Как и в любой другой библиотеке, повсюду на стеллажах стояли книги. На стенах висели два пейзажа и одна марина. На полу лежал толстый зеленый ковер. Рядом с большим письменным столом стоял непомерных размеров глобус, с поверхности которого на меня смотрела Африка. Позади стола, во всю стену, было вставлено оконное стекло толщиной не менее восьми сантиметров.
На женщине, сидевшей за столом, было платье цвета морской волны. Вьющиеся волосы в локонах, одновременно напоминающие закатные облака, освещенные солнцем, и пламя свечи в темной комнате, ниспадали до плеч. Огромные глаза за стеклами очков - впрочем, в очках она не нуждалась - светились голубизной, как озеро Эри в три часа пополудни ясным летним днем. Она улыбнулась, не разжимая коралловых, под цвет волос, губ.
Я знал эту женщину, но абсолютно не помнил, кто она такая.
Перешагнув через порог, я тоже улыбнулся, не разжимая губ.
- Привет, - сказал я.
- Здравствуй. - Она указала рукой на стул с высокой спинкой и подлокотниками, в котором можно было удобно развалиться и о чем-нибудь помечтать. - Садись, пожалуйста. - Я сел, и она молча принялась изучать мое лицо. - Рада тебя видеть.
- Взаимно. Как поживаешь?
- Спасибо. Признаться, не ожидала, что ты придешь.
- Знаю. Должен же я отблагодарить тебя за сестринские заботу и внимание. - Я специально говорил с легкой иронией, чтобы посмотреть, как она отреагирует. В эту минуту в библиотеку вошел огромный пес, ирландский волкодав, и молча улегся у стола.
- Не стоит благодарности, - ответила она в том же тоне. - Разве могла я бросить брата в беде? В следующий раз будь осторожнее за рулем.
- Можешь не сомневаться, в следующий раз я приму все меры предосторожности. - Она не подозревала, что я понятия не имею, о чем говорю, и я решил этим воспользоваться. - Я пришел, потому что нам есть что сказать друг другу. Ты как считаешь?
- Да. Ты обедал?
- Перекусил в кафе часа два назад.
Она позвонила горничной и приказала накрыть на стол. Потом искоса на меня посмотрела.
- Я знала, что ты выберешься из клиники, но не думала, что так скоро. И все же не понимаю, почему ты пришел именно ко мне.
- Решил сделать тебе сюрприз.
Она задумалась, потом предложила мне сигарету. Мы закурили.
- От тебя всегда можно было ждать чего угодно, - нарушила она затянувшуюся паузу, - и ты всегда выходил сухим из воды. Но боюсь, сейчас этот номер не пройдет.
- Почему? - спросил я.
- Ставки слишком высоки, и мне кажется, ты просто блефуешь, явившись ко мне без предварительной договоренности. Я всегда восхищалась твоей смелостью, Корвин, но будь благоразумен. Ты прекрасно понимаешь, чем это может кончиться.
Корвин? Запомним.
- В данный момент я ничего не понимаю, - сказал я. - Ты забываешь, что на некоторое время я был выключен из игры.
- И ты ни с кем не общался?
- Не успел.
Она посмотрела на меня, склонив голову набок и слегка прищурившись. Ее изумительные глаза заблестели.
- Странно, - задумчиво произнесла она. - Как-то не верится, но, может быть, ты не врешь. Может быть. Тогда, конечно, ты принял единственно правильное решение и обезопасил себя со всех сторон. Дай мне подумать.
Я затянулся сигаретой, надеясь услышать еще что-нибудь, но она молчала, и я решил заговорить первым, начиная игру, в которой ничего не понимал, с партнерами мне неизвестными и по ставкам, о которых не имел ни малейшего представления.
- Мне непонятны твои сомнения, - заявил я. - Главное, что я пришел именно к тебе.
- Да, - ответила она. - Знаю. Но ты слишком умен, и цель твоего визита наверняка неоднозначна. Ну да ладно, не будем спорить. Поживем - увидим.
Спорить? О чем? Увидим? Что? Журавля в небе?
Горничная вошла с подносом, на котором стояли тарелки с бифштексами и кувшин пива, и на некоторое время я был избавлен от необходимости делать загадочные замечания и тонко намекать на обстоятельства, о которых ничего не знал. Бифштекс с кровью был превосходен, и я с жадностью на него набросился, смачно хрустя свежеподжаренным хлебом и запивая галлонами пива мою первую за день роскошную трапезу. Она засмеялась, глядя на меня и нарезая мясо мелкими кусочками.
- Что мне в тебе нравится, так это жажда жизни, Корвин, - сказала она. - Жаль будет, если ты с ней расстанешься.
- Мне тоже, - пробормотал я.
И внезапно я увидел ее в зеленом, как морские глубины, платье с большим вырезом и пышными складками. Звучала музыка, пары кружились в вальсе, отовсюду доносились веселые голоса. Я был одет в черный с серебром… Видение исчезло. Но я твердо знал, что вспомнил часть своего прошлого, и про себя выругался, сетуя на провалы в памяти. О чем мы с ней разговаривали там, в зале, не обращая внимания на веселье и танцы?
Я наполнил кружки пивом и решил проверить на Эвелине свое видение.
- Помнишь тот бал? - спросил я. - Ты была в изумрудном платье, а я в черных с серебром одеждах. Играла музыка, а мы с тобой стояли и разговаривали. Какой прекрасной казалась жизнь…
На лице ее появилось мечтательное выражение, щеки порозовели.
- Да. Много воды утекло с тех пор… Скажи, ты действительно ни с кем не вел переговоров?
- Честное слово, - поклялся я, стараясь удержаться от улыбки.
- Сейчас все изменилось к худшему, - вздохнула она, - и отражения оказались не так безопасны, как мы думали…
- Продолжай.
- Он не изменился. Разве что забот прибавилось.
- Понятно.
- Да. И, как ты понимаешь, ему необходимо знать твои намерения. Что ты собираешься предпринять?
- Ничего, - небрежно ответил я.
- То есть как? - Глаза ее изумленно расширились.
- По крайней мере в данный момент, - торопливо сказал я. - Сначала мне надо во воем разобраться.
- Вот оно что.
Второй ирландский волкодав вошел в библиотеку и тоже улегся у стола. Мы молча допили пиво, доели бифштексы и бросили кости собакам.
Потом нам подали кофе, и неожиданно я понял, что испытываю по отношению к этой женщине самые настоящие братские чувства, которые, однако, я быстро в себе подавил.
- Итак, что новенького? - спросил я, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Безобидная фраза, вполне естественная и абсолютно безопасная, ведь вряд ли она спросит в ответ, что я имею в виду.
- Все по-прежнему. - Она откинулась на спинку кресла и рассеянно уставилась в потолок. - Ничего особенного не произошло. Возможно, ты поступил умнее всех нас вместе взятых. Мне и самой здесь нравится. Но… разве можно забыть…
Я опустил голову, не зная, какое выражение придать своему лицу, и на всякий случай сказал замогильным голосом:
- Ты права. Это невозможно.
Пауза затянулась, и я понятия не имел, как вести себя дальше, но, слава богу, она заговорила первой.
- Скажи, ты меня ненавидишь?
- Ты с ума сошла! - воскликнул я. - Что бы между нами ни произошло, как я могу тебя ненавидеть?
Видимо, мой ответ ей понравился, потому что она улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.
- Спасибо. Несмотря ни на что, ты - настоящий мужчина.
Я поклонился и расшаркался, не вставая со стула.
- От твоих похвал у меня закружится голова.
- Ну это вряд ли.
И я почувствовал себя неуютно.
Сидевшая передо мной женщина наверняка знала того, кто хотел погубить меня, и ненависть вспыхнула во мне с новой силой. Я едва удержался от желания потребовать у нее ответа.
- И все же, что ты собираешься предпринять? - спросила она, и я невнятно пробормотал, не придумав ничего лучше:
- Все равно ты мне не поверишь.
- Как мы можем тебе верить?
Я решил запомнить это "мы".
- Вот видишь. Но я хочу доказать, что говорю правду, и поэтому останусь жить в твоем доме. Тебе не составит большого труда следить за каждым моим шагом.
- А потом?
- Потом? Поживем - увидим.
- Умно, - сказала она. - Необычайно умно. И ты ставишь меня в неловкое положение. - (Честно говоря, мне просто некуда было идти, а деньги, полученные за шантаж, таяли с каждой минутой.) - Оставайся, конечно, но учти, - она взяла в руки цепочку с брелоком, висевшую у нее на шее, - что это - ультразвуковой свисток для собак. У Доннера и Блитцера четыре брата, каждый из них прошел дрессировку, и они сбегаются по первому моему зову. Если они нападут все вместе, даже тебе не удастся долго продержаться. В Ирландии и волков-то не осталось после того, как там вывели эту породу собак.
- Знаю, - машинально ответил я и тут же понял, что действительно это знаю.
- Да, - продолжала она. - Эрик останется доволен, когда я скажу, что ты - мой гость. Он вынужден будет оставить тебя в покое, а ведь ты только этого и добиваешься, n’est-cе-pas?
- Oui.
Эрик! Меня заколотил озноб. Я помнил, хорошо помнил Эрика, и это было очень важно, хотя мы давно не виделись.
Почему?
Потому что я его ненавидел. Ненавидел так сильно, что убил бы, не моргнув глазом. Вполне возможно, что когда-то я пытался это сделать.
И между нами существовала какая-то связь.
Родственная?
Да, да, именно так. Нас обоих раздражало, что мы… братья. Я помнил… помнил…
Большой, сильный Эрик, с влажной кудрявой бородой и с такими же глазами, как у Эвелины!
Воспоминания нахлынули на меня, в висках застучало, лоб покрылся испариной.
Но лицо мое осталось бесстрастным. Я медленно затянулся сигаретой, сделал глоток пива и неожиданно сообразил, что Эвелина действительно была моей сестрой! Только звали ее не Эвелиной. Что ж, придется быть осторожнее. В конце концов, совсем необязательно называть ее по имени.
Кто я такой? И что все это значит?
Эрик, внезапно подумал я, прекрасно знал об автомобильной катастрофе, которая должна была закончиться моей гибелью. Уж не он ли ее организовал? Да, подсказал мне внутренний голос, больше некому. А Эвелина была его сообщницей и заплатила доктору, чтобы меня пичкали наркотиками. Неизвестно еще, что хуже, смерть или…
Я вздрогнул. Попав в ее дом, я сунул голову в пасть льва: стал пленником Эрика. Они могли расправиться со мной в любую секунду.
Но она сказала, что Эрику придется оставить меня в покое, когда он узнает, что я - ее гость. Я задумался. Я не имел права верить всему, что мне говорили. Либо придется все время быть начеку, либо надо уходить и ничего не предпринимать до тех пор, пока память полностью ко мне не вернется.
Не знаю, как объяснить, но я чувствовал, что время не ждет. Мне почему-то казалось, что я немедленно должен разобраться, в чем дело, и начать действовать. И если необходимо подвергнуться опасности, чтобы вернуть память, или рискнуть жизнью ради достижения важной цели, быть по сему. Я остаюсь.
- …помню, - сказала Эвелина, и я понял, что она говорит уже в течение нескольких минут. Возможно, она просто болтала о пустяках, но скорее всего меня захлестнула волна воспоминаний, и я просто перестал слушать. - …тот день, когда ты победил Джулиана в его любимых состязаниях, а он с проклятьями швырнул в тебя бокал с вином. Но главный приз достался тебе. И внезапно он испугался, что позволил себе лишнее. А ты просто рассмеялся и выпил с ним другой бокал вина. Мне кажется, он до сих пор раскаивается, что не сдержался, - ведь Джулиан такой хладнокровный и старается во всем тебе подражать, хоть и завидует. Ты помнишь? Но я все равно ненавижу его по-прежнему и надеюсь, когда-нибудь он споткнется. Теперь недолго осталось ждать…
Джулиан, Джулиан, Джулиан… Да и нет. Человек, которого мне удалось вывести из себя, несмотря на его легендарное самообладание. Охота… главный приз… Что-то очень знакомое, но хоть убей, я не мог вспомнить, в чем было дело.
- А Каин? Помнишь, как здорово ты его высмеял? Он ненавидит тебя лютой ненавистью…
Похоже, я не пользовался особой популярностью.
Каин… Я его знал. Хорошо знал.
Эрик, Джулиан, Каин, Корвин. Комната поплыла у меня перед глазами, пульс бешено забился в висках.
- Это было так давно… - невольно вырвалось у меня.
- Корвин, - сказала она, - давай перестанем играть в прятки. Ведь я понимаю, что ты пришел ко мне вовсе не для того, чтобы себя обезопасить. Наверняка ты хочешь со мной договориться, и, зная твои силы, я никогда не поверю, что ты останешься в стороне. Мне неизвестно, что ты задумал, но, может быть, нам удастся заключить с Эриком взаимовыгодную сделку. - Это "нам" прозвучало явно фальшиво. Видимо, она тщательно взвесила все обстоятельства (мне неизвестные) и пришла к выводу, что мое присутствие ей на руку. Похоже, сестричка Эвелина решила урвать себе лакомый кусочек. Я улыбнулся. - Скажи, - продолжала она, - ведь ты пришел, чтобы договориться с Эриком? И предпочитаешь вести переговоры через посредника?
- Может быть, - сказал я. - В данный момент мне бы не хотелось отвечать на твой вопрос. Я совсем недавно поправился и решил остановиться у тебя на тот случай, если начну действовать или захочу договориться с Эриком.
- Думай, что говоришь. Ведь ты прекрасно понимаешь, что я доложу каждое твое слово.
- Как знаешь. - Пришла пора рискнуть и попробовать перехватить инициативу. - Но может быть, тебе выгоднее иметь дело со мной?
Брови ее сдвинулись, и между ними легли крохотные морщинки.
- Я не совсем понимаю, что ты предлагаешь.
- Я ничего не предлагаю… пока. Я действительно не лгу, когда говорю, что еще не принял окончательного решения. Но я не уверен, что захочу договориться с Эриком. В конце концов… - Я умолк и многозначительно на нее посмотрел, прекрасно понимая, что молчание мое вряд ли выглядит убедительным. Но я иссяк.
- Разве у тебя есть другая кандидатура? - Внезапно она вскочила, схватившись за свисток. - Блейз! Ну конечно!
- Сядь и не смеши меня, - сказал я. - Неужели я пришел бы к тебе, прекрасно понимая, чем это грозит, если бы собирался договориться с Блейзом?
Рука, сжимавшая свисток, опустилась, и, искоса на меня посмотрев, она снова уселась в кресло.
- Кто знает? - произнесла она после непродолжительного молчания. - Ведь ты - игрок в душе и способен на предательство. Но если ты пришел убить меня, это глупо. Кому-кому, а тебе должно быть известно, что я вовсе не такая важная птица. И кроме того, мне всегда казалось, что ты хорошо ко мне относишься.
- Так оно и есть, - с готовностью согласился я. - Можешь мне поверить, тебе не о чем беспокоиться. Как странно, что ты заговорила о Блейзе.
Приманка, приманка, приманка! Мне так много надо было узнать!
- Почему? Значит, вы все-таки вели переговоры?
- На этот вопрос я тоже предпочитаю не отвечать, - сказал я, довольный, что добился некоторого преимущества. - Но уверяю тебя, в любом случае я ответил бы ему то же, что и Эрику: "Я подумаю".
- Блейз, - повторила она.
Блейз, сказал я сам себе. Блейз, ты мне нравишься. Я должен плохо к тебе относиться, хоть и не помню, по какой причине, но ты мне нравишься. Я это знаю.
Какое-то время мы сидели молча, и внезапно на меня навалилась смертельная усталость. Но я ничем себя не выдал. Я не имел права показывать своей слабости. Я знал, что обязан быть сильным.
- Хорошая у тебя библиотека, - заметил я, нарушая затянувшуюся паузу.
- Спасибо. - Она внимательно на меня посмотрела. - Блейз… Скажи, ты действительно считаешь, что у него есть шанс?
Я пожал плечами.
- Трудно сказать. Может быть, он в себе уверен. А может, и нет. По крайней мере я здесь ни при чем.
Внезапно я увидел, что рот у нее приоткрылся, а глаза изумленно расширились.
- Ни при чем? - повторила она. - Послушай, неужели ты сам решил рискнуть?
Я рассмеялся в надежде, что это хоть как-то ее успокоит.
- Не болтай глупостей, - заявил я, стараясь говорить как можно увереннее. - Зачем мне рисковать?
Но в глубине моей души зазвенела какая-то струна, а в голове молнией блеснула мысль: "Почему бы и нет?"
И мне стало страшно.
Мой ответ, казалось, ее успокоил, и, улыбнувшись, она махнула рукой в сторону встроенного в стену бара.
- Я бы выпила коктейль, только покрепче.
- С удовольствием к тебе присоединюсь. - Поднявшись, я подошел к бару, смешал напитки и. налил два полных бокала. - Знаешь, - сказал я, вновь усаживаясь на стул, - я рад, что мы сидим с тобой вдвоем, разговариваем, как прежде, и никто нам не мешает. По крайней мере у меня возникают приятные воспоминания.
И лицо ее озарилось прекрасной улыбкой.
- Ты прав. Если ни о чем не думать, можно на секунду представить, что мы снова в Эмбере.
И бокал чуть не выпал у меня из рук.
Эмбер! Горячая волна прокатилась по моей спине, ударила в голову.
Она тихонько заплакала, и я поднялся, обнял ее за плечи и осторожно притянул к себе.
- Не плачь, сестричка, не надо! Не трави мне душу! - Эмбер! Волшебное, животрепещущее слово, которое так много значило! - Подожди, настанут еще хорошие времена!
- Ты действительно так думаешь?
- Да! - громко сказал я. - Я в этом уверен!
- Ты сумасшедший! Наверное, поэтому я всегда любила тебя больше других братьев. Когда ты так говоришь, я тебе верю, хоть и знаю, что ты - сумасшедший! - Она опять заплакала, но довольно быстро успокоилась. - Корвин, - всхлипнула она в последний раз, - если когда-нибудь ты добьешься своего, если каким-то чудом, неизвестным даже на отражениях твое желание исполнится, ты ведь не забудешь свою глупенькую сестричку Флоримель?
- Да, - ответил я, вспомнив ее имя, как только его услышал. - Обещаю, что не забуду.
- Спасибо. Я доложу Эрику, что ты появился, но ничего не скажу о Блейзе и о своих подозрениях…
- Спасибо, Флора.
- Только я все равно тебе не верю. Помни об этом.
- Естественно.
Потом она позвонила горничной, которая проводила меня в спальню, и я с трудом разделся, свалился в постель и проспал одиннадцать часов кряду.