Святые! Я стремительно скатывалась даже не в яму, а в пропасть, в какой-то внутренний разлад. Впервые в жизни, я не знала кто я. Подвия? Пусть так, но для меня это просто слово, а не значение. Ольгу Лесину взяли и разобрали на пазлы, на тысячу кусочков, и теперь у меня никак не получалось собрать их вновь. А все остальное было лишь следствием, и спиртное, и страх, и путаница в голове. Меня стерли, а новую, пока не нарисовали.
- Уверен, она найдет ему применение, - сказал Кирилл.
Поднос, появившегося рядом слуги дрогнул, когда Простой поставил флакон на его металлическую поверхность.
- А пока, ты мой гость, - Седой сделал шаг к двери, мне ничего не оставалось, как шагнуть вместе с ним. - Почетный гость.
Демон, так похожий на Кирилла, снова склонил голову, наблюдая, как мы выходим из зала, и уголки его губ, чуть подрагивали, словно он хотел, и не мог улыбаться. Двери закрылись, распорядитель так и не сказал ни слова.
Седой свернул в первый коридор по правую сторону от зала и стал спускаться вниз. Быстро, молча и крепко держа меня за руку. Он него волнами накатывали эмоции, они касались кожи и разбегались по ней, словно пузырьки газировки, едва уловимо пахло корицей. Чем я это чувствую? Носом? Кожей? Или чем-то непонятным, что находится у меня в голове? Чем-то чему еще нет названия? Что-то среднее между кошачьими усами и интуицией. Я ощущала его терпкую злость, и колющее нехорошее предвкушение.
- Кирилл, - позвала я, едва не слетев со ступеней.
Он был целеустремлен и быстр, он тащил меня вниз совсем, как Рдиф, но на этот раз я видела, как камень сменил светло серый цвет на почти черный, видела, как лестница уходила вниз. Я стала сильнее, и уже не чувствовал себя тряпкой которую тащат следом.
- Кирилл, - повторила я, и тут же оказалась прижата к шершавой каменной стене.
Больше ничего сказать не успела, даже выдохнуть не смогла, так стремительно он припал к моим губам. Два поцелуя, два демона, с разницей в несколько минут. И в миллион ощущений. Он целовал меня грубее чем демон востока, даже жестоко, касаясь там, где еще недавно были губы Простого. Он делал это с яростью и удовлетворением, с рычанием проводя языком по оставленным царапинам. Я почти стонала, вжимаясь в его тело, и больше всего боясь, что он остановится. И в тот момент, когда мужчина отстранился, когда седая бездна его глаз оказалась напротив моих, я поняла, что он только что сделал. Он стер чужие прикосновения, чужие следы. Так кобель охраняет свою территорию, перебивая чужие метки и ставя поверх них свои. Это привело его в больше исступление, чем любое прикосновение до этого. Зверь, которому перешли дорогу.
- Он заплатит за это, - прошептал Кирилл, прислоняясь лбом к стене над моим плечом, - Даю слово севера.
- Ты отдал ему тело своего брата? - сказала я, стараясь унять возбуждение, подавить желание запустить в светлые короткие волосы руки и снова притянуть к себе, - Святые, только не говори, что у тебя в подвале еще и трупы родителей прикопаны, и при необходимости ты их отроешь. У тебя там морг?
- Устроить экскурсию?
- Обойдусь, - я всматривалась в серые глаза, - Почему? Он же твой брат. Был твоим братом.
Седой выпрямился, по коже ознобом пробежалось его разочарование. Опять в моем голосе никому не нужный пафос, опять трагизм.
- Ты еще не поняла? Обещание: если Аш поможет в поисках исчезнувшего, я помогу в добыче несуществующего.
- А несуществующее - это тело демона, - дошло до меня, что имели в виду хозяева Пределов, заключая сделку. - Киу ушла и он решил двигаться дальше, жить и умереть от руки потомка.
- Я сдержал слово.
- Он рассказал, как вернуть Юково?
- Да. - Кирилл сказал это так отрывисто, так кратко, что я сразу поняла, за этим "да" скрывался очередной обман.
- Ты говорил, что не вытаскивал сведения из бывшего травителя, того, кого мы привезли? - спросила я, и тут же сама себе ответила, - Соврал, конечно. А Простой? Тоже соврал?
- Нет.
Опять отрывистый ответ и взгляд глаз, так похожих на серебряные монетки.
- Но?
- Юково может вернуть лишь тот, кто умеет прокладывать стёжки. Тот, кто создавал дороги из мира в мир задолго до нашего рождения.
- И кто это?
- Начинай думать, Ольга! Залог же не отнял у тебя мозги.
- Великие Ушедшие.
- И только один из них не ушел.
- Джар Аш, - я закрыла глаза, тепло исчезло, кишки снова скрутило ледяным узлом. - Вот почему он один возвращал свои стежки, только один из демонов. Потому что он не демон вовсе.
- Он сделает это для нас. Вернет Юково.
- Ты обменял брата на рядовую стежку, - не поверила я. - Что у нас есть такого, стоящего тела демона?
Я пыталась лихорадочно соображать, пыталась думать, но ничего не получалось. Кирилл не спешил отвечать, выдавая часть информации, он всегда следил, чтобы это была очень малая часть.
- Ладно, твое дело. Что теперь?
- Что? - его пальцы скользнули по скуле, шее, опустились на ключицу, ловя ускоряющийся пульс. - Сегодня Джар Аш вернет Юково, и сегодня мы убьем его.
- Мы?
- Ты же сама просила сказать, - прищурился Седой, - Почти умоляла, обещала сделать все, стоит мне только перестать играть в игры, и сказать. Я, наконец, говорю с тобой, - мужская рука опустилась ниже, обхватывая грудь, - Убьем, а потом отпразднуем так, что чертям станет тошно. Обещаю, всю ночь ты будешь кричать от наслаждения, и я буду кричать вместе с тобой. Как тебе план?
- Никак. Со второй частью, я бы справилась, а вот с первой…
- Соглашайся и получишь подарок.
- Очередное кольцо? - я покачала головой.
- Лучше. Когда Простой умрет, ты получишь его вестника в личное пользование. Сможешь отыграться, сможешь сделать все, о чем мечтаешь, когда видишь восточника. И никто тебя не остановит, даже я, хоть в крови искупайся.
- Кирилл, я не смогу.
- Знаю, - я уловила его разочарование, ладонь сместились к предплечью, напрягшаяся, от его прикосновения, грудь болезненно касалось ткани платья, - Но меня он к себе не подпустит. Никого не подпустит, ожидая удара в спину, а вот наорочи, - пальцы пробежались по креплению стилета, - Он не откажется поиграть на сходстве и позлить меня. Я предлагаю тебе не сдерживаться. Хватит отталкивать неугодных, пора давать сдачи, - кожа на руке стала покрываться чешуей, - Один удар, и ему станет не до окружающего, - кожа демона соприкоснулась с металлом, - Остальное сделаю я.
- Того же хотела и Прекрасная. Мы с тобой семья, ненастоящая, изломанная, но семья, это значит, я могу убить твоего брата. Убить его тело.
- Не преувеличивай, - запахло горелым, чешуя на пальцах оправилась. - Ты родилась вне семьи. Наша сестра, будь она жива, могла бы, наша мать, отец. Но не ты. Наше родство оно…
- Искусственное?
- Скорее внешнее. Родство со мной и только со мной. Ты носила мою кровь, будь у меня девка которая носила кровь Игната, тогда другое дело. Ты опасна лишь для меня и Алисы. Поправка, думаешь, что опасна.
- Я не убийца, - прошептала я.
- Не ври. Швырну на алтарь, запоешь по-другому. Я - убийца. Все, что требуется от тебя, это дать мне сотую долю секунды, отвлечь. Твой удар никого не убьет, поверить не могу, что это кому-нибудь может нравится, только ранить.
- Тогда почему я? Тамария справиться лучше. Святые, да любой справится лучше.
- Хватит, - рявкнул Седой, с лица исчезли все эмоции, - Он ждет подвоха от любого, кроме тебя. И ты ударишь, - он резко ухватил меня за подбородок, заставляя приподнять лицо. - без вариантов, а я перегрызу ему горло. Разговор окончен.
Я смотрела на Кирилла, еще минуту назад мы целовались, а теперь обсуждаем убийство. Пахло горелой плотью, чешуя ладони впивалась в кожу. Смотрела и не верила собственным глазам.
Кирилл мгновенно уловил произошедшую перемену, я и сама её уловила, она походила на порыв ветра, что ударяет с лицо, сбивая дыхание. Его мышцы тут же напряглись, он замер готовый ко всему, даже к удару. И я не сдержалась, не видела смысла сдерживаться. Ведь именно об этом он просил. Чуть повернула ладонь, изменяя траекторию, и сдернула пружину. Стилет задел его запястье, вспорол ткань и оцарапал бок.
Запах гари сменился, сладковатым привкусом крови, смешиваясь с ароматом корицы. Сладость и медь, теперь я знаю, как пахнут демоны.
Седой даже не вздрогнул, не зашипел, не заломил мне руку, разоружая, лишь качнулся вперед. Он не боялся ни на гран.
- Кто я? Не подвия, не ври.
Не отводя взгляда, я ухватилась за стилет, пачкая руки в его крови, и вернула его на место, взводя пружину вновь.
- Меня не обжигает серебро. Нет жажды плоти и крови. Кто я?
- Это ты мне скажи, - прошептал Кирилл, сжимая руку, только на этот раз в его прикосновении не было ласки, пальцы опустились, обхватывая шею, прижимая к серой стене, - Но помни, кем бы ты ни стала, Седой демон не тот, с кем можно меряться силой.
Я схватилась за перекрывшую дыхание ладонь.
- Помни об этом, когда кто-то попытается вложить эту дурную мысль тебе в голову.
Говорить я не могла, только хрипеть. И чувствовать, как он прижимается ко мне. Да, страха в нем не было, лишь возбуждение. Ему нравился запах собственной крови, нравилось слышать хрипы и смотреть в глаза, нравилась близость серебра и моего тела. Нравилось все вместе, как порой может нравиться мужчине черное кружевное белье. Его это заводило.
Цитадель вздрогнула, стены отозвались гулом, под ногами завибрировал пол, совсем как в тот раз. Жертвоприношение началось.
- Ты сделал выбор, так следуй ему до конца, - она опустил руку, и совершенно по-будничному произнес, - Идем, нас ждут почетные гости.
Глава 3
Почетные гости
Как-то раз нас вывезли на экскурсию. До сих пор не понимаю, кому это могло понадобиться, но раз сверху спустили распоряжение, бригадир ответил "есть" и вся наша едва закончившая институт компашка загрузилась в автобус.
Музей - усадьба Гаршиных, чуть больше трех часов на автобусе на юго-запад от Ярославля. Дорога запомнилась песнями, смехом и сушками, которыми делился со всеми Олег, балагур и любимчик девчонок. Если раньше я не смотрела его сторону, справедливо полагая что, таким как я ничего не светит, тем более что Маринка уже положила на него свой глаз и снимать явно не собиралась. Теперь, он стал мне попросту безразличен. Несколько дней назад я встретила его. Нет, не так ЕГО. Кирилл подошел ко мне как раз в тот момент, когда я расписывала забор остатками дедовой краски крамольными надписями из трех букв. О да, мне не было и двадцати, и тогда эта глупость казалась верхом бунтарства. На самом деле днем ранее в общежитии, я проиграла в карты желание, и это был еще не самый страшный вариант. Сердце колотилось от страха, я очень боялась, что сейчас кто-нибудь появится, и одновременно млела от собственной смелости, почти не веря, что это моя рука держится за кисть.
Он подошел и сказал "привет", и я ожидаемо подпрыгнула, роняя майонезную банку с белой краской. Развернулась и целых три секунды не могла сделать вдох, только таращилась на молодого мужчину с короткими светлыми волосами. Справа послышались тихие шаги. Незнакомец осмотрел "место преступления" - забор, недописанную родословную коменданта общежития, кисть, одинокий мазок на черном ботинке, осколки банки, а потом сделал нечто невозможное. Он улыбнулся, схватил меня за руку и потянул за угол. Он был старше, и такие обычно, если не раздражались гневными тирадами, как старики, то проходили мимо, занятые собственными проблемами, изредка поджимали губы. Это мужчина был другим, он прижал меня к кирпичной стене, и несколько минут мы стояли, соприкасаясь телами, а сердце то замирало, то пускалось вскачь, пока одинокий прохожий не прошел мимо. А потом Кирилл посмотрел мне в глаза и повторил: "Привет". В общем, у меня не было ни единого шанса.
Может оттого, что я пребывала в сладких девичьих грезах, сама усадьба запомнилась смутно. Она была не домом помещика, обстановка которого могла плохо повлиять на неокрепшие умы почище чем песни "Биттлз", а домом где В. И Ленин написал один из бессмертных трудов. Какой уже и не вспомнить, мы же были молодыми специалистами, вернее раздолбаями, хотя приличными раздолбаями, если сравнивать с современностью.
Зато отложилась в памяти одна из хоз построек, мельница на реке Шахе у запруды. Не само строение, к тому моменту уже напоминавшее сарай, а гигантское колесо, валяющееся неподалеку. Оно было столь большим, что я даже не сразу решилась подойти. Помню, каким холодным оно было и мокрым от прошедшего ночью дождя. А рядом лежал жернов, и вряд ли нашелся бы тот, кто рискнул уволочь его в свое хозяйство, до того неподъемно огромным выглядел камень. На него было неприятно смотреть, не то что касаться, уж не знаю почему. Не разделявшая моих чувств Маринка тут же взгромоздилась сверху и смеялась, раскинув руки, не замечая, как к одежде прилипают листья.
Потом я не раз видела похожие каменные диски, в нашей тили-мили-тряндии, они были гораздо меньше, только называли их алтари, и уж конечно никогда не использовали для перетирания зерна, только костей и кишок. Но ту мельницу я запомнила, черт его знает почему. Второй раз, когда я оказалась лицом к лицу с таким поражающим воображение камнем, был менее радостным. Серая цитадель куда как масштабнее мельницы у запруды.
Я спускалась вниз, следуя за Кириллом, сворачивая в очередной коридор, чувствуя, как во всем теле отдается дрожь стен. Энергия впитывалась в древние камни, и с каждым шагом ее становилось все больше и больше. Я ощущала ее словно тепло идущее от очага в ледяной день, когда так и хочется скинуть куртку и усесться рядом. Я летела на ее тепло, словно мотылек на свет и не осознавала этого. Помню, как он потянул меня за собой все дальше в темноту, помню, как шла за ним. Но не помню, как обогнала Кирилла, не помню, как свернула в левый коридор, как подняла руку, чтобы открыть дверь и окунуться, наконец, в этот манящий жар.
- Нет, - он подошел сзади, перехватил ладонь, и чуть качнулся из стороны в сторону, словно успокаивая, убаюкивая ребенка, - Нам не сюда. Не сейчас.
Я не понимала, о чем он говорит. Хотелось, окунуться в тепло, оно было знакомо мне, как запах овсяного печенья, что пекла бабушка. Именно понимание этого заставило меня очнуться. Я помнила, что это. Тепло чужой жизни, когда-то скользнувшее в ладонь из жала Раады, атама, которым я забрала жизни бессмертника. И теперь точно могла сказать, за дверью, кто-то делал тоже самое. Кто-то отнимал жизнь.
- Не сейчас, - повторил Седой,
- Там, - я облизнула пересохшие губы, - Там…
- Там льется кровь, - подтвердил он, - Для наших гостей. Потом, если ты все еще будешь в настроении, я устрою для тебя такое жертвоприношении, какое только сможешь пережить, обещаю.
Я поверила, наверное поэтому и испугалась. На краткий миг, часть меня хотела развернуться, прижаться к его телу и пожелать… даже попросить, чтобы это произошло поскорее. И это желание ужасало.
От двери, за которую мне не дали войти, коридор уходил прямо на два десятка метров и заканчивался широкой наружной площадкой, что-то вроде балкона или террасы, на которую вполне можно посадить самолет. Кожи коснулся ледяной ветер уходящей зимы, пол ногами заскрипел талый снег. Сверху белыми точками на нас смотрела ночь. Черных бархат успел подернуться серым налетом пыли. Скоро рассветет.
Кирилл потянул меня дальше, пересек террасу и вошел в противоположную дверь. Я невольно вздрогнула. Это была не комната, а очередной выверт психики Седых. Круглый зал с четырьмя дверьми и стеклянной крышей, напоминающей по форме купол собора, или теплицу для огурцов странной формы. Ветер сдувал с нее белое крошево. Яркая лампа делала купол похожим на елочную игрушку, припорошенную сверкающим снегом.
Вспомнилось, что уже миновали новый год и Рождество, что в мире людей уже наступил две тысячи тринадцатый год. Но не сожалений, ни ностальгии я не испытала.
Центр зала занимал круглый необработанный камень, заставивший меня вспомнить мельницу. Только в этом "жернове" не было дыры в центре, не было выемки для механизма, зато там было кое-что другое. Голый мужчина задумчиво разглядывал стеклянный потолок. Он не был привязан или обездвижен, но не делал ни малейшей попытки встать. Обнаженная сухощавая фигура, в которой не было ничего привлекательного и ничего отталкивающего. В ней вообще ничего не было. Смуглая кожа и отрешенный взгляд. Я не чувствовала ее, мой личный эквалайзер молчал, словно мужчина был продолжением камня. И, тем не менее, его грудь вздымалась, он дышал. Сын травителя Ависа, которого Простой использовал вместо флешки, был еще жив.
- Вы заставляете себя ждать, - констатировал хозяин востока, - Надоело. Или нетерпение - это особенность живых?
Демон, так похожий на Кирилла, поднял руку, пошевелил пальцами и… ничего не произошло. Джар Аш хмыкнул и выжидающе посмотрел на Седого. Тот усмехнулся. Безмолвный диалог демонов. Кирилл поднял бровь, и часть камня на полу посветлела, выгнулась, лопнула желтым песком. В руку Простого скользнул мутный стеклянный кол, вырвавшийся из плена каменного пола. Хозяин севера пропустил в свою цитадель часть магии песка.
Тамария нетерпеливо постукивала ножкой по полу, выражение прекрасного лица выражало скуку, словно она видела все это не один раз. Простой даже не остановился, продолжая движение, которым поймал выскочившую из пола, сосульку, он развернул руку и вогнал в грудь лежащему на камне человеку. Без предупреждения, без слов и заклинаний, судя по лицу, даже без удовольствия. Так швея втыкает портновскую булавку в подушечку. Он сделал это, потому что это надо было сделать.
Тихо вздохнул, стоявший у стены Март, все еще в костюме и с красными рубцами на щеке и шее, рядом, крепко вцепившаяся в его руку Пашка. Глаза явиди горели, ноздри трепетали, вдыхая чужую смерть. Она была похожа негу, то самое неуловимое чувство, когда просыпаешься утром и понимаешь, все будет хорошо. Чудовищное ощущение.
Но испугало меня не это, не собственное удовольствие, а сам факт их присутствия. Двоих нелюдей, не входящих в ближний круг Седого, позвали на приватный танец у алтаря. Не просто же так. Кирилл ничего не делает просто так.
Стоящий у противоположной двери мужчина не разделял моей тревоги, он разделял желание выпить. Шорох Бесцветный, седовласый и прямой, как палка, пил из бокала, не глядя на алтарь. Его решимость была острой и колючей, но самую малость горчила. Мужчине не нравилось принятое решение, но отступать целитель не собирался.
Зато еще один из присутствующих был более прямолинеен в эмоциях. И в словах. Дым, старый вестник, стоял на коленах, с заломленными слугой руками и матерился на инописи. Я не понимала ни слова, но общий тон улавливался без труда, нам всем желали провалиться в преисподнюю или даже дальше.
- Аш Вешер, - закричал Дым, увидев Кирилла, но тут же схлопотал, от стоящего над ним потрошителя и согнулся от боли.
Аш Вешер? Звучит до мурашек шуршащее. Демон севера? Хозяин предела? Седой демон?
- Мы сегодня начнем? - фыркнула Прекрасная.
Кол в груди мертвого сына травителя осыпался песком. Простой одним движением сбросил труп на пол.
- Мы уже начали, - ухмыльнулся Кирилл.