Ардил вроде бы остался там, где и был, рядом с алтарем, и в то же время полетел, понесся куда-то, точно птица, подхваченная сильным ветром. Внизу проглянула земля – зеленовато-бурая неровная поверхность, рассеченная голубой трещиной реки, и он узнал Гардз, прилепившийся между излучиной и холмами, обнесенный мощными стенами, с торчащими шпилями башен и сине-белыми, гордо реющими флагами…
Но его понесло дальше, прочь от Хелдеза, в ту сторону, где прячется за горизонтом Тарегон. При мыслях о вражеском королевстве ученик Нового Бога вздрогнул, и та его часть, что стояла в Храме Бессмертных, сжала кулаки. Но ярость прошла мгновенно, сменилась деловитой сосредоточенностью, а внизу появилась могучая крепость на горном отроге… Синтах.
Он словно висел над ней, очень высоко, так что не мог видеть подробностей.
Руки Ардила задвигались, а мешочек на поясе, где он хранил кристаллы для колдовства, нагрелся, а затем бока его опали – в ход пошла большая часть того, что содержалось внутри. Изнанка над храмом замутилась, струи разноцветного сияния начали изгибаться, а чистый свет их тускнеть – тот ритуал, что он затеял, требует насилия над энергетическими потоками, и насилия жестокого.
Хозяин Гардза вспотел, неимоверных усилий стоило удерживать концентрацию сразу на трех планах восприятия: его тело в храме… висящая над Синтахом проекция… изнанка. Обычный колдун, ограниченный силами и возможностями простого смертного, никогда не сможет даже вообразить подобное, уж не говоря о том, чтобы повторить.
На мгновение Ардила обуяла гордыня.
Над храмом возникло нечто похожее на огромное грязно-фиолетовое копье – толстый наконечник и обломок древка, все это неровное, дрожащее, словно нарисованное. И он метнул это "оружие", не руками, а всем телом, всем существом, и вздрогнул от пронзившей сердце боли, тело в храме попыталось рухнуть на пол, и с трудом устояло на ногах.
Через мгновение копье возникло над Синтахом, и помчалось вниз.
Ардил прошептал слово, громом раскатившееся по изнанке, и "оружие" рассыпалось, к земле устремились тысячи лиловых безглазых змей, на самом деле – струек энергии. Каждая найдет жертву, и не только в стенах крепости, но и во всей провинции, где она построена, и проход к Тарегону будет открыт… пусть не сразу, как раз к моменту, когда к перевалу в горной гряде подойдет армия.
"Тот, кто делает, справится всегда" – вспомнил хозяин Гардза любимую присказку.
Через мгновение он был в Храме Бессмертных, вытирал залитое потом лицо, а сотни прихожан с обожанием таращились на своего повелителя, на того, кому ведома воля Нового Бога. Они видели то, что Незримый Хранитель счел нужным им показать, слышали только собственный экстаз и благоговение, и совершенно точно не понимали, чему стали свидетелями.
– Служба окончена, – сказал Ардил. – Верховное Благо надо всеми.
Жрецы вновь затянули нечто гнусавое, а люди начали подниматься, между стен раскатился негромкий гомон. Сквозь толпу, звеня шпорами, протолкался командир Серебряных Крыльев, даже в святилище явившийся в доспехах – в этих стенах хозяину Гардза не нужна защита, никто не в силах причинить ему вред здесь, но любой волен войти в двери храма, и капитан гвардии не исключение.
– Пора домой, Эбнер, – проговорил Ардил.
– Да, повелитель, – отозвался тот. – Я думаю, что вам нужно отдохнуть.
– Обязательно… крепкий сон, ужин… почитать что-нибудь.
– Нет, повелитель, если позволите, то я о другом, – командир Серебряных Крыльев громко засопел. – Может быть, я прикажу достать наилучшего вина и позвать танцовщиц? Или пригласим бродячий театр, чтобы они показали какой-нибудь фарс? Хотя лучше всего нанять девочку из заведения Мяся-Квася, там такие работают, богини, мигом сделают так, что вы воспарите на небеса.
– Нет! – гневно воскликнул Ардил: все, что предлагает преданный до последней вмятины на доспехах Эбнер, предназначено для ублажения простых смертных, тех, кто почти не отличается от скота… а не для него, для сильнейшего из магов этого мира, для того, кто намного больше, чем любой из людей… и в чем-то намного меньше, если хорошенько подумать.
3. Жрица. Сейчас
Дождь, неожиданно холодный для месяца Произрастания, начался после полудня. Моросил целый день, и не подумал закончиться к тому моменту, когда небосклон принялся понемногу темнеть.
– Ну как можно, чтобы мне лопнуть? – бормотал Пегас, орудуя поводьями. – Страсть какая погода мерзкая, так ведь и придется пиво пить, чтобы все в гармонии было – снаружи мокро, и внутри сыро. У меня в заначке есть такое, что покрепче, ох, хорошо.
Джадия не сомневалась, что низкорослый возница приложился бы к заветному бурдючку в любом случае, но высказываться по этому поводу не стала. Обоз свернул с дороги, едва впереди показалась река с перекинутым через нее мостом, и телеги принялись выстраиваться кругом.
Девушка спрыгнула со своей, разминая ноги, и принялась за дело – распрячь лошадей, затем взять топор и отправиться в ближний лес за дровами, а потом к берегу за водой, без нее и без огня голодными останутся все.
Пегас как-то незаметно присосался к бурдюку, и когда Джадия вернулась от реки, глаза возницы смотрели в разные стороны. Увидев девушку, он осклабился, подмигнул и забормотал что-то о "приятных на ощупь красотках", но стоило рядом объявиться Цайнеке, стал выглядеть трезвым.
– Усе в порядке? – подозрительно осведомился помощник купца, разглядывая физиономию любителя полетать. – Мне кажется, или от тебя и вправду смердит, точно из пивной бочки?
– Это дождь, ставлю свои сапоги против твоего пояса, – убежденно заявил бородатый Пегас. – В этих местах они такие бывают, то пивом воняют, то вином, а в том году, помню, и вовсе рыбными потрохами, мы тогда чуть от вони не задохнулись, чтобы мне лопнуть.
Цайнеке сплюнул и пошел дальше, а возница вновь подмигнул Джадии, но не игриво, а залихватски. Девушка отвернулась, и занялась вещами – лучше все переложить под телегу, а то непременно промокнет, несмотря на добротный мешок, а ведь внутри есть кое-что ценное.
Ужинали под тем же дождем, гномы перекидывались шутками и ржали, будто кони. Джадия жевала спокойно, время от времени поглядывала в ту сторону, где сидел Рацибуж Седьмой.
Большой костер затушили, остался маленький, и возницы с охранниками принялись устраиваться на ночлег. Она забралась под телегу, где было чуток посуше, и едва завернулась в спальный мешок, как из сырой тьмы явилась пошатывающаяся коренастая фигура.
– Шею сверну, – пообещала девушка, не успел Пегас произнести хотя бы слово.
– Эх, ну что за жизнь, – забурчал возница. – Никакой радости, так и придется пить страсть как, и ночевать в обнимку со стариной Барком, а не с теплой девкой, а у него борода колючая, и храпит он, как простуженный дракон.
Вытащив откуда-то булькнувший бурдюк, он убрел прочь, и Джадия осталась одна. Закрыв глаза, она позволила себе расслабиться, а затем принялась слушать – спать еще рано, сегодня не такая ночь, когда поддельная Зарина из клана Седого Волка может уснуть просто так.
Ближе к опушке вздыхают и переступают с ноги на ногу лошади, из крохотной палатки, что поставлена для Рацибужа, доносится негромкое посапывание. Пегас со "стариной Барком" шутливо переругиваются, определяя, кто кого сегодня ночью будет "пользовать".
Один из часовых сидит у костра, повернувшись к нему спиной, еще двое находятся за пределами кольца из телег, первый лежит на обочине дороги, второй прячется в зарослях. Все делают как надо, и враг не подкрадется незаметно, но Джадия им не враг, и подкрадываться не собирается.
Она выждала, когда заснули все соседи, и ловко, по-змеиному выскользнула из спальника. Вытащила из мешка другой, поменьше, и поползла, следуя тому пути, что сложился в голове девушки, когда она вслушивалась в шумы лагеря.
Пять шагов вперед, прямо к костру, и главное – не налететь на пустой котелок. Затем повернуть направо, и двинуться туда, где между двумя телегами имеется проем в несколько шагов. Выждать, пока перевернется с бока на бок толстый гном по прозвищу Убийца Жратвы, и продолжить путь.
Оказавшись за пределами лагеря, Джадия застыла на месте, пытаясь точно определить, где находится часовой. Если он чего заметит, его придется убить, причем так, дабы никто не заподозрил, что это сделала она.
Охранник выдал себя, когда засопел и принялся почесывать, так что брякнула какая-то деталь доспехов. Девушка кивнула сама себе, взяла чуть правее, и вскоре под руками оказалась хвоя, а над головой закачались еловые, густо сплетшиеся между собой ветки.
Тут она поднялась на ноги, и дальше пошла, но так тихо, что только кошачье ухо уловило бы ее шаги. Остановилась примерно через полмили, когда выбралась на круглую полянку размером с небольшую комнату.
– Во славу Темного Жреца и его сестер, чья боль и чей гнев поддерживают мир, – прошептала она, и принялась неспешно готовить ритуал Малого Всесожжения: его нужно провести именно сегодня, иначе она лишится расположения божественных покровителей.
Заполыхал крохотный костерок, встал над ним котелок на треноге, задымился упавший на дно кусок черной смолы. Резкий приторный запах перебил ароматы смолы и сырой земли, а когда пламя потемнело, стало черно-синим, девушка опустилась на колени и закрыла глаза.
На ощупь вытащила из мешка три статуэтки, изображавшие Темного Жреца и его сестер, и начала читать Входную Молитву. От сладкого дыма закружилась голова, а земля под ногами закачалась – верный признак того, что ее услышали, что жертва будет принята и приятна.
Она сожгла небольшую еловую веточку, затем два вороньих пера, и напоследок сунула в огонь руку. На мгновение стало больно, но тут же боль ушла, ее забрал Темный Жрец, и осталось лишь ощущение ласкового теплого прикосновения.
Джадия почувствовала, что над ней нависли две огромные, безликие женские фигуры. Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как пламя уползает под землю, будто отрез ткани, утянутый в крохотную дырку.
Ритуал завершен, но предстоит сделать еще кое-что – ликвидировать его следы, дабы ни маг, ни инквизитор не заподозрил, что здесь происходило что-то интересное. Жаровня исчезла в мешке, на смену ей явились лопатка и крохотная метелочка из веток ивы, и девушка принялась за "уборку".
Благодаря дарованному Темным Жрецом ночному зрению справилась быстро, и двинулась назад все под тем же дождем. Некоторое время понаблюдала за лагерем из леса, убедилась, что ничего не изменилось, часовые остались на тех же местах, а прочие гномы дрыхнут без задних ног.
Бесшумно и стремительно она проползла обратно, и, будучи в спальном мешке, закрыла глаза, на этот раз, чтобы уснуть по-настоящему. А открыла их уже утром, услышав над ухом громкое кряхтение и бурчание, возвестившее, что Пегас явился проведать свое хозяйство.
– Доброе утро. Вставай, что ли, – сказал он, обнаружив, что девушка не спит, и ее обдало смачным "ароматом" перегара. – Отправимся скоро, вот только набьем брюхо, – и возница похлопал себя по животу.
Дождь прекратился, но облака никуда не делись, так и остались висеть над землей плотным занавесом. Отдельные солнечные лучи сумели пробиться через него лишь в тот момент, когда гномий обоз выбрался на дорогу и покатил дальше на запад.
Пегас болтал, точно так же, как вчера и позавчера, рассказывал анекдоты, более бородатые, чем старейшина из Снежных гор. Джадия слушала, время от времени издавая одобрительное хмыканье, но любые попытки возницы "познакомиться поближе" пресекала.
Миновали деревушку, прижавшуюся к берегу озера, и потянулся лес, достаточно старый и мрачный, чтобы в нем имелась какая-нибудь пакость. Охранники перестали трепаться, зашарили взглядами по зарослям, и девушка подобралась тоже, положила руку на меч.
Громкий скрип пронесся над чащей, и впереди, чуть не шарахнув по голове лошадь Рацибужа, упало дерево. Скакун купца взвился на дыбы, так что тот едва удержался в седле, и в тот же момент с двух сторон по обозу ударили лучники.
– Вот курва! Рази гнид! – рявкнул Пегас, выхватывая огромный топор, а с той телеги, что ехала позади, донесся вскрик – летучий снаряд нашел цель, воткнулся в одного из бородатых нелюдей.
Джадия соскочила на землю, и ринулась в заросли, на ходу выхватывая клинок – если ты родилась в варварском племени, то должна кидаться в бой, не раздумывая, да еще и вопя от радости. Затрещали ветки, и она налетела на мужика в рванье, вооруженного луком и с мечом на поясе.
Тот на миг задумался, то ли стрелять в нее, то ли хвататься за эфес, и этого мгновения девушке хватило. Она ударила в горло, дергающееся тело упало наземь, и по буро-зеленой подстилке из иголок заструился алый ручеек.
Джадия развернулась туда, где, судя по звукам, прятался второй разбойник, но там через лес с воплями ломился кто-то из гномов. Побежала, держась вдоль обочины, и вскоре налетела на двух могучих головорезов, таких же оборванных и грязных, как и первый.
– О, девка! – рявкнул один, и заухмылялся плотоядно, но улыбка исчезла с его рябой физиономии, стоило воительнице увернуться от выпада топором и самой перейти в контратаку.
Получив тычок в бок, головорез завыл, попытался метнуть оружие, но Джадия увернулась и убила рябого одним ударом. Второй попытался удрать, но из-за спины девушки вылетел топор и вонзился трусу между лопаток.
– Клянусь пальцами Урда, это я удачно попал! – прозвучавший между деревьями голос принадлежал Рацибужу, а вслед за голосом явился и сам купец в сопровождении верного Цайнеке – помощник воинственно топорщил бороду и сжимал шестопер, настолько же полезный в бою с разбойниками, как сковородка.
– Тут опасно, могут быть еще, – сказала Джадия.
– Ерунда, они все удрали, понятное дело, вон мои за ними гоняются, – и Рацибуж махнул в ту сторону, откуда доносились лихие вопли, топот и удары, наводившие на мысли о твердых головах, что входят в соприкосновение с древесными стволами. – Молодец, девчонка, хотя чего еще ожидать от Седых Волков?
Она изобразила кровожадную ухмылку, а купец подошел к убитому и вытащил оружие из его спины. Осмотрев лезвие и осторожно потрогав его, он повернулся к "Зарине" и заявил:
– Если в армию Ардила не завербуешься, то найди меня, возьму в охрану. Отправимся из Гардза мы дней через пять, надо там кое-чего прикупить, ну а отыскать меня можно на постоялом дворе "Сердце гор", что в гномьем квартале, на Малой Шахтной улице. Поняла?
Джадия кивнула и подумала, что Рацибуж, если в самом деле задумает нанять ее, то запросто разорится. Вернувшись к своей телеге, обнаружила очень довольного Пегаса, счищавшего кровь и мозги с лезвия топора.
– Теперь я герой, страсть какой, и ты должна мне покориться! – заявил возница, выпячивая грудь. – Знаешь, сколько я навалил там врагов, в этой гнусной чащобе, целый большой холм!
* * *
Холмы разошлись, открылся Гардз, и Джадия отметила, что город не сильно изменился за те полгода, что она тут не появлялась. В центре, рядом с гильдией строителей, поднялся белоснежный, украшенный башенками купол огромного храма, сверкавший в лучах полуденного солнца.
Прочее осталось таким как было – мощная стена с башнями, дымки над ней, острые шпили башен, где обучают чародеев, мрачный и могучий замок, обиталище Ардила, некоронованного владыки не только города, но и земель, что тянутся от Овлейской пустыни до устья Хелдеза.
– Красота-то какая, лепота, – сказал Пегас. – Нравится мне этот город, хотя еще десять лет назад тут был задристанный замочек, где даже мухи и те брезговали на дерьмо присесть.
– Да ну? – вопросительно протянула Джадия.
– Чем хошь поклянусь, хоть бородой своего батюшки, да не затупится вечно его кирка, – выпалил Пегас. – Мы ж по этому тракту давно ходим, и раньше всегда западнее на ночь вставали, миль на пять, там развилка и постоялый двор "Под дубом", и теперь он есть, в нем еще пиво варят.
Его рассказ занял все время, потраченное на то, что обоз спустился к воротам, Рацибуж попрепирался со стражниками о размерах пошлины, и вояки в бело-синих накидках придирчиво осмотрели телеги.
Когда после долгого спора гномы все же проехали внутрь Гардза, купец придержал коня. Вслед за ним остановились повозки, и Джадия спрыгнула на мостовую из округлых, плотно уложенных булыжников.
– Ну, удачи тебе, Зарина из клана Седого Волка, – проговорил Рацибуж, подъехав к девушке. – Может быть, мы еще увидимся, если будет на то воля богов, наших и ваших. Помни о моем предложении.
– И обо мне тоже помни, – проникновенно добавил Пегас, нахлестывая лошадей, и даже попытался сделать грустное лицо, но не выдержал и заулыбался. – Если заскучаешь по настоящему мужчине, то я, красавица, страсть как готов, и не смотри, что ростом мал.
Джадия поглядела, как исчезают за поворотом улицы низкорослые всадники на крепких лошадях и тяжело нагруженные телеги. Когда из виду пропали двое охранников из арьергарда, она повернулась и зашагала по улице Полуденного Света, что идет параллельно городской стене.
Миновала Башню Ночи, черной колонной вонзающуюся в небеса, и свернула в узкий грязный переулок. Метнулась из-под ног крыса, плеснула вода в вонючей луже, и недовольные мухи с жужжанием поднялись с чего-то похожего на лишенный кожи труп ребенка.
Девушка остановилась под вывеской с изображением ножниц, и постучала. Хлипкая на вид дверь даже не покачнулась, хотя удары получились довольно сильными, а через некоторое время открылась совершенно беззвучно, и ржавые вроде бы петли не заскрипели.
– Вот она, явилась, непонятно только зачем, провалиться мне в пасть Хаоса, – произнес дребезжащий голос из-за порога, хотя кто говорит, она увидеть не смогла, разглядела лишь темный силуэт. – Проходи, не стой столбом, или ты оставила где-то на трактах ноги вместе с сапогами из дорогой кожи?
Голос вернул Джадию на много лет в прошлое, и, проходя через дверь, она ощутила слабые отзвуки того, что переживала когда-то – бессильный гнев, страх, желание сгинуть куда подальше, ожидание жестокого и неотвратимого наказания.
Клацнул засов за ее спиной, скрипнули под ногой доски, и девушка несколько раз моргнула, привыкая к сумраку. Огляделась, отмечая, что тут ничего не изменилось – окна закрывают плотные занавеси, вдоль стен выстроились огромные сундуки, на каких можно спать, а в центре большой стол со скамейками вокруг него.
– Пойдем-пойдем, девица, – прокряхтел мастер Чако, за годы, прошедшие с тех времен, когда он учил маленькую девочку, что мечтала стать королевой, вроде бы еще уменьшившийся и обзаведшийся новыми морщинами поверх старых. – Послушаем, что ты нам расскажешь, чего интересного сообщишь старикам.
Одноэтажный дом с вывеской цирюльни принадлежал тайной гильдии, чьи отделения имелись во всех крупных городах мира, и к услугам которой могли прибегнуть только очень богатые люди. Постоянно здесь обитали несколько человек, отошедших от активных "дел", остальные появлялись время от времени и ненадолго.
Джадию провели в заднюю комнату, и она оказалась под пристальными, колючими взглядами еще двух стариков. Тех, кто сумел выжить, побывав в сотнях опасных переделок, и лишил жизни больше разумных существ, чем иной наемник с большим мечом.