- Получилась небольшая заварушка. Две наши сестры оказались ранены твоими друзьями, которых пока не удалось спасти, но пока все живы. Расскажи-ка мне поподробнее, как ты познакомилась с тем человеком.
- А бабушка вам разве не рассказывала? - У Пенни ослабли ноги, и она опустилась на ближайший стул, не спрашивая разрешения.
- Мне важно, что ты об этом знаешь.
- Она привезла его к нам на телеге. Я как раз выходила из дома. Пока мы распрягали Веселку, он забрался к нам в дом. Что он там делал, не знаю, но, когда я вошла, бабушка уже ругалась с ним. Прибежал Каур с сыновьями, наши хорошие соседи. Мужика этого схватили. Но он что-то там сказал, и Каур сделал вид, будто убивает бабушку. То есть я думала, что он убил ее по-настоящему, и очень испугалась. А потом они все стали связывать меня, бабушку бросили, меня перетащили в телегу, и мы куда-то поехали. А потом меня пытались спасти мерги, но их всех поубивали.
- Это меня уже не интересует. Ты никогда его раньше не видела?
- Кого? Того человека? Нет, что вы, я бы его сразу запомнила. Правда, может, и не запомнила бы. У него какое-то скользкое лицо, противное, незапоминающееся.
- Откуда он у вас взялся, как ты думаешь?
- Я же говорю, что его бабушка подвозила. Она, может, что подробнее скажет, а я его только у нас в избе как следует разглядела тогда.
- С Радэллой мы уже разговаривали.
- Вы видели ее? Как она?
- Я же говорю, что все в порядке. Сама я ее не видела, но знаю, что она слегка ранена и сожалеет, что отважилась в одиночку на эту погоню. Если бы наши сестры не следили за ней, все могло бы закончиться гораздо хуже. Твой Каур и его сыновья, похоже, действительно храбрые и сильные воины. Жаль, что их пока не удалось вернуть в себя.
- "Вернуть в себя"?
- Тот человек оказался слишком хитрым. Он ведь знал, что за ним охотятся, и все предусмотрел. Как мы поняли, он чем-то забил Кауру уши, не то паклей с воском, не то еще чем-то. Так что тот просто не мог слышать слов Радэллы, а посторонних он получил приказ к себе не подпускать. Радэлла об этом не подозревала и чуть было не поплатилась. Ее удалось отбить. Но что делать дальше, да и стоит ли, мы пока не знаем.
- Как это "не знаем"? А его сыновья? Нужно попытаться действовать через них.
- Это ты верно говоришь. Только они стоят за отца горой. Нашим сестрам не удалось с ними переговорить. Его враги - их враги. Не понимаю, как можно быть настолько… преданными, но что есть, то есть.
- Я смогла бы, пожалуй, подобраться к Бриану. Он бы меня послушался.
- И что бы ты ему сказала? - Едва ли это предложение вызвало у Корлис интерес, однако, похоже, сейчас она была готова выслушать даже его.
- Ну, не знаю, - замялась Пенни. - Чтобы он ночью вынул у отца из ушей эту гадость и дал выслушать нужные слова. Или хотя бы связал отца и удержал так до появления, кого там… ваших сестер. Я что-то не так говорю? - переспросила она, глядя на непроницаемое лицо Корлис.
- Да нет, я просто тебя слушаю и думаю… В нашем распоряжении есть различные средства, которыми эту ситуацию можно было бы разрешить довольно быстро, если бы речь шла о человеке другого… уровня. Он вам не представлялся? - словно спохватилась она.
Пенни уверенно помотала головой.
Корлис явно прощупывала ее, вот только зачем? Неужели она настолько привыкла здесь никому не доверять, что все на свете по несколько раз перепроверяет? И что она имеет в виду, когда говорит "другого уровня"? Разве можно оставлять безнаказанными дурные поступки? Бабушка всегда учила ее, что делать плохие вещи другим нельзя, но если кто-то поступил плохо с тобой и не попросил за это прощения, то его нужно во что бы то ни стало наказать. Иначе ты делаешь хуже и себе, и ему. Себе - потому что в тебе навсегда останется ощущение жертвы, страх, а изменив себе раз, ты будешь изменять себе вновь и вновь. Ему - потому что справедливое наказание вернет сбившегося с пути человека назад, а если наказания не последует, он будет отходить от дороги все дальше и дальше, пока не заблудится окончательно. Неужели тетушка Корлис об этом ничего не знает?
Корлис тоже молчала, смотрела на девочку и думала свою думу. Кто бы знал, как ей сейчас тяжело! Если выяснится, что источник всей этой заварившейся на пустом месте каши здесь, в Обители, кое-кому явно несдобровать. Кто же знал, что бесстрашная Радэлла гонится за этой мерзкой лупоглазой ящерицей, прикормленной самим Томлином? Если бы она не пустила тогда следом за подругой двух доверенных гардиан, та сейчас лежала бы мертвой в какой-нибудь сточной канаве, а не дома - раненая, с почти отрубленной рукой и разбитой головой, но все же скорее полуживая, нежели полумертвая. Девочке об этом знать совершенно не обязательно. Пусть спокойно живет здесь. Тем более что, по отзывам Веданы и Руны, она именно такая, какой Корлис ее себе представляла: толковая, все очень быстро схватывает, обладает прекрасным чутьем, добрая и смелая. Правда о произошедшем с бабушкой только отвлекла бы ее от главного - занятий. Что случилось, то случилось. Остается разве что надеяться на лучшее. Тем более что девочке всегда можно внушить, что в Обители частые посещения родственниками не приветствуются. А Радэлла наверняка пойдет на поправку. Даже если потеряет руку. Она сильная по своей природе, а кроме того, с ней сейчас лучшая ученица Куны, которая вот уже сколько зим творит своим лекарским искусством настоящие чудеса. Кстати, оказывается, девочка даже у нее успела побывать. И не просто побывать, а произвести на Куну приятное впечатление, что дорогого стоит, если еще учесть, что привела ее к ней нужда Руны, родной и единственной, но далеко не любимой сестры. Пенни умеет располагать к себе. Это качество ей весьма пригодится в будущем. Особенно если будущее будет таким, каким представляет его Корлис.
- Ты можешь идти, дитя мое, - сказала она с неожиданной для себя самой мягкостью. - Если понадобится, я еще позову тебя.
- А бабушка…
- О ней не беспокойся. Она знает, что ты делаешь быстрые успехи в занятиях, и просит не отвлекаться на пустяки. С Кауром и его сыновьями, думаю, мы тоже скоро справимся наилучшим для всех образом. Я просто хотела услышать, что ты знаешь о том человеке. Потому что его появление в ваших местах само по себе удивительно, и нам нужно в этом обязательно разобраться. - Ей показалось, будто Пенни собирается что-то сказать, но резко передумывает и только послушно кивает. - Ты что-то хотела?
- Я? Да нет. Я все поняла. При случае передавайте привет бабушке, если можно.
- Конечно, можно. Надеюсь, ты тут у нас по дому не слишком скучаешь?
- Да нет, что вы, тут так интересно! - Пенни преобразилась. - Я вам очень благодарна!
- Я вовсе ни при чем, - улыбнулась Корлис. - Ну ладно, ступай, ступай.
О чем-то девочка недоговорила, размышляла она, оставшись наедине с собой и чувствуя, что давно пора заново растапливать печь. Надо завтра с самого ранья отправить к Радэлле еще кого-нибудь для присмотра. Не очень это, конечно, хорошо: сестры не должны просто так объявляться среди людей, тем более когда их мало и любое новое лицо сразу оказывается на виду, - но в происходящем непременно нужно разобраться. Избы стоят совсем на отшибе, до сих пор до тамошних обитателей никому сроду дела не было, а тут сразу тебе и Сима собственной персоной объявляется, и мерги, которые почему-то именно туда забрались в поисках не то попавшего в плен, не то сбежавшего Гийса, сына еще одного из нынешних правителей Вайла’туна. Который, кстати, тоже перепугал всех своим внезапным исчезновением. Вчера, правда, под вечер до Обители дошли слухи, что он, мол, нашелся, однако в скверном состоянии, не то пьяный вусмерть, не то побитый настолько, что его иначе как в лежачем положении до дома не довезешь. Где именно его обнаружили, не сообщалось, но нервы Корлис были настолько на пределе, что она бы не удивилась, если бы оказалось, что тело этого Демвера покоится сейчас где-нибудь неподалеку от места столь странного появления Симы, дядя которого, Томлин, богатейший, а теперь еще и влиятельнейший человек Вайла’туна, ну просто не может при складывающихся обстоятельствах не начать свою собственную игру за пошатнувшуюся власть. А любая игра в Вайла’туне традиционно сразу сказывается на посвященных во все обитательницах Айтен’гарда.
Хочется им этого или нет. Кому-то хочется. Та же Дония, Мать Белой башни, которая при Ракли оказалась почти не у дел, в последнее время буквально воспряла духом, почувствовав, что новым хозяевам, как и в былые времена, понадобились ласковые услуги ее красавиц. Взамен ты получаешь влияние здесь, в Обители. Влияние, которое раньше определялось внутренними нуждами, а вовсе не близостью к замку. Ну, с Донией отдельная, всем понятная история. Кто знает, вполне возможно, что без Белой башни давно не стало бы и самой Обители. Говорят, что даже подземные ходы рылись специально для незаметных свиданий важных мужчин из Вайла’туна с юными фриясами. Хотя уж кто-кто, а Корлис имела точные сведения из первоисточников, откуда следовало, что Обитель возводилась много позже того, как предками вабонов была создана сложная система подземелья. Однако это обстоятельство вовсе не умаляло важности фрияс в поддержании интереса замка и сохранении до сих пор хотя бы внешнего вида независимости Обители. Независимости, которая на поверку, увы, оказывается не более реальной, чем истории об извечной вражде вабонов и шеважа…
- Дилис! - позвала Корлис.
Ей никто не ответил, однако через некоторое время в приоткрывшуюся дверь заглянула та, кого она меньше всего ожидала и хотела сейчас видеть.
- Не помешаю? - чуть заискивающим тоном спросила скромная чернявая женщина со сбившейся прической, придававшей ей вид самозабвенный и слегка дурашливый.
- Конечно, нет, Иегота, заходи, - изобразила на лице приветливую улыбку Корлис. - Тебе тоже кажется, что здесь стало холодно?
Длинноватый нос гостьи принюхался, и она утвердительно кивнула, протискиваясь в дверь и замирая на пороге.
- Вот я и думаю, что пора очаг растапливать.
Корлис устало поднялась со своего высокого кресла, заглянула в печь, поворошила кочергой угли, убедилась в их полной непригодности и первым делом пошарила в коробе, где у нее хранилась специальная береста для розжига. Обычно этими нехитрыми действиями занималась приживалка Корлис, но сегодня она девушку отпустила, решив, что справится сама.
Иегота стояла в дверях, не торопясь предлагать свою помощь. Сюда она пожаловала явно не за этим.
Корлис сложила кору горкой, накрыла сухими прутиками, приперла со всех сторон коротенькими баклушами и запалила длинный завиток бересты от фитилька постоянно горящей на печи масляной лампы. Огонь весело вспыхнул и сразу же прожорливо охватил всю кладку. Начало было положено.
- Я тебя слушаю, - сказала Корлис, выпрямляясь.
- Я пришла сказать, что выполнила… что мы выполнили ваше поручение. - Иегота очень естественно разыгрывала волнение, и от этого ее глаза то и дело выкатывались из орбит двумя испуганными белыми шарами. Она торопливо развязала шнуры на плечевой сумке и достала несколько свитков. - Вот то, что вы мне давали, а вот то, что у нас в итоге получилось.
- Хорошо. Положи на стол. Я потом посмотрю.
Иегота с нескрываемой радостью избавилась от ноши.
С такой же радостью Корлис сейчас выпроводила бы гостью за дверь, но, увы, она не могла этого сделать при всем желании. Вступать в прямое противостояние с замком сегодня не отважится ни одна из Матерей. Поэтому она лишь вежливо поинтересовалась:
- Ну и как, много нашлось, чего править?
- Не так чтобы много, но я считаю, что наш перевод все-таки больше соответствует нынешнему пониманию и языку.
"Готова побиться об заклад с кем угодно, что она даже не заглядывала в свитки", - подумала Корлис и подложила в печь первое настоящее полено.
- Очень хорошо, Иегота. Я в этом не сомневаюсь. Меня саму последнее время смущало особенно то место, где говорится, как Великая Асса была, по сути, прекращена Благородными Арлегами, которые, не желая в ней участвовать, просто взяли и растопили Купол Ледяного Безмолвия, после чего и они, и Темные силы, кто хотел, ушли от борьбы.
- Совесть, - пожала плечами Иегота.
"Можно подумать, это слово тебе знакомо", - пристально посмотрела на нее Корлис, а вслух сказала:
- Скорее всего. Вот только как они по ту сторону вообще оказались? Что их заставило откликнуться на призыв Чернобога?
- Жажда знаний, полагаю. Я могу идти?
"Она опасается, что я задам ей более прямые вопросы по тексту, который она знает с чужих слов. Что ж, мне бы хотелось ее как следует помучить, да только Скелли едва ли останется доволен. Мне-то что, а вот Лодэме придется расплачиваться за всех".
- Да, разумеется, иди. Кстати, как там Лодэма?
- У Ладемы все хорошо. - Иегота по привычке исковеркала имя своей названой Матери, придав ему простецкое звучание, но с таким невинным видом, словно именно ее произношение единственно верное. - Вчера ее весь день слабило, но сегодня мы были у нее на утреннем совете, и она произвела вполне бодрое впечатление.
"Знала бы ты, чего ей это стоит, - подумала Корлис. - Хотя наверное, знаешь. И не можешь дождаться, когда же наконец исчезнет на твоем кривом пути последнее препятствие. Но если ты вздумаешь самостоятельно поторопить события, тебе, милочка, несдобровать".
- При случае передавай ей от меня привет. Я давно хочу с ней повидаться, но дела навалились, сама понимаешь.
- Непременно. До свидания. Будем ждать от вас хороших вестей.
Иегота просочилась вон из комнаты.
"Как будто ты сомневаешься в том, насколько хорошими для тебя будут вести", - брезгливо поморщилась Корлис. Ей вспомнилось недавнее заседание в Силан’эрне, Зале молчания, где время от времени собирались самые приближенные из внутреннего круга или на худой конец их представители вроде достопамятного Симы и обсуждали наиболее животрепещущие вопросы управления Вайла’туном. После заседания, уже собираясь покидать Залу, Корлис почувствовала, как кто-то мягко, но уверенно взял ее за локоть.
- Рад приветствовать мудрейшую Мать Черной башни, - сказал из-под низкого капюшона знакомый старческий голос. - Думаю, вы могли бы уделить мне чуть-чуть вашего драгоценного времени. Охота поговорить.
Наружу торчала больше похожая на невесомую паутину седенькая бороденка. По ней любой из присутствующих здесь посвященных мог безошибочно, невзирая на капюшон, узнать в говорящем главного писаря замка - Скелли.
- Я в вашем распоряжении, - машинально ответила Корлис.
- Ну об этом я не смею и мечтать, - язвительно хихикнул собеседник, доверительно пожимая ее локоть сухими, тонкими пальцами. - Просто поговорим. - И не успели они покинуть пустеющую Залу, как он перешел к делу: - "Сид’э". Вы, безусловно, понимаете, о чем я говорю. Мне пришло в голову, что перевод, выполненный… сколько уже?.. зим шестьдесят, если не больше, тому назад, ведь так?.. нашей замечательной Лодэмой, безнадежно устарел. Будем смотреть правде в глаза. - Он выпустил наконец ее локоть и откинул на плечи тяжелый капюшон. Глянул на Корлис огромными серыми глазищами, в которых сейчас можно было увидеть что угодно, кроме правды. - Ведь я по роду занятий всякий день имею дело с языком. И должен заметить, что язык наш день ото дня меняется. Становится проще. Из него уходит прежняя цветастость. Знаете, иногда даже мои писари обращаются ко мне с вопросами о значении того или иного слова. - Он снова посмотрел на Корлис, и на этот раз взгляд его остановился и сделался совсем паучьим, клейким и сковывающим. - Наверняка и вам тоже приходится сталкиваться с подобным, не правда ли?
- Не припомню, - с некоторым трудом ответила она, прекрасно понимая, что проще было бы согласиться.
- Значит, просто не сталкивались, - заверил Скелли. - Столкнетесь. - Я ни в коем случае не призываю ваших девочек переписывать свитки заново. Это было бы глупо и неосмотрительно. Но пусть пробегутся по ним, прикинут, что к чему, дадут свои предложения. Я частенько провожу подобные проверки у себя. Заодно в результате мы даем нашим ученикам возможность проявить свои навыки, приучаем к свободному выражению мысли. Разве это плохо?
- Нет, свобода мысли - это не плохо, - согласилась Корлис.
- Вот мы и достигли понимания! Кстати, если не ошибаюсь, у вас ведь там есть новая, так сказать, свежая гевита, которой можно было бы, разумеется, в числе прочих, поручить проверить два-три свитка. Раздайте им, а потом сравните, чей вариант вас больше устраивает. Вы ведь понимаете, о ком я говорю, не так ли?
- Да, конечно, - ответила деланой улыбкой Корлис. - Иегота, не сомневаюсь, прекрасно справится.
- Ну, вот и замечательно! Приятно иметь дело с теми, кто тебя понимает. Не смею вас больше задерживать.
С этими словами, набросив на патлатый череп капюшон, мерзкий старичок повернулся к Корлис спиной и, не прощаясь, торопливо устремился прочь по темному коридору.
"Она подумала, что я мерзкий старикашка, - размышлял он, чувствуя на себе неприязненные или заискивающие взгляды невольных и вольных попутчиков в таких же, как и он, плащах с капюшонами. - Все так думают. Не подозревают, что мне это даже нравиться стало. Все равно она сделает так, как я ей только что велел. А уж Иегота никогда не подведет. Стать Матерью Зеленой башни в столь юном возрасте было не под силу даже самой Лодэме. Но ведь я нисколько не перечил истине, когда говорил, что сейчас все упрощается. И не только язык. Если ничего специально не усложнять, то все просто".
Он прищелкнул пальцами от удовольствия и сознания своей непререкаемой власти. Беспредельной власти, если вдуматься. У него в руках, которые многие за глаза называли паучьими лапками, сосредотачивались нити всех этих никчемных эделей и их беспутных семейств, а теперь еще и история постылого племени вабонов. И никто, ни один выскочка не сможет ему отныне помешать. Раньше был один, по имени Харлин, старый, выживший из ума дурак, бывший писарь, которого без особого труда удалось выжить из замка и который вздумал уволочь с собой некоторые рукописи в первозданном виде. Где он теперь? Если доносчики не обманывают, ему удалось заткнуть рот еще до зимы. Во всяком случае, лачуга его прекрасно горела, а поиски на пепелище ничего не дали. Тут, конечно, не все гладко и понятно, тело ведь тоже найдено не было, да еще и Уллох, один из самых доверенных людей Скелли, погиб при невыясненных обстоятельствах, точнее, от невыясненных причин, поскольку как на убийцу свидетели указывали на гадкого карлика по имени Тэрл, который теперь укрылся в своем туне и носа не кажет, думая, что сможет уйти от возмездия. Чутье подсказывало Скелли, что убийство Уллоха не было случайным и что следы остальных его врагов, нет, не врагов, а мятежников, уводят в том же направлении - к туну Тэрла. Если бы не Ифор, полоумный свер, убивший зачем-то Лина, своего командира, который, судя по всему, сумел втереться в доверие к Тэрлу, сейчас Скелли знал бы гораздо больше. Ифора не составило труда заставить замолчать, заодно сэкономив на обещанном эдельстве, однако подобные проколы стоили Скелли немалых нервов, а нервничать он не любил.