- Разумеется. Так и есть. А кроме того, герои - далеко не всегда наши предки.
- Получается, что Культ героев, даже таких, как Дули, не так уж и важен, если над героями стоят боги?
- Я могу сказать тебе больше: Культ героев был специально выдуман, чтобы отвлечь нас всех от истинной Веры, то есть от "знания изначального света".
- Так их что, не было?
- Почему же? Герои были. Однако то, что мы знаем о них, что нам про них рассказывают, - это все ложь, не полная правда, то, что на "ложе", на поверхности. Это как если бы я показала тебе вот этот острый нож и сказала: это нож. Это было бы правдой?
- Да…
- Нет. Это было бы ложью. Правдой было бы, если бы я сказала, что это - острый нож. Видишь разницу?
- Да. Получается, вы бы не соврали, но и не сказали всей правды.
- Я бы соврала, если бы сказала, что это ложка. Точно так же получается и со всякими разными культами. И Дули, погибший в Мертвом болоте, и Адан, утонувший в Бехеме, - все они когда-то жили, и многое из того, что мы о них сейчас знаем, - правда. Но нельзя этим ограничиваться. Иначе получается, будто мы живем всю жизнь в своей маленькой избе, никогда не выходим на улицу и при этом еще пребываем в уверенности, что за дверью ничего нет. Если продолжить это сравнение, то герои и предки - это те, кто жил в нашей избушке до нас. А боги-это те, кто нашу избушку создал. Ведь не могла же она взяться из ниоткуда.
Пенни помолчала, вспоминая свои давнишние и недавние мысли. Вернулась к вечернему разговору с Веданой. Хотела задать вопрос Руне напрямую, но спохватилась, что не имеет права разглашать то, чем сейчас занимаются ее подруги. Поэтому над вопросом задумалась и наконец сказала:
- А в хронике "Сид’э" о богах говорится или о героях?
- Откуда тебе про нее вообще известно? - изумилась наставница.
- Да Аина вчера рассказывала… Кстати, она советовала мне попросить вас познакомить меня с еще другой хроникой - "Айтен’э".
- Когда научишься как следует читать, обязательно познакомлю. Но что тебе известно про "Сид’э"?
- Да ничего особенного. - Пенни уже пожалела, что вообще заикнулась на эту тему. - "Река времени". Есть в двух, вроде бы, списках. Один в замке, другой здесь, у Лодэмы. Мы ее тоже читать будем?
- Будем. Вообще-то мы с тобой ее уже начали читать. Вчера. - Она похлопала по столу.
- Ой, как же я не догадалась! - обрадовалась Пенни. - Я думала, что хроники обязательно записываются в свитках. Но стол хоть и большой, а все ж таки маленький. Тут, наверное, не все?
- Конечно. Далеко не все, - подтвердила Руна.
- А самое начало здесь есть? - затаила дыхание девочка.
- Есть.
- Покажите, Руна! Я хочу узнать, с чего все началось.
- Уверена? - улыбнулась наставница.
- Мне даже бабушка об этом никогда не говорила. Не то слово - уверена!
Они пересели за противоположный край стола, и Руна поцарапала ногтем и без того почти стершуюся от времени витиеватую линию.
- Вот тут начало.
Пенни долго смотрела на линию, следя за ее изменчивым, но непрерывным узором, и постепенно осознавала, что для прочтения и понимания всего этого древнего наследия неведомых предков ей потребуется не одна зима. Ее охватило отчаяние, и она чуть не заплакала от своего бессилия и одновременно радости первых шагов.
- А как это прочитать? - дрогнувшим голосом спросила она наконец.
Похоже, Руна прекрасно понимала, что творится сейчас в душе ее юной ученицы, и потому без лишних слов заговорила по писаному:
- Некогда, а точнее, тогда, когда не было Времен и Миров, людьми постигаемых, существовал, не воплощаясь, один лишь Рам’ха Великий. Проявился Он в Новую Действительность и от сознания Новой Бескрайности озарился Изначальным Светом Радости. И появилась тогда воочию бесконечная Новая Вечность, от Света в Новой Бескрайности родившаяся, и было бесконечным число ее проявлений. Так появилось то, что нам, людям, дано воспринимать и принимать как пространства миров Яви, Нави и Правы…
Руна сделала паузу и продолжала:
- Стоило Рам’хе Великому проявить себя в Новой Действительности, в бесконечной Новой Вечности появилось Нечто. Только было оно уже не тем, чем является Рам ’ха Великий, а потому Нечто таило в себе источник зла, ибо все, что с высочайшей точки зрения Надсовершенного несовершенно, оказывается злом относительно совершенного…
- Не поняла, - призналась Пенни.
- Мы с тобой уже об этом говорили. Вспомни о ноже. Я собираюсь тебе сказать о нем. Я знаю, что нож острый. Это моя совершенная правда. Но когда я произношу эту правду, то есть когда я воплощаю ее в слове и говорю просто "нож", я лгу тебе, мои слова несовершенны, взяв нож, ты можешь обрезаться, и потому эта моя ложь может считаться злом. Хотя по сути своей злом не является. Могу продолжать?
- Да, конечно!
- И когда Рам’ха Великий озарился светом Радости, излился из него безмерный поток Инглии, Света живого и первозданного. То было несказанное дыхание Его, и хлынул Свет и зазвучал в великом Нечто.
- Почему вы остановились?
- На Этом запись заканчивается.
- А что было дальше? - Глаза у самой Пенни теперь горели огнем человека, вкусившего знания и жаждущего узнать большее. - Вы ведь помните?
- Живой Свет все лился и лился, но стоило ему отойти от Рам’хи Великого, как он перестал быть его частью. Он разгонял извечную мглу, но чем дальше изливался, тем становился менее ярок. И всюду, где проходил он, возникала жизнь. И возникали мириады миров и действительностей, где обитали живые существа, подобные нам и совсем не подобные. Чем ближе они были к Великому Источнику Света, тем тоньше были их тела и возвышенней чувства. Так было, так есть и так будет.
- Так они, эти существа, и сейчас там живут?
- Разумеется. Мы - только маленькая крупица того мироздания. - Перехватив взгляд Пенни, устремленный в потолок, Руна пояснила: - Они живут и над нами, и вокруг нас, и даже внутри нас. У них иная действительность, как сказано в "Сид’э", и мы просто так не можем их увидеть.
- А они нас?
- Одни могут, другие - нет. Если ты посмотришь на свою руку, что ты увидишь?
- Кожу. Пальцы…
- Но ведь твоя кожа из чего-то состоит. А то, из чего она состоит, тоже из чего-то состоит. И мы, наша Обитель, Торлон и все те земли, что за ним, - мы только мелкая часть чего-то необъятного, что смотрит на нас, не видит и думает: "Это всего лишь моя кожа".
Чтобы не расплакаться, Пенни рассмеялась. Руна говорила просто, ей очень хотелось верить, но как можно верить такому?
- Так что когда читаешь "Сид’э", не нужно воспринимать все в ней изложенное буквально. Мир гораздо сложнее, чем нам кажется. Взгляни, к примеру, на этот стол. Ты видишь, что он широкий, что он длинный, что у него есть высота, позволяющая нам сидеть удобно и не нагибаться. Итого мы получаем три связных между собой меры. А вот на столе ты видишь древесные кольца. Когда стол был деревом, они нарастали одно вокруг другого с каждой зимой. У этих колец тоже есть длина и есть ширина. Но нет высоты, они никуда не выпирают, они, считай, просто нарисованы природой. Что получаем?
- Две меры?
- Правильно. И мы видим их со всех сторон. А вот если бы и кольца эти могли видеть, они бы смогли увидеть нас, только когда мы стоим вот так. - Руна наклонилась над столом. - А если я снова сяду, то исчезну из их поля зрения, но буду продолжать их видеть. В этом и есть преимущество трехмерности над двухмерностью. Наша четвертая мера - время, которое мы не можем увидеть, но без которого сама жизнь была бы невозможна, как мне кажется. Правда, для каждого из нас оно течет по-разному. Если ты устала и возвращаешься от меня домой, то невольно думаешь: как же далеко идти, как же долго. А если ты идешь и при этом думаешь о чем-то интересном, то даже не замечаешь, как оказываешься дома.
Пенни согласно кивнула.
- Поэтому для простоты наши предки придумали целую систему мер времени, которую мы теперь, не знаю уж почему, забыли. Для нас сейчас достаточно считать время от зимы до зимы, а ведь когда-то в стародавние времена человек мог точно сказать, сколько времени, например, ты спишь, или сколько проходит времени от восхода до заката, или сколько ушло времени, пока ты мигнула.
- А зачем? - удивилась Пенни. - Зачем это нужно? Ну мигнула я, и что с того? А от восхода до заката всегда по-разному бывает. Зимой дни всегда короче.
- Я с тобой согласна. Нам сейчас это трудно понять. Мы привыкли время ощущать, не называя. Вероятно, раньше было как-то по-другому. Ну да ладно, мы с тобой увлеклись и сбились с главной темы. Просто я хотела сказать, что в других действительностях этих мер может быть не две, не три и не четыре, а гораздо, гораздо больше.
- Это вы сейчас про то, о чем читали? О пространстве миров Яви, Нави и… этой…
- Прави.
- Да, Прави. Слово "явь" мне понятно. С двумя другими я не сталкивалась.
- Сталкивалась. Просто не отдавала себе в этом отчета. Когда мы спим, то оказываемся в мире Нави. Мы можем путешествовать по нему, узнавать места, которые посещали в прежних снах, встречать тамошних знакомых, получать какие-то знания, которых у нас не было здесь, в этом мире, можем чувствовать связь между нашей явной жизнью и тем, что мы видим во сне. Можем наутро вообще ничего не помнить.
- Я обычно помню, - не преминула похвастаться Пенни. - Сегодня мне снилась бабушка. Она пришла за мной и хотела забрать отсюда.
- А ты что?
- Не знаю. Я проснулась. Но уходить мне не хотелось. С Навью понятно, а что тогда такое Правь?
- Это высокий мир, в котором живут наши боги. Если мы становимся лучше, то приближаемся к нему.
- А как я могу с ним столкнуться, как вы говорите?
- А разве у тебя никогда не звучал в голове внутренний голос, который подсказывал тебе какие-нибудь правильные решения?
- Ой, правда, бывало!
- Мужской или женский?
- Я даже не знаю… Если честно, то я не всегда его слушаю. Мало ли о чем я могу подумать.
- Напрасно. Ты должна знать, что это с тобой говорит не часть тебя, а то, что находится вне тебя, но связано с тобой и по-своему заинтересовано, чтобы тебе было лучше, чтобы ты быстрее развивалась. Слушайся его, не бойся. Когда ты к этому привыкнешь, тебе станет легче жить.
- Я попробую, - неуверенно согласилась Пенни.
- Это важно еще и потому, что нас окружают не только добрые к нам существа, но и всякие нехорошие темные сущности, которые в свое время либо недополучили живого Света, когда тот разгонял мрак, либо возгордились и решили, что могут обойти великие законы мироздания и обрести божественность, сорвав печати мудрости в низших мирах, чтобы по закону подобия, о котором я тебе уже говорила, получить мудрость из миров высших.
- Мы об этом говорили?..
- Да, когда я сказала, что мы состоим из бесчисленных миров и сами составляем миры. Раньше говорили проще: что наверху, то и внизу. Закон подобия. И когда были сорваны низшие печати, светлые боги вступили в борьбу с темными силами, и началась Великая Асса…
Пенни вспомнила, что Руна уже читала ей об этом, причем читала здесь же, на кромке стола. Значит, она только что зачем-то обманула ее, сказав, будто дочитала до конца и больше из "Сид’э" здесь ничего нет. Нет, стол достаточно длинный и широкий, чтобы на нем уместилось еще что-нибудь эдакое, полезное и интересное. Но не может же она напрямик спросить об этом наставницу. Вероятно, у Руны есть на то свои причины. Чтобы случайно не выдать свою догадку, Пенни перевела разговор на другую тему.
- Вы еще говорили, что расскажете мне сегодня про числа, - напомнила она.
Руна кивнула, покопалась в разложенных на столе рамках и положила перед девочкой одну, на которой были изображены ставшие уже привычными знаки-образы.
- Чисел у нас, как ты понимаешь, великое множество, но их можно записать точно так же, как и слова. Потому что в кенсае почти каждому образу соответствует его внутреннее число. Чтобы внутреннюю числовую суть образа извлечь на поверхность и записать, наши предки договорились в таких случаях ставить над знаками вот такую косую полоску, похожую на лопатку. Какой у нас первый знак?
- "Исток".
- Правильно. А исток всегда один. Он - первый. Поэтому и внутренний образ его - единица. Что означает второй знак?
- "Боги".
- Поскольку богов множество и никто до конца не знает сколько, то у второго знака числовой сущности просто нет. Теперь третий.
- "Ведаю".
- Тут можно привести несколько объяснений: я и то, что я знаю, или знание, как взаимосвязь двух начал, скажем, известные нам цвета как промежуток между полным мраком и ослепительно-ярким светом. Как бы то ни было, числовая сущность этого знака - два. Сущность трех заложена в следующем знаке - "говорю", или, как его называли прежде, "глаголю". Тут ты сама можешь уловить суть троичности и в действии - я, говорящий, говорю что-то кому-то, - и в том, что я говорю. То, что я говорю тебе, заключено в звуке, обладает образом и несет в себе смысл. Так что, как ни верти, получается тройка.
Так они постепенно дошли до десятка, потом десятками - до сотни и наконец сотнями до тысячи.
- Только не говори, будто все запомнила, - сказала под конец Руна. - Для начала будешь подсматривать вот сюда. Постепенно все само уляжется, и ты будешь удивляться, почему раньше ни о чем таком не догадывалась. У меня так было. Кроме того, если перенестись в мир чисел и при этом не забывать про образы, их отражающие, то и здесь нам в помощь приходят внутренние связи. Если не веришь, давай начнем числа складывать друг с другом по очереди и выстраивать в линию. А потом посмотрим на получаемые образы.
- Как это?
- К одному прибавить два дают сколько?
- Три.
- К двум прибавить три?
- Пять.
- К трем - пять?
- Восемь.
- А к пяти восемь?
- Тринадцать, - сообразила Пенни. - А к восьми тринадцать - двадцать один.
- Вот видишь, мы с тобой, таким образом, получили ряд чисел. Теперь вернемся к их образной сущности и посмотрим, что вышло. Когда я ведаю, знаю Мудрость, то начинаю говорить, то есть нести ее другим. Ведение и Глагол дают нам Бытие. Глагол, соединяясь с Бытием, дают нам…
- Равновесие.
- Хорошо. Бытие в Равновесии дает Устранение причин бед. И происходит все это лишь тогда, когда человек поступает как бог, живущий на земле.
Пенни не верила собственным ушам. Все, что говорила ей сегодня Руна, находило в ней моментальный отклик, будто она это знала и теперь лишь вспоминала. Но бабушка точно ничего подобного рассказать ей не могла. Тогда откуда же?
- А почему у меня иногда возникает такое ощущение, как если бы это со мной уже когда-то происходило? - вслух задалась она вопросом, не надеясь получить ответ. - Хотя я знаю, что этого не было.
- Этого не было с тобой в нашей действительности. Но запросто могло произойти в другой. Например, во сне. Некоторые мудрые люди верили, что мы одновременно живем в нескольких мирах, а во время сна, когда наше явное тело спит, другое, тело Нави, переносится в те миры, где мы точно так же живем и общаемся со знакомыми и незнакомыми по этому миру телами. Так мы за одно время получаем не один, а несколько опытов жизни. И быстрее развиваемся.
Впоследствии Пенни думала, что заметила за окном какую-то тень, подходившую к дому, и потому с уверенностью сказала:
- Сейчас в дверь постучат.
Но тогда она сказала это просто так, словно очнувшись и вспомнив такой же случай. Сидела она при этом спиной к двери и потому никакого движения за окном видеть не могла.
В дверь постучали.
- И кто же это? - поинтересовалась Руна, вставая. Причем поинтересовалась у нее, у Пенни, словно пытаясь проверить ее прозорливость.
- Бабушка, - машинально ответила девочка, вспомнив свой утренний сон.
Она ошиблась: Руна впустила в избу не бабушку, а привратницу Дилис. Не тратя время на вежливость и даже не сняв капюшона, Дилис отмахнулась от предложения присесть и велела Пенни немедленно собираться и следовать за ней. То, что она прерывает занятия, ее совершенно не волновало.
Пенни бросила извиняющийся взгляд на Руну. Та успокаивающе кивнула и стала собирать разложенные на столе рамки.
- Я как разберусь, так сразу прибегу, - заверила ее девочка.
- Не спеши. Если ты сможешь запомнить то, о чем мы говорили, для одного дня этого будет вполне достаточно.
- Не забудьте про мазь, - оглянулась Пенни уже в дверях. - Сперва живицей натираете, потом лежите, чтобы впиталась, а потом плотно обматываете, подложив сирень. Вот увидите, как быстро поможет. Куда мы идем? - спросила она Дилис, торопливо семеня за ней по хрустящему снегу. - Какие-нибудь вести от моей бабушки?
- Не знаю, - не сразу оглянулась женщина. - Распоряжение Корлис. Не отставай давай.
"Дело серьезное", - почувствовала Пенни, прибавляя шаг. Она никак не предполагала, что Мать Черной башни будет вызывать ее к себе по пустякам. Неужели что-то стряслось с бабушкой?
Бабушка не шла у нее из головы всю дорогу. Утренний сон, рассказ Руны про связь между Явью и Навью - все это теперь заставляло Пенни по-новому смотреть на знакомые вещи и видеть в них скрытый смысл. Правда, внутренний голос затаился и помалкивал, вероятно не желая оказаться виновным потом, когда все окажется не так страшно.
Они подошли к обыкновенной, хотя и довольно внушительной по размерам избе, в которой Пенни не сразу признала тот дом, где их впервые встречала посреди ночи тетушка Корлис. Под крыльцом послушно томились на привязи три коня, в которых она попыталась, однако так и не смогла угадать бабушкиного. Для нее теперешней то ночное приключение, когда ее везли в телеге, а потом отбивали погибшие из-за этого мерги, сейчас вообще представлялось чем-то совершенно нереальным и никогда с ней не происходившим. А может, ей приснилась не только бабушка, но и вся предыдущая жизнь?..
Корлис рассеяла ее сомнения. Она стояла у дальнего окна в своем неизменном черном платье, только белый пояс сменился синим, а драгоценные камни куда-то исчезли. Вид у нее, когда она повернулась к вошедшим, был хмурый, и у Пенни предательски сжалось сердце. Тем неожиданнее прозвучали слова Матери, не пожелавшей тратить время на приветствия.
- С Радэллой все в порядке, не переживай. Она уже дома и передавала тебе привет.
- Откуда вы знаете? Она была здесь?
Корлис пропустила эти недостойные ее вопросы мимо ушей и продолжала:
- Но у нас возникли непредвиденные неприятности. Тот человек, за которым она гналась, тот, что похитил тебя и покорил своей воле твоих друзей, оказался еще более непростым, чем мы подозревали. Некоторое время тому назад он странным образом исчез, его искали, но не нашли, и вот он вернулся сам…
- Бабушка его что, убила?
- Хотела, конечно, однако мы ей помешали, - снизошла до ответа Корлис. - Иначе у Обители могли бы возникнуть очень крупные неприятности.
"Сейчас она объявит, что выгоняет меня на улицу", - мелькнуло в голове у Пенни, и она сделала глубокий вдох, чтобы принять эту весть с достоинством.