- Помолчи-ка, приятель! - цыкнул на него Тангай. - На рожу свою сперва взгляни, потом спрашивай, почему к тебе на шею первая встречная не бросается. Я все понял, милая Велла. Вы полное право имеете нам не доверять. Сейчас мы просто попутчики да товарищи по несчастью. Согласен: на вашем месте я бы тоже не стал за здорово живешь открываться старику с топором да дураку с кайлом. Кас, молчи! Только я вот на вашего братца гляжу и вижу, что он к нам всю дорогу присматривается. Чует небось, что в нас еще сила предков наших живет. Не чета нынешнему племени. Вабоны с некоторых пор другие пошли. Будто их нынче не тем местом делают. Слабые какие-то стали. На обстоятельства оглядываются. Кто да что про них скажет. Вприглядку живут да вприсядку ходят. Я вон себе лачугу по ту сторону, за замком, сколотил, поближе к опушке Пограничья, так ко мне даже фра’ниманы не жалуют.
- Тангай у нас воин грозный! - подпел приятелю Кас. - Топориком не только деревца рубит. Одному мне его злить дозволяется.
- Ща я и для тебя исключение сделаю, - рявкнул Тангай. - А топорик мой и вправду уговаривать долго не придется. Помолчи. Братец твой мне приглянулся, красавица. Я недолго за ним наблюдаю, но вижу, что стержень в нем есть, хороший стержень, прочный. Я сам таким в молодости был далекой. Теперь уж не то. Поистерся мой стерженек-то, высох, каменеет все больше с каждой зимой. Того и гляди надломится. Потому что за все это время гнуться не привык.
- Чего же вы тогда бежать надумали? - слегка потеплев, возразила Велла.
- Не бежать, а отступать. Что нам предки заповедовали, не помнишь? А заповедовали они, ежели враг насядет, уходить с родных земель да в иных землях новые избы возводить. Не спешить помирать, если в том нужды нет. Вот я и не спешу. Мне еще несколько делов сделать надо. Дед наказывал. Он, раз уж на то пошло, и про нашу с вами нынешнюю встречу знал.
- Так вы знаете, чем все должно кончиться? - Велла толкнула плечом брата, ставшего было засыпать под мерное покачивание саней.
- Этого никто знать не может. А если узнает, все по-иному обернется. Нет, миси Велла, я только о том сужу, что наша встреча не случайна. А ее исход покажет время.
- У вас что ни слово, то загадка.
Их разговор прервали окрики конвойных. Под пеленой снега они, сами того не заметив, вступили на землю Вайла’туна, а первые сани уже приближались к западным воротам в Стреляных стенах.
Из снежной хмари вынырнула дымящаяся голова коня. В склонившемся с луки седла всаднике Хейзит признал Гийса и невольно подался ему навстречу. Тот хранил внешнее спокойствие, но говорил тихо и быстро:
- Пока вам ничего не угрожает. Когда вас отпустят, ступайте прямиком домой. Я все выясню и, если что, предупрежу. Что бы ты ни думал, не удирай. За тобой никакой вины нет, так что все образуется.
Гийс махнул рукой Велле и погнал коня прочь.
- Что он сказал? - переспросила девушка.
- Чтобы ты не забывала поплотнее запахивать шубейку, - отряхнул с ее плеч снег Хейзит.
Торопливые слова Гийса одновременно успокаивали и будоражили. Откуда он все это знает? Обычный фултум, которому не положено интересоваться ничем иным, кроме верной службы своему хозяину. Простой малый, получивший подобающее воспитание в замке, неплохо, видать, разбирающийся в культах героев, честный и храбрый. До сих пор Хейзиту казалось, что этими качествами натура его приятеля исчерпывается, что само по себе, правда, уже немало. Недавно он осознал, что с чистой совестью и спокойным сердцем доверил бы ему жизнь и счастье сестры. И вот два их последних разговора, вернее, короткие указания, произнесенные тоном, не предполагавшим сомнений и лишних расспросов, открыли перед Хейзитом такие захватывающие дух глубины, которых он никак не ожидал обнаружить за мягким и открытым обликом Гийса.
- Ты хорошо его знаешь? - словно подслушав мысли Хейзита, поинтересовался Тангай.
- Неплохо, а что?
- Да так, ничего. Мне-то какое дело? Я сейчас где-нибудь тут с саней хлопнусь и домой поспешу. Пущай потом ищут. Только сдается мне, что он из их числа будет.
- Из чьего числа?
- Ты меня отлично понял, приятель. Обложили нас со всех сторон. Загонщики! Давно своей жизнью жить пора, а мы жить-то и разучились. Оглядка нам нужна. Чтобы никому не перечить. Чтобы все по-людски. Да только разве за тем мы на этот свет приходим? Что толку след в след за кем-то по жизни топать? Неужто у нас силенок не хватит свою дорожку проторить?
- К чему ты клонишь, старый? - растер замерзшие щеки Кас. - С утра вроде ничего не ел, а как тебя поперло!
- То-то и оно, братец, что не ел. Где это видано, чтобы трудовой люд наемщик не кормил? Или запамятовал, как раньше дровосекам жилось? Да что там дровосекам! У кого руки из нужного места росли, а голова не только для шапки на плечах громоздилась, тем были и почет, и забота, и деньга причитающаяся. А нынче сам будто не знаешь что? Поди туда, руби это, давай сюда, ступай, за жалованьем покуда не суйся, как сбагрим твое говнецо, расплатимся, не обидим, а обидим, так несильно. Разве не так?
Хейзит смотрел на Каса, который понуро молчал.
- Вот я и говорю: попробовал бы кто раньше так с нами разговор вести. Его бы враз спеленали да куда-нибудь в овраг, а то и в Бехему ненасытную зашвырнули. А ты нынче поди сунься, попытай правды добиться! Что, кишка тонковата? И я про то же. Нам силфуры свои поганые как подачку кидают, а сами на трудах наших потных да кровавых наживаются!
- Ну, про "потные да кровавые" ты, старый, гнешь без совести.
- Я гну?! - Тангай не на шутку кипятился. - А это что? - Он зло сорвал рукавицы и показал натруженные ладони. В ладонях действительно ничего необычного не было: большие, мозолистые, с глубокими морщинами. - Да ты знаешь, сколько я топоров об них истер? Э-э… куда тебе, белоручке, понять! - Кас на это явно несправедливое замечание возмущенно закашлялся. - Так вот ты и попробуй к ним потом за правдой сунуться. Вмиг заслоны выставят, вояками, вооруженными до зубов, прикроются - поди прорвись к их нежным горлышкам! - Старик брезгливо сплюнул. - Так как, ты говорила, твою таверну кличут? "У старого замка"?
- Хорошая у вас память, - улыбнулась Велла.
- Не жалуюсь, красавица. Очень даже удобственное название, должен заметить. Легко запоминается. Особенно если последнее слово выкинуть. Ты подумай. А то скоро замок всю свою привлекательность, боюсь, растеряет. Ну да ладно, бывайте. Авось наведаюсь как-нибудь на угощение.
С этими словами Тангай как ни в чем не бывало перевалился боком через край саней, упал в снег и исчез. Как будто никогда и не было его.
- Куда это он? - вырвалось у Хейзита.
- Сказал же: домой навострился. - Оставшись в центре всеобщего внимания, Кас оживился. - Ща в снегу отлежится и побредет к себе.
- Вы, похоже, его давно знаете? - скорее тоном утверждения, нежели вопроса, сказала Велла.
- Да уж зим тридцать, почитай, как минуло, - кивнул Кас и добавил: - Но если вы хотите что у меня про него выспросить, дело это неблагодарное.
- С чего ж это?
- Да с того, что старик он скрытный, больше слушает, чем говорит, жизнь, как вы уже, должно быть, поняли, ведет затворническую, семьи не имеет, короче, в себе весь.
- Что-то по нему не скажешь, что он мало говорит, - заметил Хейзит. - А вы-то сами откуда будете, вита Кас?
- Я-то? - ухмыльнулся собеседник. - Да ниоткуда. Так, живу где придется, то здесь, то там.
- А я поняла так, что у вас и семейство имеется. - Велла изобразила на лице саму невинность и глянула на брата, призывая его в свидетели.
- Отчего ж не иметься? - согласился Кас. - Имеется семейство. Со мной кочует. Сейчас вон у приятеля одного расположились. Отсюда уже неподалеку.
- А что так?
- Да так вот. Все никак избу не отстрою. Погорельцами мы стали с прошлой зимы. Малой нас по дури спалил, вот и мыкаемся теперь. Работы нынче много, руки до своего уюта все не доходили. Глядишь, теперь дойдут. - Он мечтательно потянулся, ненадолго расправляя сутулые плечи. - Если, конечно, нам и в самом деле расправы не учинят. Ну, вы слышали, за что: за Локлана, которому мы с Тангаем и еще мужиками плот сварганили, и все такое прочее. Теперь вот одно сплошное беспокойство.
- А кто знает, что это вы? - возразила Велла. - Мы-то уж точно не скажем.
- Вы, может, и не скажете. А только глаза у замка повсюду понатыканы. Еще и уши имеются. Вы хоть на нашего возницу, что позади меня, гляньте. Делает вид, что дорогой занят. А сам, вот увидите, чуть что - подслушивает. Эй, человек хороший!
"Хороший человек" не шелохнулся. Хейзиту, однако, показалось, что повернутая к ним спина излишне напряжена.
- Эй, возница! - повысил голос Кас.
- Чего надо? - повернулся курносый профиль.
- Скоро на месте будем?
- Скоро.
- Ну, и на том благодарствую, - через плечо бросил Кас. - А то мы тут поспорили, что засветло не доберемся.
- Добрались уже.
Сани и в самом деле вскоре остановились. Мимо проехал уже знакомый Хейзиту херетога Донел. А невидимый впереди глашатай тем временем выкрикивал, что отсель все вольны расходиться по домам.
Велла во все глаза смотрела на брата, потому что чувствовала, какая у него в душе сейчас происходит борьба. Полная неопределенность положения усугублялась еще и тем, что куда-то запропастился Гийс. Велла очень рассчитывала на то, что ее новый друг не покинет их, а быть может, даже прояснит происходящее. В отличие от Хейзита, она давно свыклась с мыслью, что Гийс далеко не так прост, как представляется с виду. Да и чего греха таить: ей очень хотелось еще раз, а лучше не раз пережить рядом с ним ту бурю чувств, которые она испытала прошлой ночью. Ни один из прежних знакомых мужчин не вызывал в ней столько огня и желания быть женщиной. Теперь же он пропал без объяснений… и тем только еще крепче заарканил ее неискушенное в любовных передрягах сердце.
- Ты идешь? - Хейзит соскочил с саней в глубокий снег и протянул сестре руку. - После твоих хлеф я только сильнее захотел есть. Пошли!
"Нет, он точно не появится, - подумала Велла. - Кажется, он обещал сам навестить их, если что произойдет, чтобы предупредить. Значит, братец успел рассказать ему, где они живут. А если нет? Если ничего не произойдет? Почему она сама не догадалась подсказать ему, где их найти, когда был подходящий момент? Вот дуреха-то!"
Велла оперлась на предложенную руку и невольно сравнила ее с рукой Гийса. Эта была добрая, мягкая и несильная. А та - уверенная и дерзкая, знающая, чего хочет хозяин и чего - она… Нет, так совсем не годится! Она не должна раскисать. Не имеет права. В конечном итоге пусть будет то, что будет. Зря, что ли, она училась мировосприятию у матери - мудрой женщины, не торопившей события и принимавшей жизнь такой, какая она есть. Желания только уводят нас в сторону. Вера - вот что дает силы надеяться. Вера в свое предначертание, в торжество случая, наконец, в помощь предков.
- Извини, что не сумела заморить тебя по пути голодом. Нет, не отнимай руку, а то я тут где-нибудь увязну, и ты меня потом не откопаешь. Ты можешь что-нибудь разобрать вокруг?
Словно из духа противоречия снег разом перестал падать, а поднявшийся ветер легко развеял густые тучи. Между ними проглянуло голубое небо, и стало очевидно, что до вечерних сумерек еще долго.
- Пошли, пошли! По пути наглядишься! - торопил ее брат, и Велле пришлось подчиниться. Нет, рука у него тоже может быть крепкой, если он захочет. - Мать, наверное, совсем испереживалась. Идем.
Они недолго торили дорогу в глубоком снегу. Как ни странно, проулки между избами полнились спешащими но своим делам жителями, вероятно, уставшими скрываться от снега по домам и теперь при первой возможности высыпавшими на улицу наверстывать упущенное. Здесь уже снег был утоптан множеством ног, хотя вокруг изб и даже на покатых крышах он лежал толстой белой периной.
- Что ты наморен делать дальше? - поинтересовалась Велла, повеселевшая из-за прояснившейся, пусть ненадолго, погоды и обрадованная видимым спокойствием брата. - Мы действительно идем домой?
- Действительно. Есть другие предложения?
- Да нет, просто мне показалось…
- Гийс совершенно четко сказал, что мы должны возвращаться домой и вести себя так, будто ничего не произошло. Предлагаю послушаться его совета.
- Ну вот, наконец-то я узнаю, о чем вы там шептались! Благодарю, что поделился! Теперь и я, пожалуй, постараюсь не сильно переживать. Как хорошо, что у меня есть старший брат! Всегда приголубит, успокоит, объяснит…
- Перестань. Кстати, - добавил Хейзит, пропуская нерасторопную старуху с тележкой, - что там у тебя с ним произошло?
- С кем?
- Не юли. С Гийсом, с кем еще?
- Да ничего…
- Так мне все-таки приснилось, что ты и он… что он просил у меня твоей руки?
- Приснилось…
- Слава героям!
- Не приснилось…
- Тэвил! Так я и знал! Вы что, уже того…
- Что?
- …любили друг друга?
- Хейзит! Оставь свои глупости!
- Хорош женишок, однако! Оставил тебя. Сам где-то крутится. Обещал, может быть, зайти, если совсем нас прижмет. Ну-ну, давай-давай.
- Ты же дал свое согласие! - Велла наморщила нос, как в детстве, когда нужно было захныкать, чтобы заставить брата принять ее условия игры. - Он ведь твой друг.
Хейзит обнял сестру за талию, тесно прижал к себе и шепнул в оголившееся под волосами ушко:
- Иногда мне кажется, что у меня больше нет друзей…
"Он непохож на плачущего мальчика, которому нужно утешение, - подумала Велла. - Просто чувствует в себе силы говорить мне, что думает. Я бы так вряд ли смогла. А он изменился. Стал настоящим мужчиной". И она поймала себя на мысли, что перебирает в памяти имена и лица своих многочисленных подружек, с которыми могла бы его познакомить, чтобы он больше не чувствовал себя одиноким. Ничего не вышло. Как ни странно, все они сейчас казались ей недостойными его внимания. Вот те раз! Неужели она тоже ни одной из них толком не доверяет? Было среди них несколько милых, добрых и по-своему рассудительных, однако все они не подошли бы ему по возрасту, да и добрыми и рассудительными они стали, если разобраться, не от хорошей жизни. Одним словом, слишком опытные девицы. Хейзиту же она непременно хотела найти такую, которую он сам потом смог бы воспитать. Велла знала двух-трех совсем еще девочек, дочек завсегдатаев таверны "У старого замка", но только одну, пожалуй, могла бы без зазрения совести познакомить с братом. Остальных даже хорошенькими трудно было назвать.
Все это время они шли молча, машинально кивая в ответ на приветствия встречных прохожих. Нельзя сказать, что в Вайла’туне все поголовно друг друга знали, а тем более друг другу симпатизировали, просто в противном случае отсутствие ни к чему не обязывающей вежливости могло вылиться в лишние склоки и упреки. Молва - вот что всегда нужно было иметь в виду, тем более если от нее зависит достаток в твоем доме. У Веллы даже промелькнула мысль, что теперь, узнав о вынужденном возвращении брата и крахе столь многообещающего предприятия, многие соседи снова потянутся к ним в таверну. Им больше не надо завидовать чужому успеху. А пожалеть - это мы все умеем и любим…
Дорога к дому заняла у них больше времени, чем они ожидали. Вероятно, сказалось желание как можно скорее почувствовать себя в тепле и безопасности, а выпавший снег сделал знакомые места почти неузнаваемыми. Конечно, они могли бы идти вдоль внутренней линии Стреляных стен, что неминуемо привело бы их к заветной таверне, которая в свое время оказалась на пути одной из стрел, расположение этих стен, вернее, стены, определившей. Однако так могли поступить разве что пришлые из соседних тунов, а не местные жители, кичившиеся своим умением находить в хитросплетении переулков между избами кратчайшую дорогу к цели.
Как бы то ни было, раскачивающуюся вывеску, пронзенную упомянутой стрелой, они заметили одновременно и не сговариваясь прибавили шаг. Хейзит прислушивался к внутреннему голосу, который наверняка подсказал бы ему, окажись здесь что-нибудь не так. Теперь он всегда и везде ожидал подвоха. Вот и сейчас порыв ветра донес до него слабый запах гари. Очевидно, он прилетел с пепелища, в которое не так давно превратился дом бедняги Харлина. Постой-ка, но ведь после такого снегопада все обугленные балки должны быть занесены сугробами и ничем не пахнуть! Не может же быть, что их специально раскопали, как только снег прошел. Надо будет при случае обязательно сходить туда и самолично все проверить. В особенности колодец.
- Смотри, Дит… - Велла указала на фигуру, заметившую их и поспешно скрывшуюся за дверью таверны. - Что он тут потерял?
- Странно, - согласился Хейзит, замедляя шаг. - Мне казалось, мать дала ему и его женушке Маре окончательный расчет. Ты уверена, что это был именно он?
- Ты сам разве не видел?
- Видел кого-то, но не разглядел, кто это был. Пошли быстрее!
Велла поняла, что брат в первую очередь подумал о матери. Будь он один, наверняка бы поостерегся приближаться к таверне, не разведав, что почем. А сейчас он уверенно тянул ее за собой. Нет, уже не тянул…
- Ты туда пока не ходи, - сказал он, резко останавливаясь. - Мало ли что, сама понимаешь. Давай сделаем так: я пойду и, если все спокойно, выйду и позову тебя. Если не выйду или выйду не один, прячься и не высовывайся, что бы ни происходило. И во что бы то ни стало отыщи Гийса.
- Так ты ему все-таки веришь?
- Больше некому, радость моя. Ну все, я пошел.
Не дожидаясь возражений, Хейзит легонько толкнул сестру в проем между стоящими здесь почти вплотную избами и стремительной походкой направился в таверну.
- Идет! - вздрогнул приникший к заиндевевшему окну курносый доносчик. - Все-таки идет!
Донел брезгливо взял его за шиворот и бесцеремонно передал в лапы двум помощникам, которые еще менее радушно затолкали перепуганного Дита под стол.
- И пусть кто только пикнет, - предупредил Донел, многозначительно оглядываясь на бледную женщину заурядной наружности, но зато с густой копной роскошных высветленных волос, для удобства перехваченных на затылке широкой синей лентой. - К тебе, мамаша, это относится в первую очередь. По местам!
Засаду Донел подготовил на удивление быстро и толково. Пока брат с сестрой добирались пешком, он с небольшим отрядом всадников доскакал до таверны, спрятал коней за домом, припугнул хозяйку и немногочисленных посетителей, рассадил своих людей поближе к входу, а сам благоразумно встал подальше, за увитую плющом и цветами деревянную колонну. Не хватало только спугнуть мальца. Донелу бы этого не простили.