иначе, морок лесавки напустили! И нам глаза отводят… Чур меня, чур, отведи слово дурное, наваждение лесное, дух болотный…
- Ну и как, баб Виклина, помогло? - остановившись, чуть присела перед ней довольная Зимава. - Никакой он не морок! Гость торговый заморский. От ладьи своей на Оке отбился, в лесу заплутал, вот к нам и выбрался, вконец отчаялся. Обещал, коли к людям выведу, на мне жениться. А мне и не жалко! - Девушка с довольной улыбкой оглянулась на Ротгкхона и раскинула руки: - Вот они, люди-то!
- Бесстыжая ты девка, Зимава! - укоризненно покачал головой пожилой Чилига. - Нечто так можно, по нелепице половину судьбы от мужика требовать? Несчастье с путником стряслось - а ты и пользуешься! Не слушай ее, мил человек, срамницу этакую. Такое обещание гнилушки болотной не стоит! Отдохни с устатку, подкрепись, да и ступай себе в город с чистой совестью. Никто тебе и слова дурного не скажет.
- Еще как скажет! - тут же парировала Зимава. - Я его от Лягушачьей вязи отвела. Жизнь, почитай, спасла. По следу заметила и от самой топи завернула. Нечто жизнь людская ракитового куста не стоит?
- Ты, мил человек, что, так с походным мешком и заплутал? - с подозрением поинтересовался парень из-за жердяной изгороди. - С мечом и копьем от ладьи отстал?
- Бывалый воин с копьем и мечом никогда не расстается, - спокойно возразил Ротгкхон. - Смерть, она ведь завсегда рядом. Токмо и ждет, когда расслабишься. Из-за мешка же моя напасть как раз и случилась. В сторонке от глаз хотел кое-какие припасы перебрать. Те, которые постороннему глазу лучше не показывать, дабы корысти лишней в душе не пробуждать. Вот со сторонением и перестарался. Так спрятался, что обратной дороги опосля не нашел.
Отговорка эта вызвала у деревенских немалое изумление. Глядя на воина с тяжелой золотой гривной на шее, с золотой застежкой плаща, двумя рядами крупных золотых пуговиц на груди, золотыми кольцами на пальцах и золотыми накладками пояса - трудно было поверить, что путник боится вызвать чью-то корысть содержимым вещмешка.
- Платье девичье у тебя тоже завсегда с собой имеется, добрый молодец? - с ехидством поинтересовалась баба Виклина. - Без меча и платья от ладьи не отлучаешься?
- Ну, так я его и смотрел… - запнувшись, пробормотал Ротгкхон.
Вот именно на этом, на подобных мелочах и засыпаются многие вербовщики в чужих мирах! Пилот, привыкший раз в два-три дня кидать запачкавшуюся форму в утилизатор и вместо нее распечатывать свежую, совершенно забыл, что в древних мирах все это происходит намного сложнее.
- Вез, небось, кому-то, - предположила другая женщина. - В подарок!
Ротгкхон открыл рот - и тут же закрыл. Воин не мог приготовить платья для торга - он ведь не купец. Да и не торгует здесь никто и никогда готовой одеждой, только тканями. Подарок родственникам отпадал - он здесь чужеземец. И оставалось одно…
- Невеста! - охнула, догадавшись, баба Виклина и тут же прикрыла рот ладонью. - Невесту он где-то здесь присмотрел и с подарками за ней из дома возвертался!
Ну да. Ротгкхон, лихорадочно перебирая в уме различные варианты, ничего другого придумать тоже не смог.
- Зимава! Бесстыдница! Разлучница! - на все голоса сразу со всех сторон зашумели туземки. - Как у тебя рука поднялась! Как язык-то повернулся! Да чтобы у тебя ноги отсохли - жениха от нареченной отрывать!
- Он ей еще не клялся, а мне уже - да! - упрямо развела руками девушка. - Теперь мой!
- Как же ж ты такое сказываешь, как себя ведешь…
Положение спасли две девчонки, что промчались со всех ног мимо оград и кинулись на Зимаву:
- Сестра! Сестреночка! Ты пришла, ты вернулась!
- Все хорошо, милые мои, - по очереди поцеловала каждую из них в макушку девушка. - Я пришла, я вернулась. Сейчас мы покушаем, и расскажете, что без меня делали. Вы нашли чего покушать?
- Лесной дядя, - из-под руки Зимавы глянула на Ротгкхона младшая. - Дядя на меня смотрел.
- Дядю зовут Лесослав, Пленка, - ласково ответила девушка. - Теперь он будет жить с нами.
- Дядя нас купил? - испуганным шепотом поинтересовалась средняя.
- Нет, Чаруша, дядя хочет на мне жениться, - покачала головой Зимава.
- А почему на тебе?
- Потому, что это я его нашла…
Ротгкхон услышал шорох за спиной, резко обернулся, качнув вниз боковым копьем. Сверкающий кончик скользнул над самой пылью, и паренек, перескочивший ограду, предпочел попятиться назад.
Впрочем, он, похоже, и не думал подкрадываться к гостю. Просто поленился обходить изгородь через далекую калитку.
- Ты можешь не выполнять клятвы, путник, - еще раз предложил Чилига. - Требовать награды от человека, попавшего в беду, грех. Да еще судьбу свою ломать из-за какой-то бесстыдницы. Отправляйся к своей нареченной с чистой совестью, никто о тебе дурного слова не скажет.
- Я никогда не нарушаю своего обещания, - твердо отрезал Ротгкхон. - Лучше утонуть в болоте, нежели жить лжецом.
- Дело твое, - пожал плечами селянин.
- Пойдем, Лесослав, - наконец отпустила сестренок девушка. - Я покажу тебе наш дом.
Дом трех сирот оказался совершенно крохотным, чуть не втрое меньше посадочного модуля. Шагов десять в длину, шагов в пять ширину, и то снаружи.
"Впрочем, - напомнил себе вербовщик, - это не жилое строение, а всего лишь баня. Место, где туземцы каждые семь дней принимают водные процедуры".
И для этих целей изба была очень даже неплоха: две комнаты, большая и маленькая, в каждой - полати. Каменная печь без дымохода, засыпанная валунами, деревянные щипцы для забрасывания раскаленных камней в деревянную кадку с водой. Так, насколько понимал Ротгкхон, туземцы кипятили воду. Медные котлы, которые можно вмуровать в печь, были слишком дороги, и о них только сказывали иногда смердам счастливчики, побывавшие в богатых княжеских домах.
- Перекусим, потом разбираться будем, - решил вербовщик, скидывая мешок в первой комнате. Он размотал верхний клапан, достал новенький котелок, протянул Зимаве: - Вскипяти воды.
- Лучше не здесь, - покачала она головой. - Дым долго выветривается, ночью глаза щипать будет. Лучше на дворе. Сейчас по ночам тепло, дом можно не греть.
- Какой красивый! - охнула Чаруша и погладила сверкающий котелок пальцем. - Он, наверное, очень дорогой, да? Он ведь на огне испачкается, закоптится!
- Милая, у дяденьки каждая пуговица на рубахе дороже нашей бани стоит, - тихо сказала ей Зимава. - Медного котелка для каши ему не жалко.
Ротгкхон только улыбнулся в ответ: милая, наивная старина! Измеряют ценность предметов их химическим составом и сложностью форм!
Между тем даже бытовым плоттерам было абсолютно все равно, что печатать: хоть золотые пуговицы, хоть мечи с ножами, хоть котелки с жемчугами, хоть толстый плащ, имитирующий шерсть. По расходу материала, кстати, в его снаряжении самой дорогой вещью была именно епанча, не имеющая никаких украшений. Вместо нее можно было бы нашлепать несколько горстей золотых и жемчужных побрякушек. А в здешнем мире одна блестючка из мягкого желтого металла ценилась как сто натуральных плащей.
Парадокс…
- Дядя, а ты и здесь будешь на меня смотреть? - поинтересовалась Плена, хлопая изумрудными глазками.
- Буду, - кивнул вербовщик. - А ты можешь смотреть на меня…
Он прихватил копье и шагнул на улицу, уже на ходу начиная крутить боковиной около себя. Выбрал открытое место рядом с заросшим высокой полынью пепелищем и затанцевал, отбиваясь от воображаемого противника.
Что бы там ни придумывали медики, какие бы мышечные стимуляторы, релаксаторы и активаторы ни создавали - любые космонавты в полетах всегда теряют навыки и силу. Сидячая служба, переменная гравитация, много сна и мало действия. Природу не обманешь - и чтобы вернуть навыки и восстановить активность тела Ротгкхону требовалось несколько дней напряженных тренировок.
Поэтому, не жалея сил и времени, он садился и поднимался, прыгал, кувыркался - не переставая при этом удерживать вокруг себя плотную защитную стену из рассекающего воздух клинка.
Селяне поглядывали на это действо издалека и наверняка делали для себя верные выводы по поводу доступности золотых гривен и пуговиц нежданного гостя. Плена же радостно запрыгала, захлопала в ладоши:
- Дяденька меня научит?! - Она кинулась к вербовщику, и он вынужденно остановился.
- Осторожнее, зацеплю!
- Дай! - потребовала она.
Ротгкхон хмыкнул, вложил ратовище копья ей в руку - и тяжесть оружия тут же оттянула девчоночью руку до земли.
- Дядя обманул, - заплакала Плена, бросив боковину на землю. - Дядя плохой!
Она кинулась к сестре и обняла ее за талию, плаксиво жалуясь. Та стала поглаживать несчастную по голове, следя за водой в котелке. Чаруша сидела у обложенного камнями очага на корточках и старательно подпихивала хворост в пламя. Пожалуй даже, девочки следили не за водой, а любовались невиданным сокровищем, нежданно попавшим в руки. Медный котелок по здешним меркам был редкостным достоянием.
- Кипит!!! - громко сообщила Зимава.
- Снимай! Сейчас контейнер принесу…
Разумеется, в полевых условиях вербовщику следовало использовать местные продукты. Но прежде, чем использовать, их нужно было найти, а потому на первое время Ротгкхон прихватил с собою сублимированную белковую смесь, что разводится горячей пресной водой в соотношении один к восьми.
Разумеется, вычислять пропорции вербовщик не стал - бухнул на глазок несколько ложек, хорошенько размешал, давая продукту пропитаться жидкостью, а когда от того запахло витаминизированной пастой, первым зачерпнул солидную пайку коричневого паштета.
- Готово, - растерев пищу по нёбу, решил он. - Налетай!
Девочки, не дожидаясь повторного приглашения, быстро заработали ложками. Вербовщик, несколько удивленный такой торопливостью, откушал всего немного и обратил внимание, что Зимава к котелку не тянется вовсе:
- А ты чего дожидаешься? - не понял он. - Тут, похоже, зевать нельзя!
- Мы-то уже кушали, - разворошила догорающий хворост девушка. - А они - еще нет. Схожу к роднику за водой, а то в кадке совсем пусто.
- То был завтрак, Зимава, - не понял Ротгкхон. - А это обед.
- Ну-у… - Девушка не стала вдаваться в подробности, а просто взяла от бани коромысло, две бадейки из стянутых кожаным кольцом деревянных реек и отправилась вниз по склону.
- Понятно… - Вербовщик по здешнему правилу тщательно облизал ложку и спрятал в специальный поясной чехольчик.
Этот туземный обычай, в отличие от многих иных, ему сразу понравился: когда своя ложка всегда с собой и ешь только ею - меньше шансов подцепить заразу, коли с чужаками из одного котла хлебаешь.
Девочки, правда, по микрофлоре были чисты - две из сестер совершенно точно, аварийный комплект антибиотиков и вирусоподавителей на модуле имелся. Но все равно - зачем рисковать понапрасну?
- Ой, как это было вкусно! - Младшие уже успели добить весь паштет, и Чаруша, пока ее сестра вылизывала котелок, старательно приводила в порядок свой деревянный черпачок. - Мы теперь всегда так вкусно кушать будем, дядя Лесослав?
- Всегда, - согласно кивнул вербовщик.
Плена, покончив с котлом, оставила его на траве, кинулась к нему, обняла, прижавшись ухом к животу:
- Ты хороший, дядя Лесослав! Жалко, Зимава, а не я тебя нашла!
- Ничего страшного. Мы все равно будем вместе, - похлопал ее по спине вербовщик.
- Ой, дядя Стражибор! - У Чаруши вдруг округлились глаза, и она шмыгнула за баню. Плена на предупреждение никак не отреагировала. Она, похоже, вообще ничего не боялась. Не умела…
- Мир сему дому! - громко поздоровался с дороги невысокий розовощекий толстячок со взъерошенной бородой и густыми курчавыми усами. Голову гостю укрывала матерчатая шапочка, расшитая непонятными рунами, одет же он был в длинный бесформенный балахон.
Впрочем, в разгар буднего дня в деревне все выглядели одинаково. Дармоедов здесь не обитало, от зари и до заката работали все. Даже волхвы - а это, как понял вербовщик, был именно он.
- Здоровья тебе, мил человек, - кивнул в ответ Ротгкхон. - Никак, от пашни оторвали?
- Да какая пашня, когда хлеба скоро колоситься начнут? - рассмеялся толстяк, отмахиваясь от мух длинным прутом. - А вот крышу у сарайчика доделать не дали, твоя правда. Закончить сие дело надобно, пока дожди не начались. Похвист - он паренек переменчивый. Сегодня спит, завтра грозу надует. А ты, стало быть, тот самый чужеземец и есть, коего Зимава в лесу подобрала?
- Можешь называть меня Лесославом, мудрый человек, - освободившись от цепких объятий Плены, подошел ближе к гостю вербовщик. - Мыслю, не верит никто, что в чащах ваших живого путника встретить можно? Селяне проверить послали, не оборотень ли я часом?
- Больше к мороку склоняются, - не стал отрицать очевидного волхв. - Да токмо Карачун иной раз такие хитрые порождения засылать к смертным придумывает, что обычному пахарю и в голову не придет. Сказывают, големы земляные в Муром заглядывали. Чудища соломенные полуденница сотворить способна, русалки же иные от девок столь неотличны, что на них мужики даже женятся и детей заводят.
- Суровый дядька ваш Карачун. Однако казалось мне, он только зимой так лихо хозяйничает?
- Зимой у него праздник, Лесослав, - покачал головой волхв. - А начудить он в любой день способен. Особливо в ночь.
- И как же вы с ним боретесь, мудрый человек, коли его власти в любой день и час хватает?
- Добром, чужеземец, добром, - покивал волхв. - Идол его в святилище нашем наравне с прочими стоит. Подарки ему носим, яствами угощаем, Чернобогом ласково называем. Глядишь, вредить и перестает. Что же мы через порог беседуем, чужеземец? Выходи ко мне, сделай милость.
Ротгкхон не очень понял, о каком пороге говорит гость, но все же шагнул из покосившейся калитки на пыльную дорогу.
- Для несчастного, что много дней в чаще плутал, выглядишь ты зело довольным, - склонив голову набок, обошел его Стражибор. Опущенный прут, волочась следом, очертил по пыли полный круг. - Не исхудал, не обтрепался.
- А чего мне худеть? Огниво и подстилка с собой, еды в лесу в достатке, сквозь буреломы не ломился. Одно плохо, друзей своих потерял. Теперича ждать придется, пока назад поплывут.
- Из каких же ты краев будешь, Лесослав? Каким богам вы молитесь, кому службу несете? - Волхв, небрежно, словно балуясь, нарисовал возле края замкнутого кольца одну руну, другую. Третью…
Ротгкхон сделал вид, что не замечает этой наивной хитрости и ответил:
- Служим мы великому собирателю, повелителю миров. - Понятия "империи" в русском языке, увы, не имелось, а пересказывать его смысл вербовщик счел слишком долгим занятием. - Молимся же мы девяти друидам, что разошлись в начале творения во все концы Вселенной нести смертным свет истины.
- Вот как? - Волхв так заинтересовался, что даже перестал выписывать защитные символы. - Что же это за друиды такие великие?
- Верим мы, - ответил Ротгкхон, - что, сотворив Вселенную, создатель собрался обучить детей своих, наделенных искрой разума, любви, совести и мудрости, воспитать равными себе, дабы не испытывать более горького одиночества. Однако же миров обитаемых оказалось так много, что попасть сразу во все не смог даже он. И тогда создатель разделился на девять сущностей, дабы донести до каждого хотя бы часть своей любви и знания. В каждом из миров пришедшего к ним друида считают богом, но на самом деле высшую истину можно познать, только объединив в единое целое все девять мудростей. Искать новых друидов, новые учения, есть священный долг каждого приверженца нашей веры. Смысл нашего служения.
- Ты пришел к нам искать одного из друидов?
- Это было бы огромным счастьем, Стражибор. Но, мне кажется, вы следуете учению третьего друида.
- Откуда ты знаешь мое имя? - встрепенулся волхв.
- Девочки назвали.
- А-а… - Толстяк вернулся к начертанию рун. - И многих друидов вы успели найти?