"Как бабочки", - подумал Тоши ни к селу ни к городу и облегченно выдохнул.
Роберт вышел из пятна света, подошел к Тоши и пощекотал ему ухо.
- Ты чего такой испуганный, Тоши-сан? Ты думал, меня там уже зарезали и на котлеты разделывают?
- Честно говоря, я так надеялся, - отшутился Тоши. - Расскажи, что было-то?
- Погоди, сначала выпьем, - ответил Роб, - потом расскажу.
Официант медленно двигался по кругу, разнося коктейли, - по одному каждому из гостей. Получив бокал, посетитель не подносил питье ко рту, а ждал, держа наотлет руку. Видимо, пить полагалось всем вместе, с тостом, как в Италии.
Дойдя до Тоши, Паланеску склонился в поклоне и явственным шепотом произнес:
- А вам, Самурай, особенно приятного аппетита.
- Спасибо, - вежливо ответил Тоши и взял с подноса бокал.
Жидкость в бокале была очень густой, гуще, чем сливочный ликер, прозрачной и слегка опалесцирующей. В свете прожектора Тоши показалось, что над поверхностью коктейля клубится легкий пар.
"Горячий, что ли?" - подумал Тоши.
Официант сделал приглашающий жест рукой. Гости, все одновременно, поднесли к губам бокалы, а Тоши замешкался, заглядевшись на туманный завиток над напитком. Когда он поднял голову, у большинства гостей бокалы были уже пусты. Тоши оглядел освещенных резким светом посетителей и поежился. На всех до единого лицах блуждала совершенно одинаковая, абсолютно счастливая улыбка.
- Пей же, - подтолкнул его Роб. - Неужели тебе неинтересно?
- Очень интересно, Роберт-сан, - пробормотал Тоши, свободной рукой нащупывая внизу Робертову ладонь. - Конечно интересно, очень. Вот видишь, уже пью.
Питья было немного - на один большой глоток. Когда жидкость коснулась языка, Тоши увидел красный закат над Великой равниной, почувствовал чьи-то огромные теплые руки, услышал, как пахнет утром кофе с молоком, ощутил вкус соленой воды. И проглотил. Питье обожгло горло то ли жаром, то ли холодом, не разобрать. Тоши оглушило свистом ветра в волосах, хлопаньем парусов, топотом лошадей, синими горошинами на лифчике Анни… Все происходило здесь и сейчас и было нестерпимо реально. Бабушкины мягкие колени; первые мамины морщины; жесткая кожа бейсбольной перчатки; ледяная кока-кола; запах гавайской ночи; шорох шелковых маминых халатов и душная теснота платяного шкафа; теплые струи дождя, пробивающего насквозь футболку и текущего по ногам; вкус крови на губе после драки; запах костра и вкус жаренного на углях мяса; теплые щекотные лошадиные губы; острое, почти невыносимое наслаждение - тогда, первый раз, на выездке, когда они с Амариллисом вошли в ритм; горячий песок; холодные снежинки; свист лыж; опрокинутая земля и рев воздушных потоков, восторг и ужас, надежный рывок парашюта - р-р-раз - и ты уже в безопасности…
А потом он увидел свое собственное лицо.
Тоши вздрогнул и очнулся. Световое пятно в центре зала погасло, вокруг возбужденно и радостно гомонили гости, горели лампы на столиках, пахло чем-то вкусным. Тоши стоял как столб посреди полутемной гостиной, крепко ухватившись за руку Роберта.
- Что это у тебя пальцы такие холодные, - спросил Тоши, - замерз, что ли?
Паланеску соткался из воздуха прямо перед их столом, нагруженный подносом со всяческой снедью. Он ловко расставил приборы, разложил салфетки и приоткрыл крышку блестящей сковороды. На Тоши пахнуло запахом жаренного на углях мяса.
- Странное дело, - сказал Роб, - совершенно не хочу есть. И вообще, я ужасно хочу спать.
- Ну так пойдем скорее отсюда, - с облегчением отозвался Тоши. - Будьте добры, счет, пожалуйста, - обратился он к официанту.
- За счет заведения, - ответил официант веско. И подмигнул.
Выйдя на улицу, Роб что-то совсем расклеился - загребал ногами, раскачивался из стороны в сторону, бормотал что-то невразумительное и порывался прилечь на мусорный бак. "Странно, - подумал Тоши, - вроде и не пили практически. Отравился, что ли?"
Он еле доволок Роба до Брайант-стрит и прислонил к стене. Им повезло, третья машина оказалась свободной, таксист даже помог втащить тяжеленного Роба на третий этаж и положить его на кровать. Взял предложенную десятку, вежливо поблагодарил и укатил по своим таксистским надобностям.
Роб спал как каменный. Тоши стянул с него ботинки и носки, а с брюками не сладил - ему и самому было нехорошо. Поди, какой-то вредной дрянью напоили их в этом, "Джуманджи". Он забрался под одеяло рядом с Робом, поцеловал холодный мокрый лоб, подумал: "Уж не заболел ли он, часом, может, к врачу?" - и уснул.
Ему повезло. За домом был черный двор, отделенный от переулка покосившимся забором. Тоши ощупью нашел подходящую дырку и пролез внутрь, надеясь, что во дворе не будет собак.
Во дворе было очень тихо и темно. Свет падал из трех окон на втором этаже и еще двух - полуподвальных. Тоши, осторожно обходя освещенные участки, пробрался к нижнему окошку и заглянул внутрь. Внутри все блестело. Кафельные стены и пол, большие печи, ряды кастрюль и сковородок на полках и на крюках под потолком. Даже столы тускло блестели полированной сталью. Между столами шустро сновал один большой повар и три маленьких. В руках у большого повара была блестящая поварешка.