На верхней ступеньке она остановилась, будто что-то заподозрив, и посмотрела на настольную лампу и кресло. Те затаили дыхание. Женщина внимательно оглядела их, а затем указала на южный коридор, начинавшийся прямо здесь.
Мужчина кивнул в сторону северного крыла:
- Это там.
Женщина чуть замешкалась, а затем последовала за ним по коридору. Когда двое незнакомцев исчезли из виду, кресло тихо вздохнуло:
- Они сожгут весь дом вместе с нами.
- До этого пока не дошло.
- Мы будем отлично гореть, точно так же, как ковры, столы, картинные рамы и…
- Замолкни наконец!
- Всё сгорит, я тебе говорю. Тебя вытащат из-под завалов в виде погнутого куска металла, а от меня совсем ничего не останется. Даже маленькой щепочки.
- Хватит ныть, лучше пораскинь мозгами! - прошептала лампа. - Где могли спрятаться Фурия и мальчишка?
- В парке? - Кресло задрожало всеми своими подушками. Сама идея открытого пространства была ему ненавистна (оно и так постоянно думало обо всей той мебели, которую сносили вниз на улицу и продавали непонятно кому).
- Вряд ли, - ответила лампа. - Оттуда приходят чужаки. - Она немного вытянулась и заглянула в северный коридор.
Женщина всё ещё была в кабинете вместе со своими сопровождающими. Действительно ли хозяин был мёртв? Эта мысль казалась совершенно невероятной.
- Фурия и Пип побегут наверх, - вслух рассуждала лампа. - Ты помнишь чердак? - Это был вовсе не риторический вопрос, потому что память у кресла была далеко не идеальной; они вместе провели там, наверху, много лет в затхлом, душном углу, пока их не обнаружила Фурия и не упросила Вэкфорда спустить в её комнату. - На чердаке есть где спрятаться.
- Что случилось с хозяином? - спросило кресло.
Лампа недолго помолчала.
- Знаешь, что я думаю?
- Ну-ка, просвети меня.
Она нагнула свой металлический конус, размышляя, как у этого неповоротливого бегемота вдруг прорезалось чувство юмора.
- Я думаю, - уверенно сказала она, - что в этом деле по уши замешан водитель. Этот Сандерленд.
- Ты ведь его не знаешь.
- Но Фурия его терпеть не может.
- Хм-м!.. - задумчиво хмыкнуло кресло. - Может быть, он хочет избавиться от хозяина, чтобы самостоятельно распродать всю мебель в этом доме и нас заодно?
- Всё возможно. Фурия не раз говорила, что не доверяет ему. Она даже писала в своей тайной книге, что он ей не нравится.
Лампа видела каждое написанное девочкой слово.
С первого этажа донёсся душераздирающий крик.
- Это что, кухарка? - прошептала лампа.
- Ох-ох-ох…
- Пора сматываться отсюда.
- Куда? - спросило кресло. - И как?
Кряхтя от натуги, лампа повернулась на юг и заглянула в коридор.
- Мы поедем на грузовом лифте.
Глава ШЕСТНАДЦАТАЯ
Паулина споткнулась о подол своего купального халата и чуть не упала. Кухарку разбудил шум, она в спешке набросила халат на плечи. Вне себя от возмущения Паулина вышла из своей спальни на первом этаже и направилась к бывшему флигелю прислуги, который находился за кухней. Сейчас на этом этаже жили лишь Вэкфорд и она, их комнаты располагались в разных концах коридора. Сандерленд ютился в каморке у ворот, и кухарка была этому очень рада. Она никогда не скрывала своей неприязни к водителю Ферфаксов. Паулину сложно было назвать робкой женщиной, вот и сейчас она посчитала, что обязана остановить беспорядки в этом доме, что бы в нём ни происходило. В лучшем случае она натолкнётся на Вэкфорда, который шарит ночью по полкам в кладовой, в худшем - на очередную бездомную кошку, которая не может выбраться из здания. Паулине даже в голову не приходило, что в резиденцию могут забраться грабители. Что им делать в этой глухомани?
Она осознала свою ошибку, лишь войдя в кухню. Картина, представшая её глазам, заставила кухарку застыть на месте. Возможно, именно поэтому четверо чужаков заметили её не сразу. К тому же их внимание было сосредоточено на Вэкфорде, который угрожал им огромным ножом для разделки мяса.
В отличие от злоумышленников он сразу же увидел Паулину. Даже в полутьме она заметила, как лицо его исказилось страдальческой гримасой. Сквозь высокие окна в помещение проникал лунный свет. За приоткрытой дверью чёрного хода виднелась серебристая лужайка. Паулина могла поклясться, что вечером запирала эту дверь на замок.
Четверо незнакомцев стояли полукругом около Вэкфорда. Элегантными сюртуками и стоячими воротничками они напоминали персонажей картин, висевших в гостиной. Портретная галерея якобы членов старинного рода на самом деле была собрана из картин, купленных в разное время на ближайших блошиных рынках. Портреты были лишь частью маскировки, с помощью которой Ферфакс пытался скрыть свою истинную личность.
Паулина прекрасно знала об этом, точно так же, как и привратник, но предпочла бы, чтоб ей вырвали язык, лишь бы не сказать врагу ни полслова. Она любила эту семью, особенно детей. И она любила Вэкфорда. Какая жестокая ирония судьбы - именно в этот момент она осознала, насколько сильным было её чувство.
У каждого из четверых мужчин в руке была трость, хотя никто из них не казался немощным или хромым. Двое потянули свою трость за изящные ручку, и стало понятно, что это шпаги. Их лезвия мерцали в лунном свете таким же ледяным блеском, как и кухонный нож Вэкфорда.
Привратник стоял босиком на чёрно-белой плитке в пижамных штанах и расстёгнутой рубашке. Он бросил на Паулину предупреждающий взгляд. Когда же Вэкфорд заговорил, казалось, он совершенно её не замечает - так он пытался отвлечь внимание врагов.
- Кто вы? И что вам здесь нужно?
Паулину словно парализовало. Она хотела сделать шаг и встать рядом с Вэкфордом, но тело перестало ей повиноваться. Будто окаменев, она застыла в дверном проёме.
Женщина с трудом узнавала кухню: всё знакомое и дорогое растворилось в густом облаке нависшей опасности.
- Убери нож, старик, - сказал смазливый блондин, - тогда с тобой ничего не случится. - Улыбаясь, он сделал выпад в сторону Вэкфорда, возможно, чтобы проверить его реакцию, а может, чтобы запугать привратника.
- Вы являетесь сюда среди ночи с оружием в руках и всерьёз рассчитываете, что я поверю вашему обещанию?
- Похоже, у тебя нет выбора. Нас четверо, и в доме сейчас находятся ещё несколько наших людей. Сколько у тебя шансов остаться в живых с твоей лопаткой для тортов?
- Что вы здесь ищете?
- Разве тебя это касается? Вряд ли.
Вэкфорд снова бросил на Паулину предупреждающий взгляд, но она медленно шагнула вперёд: если она доберётся до стены, на которой висят остальные ножи, то сможет ему помочь. Ей столько всего нужно сказать Вэкфорду! Сейчас это казалось ей важным, как никогда. Сердце её выпрыгивало из груди не только из-за ощущения опасности, но ещё и потому, что Вэкфорд был очень ей дорог.
- Предупреждаю в последний раз, - сказал блондин. - Убери нож!
Паулина сделала глубокий вдох и бросилась вперёд. Вэкфорд смотрел на неё так, будто испытывал самую страшную боль. Паулина добралась до подставки, в которой находились все её кухонные ножи, схватила самый большой и острый и развернулась, держа его перед собой обеими руками.
- Убирайтесь отсюда!
Четверо незнакомцев переглянулись, а затем рассмеялись.
- Паулина, - умоляюще сказал Вэкфорд, - положи нож на место!
- Я не допущу, чтобы…
Один из франтоватых молодых людей шагнул к ней и, крикнув: "У-у!" - рассмеялся, уверенный в том, что Паулина от страха тут же выронит нож.
Но кухарка даже глазом не моргнула. Она шагнула ему навстречу и взмахнула ножом. Остриё вошло в запястье правой руки противника. Вскрикнув, он выронил шпагу-трость. Оружие со звоном упало на пол.
Быстрее, чем ошеломлённые враги успели опомниться, отреагировал Вэкфорд. Чтобы отвлечь внимание нападавшего на Паулину, он бросился вперёд, выбил шпагу у другого чужака и, направив на него нож, серьёзно ранил его в бок.
- Проваливай со своими дружками! - сказал он. - Или тебе не жить!
Паулина по-прежнему держала перед собой нож, руки её дрожали. Только сейчас она осознала, что, нанося удар своему противнику, она истошно закричала. Сейчас он зажимал рукой кровоточащую рану, поочерёдно глядя то на кухарку, то на Вэкфорда, то на его заложника.
Незнакомец, которого Вэкфорд использовал в качестве живого щита, сохранял абсолютное спокойствие. Расслабленным тоном он сказал:
- Без паники. Это касается всех. - Он кивнул своим спутникам. - И вас тоже.
Пострадавший нагнулся и поднял левой рукой свою шпагу-трость. Двое других медленно вытащили шпаги из ножен. Но никто не двинулся с места.
Паулина искала взгляд Вэкфорда. Слёзы застилали ей глаза. В какой-то момент ей показалось, что по его губам скользнула улыбка. "Всё будет хорошо, - будто бы хотел сказать он. - Не нужно тревожиться".
- Бросайте оружие! - приказал Вэкфорд незнакомцам.
Никто не повиновался.
- Давайте поговорим, включив холодный рассудок, - предложил его пленник.
- Мы уже достаточно говорили, - ответил Вэкфорд. - Верните шпаги в ножны и убирайтесь отсюда. Для грабежа вы выбрали не тот дом.
- Это не просто грабители, - прохрипела Паулина.
Губы её пересохли. Она слышала свой голос со стороны. Казалось, он принадлежит кому-то другому и доносится откуда-то из другой комнаты.
- Умная, тварь! - сказал раненый.
Паулина видела, как его глаза мерцают в полутьме, словно отполированный мрамор.
- Брось! - продолжал заложник. - Мы никого не хотим обидеть. И тем более не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал.
- Конечно нет, - сказал Вэкфорд.
- Если ты отпустишь меня и уберёшь нож, с вами ничего не случится. С ней, в частности, ничего не случится. - Мужчина жестом указал на Паулину.
- Вы не тронете её даже пальцем…
- Не тронем, если ты будешь вести себя разумно, - прервал его заложник. - Думаешь, что случится, если ты меня убьёшь? Достаточно ли ты проворен, чтобы одновременно бороться с тремя противниками? А что, если один из них решит присвоить твою возлюбленную?
Возлюбленную! Паулина была готова сломать ему нос. Когда она была молодой, то не особенно церемонилась с такими нахалами. Но это не развязные парни в пабе, которых можно отчитать. Эти ребята что-то слишком уверены в себе, в своей победе.
Пострадавший, подняв руку ко рту, прижался губами к ране. Его глаза при этом светились нетерпеливым блеском, будто в нём разгоралась жажда чужой крови. Крови Паулины.
Во взгляде Вэкфорда она увидела бессильную ярость. Злость на себя самого, считала она, ведь он так и не открыл ей своего сердца. Больше всего на свете ей хотелось крикнуть ему, что она чувствует сейчас то же самое и что они наверстают упущенное, когда всё будет позади. Они признаются друг другу в своих чувствах и, возможно, станут чуть ближе друг к другу. А может, они даже станут жить вместе. В одной из больших комнат. Может…
- Время идёт, - тихо сказал заложник.
- Дай мне слово, - неуверенно сказал Вэкфорд.
"Нет! - хотела крикнуть ему Паулина. - Они лгут! Они лгут да ещё и смеются нам в лицо!"
- Конечно, - сказал мужчина. - Убери нож, и ничего плохого не случится. Слово чести.
Паулина открыла рот, но слова застряли у неё в горле словно кость. Никто сейчас так не выражается - "слово чести". Эти ребята говорили, как персонажи пожелтевших романов, которыми зачитывалась Фурия. Будто они только что восстали из книг, как мертвецы из могил. Даже их одежда была словно из другого века.
Вэкфорд испустил стон - казалось, он крикнул от боли. В ужасе Паулина подумала: "Он скорбит. Он скорбит о нас".
- Нет! - Она всё же смогла сказать, хоть и тихим шёпотом, но она знала, что это бесполезно: он принял решение.
Вэкфорд отпустил незнакомца. Тот улыбнулся и танцевальным движением проскользнул обратно к своим.
- Паулина, - сказал Вэкфорд, - сейчас тебе нужно уйти. И не оборачивайся, что бы ты ни услышала.
- Я останусь с тобой, - ответила она твёрдо.
- О, - вставил смазливый блондин, - вы разрываете моё сердце на части!
Трое других тихо рассмеялись. Мужчина с раной на запястье взял шпагу и так крепко сжал рукоять, что из раны закапала кровь. Затем он шагнул к Паулине и вонзил шпагу ей в живот.
Вэкфорд дико закричал.
Паулина взглянула вниз и увидела лезвие в своём теле. Как ни странно, она чувствовала лишь напряжение мускулов. Медленно подняв голову, она посмотрела в улыбающееся лицо своего противника.
- Умная, тварь, - снова сказал тот, на этот раз тоном победителя.
С рёвом Вэкфорд взмахнул ножом и ринулся вперёд. Он попытался пронзить им парня, которого только что отпустил, но тот без труда уклонился и сказал двум другим:
- Сделайте одолжение.
В тот же миг в грудь Вэкфорда вонзились две шпаги. Привратник закричал, но всё же попытался пройти вперёд, как можно ближе к Паулине. Двоим мужчинам стоило больших усилий сдержать его натиск, хотя шпаги по рукоять вошли в его тело.
Паулина больше не могла двигаться. Вдруг ей стало ужасно больно, будто нервы с опозданием отозвались на то, что произошло. Слёзы текли по её щекам, губы стали непривычно солёными, во рту пекло. Она посмотрела через плечо своего убийцы на Вэкфорда и с ужасом поняла, что и он смертельно ранен. Она тоже попыталась сделать шаг вперёд, но почувствовала, как колени подкосились.
Ей показалось, что она стоит на холме на фоне голубого неба, а Вэкфорд чуть ниже на склоне. И вот он позвал её и побежал, и она подумала: наконец-то мы честны друг с другом, наконец-то мы понимаем, что чувствуем. Потом она увидела, как Вэкфорд споткнулся, и рассмеялась, ведь и она тоже упала в мягкую траву. Какие же они неуклюжие, словно малые дети. Сейчас он снова встанет и побежит ей навстречу, и они обнимутся, там, наверху, на холме, где светит солнце и веет нежный тёплый ветер.
Глава СЕМНАДЦАТАЯ
Фурия толкнула дверь в комнату Пипа. Брата не было ни в кровати, ни под ней. Чтобы убедиться наверняка, Фурия заглянула в шкаф, но она уже поняла, что опоздала. Пип ушёл, и девочка впервые почувствовала, что этой ночью она может потерять абсолютно всё. Не только отца.
Она знала, где обычно прячется Пип, - у него были свои укрытия, в которых Фурии не раз приходилось искать его, если братишка не являлся на ужин. Но она не успела проверить свои догадки, потому что на лестнице раздались шаги. Кто-то поднялся на третий этаж.
Она повернула в другую сторону и побежала по коридору направо. Ещё издалека она услышала, что работает грузовой лифт - за железной решёткой грохотали цепи и шестерни.
Шаги становились всё громче. Фурия выключила фонарик, и очень вовремя. В другом конце коридора появилось несколько силуэтов. К ней двигались трое мужчин, сейчас они были на расстоянии примерно двадцати шагов. Фурия поняла, что должна раствориться в темноте. Как можно осторожнее она приоткрыла потайную дверь и проскользнула внутрь. Если ей повезёт, чертовски повезёт, то преследователи не услышат шум.
Только тихо-тихо закрыв за собой дверь, она включила фонарик и пошла наверх по узким ступенькам боковой лестницы.
Когда Фурия добралась до чердака, за стеной снова загрохотал лифт. Кто-то не очень-то утруждал себя соблюдением тишины. Это точно был не Пип, значит, очередная группа их врагов. Возможно, это агенты Академии.
Кто послал их к Ферфаксам? Изида Пустота?
Фурия осторожно приоткрыла дверь на чердак. Лифт находился совсем рядом, поэтому девочка сначала заглянула в щель, чтобы проверить, кто вышел из кабины. Если это были злоумышленники, то им придётся провести здесь целую вечность, прежде чем они обнаружат братишку. Здесь, наверху, он знал все ниши и шкафы, каждую заброшенную вещь. Но вместо врагов она увидела, как из лифта выбираются её лампа и кресло.
Фурия распахнула дверь, преградив им путь, и прошипела:
- Стоп!
Тёмная лампочка качнулась и осветила лицо Фурии. Подушки кожаного кресла, казалось, сгрудились, словно рука, сжатая в кулак.
- Мамочки, мамочки… - робко повторяло кресло, чувствуя опасность.
- Хорошо, что ты тут! - проскрипела лампа. Она не растеряла уверенность в себе. - Мы просто хотели найти мальчика и…
- Вы производите столько шума, что каждый из этих ребят внизу может вас услышать и подняться сюда! - хрипло зашептала Фурия. - Так что замрите - и ни шагу отсюда, понятно?
Из обивки раздался трескучий голос кресла:
- Мы собирались лишь…
- Ни слова больше! - перебила его Фурия.
Тут хрустнул металлический сустав лампы, и Фурия повернулась к ней:
- Это и тебя касается!
Абажур стыдливо опустился.
- Я сама позабочусь о Пипе. Если вы действительно хотите помочь, проследите за тем, чтобы через эту дверь никто не прошёл. И заблокируйте выход из лифта.
Кресло резво пододвинулось к двери:
- Будет сделано!
Лампа, словно на цыпочках, подошла к лифту и вставила свои металлические ножки в щель шахты лифта. Пока раздвижная решётка была открыта, привести механизм в действие было невозможно. Лампа вскинула абажур, будто пытаясь показать, что готова пожертвовать жизнью, защищая этот лифт.
- Замечательно! - похвалила Фурия. - Продолжайте в том же духе.
- Ладно-ладно, - сказала лампа.
- Я могу стать тяжёлым, как шкаф! - пропыхтело своими подушками кресло. - Как шкаф, битком набитый книгами и папками!
Фурия развернулась и пошарила вокруг лучом фонарика. Повсюду, куда только хватало взгляда, громоздилась мебель, накрытая пыльными чехлами. Сверху - кривые балки, на которые опирались фронтоны крыши. Где-то заворковали голуби. Девочка сделала несколько шагов, и одна птица испуганно взвилась в воздух, но разглядеть её в темноте Фурия не могла.
- Пи-ип! - напряжённо позвала она. Девочке хотелось и кричать, и шептать одновременно. - Пип, выходи! Я же знаю, что ты здесь!
Под одним из чехлов что-то зашумело. Вдруг снаружи раздался грохот, кто-то пытался выломать дверь, которая вела на лестницу. Кресло вздрогнуло, но не отодвинулось ни на сантиметр. Его подушки, словно мышцы, надулись от напряжения. Незнакомец что-то крикнул, и дверь опять задрожала. Кто-то снова и снова пытался её проломить.
Фурия побежала в глубь чердака, сквозь ряды зачехлённой мебели, и на сером полу, покрытом толстым слоем пыли, обнаружила следы Пипа, заметив, что и сама оставляет после себя чёткие отпечатки.
- Пип! - снова прошептала девочка. Она не знала, как долго кресло сможет сдерживать натиск непрошеных гостей. Кроме того, на чердак вело ещё две лестницы: одна поднималась от главного входа, а другая - с северного крыла. - Пип! Где ты?
Она подошла к проходу между составленных штабелями столов. Следы Пипа раздвоились - наверное, сначала он побежал в одном направлении, а затем в другом. Уйти далеко Пип не мог: времени у него было не так-то много, он наверняка прятался где-то совсем близко.
Шум у двери становился всё громче.
Это были не просто грабители, которые позарились на драгоценности и деньги. Рано или поздно они найдут способ выманить из дома всех обитателей. В крайнем случае подожгут дом.
Фурия тревожилась о Вэкфорде и Паулине. Ведь они не бросят Фурию и Пипа на произвол судьбы. Она старалась вытеснить мысли об отце, но воспоминания о его застывшем, мёртвом лице снова и снова атаковали её.