Воины замолчали, задумавшись каждый о своем. Юноши мечтали о походах и битвах, о воинской славе, а старшие вспоминали тех, с кем в былые времена бились плечом к плечу, и кого уже не было под этим небом.
- А завтра, десятник, как думаешь, выстоим ли, - волнение перед боем давало о себе знать, и долго молчать Ратхар не мог. - Выдержим, или ляжем тут все? Говорят, варваров множество, несколько сотен.
- А может, они и не пойдут сюда, - предложил Скарт. - Ты же сказывал, как степняки вас обманули, кружным путем пройдя. Вдруг и эти так же задумали? Мы их тут ждать будем, а они за нашей спиной станут деревни жечь да крестьян резать.
- Нет, эти пойдут на нас, - уверенно ответил за десятника Кайден, нахмурившись. В голосе его чувствовалось напряжение. - Хварги больше всего боятся, что их назовут трусами, и если мы стоим здесь, они не посмеют пройти стороной. Так велит их честь, и значит, будет бой, здесь и сомневаться не в чем. А уж выстоим ли, то одним богам ведомо, но что не побежим, это точно. Северяне не берут пленных, а если кто и попадется к ним живым, его все равно прикончат, только чуть позже, перед образами их богов. Если потерпим поражение, всех ждет один исход, только не нужно заранее готовиться к худшему. Нас много, во главе - опытный воин, не единожды и с варварами переведывавшийся, так что сдюжим, если боги не попустят.
- Скажи, Кайден, - Ратхар придвинулся поближе к островитянину. - А как вышло, что ты покинул свою родину? Ваших почти не встретишь на материке, как мне сказывали. - Юноша сам удивился своей смелости. В иное время он не решился бы задать товарищу такой вопрос, но сегодня была особенная ночь, и много было разрешено из того, что прежде казалось немыслимым.
Воин же задумался, сомневаясь, стоит ли сейчас отвечать на вопрос Ратхара, но вспомнил, что завтра, очень может быть, некому и не с кем будет уже беседовать.
- Меня изгнали, - лицо скельда помрачнело, и голос его стал глухим. - Теперь мне нет пути на родные острова.
При этих словах Кайден против своей воли коснулся шрама на левой щеке, там, где мужчины его народа носили клановую метку. И перед глазами его на мгновение вновь встал отец, подносящий к лицу сына раскаленный железный прут.
- Изгнали, - вскинул брови Скарт, прислушавшийся к разговору. - Но за что?
- Ты, верно, знаешь, что мы никого и никогда не учили своему воинскому искусству, - это было правдой, и юноши, удивлявшиеся, почему умелый воин ни разу не продемонстрировал свое мастерство на плацу, наставляя новобранцев, застыли, внимая каждому слову товарища. - Вернее, лишь для одного рода в давние времена мы сделали исключение. Лучшие из лучших покидали острова, отправляясь в столицу Эссара, и там учили всему, что умели сами, наследников престола Империи, ведь истинный правитель должен быть лучшим во всем. Но с той поры минули века, пала древняя держава, и запрет почти никогда не нарушался. Предки заповедали нам держать в тайне наши умения, но я стал одним из тех, кто их нарушил.
Боец, мыслями вернувшийся на много лет назад, вздохнул, словно вспомнив нечто постыдное. Он умолк, а Ратхар и Скарт, по-детски простодушные, хоть и пытались изо всех сил казаться взрослыми мужчинами, едва сдерживались, чтобы поторопить товарища.
- Однажды, я тогда был совсем юным, возле наших берегов о скалы разбился корабль, пришедший с юга, - вымолвил, наконец, Кайден, заметив вдруг, что все, собравшиеся в эти минуты возле почти прогоревшего костра, не сводя с воина глаз, ожидая продолжения рассказа. - Мы подобрали только одного человека, мальчика, моего ровесника, и мой отец приютил его в нашем доме. Мы сдружились с этим юношей, я стал считать его почти братом, и однажды решил обучить его тому, чему меня самого учил опытный наставник. Я думал, раз этот юноша живет под одной с нами крышей, вкушает наш хлеб, его не должно считать чужаком. Но старейшины моего народа решили иначе, и нас с побратимом в год моего совершеннолетия изгнали из племени. На попутном корабле, бросившем якорь возле наших берегов, мы прибыли на материк, где пути наши разошлись. С той поры минуло двенадцать лет, которые я провел в странствиях. Я ничего больше не умею, кроме как сражаться, и тем зарабатываю себе на хлеб.
- Изгнали за то, что учил, - изумился Ратхар. - Что же такого умеют твои родичи, чего нельзя знать чужакам?
- Давай потешимся, - Кайден вскочил на ноги, хотя мгновение назад сидел на корточках, пребывая в такой неудобной позе столь долго, что мышцы его наверняка затекли и одеревенели. - Попробуй ударить меня. Не бойся, мой юный друг, - воин усмехнулся, видя замешательство Ратхара. - Хочешь взять нож? Так даже интереснее. Давай же!
Юноша, вставший напротив воина, резким движением выхватил из ножен на поясе тяжелый боевой нож. Широкий, скошенный у острия клинок блеснул в отсвете мечущегося пламени костра. Ратхар считал, что неплохо владеет этим ножом, и ему уже доводилось пускать кровь пару раз, хотя о тех случаях юноша и сам предпочел бы не вспоминать. Тем не менее, теплая рукоять и тяжесть клинка в руке придавали уверенность, и Ратхар, метнувшись вперед, сделал стремительный выпал.
Кайден стоял в спокойной расслабленной позе, в которой не было ничего общего с привычными боевыми стойками. Он просто смотрел на своего противника, даже не напрягая мышцы. Ратхар в последний миг хотел остановить руку, ибо испугался, что ранит товарища, но вдруг понял, что противника нет больше перед ним, словно тот растворился в морозном воздухе, и клинок пронзил пустоту, а Кайден невесть как очутился вдруг по левую руку от юноши. Ратхар резко развернулся, очерчивая перед собой длинным клинком мерцающий полукруг. Теперь он больше не собрался осторожничать, решив, что Кайден виноват сам, и ударил в полную силу, так быстро, как только умел. Клинок молнией вспорол воздух, а спустя мгновение Ратхар почувствовал, как подкашиваются ноги, и увидел стремительно надвигающуюся на него землю.
Юноша пришел в себя спустя пару мгновений и понял, что лежит, уткнувшись лицом в пожухлую прошлогоднюю траву, на плечи ему давит что-то тяжелое, а шею холодит сталь собственного ножа, которым уже завладел Кайден.
- Вставай, друг, - воин поднялся на ноги, освобождая противника из захвата, и протягивая ему ладонь.
- Как ты это сделал, - опершись на руку товарища, юноша поднялся на ноги. Кайден протянул ему нож рукоятью вперед. - Ты научишь меня?
- Ты же слышал, что нам запрещено учить чужаков, - покачал головой воин. - Наставников у тебя и так хватает, и они ничуть не хуже меня владеют оружием. Попроси Асольда, он такие ухватки знает.
- Тебя самого изгнали из своего рода, - возразил Ратхар, пряча клинок в ножны. - Ты больше не скельд, так что же скрывать?
Спор, едва начавшись, прервался, ибо внимание собравшихся возле костра воинов привлекло появление постороннего. Из сумрака вынырнула закутанная в плащ с капюшоном фигура, в которой сидевшие у костра мужчины узнали еще одного воина из своего десятка. Перед боем солдаты разбрелись кто куда, спеша выпить с новыми приятелями, повидать старых знакомых, которым довелось очутиться в одном с ними отряде, а трое бойцов стояли в дозоре, в числе прочих охраняя лагерь от внезапного нападения. Хотя враг, надвигавшийся с севера, и предпочитал честный бой, никогда прежде, по слухам, не опозорив себя внезапным нападением, лишняя предосторожность никогда не была во вред, и командиры выставили вокруг стойбища многочисленные посты. Как раз один из таких часовых и подошел к костру.
- Десятник, - воин откинул капюшон, давая разглядеть себя. - Дозорные возвращаются! - Он указал на край лагеря, где началась какая-то суета. Воины от соседних костров поднимались на ноги, спеша в ту сторону и что-то негромкими голосами взволнованно говоря друг другу на ходу.
- Вот как, - Аскольд легко, словно юноша, поднялся на ноги, вглядываясь вдаль. - Да их, верно, всего трое?
- Да, десятник, - кивнул покинувший пост часовой. - Только трое вернулись. - Воин резко развернулся и двинулся к окраине лагеря, туда, где командиры указали его место.
Аскольд, сопровождаемый своими бойцами, поспешил туда, где в кольце сбежавшихся со всего лагеря воинов стояли три разведчика, посланные на север несколько часов назад. Вернее, покинули лагерь пять человек, и то, что вернулось их меньше, было недобрым знаком. Самые опытные следопыты во всем войске, умелые охотники, способные красться, не издавая ни единого звука, они должны были разузнать, близко ли враг. Поверх чешуйчатых панцирей воины надели сшитые из множества лоскутков плащи, походившие на первый взгляд на нищенские лохмотья. Накидки, сделанные по образу и подобию эльфийских плащей, позволяли оставаться незамеченными, даже находясь в десятке шагов от врага.
- Ну что, видели хваргов, - на разведчиков, угрюмых и сосредоточенных, со всех сторон сыпались вопросы. Воины перебивали друг друга, спеша получить ответ. - Они близко? Сколько их? Правда, что почти тысяча?
- Они близко, - ответил старший среди троицы, обведя тяжелым взглядом окруживших его людей. - И их много, на всех хватит.
- Расступитесь, - раздался в толпе властный голос, и воины, подчиняясь, отпрянули в стороны. - Дайте дорогу. - К разведчикам подошел стройный молодой воин в настоящей кольчуге, тускло блестевшей в отсветах ближних костров, и с длинным прямым мечом, завистью всех молодых бойцов, на бедре. Магнус, лорд, под чьим знаменем выступили в этот поход Аскольд, Ратхар, и еще три дюжины воинов, властно взглянул на вернувшихся лазутчиков: - Вас ожидает лорд Фергус. - Рыцарь сделал приглашающий жест рукой и резко развернулся на каблуках, так, что поля дорогого плаща взлетели, точно крылья. Не глядя на дозорных, он двинулся к центру лагеря, где высились шатры командиров, а воины поспешили следом за ним, оставив своих товарищей пребывать в недоумении.
- Не многие завтра увидят закат, - мрачно произнес кто-то в толпе. - Коли вылезли эти нелюди из-за своих гор, так обратно не уйдут, пока не зальют нашей кровью эту проклятую равнину. Молитесь, братья, всем богам, о коих ведаете, пусть завтра даруют быструю смерть в бою, а не на капище в Хваргланде от шаманского ножа.
На воина, конечно, зашипели, требуя, чтобы тот заткнулся и не хоронил никого раньше срока, но почти все понимали, что он прав, говоря, какая их ждет судьба. Завтра предстоял бой со страшным врагом, опасным не оружием или выучкой, но своей первобытной яростью, сломить которую мало кому было по силам.
Хваргланд, заснеженная равнина, промерзшая насквозь, был давней головной болью жителей всех окрестных земель. Когда-то там были могучие королевства, даже названия которых ныне стерлись из памяти людей. Редкие смельчаки, отвадившиеся посетить те земли, рассказывал о руинах величественных городов, могучих замков, возвышавшихся на морском берегу, о прекрасных статуях из розового мрамора и дворцах с золотыми кровлями. Мудрецы порой говорили о теплом течении, омывавшем в незапамятные времена берега той земли, и дарившем свое тепло жившим на тех берегах людям. Течение это, якобы, по воле неведомых богов вдруг сменило свой путь, и ныне воды его ласкали берега островов Скельде, а в тот край пришла вечная зима.
Иной раз говорили, что с тех берегов и пришли на юг люди, основавшие затем Эссарскую империю, доселе непревзойденное государство, на несколько веков объединившее под своими знаменами половину всех обитаемых земель. Но кто бы ни жил там в стародавние времена, пустоши, обрывавшиеся холодным, почти круглый год скованным льдом морем, ныне были заселены многочисленными племенами, до сих пор пребывавшими в дикости, и яростно завидовавшими своим более цивилизованным соседям. Большую часть года эти племена, которых их соседи называли хваргами, были отрезаны от всего мира, ибо между их землями, и лежавшими дальше на полдень королевствами высились почти непроходимые горы, Ледяные Зубы, покрытые вечными снегами. В это время варвары, обитавшие к северу от хребта, добывали морского зверя, охотились на бродивших по тундре оленей и немногочисленных мамонтов. Но на несколько месяцев в году, когда наступало лето, и тепло приходило, совсем ненадолго, даже в те негостеприимные края, в горах открывались перевалы, прямая дорога на юг, и тогда бывало, что орды варваров обрушивались на населенные земли, неся разрушения и смерть.
Так случилось и на этот раз, когда сотни варваров, движимых жаждой разрушения, вторглись в земли княжества Вильхирм, раскинувшегося между Эглисом, одним из притоков могучего Арбела, и Ледяными Зубами. Этот край, дикий, почти необжитый, населенный малым числом людей, пришедших с юга много лет назад, первым принял удар хваргов, и малочисленные ополчения разбросанных по равнине селений не выдержали натиска, тем более, хварги двинулись на юг слишком поздно. В горах вот-вот должен был выпасть снег, надежно запирая путь, и никто не ожидал, что дикари с полуночных пустошей соберутся в набег, рискуя на всю зиму остаться по эту сторону неприступных гор. Но что-то подстегнуло хваргов, заставив их выступить в поход, когда жившие на юге люди уже облегченно вздохнули, и по равнинам Вильхирма заструилась кровь, и разнеслись крики истязаемых пришельцами жителей.
Хватая то, что успели, люди бросились бежать на юг, прося защиты у правителя королевства Альфион, сильной державы, отделенной от Вильхирма водами Эглиса, а сам князь с малым войском укрылся в своей столице, оставив земли и народ на поживу кровожадным варварам. И король Эйтор, отважный и мудрый правитель, внял мольбам беженцев, отправив на север отряд воинов, во главе которых он поставил искушенного полководца, храброго воина, не раз доказывавшего свою в бою отвагу и верность государю, лорда Фергуса.
- Хварги вторгаются в пределы королевства раз в полвека, или даже реже, - произнес владыка Альфиона, провожая в поход своего верного слугу, несмотря на возраст, по-прежнему яростного бойца, ставшего также и искушенным военачальником. Если кто и мог малыми силами сдержать натиск врага, то лишь он, Фергус, преданный соратник своего короля. - Обычно им хватает добычи на землях, что простерлись по правому берегу Эглиса, так и ныне они могут повернуть на север. Но я все же приказал собрать войско, тебе же, мой друг, предстоит лишь следить за тем, что замыслят варвары. Вас слишком мало, чтобы дать им бой, этим кровожадным тварям, лишь обликом подобных людям. Сбереги воинов, дождись ополчения лордов полуденных земель, - король Эйтор не приказывал, но просил, преклоняясь перед отвагой и доблестью старого лорда.
- Мы не позволим врагу ступить на земли Альфиона, - твердо молвил в ответ Фергус, в глазах которого на миг вспыхнуло прямо-таки юношеское упрямство. - И если суждено будет схватиться с варварами, мы не дрогнем, мой государь.
И войско, ведомое опытным и храбрым рыцарем, двинулось к дальнему рубежу. Каждый воин был полон решимости биться насмерть, если только прикажет их предводитель, которому все до единого бойцы верили свято, без сомнений и колебаний исполняя любую волю Фергуса.
Три сотни воинов из полуночных уделов, триста крепких, обученных владеть оружием мужчин, отправились в этот поход. Альфион, раздробленный на десятки феодов, которыми почти безраздельно правили рыцари, не имел сильного постоянного войска, за исключением немногочисленных отрядов наемников, служивших королю. Сотня таких солдат удачи, грозных лучников из далекого Дьорвика, выступила на северную границу из Фальхейна, столицы королевства, остальные же воины были ополченцами, которых на зов короля привели рыцари из окрестных феодов. Жители Альфиона были привычны к оружию, ибо сами защищали свои дома, не ожидая подмоги ни от кого, даже от ближайших соседей, и потому могли считаться неплохими воинами.
Каждый рыцарь в мирное время держал под оружием малую дружину, охранявшую родовой замок и границы владений, но почти все мужчины феода за исключением древних стариков и подростков собирались три раза в год в его замке, обучаясь воинскому искусству, дабы не растерять полученный навык. Поэтому, получив из столицы тревожную весть, несколько рыцарей, не мешкая, созвали своих кметов, и повели отряды на соединение с Фергусом. Ратхар и Скарт, двое юношей, отданных под начало десятника Аскольда, умелого бойца, и были такими ополченцами. Первый раз за свою недолгую жизнь они выступили вместе с бывалыми воинами в настоящий поход, в конце которого их ждала не потешная, как прежде в замке своего лорда, а самая настоящая битва с врагом, о жестокости которого ходили легенды. И ныне этот час настал.
Шли быстро, не отягощая себя обозами, взяв лишь малое количество припасов. Пока отряд, насчитывавший всего триста бойцов, двигался на север, ибо лорд Фергус намеревался встретить варваров на границе, не допустив их на земли королевства, к небольшому войску присоединилась еще сотня мужчин из Порубежных Уделов. Земли, лежавшие вдоль Эглиса, и отделенные от остального Альфиона горной грядой, были вольны от рыцарей, и управлялись самими крестьянами, которые почти не несли обязанностей перед королем, кроме защиты северных границ державы. Здесь тоже жил привычный ко всему народ, и местным мужикам не раз приходилось брать в руки копья и топоры, отражая набеги вильхирмцев или просто разбойничьих шаек, порой забредавших в эти небогатые края в поисках хоть какой-то добычи. Поэтому Фергус был очень рад присоединившимся к его отряду воинам, ни в чем не уступавшим тем ополченцам, что шли под его знаменем из столицы.
За время похода десятники, все как один бывшие опытными бойцами, воинами из личных дружин рыцарей, что явились под знамена Фергуса, старались научить ополченцев как можно большему числу воинских премудростей, используя для этого каждую свободную минуту. На привалах, разделив воинов на два отряда, они заставляли их сходиться в потешных схватках, когда одни атаковали, а другие оборонялись, или просто разбивали своих людей на пары, и молодые парни яростно рубились друг с другом деревянными мечами, здесь же и изготовленными на скорую руку.
Но времени было немного, и в конечном итоге Фергус мог всецело полагаться только на своих наемников. Лучники из Дьорвика были настоящими мастерами, способными со своими боевыми луками, длинными, в рост человека, и такими тугими, что не всякий мог бы натянуть их, творить чудеса. И могло статься, что лавина стрел, обрушенная этой сотней воинов на врага, остановила бы противника, заставив его отступить. Во всяком случае, сам Фергус очень хотел бы, чтоб так оно и было.
По пути к Эглису, пограничной реке, войско повстречало немало беженцев, тащивших на себе или везших на телегах захваченный из домов скарб. Люди были напуганы, он опасались преследования, хотя враг и был еще очень далеко. И их ужас передался многим молодым воинам, которые, в лучшем случае, успели принять участие в схватках с разбойниками, а сейчас должны были своей грудью встретить натиск варваров, яростных и беспощадных, коих, к тому же, было, если верить слухам, намного больше, чем воинов Альфиона.