"Как бы мне поймать Флорину одну и в хорошем настроении", продолжала размышлять Викария, "напомнить ей о её собственном рабе и посмотреть реакцию". Что делать дальше, приор так окончательно и не решила.
"Хитрит Викария", Томила обдумывала неудачный разговор, "явно обиделась и что-то скрыла. После допроса раба просто так во рту не пересыхает. Дарки! Прости, Пресветлая. И надавить на неё не чем. Неужели придется открыто вызвать Флорину на суд богини? Опасно, нельзя её недооценивать, искусство она знает прекрасно и сильна. Хотя… есть вариант, но опять через Викарию, что её дарки разорвали! Прости, Пресветлая".
***
Рабам в лесу оказалось легче, чем при храме, им через два дня давали эликсир. Не по доброте душевной, из чистого прагматизма. Без него рабы совсем соображать переставали, от тоски теряли силы - рядом не росло ни одно Древо Лоос. "Все познается в сравнении", сказал какой-то мудрец и оказался прав: путь сюда для них стал раем, там вдоль дороги почти в каждом селении стояли храмы с деревцами, а ведь тогда казалось, что хуже некуда.
Как ни странно, Чик практически не страдал и без эликсира. Нет, по ночам, разумеется, так же как остальные, а вот днем его спасала Грация. Держать в голове её образ быстро вошло в привычку. Задуматься о чувствах к ней, о причинах теплоты, согревающей постоянный душевный холод, просто не приходило в голову. Помогает и ладно. Флорина по-прежнему оставалась недосягаемой Богиней и единственной желанной Женщиной. Да и Служение никто не отменял. Он ходил вместе с другими в Храм, пил подаваемый Младшей жрицей эликсир и не чувствовал ничего. Удивленно смотрел на просветленные лица остальных рабов и мысленно пожимал плечами. Жрицы, кажется, этого не замечали.
Однажды вечером в лагерном храме во время очередного приема эликсира Древа, Младшая жрица обратилась к Чику:
- А тебя, раб, ожидает сестра Фергала. Обойди алтарный зал, её покои за ним, зайдешь с улицы. Эликсир получишь позже, ступай, - рабам запрещалось подходить к святилищу. В данном случае к статуе Древа.
- Слушаюсь, госпожа, - поклонился ей Чик и направился на улицу. Жрица проводила его внимательным взглядом.
Срединная жрицы, мастера ордена Фергала занимала две смежные комнаты. В одной спальня, в другой кабинет. Вход в кабинет был как из храма, так и с улицы. В него и вошел Чик. Без стука - приказ четкий: ожидает. Еще на улице он выкинул из головы Грацию. Без задней мысли, просто потому, что предстоящая встреча с местной Главной Госпожой наполнила душу восторженным трепетом. Правда, сразу навалился холод, но предвкушение встречи облегчало тоску.
Госпожа в зеленой тунике Срединной жрицы сидела в деревянном креслице перед столом и читала лист пергамента. Сидела боком к уличному выходу, Чик чуть не подбежал к ней и упал на колени.
- Я пришел по твоему приказу, госпожа! Жду приказаний, - глазами он буквально ел повелительницу.
Жрица повернулась не раньше, чем через минуту, дочитав и аккуратно прибрав пергамент.
- Ну, раб, рассказывай, - и замолчала, ожидая ответа.
Мысли Чика заметались. Приказ рассказывать, но о чем? Восторженность резко сменилась тоской. Фергала ухмыльнулась:
- Кто такой, откуда, почему к эликсиру равнодушен. Я жду.
- Я Чик с северных островов, варвар, - с облегчением начал говорить раб, - кем был почти не помни, скорей всего купцом. Почему не чувствую эликсир, не знаю. Меня всегда греют мысли о женщине, моя Богиня - Верховная жрица Флорина помогает мне, она самая желанная, самая… лучше неё никого нет! Как мне повезло, что я стал её рабом! - под конец сорвался в патетику.
Зачем ответил завуалированной правдой, он четко не разобрался. Наверное, побоялся отдать единственное "свое", что у него есть, забрали бы обязательно. Лгать он не мог, а такой вот полуправдой - получилось. "Только бы не начала уточнять!", взмолился своей Флорине.
А стеклянный куб в неизвестных закоулках души, зазвенел от новой серии мощных ударов, трещина поддавалась Вовкиному злому упорству. Но боже, как медленно!
- Я только что дочитала о личных рабах Верховных жриц. К сожалению, за всю историю их было мало. Так вот, нигде не написано, что они не чувствительны к эманациям Древа. Что скажешь?
- Не могу знать, госпожа, - хрипло ответил он. Высказанное недоверие госпожи - очень тягостно, это почти недовольство.
- Правильно, этого ты знать не можешь, а можешь ответить, почему не только у тебя, раба, но и у тех баранов, кто рядом с тобой меньше всего ранений на учениях? Всего три месяца, как вы здесь, а в последний месяц у тебя и твоих дружков одни царапины, зато в других десятках до сих пор тяжелые раны встречаются. И ты говоришь, что ты купец?
Чик от почти физической боли упал ниц. Это не просто недоверие, это уже недовольство!
- Прости недостойного, госпожа! Я забыл, кем я был! Служение для меня - все!
- Встать и смотреть в глаза! - крикнула жрица.
Раб мгновенно вскочил по стойке смирно. В глазах - сплошная боль. Даже привычной Фергале стало не по себе.
- Молодец, ты хорошо служишь. Верховная может тобой гордиться, - глаза раба засияли счастьем, - расскажи мне о своих снах, Чик.
Госпожа назвала раба по имени! Настроение взлетело просто до небес, но… ответит он не мог. Викария, в Служении вторая после самой Верховной, запретила.
- Госпожа! Я не могу ответить на этот вопрос, мне запрещено! - сказал он чуть не со слезами.
- Хорошо, хорошо, Чик, успокойся, - жрица в задумчивости откинулась на спинку кресла, - а ты ничего. Жаль, что раб.
Осмотрела стоящего смирно Чика с ног до головы, словно рентгеном просветила.
- Придется Агасфену сегодня спать у себя, - произнесла она задумчиво, - иди за мной, Чик, - с этими словами направилась в спальню.
- Покажи, Чик, на что способны варвары в постели, - сказала возле большой кровати, - раздень меня. Смелее! Представь, что я леопард…
Раб чуть не лопнул от счастья! Овеянная силой самой Флорины, красивая почти как она, госпожа пожелала его! Как смог остаться в сознании - неизвестно. Нет, известно - поступил приказ переспать, он и переспал. Фергале нравился грубый секс, он постарался. Временами лицо жрицы превращалось в лицо Верховной, и тогда он просто выл от восторга. Вот она, награда за рвение в Служении. Богиня все видит!
Десятника Агасфена сегодня не вызвали к начальнице. Он удивился, но в то же время облегченно вздохнул. Не то, что надоело - горячие красавицы лооски не могут надоесть. Просто не мог он быть всегда грубым, а именно этого и требовала каждый раз Фергала. Если бы он в тот же вечер узнал из-за кого он спал один, то, мягко говоря, удивился бы.
Запрета на секс с рабами у жриц не было. Просто неприлично. Фергале, десятый год сидящей на отшибе, на приличия было плевать. Тем более от Викарии сегодня поступил прямой намек. Вообще-то приказ о наблюдении за рабом Верховной появился одновременно с самим бараном. Сегодня состоялся первый отчет по амулету астральной связи и такое пожелание Приора. Фергала всегда ревностно исполняла приказы начальства, особенно приятные.
А ранним утром на запыхавшемся единороге прискакал гонец он наблюдателей за Кафарским пятном. В этом году внеурочно начинается цветение Лотоса, необходимо всех разведчиков направить туда без промедления. Лагерь засуетился. На фоне лихорадочных сборов "подвиг" Чика немного померк. Взбешенный десятник-архей не успел наказать наглого барана-раба, как он того заслуживал. Десятки отправились к пятну под командованием армейского полусотника (он всегда скучал на учебной базе специально для таких случаев), а Агасфену пришлось остаться.
"Как тебе повезло, раб", подумала Фергала, "извини, Викария, не удалось от него избавиться. Я сделала все, что могла. Неужели ему благоволит Пресветлая?", и сама испугалась собственной ереси.
Викария, выслушав подробный доклад о странном рабе, решилась. Убрать по-тихому - наилучший выход, об этом и намекнула верной Фергале. У приора не было привычки изучать странности, она не Флорина, но опасность ощущала шестым чувством. Откуда исходит - не понять, поэтому все странности - долой. Прямо убивать личного раба самой Верховной нежелательно, а после общения с Томилой тем более. Устроить несчастный случай - идеально. Об этом и намекнула Фергале.
"Агасфен непременно убивает раба, и все остаются довольными. Заодно и я развлекусь", так задумывала Фергала. Теперь спокойно смотрела, как избитый Чик уезжает в пятно. Намек - не приказ. Срединная жрица и пальцем не пошевелила, чтобы остановить раба.
____________________
*Стадий - мера расстояния, примерно 180 метров.
Глава 6
Цветок Лотоса - главная ценность пятен Альганов, особенно для ордена Родящих. Незаменимый алхимический катализатор в лоосской магии, и не только в ней. Собственно ради этого большого цветка лооски и держали отряды разведчиков. Остальные магические ингредиенты собирались попутно. Внешне цветок походил на своего местного болотного собрата, что видно из названия, но рос на сухих идеально круглых полянах, подавляя собой другую растительность.
Лотос расцветал раз в год. Наливался долго, но цвел считанные дни. За это время и надо успеть его "сорвать". Одна жрица поддерживала заклинание "консервации", другая "срезала" стебель. Исключительно магией, направленным заклинанием "прекращения жизни". Принимала падающий цветок в специальный короб, обработанный особыми знаками, и быстро закрывала крышку.
В этом году жрицы-наблюдатели на границе Кафарского пятна почувствовали начало налива Лотоса примерно на месяц раньше. Немедленно сообщили во все ордена Родящих, и началась спешная рутина. Полетели гонцы наперегонки с голубями, задействовалась астральная связь и к пятну стали стягиваться орденские разведчики из всех окрестных стран. Кафарский царь официально открыл для них границы. Собственно для лоосок они и не были никогда закрыты, но теперь все же вооруженная сила. Никто не любит чужие войска на своей территории, однако всем странам, которым повезло оказаться с "пятнами", приходилось с этим мириться.
От Эритопольского лагеря до Каферского пятна полторы декады пути через перевал. Кафария находилась за северными склонами Хабарских гор. Неутомимые борки споро тянули обоз с баранами. Нет, теперь уже разведчиками - учеба кончилась. Рабы лежали в лежку, их приходилось кормить насильно. Жрицы не позаботились об эликсире Древа. Под присмотром до места дотянут, а там о них позаботятся другие. Не помрут, а что на душе творится - кому это интересно? Один Чик ел сам. Вяло ковырял ложкой, пил, справлял нужду и откидывался на спину.
Интерес к его "подвигу" стих через насколько дней пути. Что толку, если "герой" не обращает внимания на подколки или одобрения? Отворачивается на соломенной подстилке и все.
"Раб, что с него взять вдали от жриц и Древа. Повезло и дарки с ним! Жаль не мне улыбнулась удача, уж я бы не оплошал, испил свою чашу славы. Чего Фергала нашла в рабе?"
Примерно так рассуждали молодые разведчики, а флегматичному полусотнику на тот "подвиг" и вовсе было плевать. Архип с Саргилом пытались помочь другу, отвлекали разговорами, но и они вынуждены были отстать. Чик замолчал в первый же день, когда остальные рабы еще разговаривали - действие эликсира еще не кончилось. Замолчал вовсе не от страданий, как казалось со стороны, он размышлял. Вернее, пытался размышлять связано и логично. Не получалось.
Он вышел от жрицы на рассвете абсолютно счастливым. Еще бы, прикоснуться к приближенной Богини! Ну и что, что она заставляла быть грубым, заставляла бить себя, обзывать это все же не сама Богиня. Хотя порой и казалась ей, и тогда он ужасался и замирал от счастья одновременно. Нет, он заслужил это верным Служением, остальное - неважно!
Не успел войти в казарму, как объявили тревогу. Началась четко расписанная армейская суматоха.
Агасфен командовал сбором своих баранов, носился туда-сюда и вдруг, перед самой посадкой в подводы, подлетел к Чику и вырвал его из строя.
- Жду приказаний! - привычно отрапортовал баран, но вместо ответа получил удар в челюсть.
- Ты!!! Падаль! Жалкий раб! - бешено орал десятник, пиная упавшего раба. Чик закрыл лицо руками, скрючился, закрывая живот. Это помогало слабо. Вместе с болью росло непонимание: "За что!?"
Если бы потомственного архея не оттащили другие десятники, то он вспомнил бы о мече на поясе и мучения Чика кончились бы навсегда, но - не судьба. Может действительно богиня удачи на его стороне? Очень даже вероятно - обошлось без серьезных травм.
В повозке, из многочисленных завистливых поздравлений он понял причину - ревность. "Какая может быть ревность, если жрица сама выбирает с кем делить постель?", удивился тогда Чик, "как он мог, это против Служения!".
- Чик, - восторженно спросил его Архип, - расскажи, какая она в постели, а?
Саргил укоризненно посмотрел на друга. Мол, подумай, вдруг ему тяжело об этом говорить, хотя и самому было жутко интересно. Но раб ответил:
- Она как рабыня… - и замолчал, ошарашенный сказанным. Замолчал на все время пути.
Как ни бились друзья, разъяснения так и не дождались. А после потянулись скучные дни. Даже уход за тремя другими рабами десяток воспринимался как разнообразие. Конечно, жаль мужиков, но что сделаешь, лооски - они такие. Сучки. Хоть и красивые.
Вслед за словом "рабыня" всплыл яркий образ Грации и в голове все смешалось. "Зачем все, зачем я живу? Зачем нужно Служение, кому?". Образ Флорины чередовался с образом Фергалы, перетекая из одного в другой, и никаких восторженных чувств не вызывал. Открытое унижение Срединной жрицы, которое она сама просила, а после произнесенное слово "рабыня" сорвало стоп-кран.
Трещина в стекле разрасталась. Она была уже не одна: стенка куба покрылась целой сетью, первый слой явственно продавился. Вовчик внутри лупил и лупил, тупо в одно место. Руками, ногами, а когда и головой. Он был весь измазан кровью, боль пронзала все суставы, но упрямо не останавливался. Перестал орать, надорвав связки за многомесячное заточение, но надежда не покидала его, ни на мгновенье. Откуда силы, почему не истек кровью - о такой мелочи не задумывался, как и том чем дышит и что ест. Внутри только злость на себя - раба и единственное желание - скинуть ярмо.
Разве так можно с Богиней? А почему нет, если требует. Так чем она лучше другой рабыни, настоящей? Грация меня греет, а Флорина холодит, причем обе - далеко. Ничего не понимаю! Служение… вроде нужно, но кому из них? Почему я его не чувствую? А разве раньше чувствовал?.. Зачем жить…
Это было сродни предательству Джульетты, только он об этом не вспомнил. Ему в принципе земная жизнь не вспомнилась. Падение Богини с божественного пьедестала затмила собой все на свете, кроме, разве что, все более теплого образа Грации. Она не дала унынию разрастись до степени самоубийства, согрела душу. Облегчила обычную человеческую тоску, а не рабское Страдание, о котором уже почти позабыл. И еще он перестал видеть сны. Совсем, любые.
Депрессия, которую остальные принимали за Страдание без эманаций Древа Лоос, кончилась в месте назначения, во временном лагере разведчиков на границе с пятном. Младшая жрица подошла к обозу и напоила рабов эликсиром. Они сразу просветлели и самостоятельно, шатаясь от слабости, спустились с повозок. Чик тоже шатался от слабости - полежи-ка две недели подряд и тоже довольно улыбался. Депрессию как рукой сняло, он понял цель жизни: служить Грации. Эликсир сделал свое дело, простимулировал стремление к служению, но только Богиня оказалась другой. Причем теперь служение воспринималось абстрактно, как бы со стороны, просто как логичный порядок мыслей. Как он устал от разброда!
Сеть трещин в стекле теперь походила на густую паутину с ямой в центре. Кулак Вовчика без устали долбил в эту яму. Осталось несколько слоев. Правда, довольно толстых.
Новоприбывших разместили в палатках согласно десяткам. И у рекрутов и наемников совершенно одинаковых. Дали день передохнуть с дороги, а с утра погнали на учения под руководством опытных десятников, по три-четыре на десяток рекрутов. Наемников разделили по трое-четверо и влили в состав десятков опытных воинов, а рекрутов, которых осталось тридцать один человек (шестнадцать трифонцев и пятнадцать никеевцев), разбили на семь отрядов по четыре или пять, в каждом из которых обязательно был один раб. Приписным рекрутам не удосужились объяснить для чего это сделали.
На этот вопрос Архипа, десятник Эзол только рыкнул: "Не вашего ума дело! Слушайте меня внимательно, запоминайте, второй раз повторять не буду. Смилостивится ваш бог - выживете". Показывал, объяснял, но в общем-то сильно не напрягался, хотя гонял изрядно. Казалось, что проверяет больше выносливость и ловкость, но не специальные умения типа слаженности построения в обороне и прочую армейскую выучку. Повторил уже известные опасности пятна и рассказал пару новых.
Эзол на первом же построении принял командование над пятеркой Чика, точнее Саргила - десятник сразу выделил самого умного и уравновешенного. Раб - не в счет, по нему он просто скользнул взглядом. Друзья оказались вместе благодаря строю, они всегда занимали левый фланг. Подсчитали пять штук подряд и готова пятерка. Ермил, Архип, Саргил, Кастор и Чик. Остальных тоже пересчитали, пересортировали рабов и вперед на службу родине. Простите, ордену. Выдали спецобмундирование: штаны, сапоги, плотная туника с рукавами - все зеленое. Железные шлемы с кольчужной бармицей (хоть какая-то защита от Засадника), ножны мечей, щиты - тоже выкрашены зеленой краской. Настоящие боевые мечи из неплохой стали, боевые "лесные" луки. Экипировали на завить, орден денег не жалел. Панцири, нагрудники, дорогущие кольчуги не применялись вовсе не из жадности. В Лесу важнее скорость и ловкость, чем тяжелое железо. Продвинутые разведчики и шлемы снимали, но новичкам все же лучше с ними - проверено годами.