(9 октября)
– Подымайся, Кариджану! – взволнованно крикнул старик с крыльца.
– Только не ледяной водой! Пожалуйста! – вскрикнул я, торопливо принимая сидячее положение, чтобы произвести впечатление бодрствования.
– Напротив нас стоят цыгане, они могут взять тебя до Агъерри, вам по пути… Поедешь?
– Э-э-э…
– Решайся быстрей! Они скоро отъезжают.
– Еду! – я поднялся и начал торопливо одеваться.
Старик дал мне новую одежду, так как моя была в весьма прискорбном состоянии. В последнюю очередь накинул куртку и глянул в зеркало…
Идиот! Незнакомые люди ни за что не возьмут с собой потустороннего…
Я принялся копаться в вещах и нашел там темно-серый платок, который я повязал на лицо, и черную шляпу. На руки натянул перчатки, чтобы спрятать когти.
– Долго ты там? – крикнул со двора старик.
– Ща!
Эх. Прическа слишком приметная. Эти пряди…
– Они отправляются через пять минут!
Я схватил ножницы.
Две длинные пряди упали на пол. Эпично было бы кинуть их в камин, и сжечь, как символ прошлой жизни… Но волосы потусторонних не горят.
Ладно, останутся деду на память…
– Я готов! – мы со стариком столкнулись в дверях.
– О… – протянул он, взглянув на меня.
Я крепко обнял его:
– Спасибо! Вы очень помогли мне! Порой я вел себя глупо, простите! Всего вам хорошего!
Я дохромал до повозки и помахал ему рукой.
– Удачи! – крикнул он.
(12 сентября)
Ребята, к которым я прибился, оказались очень хорошими.
Их главный в шутку звал меня Мистер Икс.
Я аккуратно сказал лишь о том, что мне позарез надо попасть в Монтелик.
– От Агъерри ты пешком до Монтелика не дотопаешь, – сказал он мне: – Тебе нужен конь. Я мог бы отдать тебе коня в обмен на что-нибудь стоящее и научить ездить верхом.
Я достал наконечник копья – это было последнее, что у меня осталось от моего мира, да и вообще от всей моей жизни. Прошлой жизни.
Я усмехнулся, подкинул его в руке и протянул главному.
Он осмотрел его со всех сторон, поцокал языком и сказал:
– Этот наконечник стоит моего лучшего жеребца.
… Коня звали Кембия, что в переводе означает "ветер".
Главный рассказал мне, как им управлять, как подниматься в стременах. По-моему, проще некуда.
Мы вышли на дорогу, он дал знак залезать в седло. Тут я столкнулся с проблемой: непослушную раненую ногу задрать так высоко я не мог. Я решил обойти коня и попробовать с другой ноги.
– Стой! – главный, усмехнувшись, схватил меня за локоть: – Не подходи к коню сзади, двинет копытами – мама не горюй.
Он помог мне кое-как вскарабкаться в седло.
Я пустил коня шагом. Потом перешел на рысь.
Сразу вспомнил, что надо приподниматься в стременах.
Раненая нога тут же меня подставила и проскользнула в стремя. Я испуганно схватился за гриву коня. И, наверное, сделал ему больно…
Кембия встал на дыбы и понес. Я заорал и еще сильнее вцепился в его шею, пытаясь не упасть: на такой скорости, да на каменистой дороге это будет дорогого мне стоить…
Еще чуть-чуть, и я бы сорвался.
Главный пустил своего коня наперерез и, схватив Кембию за узду, остановил.
Помог мне выпутаться из стремян и спуститься на землю.
– Испугался?
Коленки и руки предательски дрожали, но я, через силу улыбнувшись, сказал "нет".
Главный, усмехнувшись, похлопал меня по плечу.
– Да, мистер Икс, не все так просто, как ты думал. Но не переживай, научишься.
(17 октября)
К полудню мы достигли Агъерри. Дальше мои попутчики сворачивали на запад, а я двигался в сторону Монтелика.
Я попрощался с ними и двинулся в путь.
(18 октября)
На привале я, впервые за две недели, позволил Антику пострелять из лука.
Первый выстрел был неудачным. Антик едва зацепил дерево, в которое целился. Он выхватил вторую стрелу. Она вообще ушла в сторону. Третья в ствол попала, но сбоку и слишком низко.
Антик сжал кулаки и прошептал:
– Ч-черт!
– Спокойно, – сказал я, потрепав его по плечу: – Дай себе время на восстановление. Такие ранения не проходят бесследно.
(18 октября)
Пишет Кариджану.
Как же у меня все болит… Особенно ноги. Мне никогда еще не приходилось скакать столько часов подряд.
Кажется, мое тело на меня нехило так обиделось.
Хоть помирай на месте…
Однако я встал и принялся седлать Кембию.
Надо ехать. Иначе я рискую не догнать отряд, и тогда… все кончено.
(21 октября)
К закату на горизонте показались башенки Монтелика.
Близко к городу мы подходить не стали, и разбили лагерь в лесу чуть западнее.
(21 октября)
Я гнал Кембию во весь опор.
С каждой секундой, с каждым метром меня все сильнее накрывала паника.
Вдруг я опоздаю? Это конец!
День уже клонился к вечеру. Я был в седле уже вторые сутки без сна, и понимал, что и этой ночью мне вновь не сомкнуть глаз.
Небольшая передышка: напоить коня и дать ему отдохнуть.
Снова в дорогу.
Я не смог вскочить в седло и тяжело опустился на землю. Давай же! Последний рывок!..
Кембия аккуратно сел на землю, давая мне возможность забраться.
– Спасибо! – растроганно прошептал я, когда конь поднялся – я знал, что это тоже для него непросто.
Мы скакали всю ночь.
К рассвету на горизонте показались башенки Монтелика…
(22 октября)
Я невесть зачем затягивал с выходом.
Что-то смутное и неосознанное подмывало остаться, постоять еще немного…
Но и останавливаться нам было нельзя.
– Ладно, выходим, – скомандовал я.
От Монтелика мы двинулись на восток. Навстречу рассветному Солнцу.
… Город медленно скрылся за холмом.
(22 октября)
Я спешился и медленно прошелся по стоянке.
Хорошее место. Я бы тоже его выбрал.
Я легонько поворошил ногой остывшие угли…
Я думал, что будет иначе. В том плане, что я буду иначе себя чувствовать. Я ожидал отчаяние, ярость, панику, слезы… Бурю эмоций и страстей. А была лишь пустота…
Я бредил Монтеликом всю последнюю неделю. Он стал для меня городом крушения надежд.
Я нервно усмехнулся.
В принципе, не невероятно догнать их теперь. Если знать, куда они повернули. Но отряд слишком хорошо прячет следы от преследователей. Даже от своих.
– Попробуем угадать? – скептически спросил я у самого себя, мысленно отметив начальную стадию помешательства. Мне категорически противопоказано одиночество.
Я раскинул руки и закрутился на месте, пока не потерял ориентацию в пространстве. Тогда – с хлопком соединил руки и открыл глаза.
– Вот туда, – развязно заметил я и, обратившись к Кембии, спросил: – Понял, куда едем?
И мысленно сделал вторую отметку.
Из последних сил забрался в седло и дал шпор коню.
(22 октября)
… Город медленно скрылся за холмом.
– У нас проблемы, – мрачно сказал Молния через какое-то время. – Я слышу стук копыт.
– Ты уверен, что это по нашу душу? Где? И сколько их? – напрягся я.
– Кажется, один. Остального не могу точно сказать.
– Гюстав, слазь, посмотри.
– Всадник. Один, – отрапортовал он из наблюдательной точки: – Движется стремительно, аккурат за нами. Сомневаюсь, что это совпадение.
– Что ж. Поступим так, – подумав, ответил я. – Вы постараетесь отойти подальше и спрятаться, чтобы он вас не видел. А я останусь здесь встречать "гостя" для переговоров. Ему не будет видно моего лица напротив солнца.
… Заметив меня, всадник осадил коня. Потоптался на месте, потом окликнул.
– Кто ты такой? – нарочито искажая голос, спросил я.
Он замялся, не зная, видимо, что ответить, потом резко, отчаянно крикнул:
– Это ты, Юссариан?
– Кариджану?! – ахнул я, настолько не веря своим ушам, что ущипнул себя за предплечье.
– Хвала богам! – нервно рассмеялся всадник, валясь из седла.
… Произошедшему чуду были рады все. Все, даже Корнелия, которая сказала что-то вроде: "вау, здорово, он вернулся".
Нам пришлось простоять на месте до обеда, раньше Ка-ну просто не приходил в себя.
Он изменился. Сильно. Поэтому я сначала его не узнал.
Как только он оклемался, ребята тут же пристали к нему с расспросами.
А потом я заметил, как он чудовищно хромает . Когда я спросил, почему, он просто закатал левую штанину до колена.
– Ч-черт, – прокомментировал я.
Ка-ну развел руками.
– Но, ты же… ты не сможешь… – я не знал, как сказать. Ранение было первым официальным поводом его отстранения от возможного командования.
– Я знаю, – сказал Ка-ну: – Я все понимаю. Ты прав. И я знаю, что так будет лучше для отряда!
Часть 3.
(29 октября)
Пишет Айята.
Юссариан получил тяжелейшее ранение в бою.
Лиана говорит, что о том, чтобы продолжить движение, не может быть и речи.
Юссариан говорит, что отряд должен двигаться, иначе окажется в западне.
Таким образом, встает вопрос о том, что двигаться отряду придется не полным составом, оставив Лиану и Юссариана здесь. Что, в свою очередь, ставит ребром вопрос о назначении нового командира.
Но Юссариан пока тянет с его назначением.
(30 октября)
Нас было семеро: Кариджану, Янги, Джуно, Корнелия, Антик, Лиана и я – тех, кто стал свидетелями назначения нового командира.
– Жаль, что не могу назначить тебя, Кариджану. Ты подавал большие надежды… О-ох! Выбрать-то не из кого. Янги, ты слишком безответственный. Юджина нельзя, он от власти сразу дуреет. Том, скорее, хороший солдат, но не командир. Да еще его воровские наклонности… Алекс тоже не командир, особенно учитывая его бзик на золото. Гюстав вообще клоун… Тим просто еще не знает всех тонкостей…
– А Антик? – спросил Янги.
– Янги, ты серьезно? – простонал Юссариан.
Я сдавленно захихикала.
– Далее, – продолжил Юссариан: – Молния – трус, каких свет не видывал. Девчонок я даже не рассматриваю. Самая сильная – и физически, и духовно – ты, Айята. Но ты тоже не командир. А еще, мне тебя жалко. Ты слишком положительная, светлая и мягкая. Если ты и справишься, это изменит тебя необратимо… Джуно, мальчик мой, ты моя последняя надежда.
Джуно встрепенулся и хотел возразить, но Юсс жестом его остановил.
– Да, я знаю, ты еще слишком юн, но… ты, скажем так, наиболее перспективный. Ребят, соответственно, помогайте, – Юссариан в особенности посмотрел на Ка-ну.
– Ну все, Юсс, довольно, – напряженно проговорила Лиана.
Юссариан упрямо не желал показывать, как ему плохо.
– Вы должны начать движение. Медлить больше нельзя.
Мы объявили отряду о новом командире. И торжественно принесли ему присягу.
Юджин сказал: "вздор!" Но присягнул.
Отряд продолжил движение.
(1 ноября)
Бунт вспыхнул неожиданно, и, вместе с тем, ожидаемо.
Ожидаемо, потому что мы знали, что конфликта с Юджином не миновать. А неожиданно – потому что мы не ожидали этого прямо вот сейчас.
Когда Юджин заявил, что командует отныне он, все как-то сразу стушевались и покорились. Все, кроме нас.
– Мы не присягнем тебе Юджин, – резко заявил Ка-ну.
– Ба, да вы только посмотрите, кто это говорит! Серый кардинал малолетнего командира!
– Что? – воскликнул Ка-ну. – Джуно официальный командир, как самый перспективный член отряда…
– Хорошая идея, Ка-ну, – рявкнул Юджин: – Использовать маленького в качестве символа – и узурпировать власть. Думаешь, я этого не понимаю?
Ка-ну задохнулся от возмущения и не нашелся, что ответить. И, воспользовавшись паузой, Юджин резко заявил:
– Либо ты присягаешь мне, либо проваливай!
Ка-ну ошалело уставился на него, не веря своим ушам.
Стоит ли говорить, что изгнание было для Ка-ну больной темой…
– Присяга или изгнание? – нетерпеливо повторил Юджин.
И Ка-ну присягнул. Встал в сторонке, кусая губы и ломая пальцы, не в силах простить себе предательство…
Мне было его ужасно жалко. Если он там один останется…
И я присягнула тоже.
– Знал, куда бить, сволочь!.. – сказала Юджину я, взглянув на Ка-ну.
– Далее… – подло копируя Юссариановскую интонацию, проговорил Юджин, переводя взгляд на Антика. Для Антика выбора не существовало: на той стороне была Лай-лай…
– Далее…
Янги и Корнелия, перепугавшись, разом кинулись к Юджину и присягнули.
– Ну что, Джуно? Ты все еще претендуешь на власть?
– Нет! – дрожащим голосом крикнул тот.
Юджин благосклонно позволил ему присягнуть, и мальчик бросился к нам.
– Прости нас, наш командир! – прошептала я, прижав мальчика к груди.
(4 ноября)
Отвергнутыми быть неприятно.
Мы грустно плелись в самом хвосте колонны.
Антик обычно терся около Лай-лай, но сегодня она, видимо, жестко его отшила, и он хмуро шел вместе с нами.
Остальные сторонились нас и старались не разговаривать, чтобы ненароком не навлечь на себя командирский гнев и не подвергнуться опале.
– Вы правда слышали, как Юссариан назначил Джуно? – украдкой подошел к нам Молния.
– Правда, – буркнул Кариджану. – Зря ты около нас крутишься, мы же отвергнутые.
– Я доверяю Юссариану, – ответил тот.
– И боишься Юджина, – едко заметила Корнелия.
Молния хмыкнул, но не ушел.
(5 ноября)
Больше чем уверена, что Лай-лай и Юджин нарочно сговорились подбить Антика на эту заведомо проигрышную дуэль.
Причем, вызывающей стороной был как раз Антик, поэтому право выбирать оружие было за Юджином. И он выбрал… шпагу.
Антик в ближнем бою – никакой боец. Да и после ранения еще не до конца оправился…
По договоренности, бой начинался, как только выпущенный из руки Лай-лай платок коснется земли.
Лай-лай разжимает руку…
И Юджин атакует Антика, со священным трепетом дожидающегося данного Лай-лай сигнала.
Если бы Юджин больше заботился о точности, а не о зрелищности, то первый же удар стал бы для Антика фатальным.
Впрочем, исход боя был предопределен, и это был лишь вопрос времени…
Антик в очередной раз чудом уклонился от выпада, и Лай-лай вскрикнула. Но это был не испуганный, а, скорее, восторженный вскрик. Она даже не пыталась этого скрыть. Антика это чуть не подкосило.
Он делал ошибку за ошибкой.
Но вдруг, решил мстить, и резко перешел в нападение.
За счет чего он переломил исход боя в свою пользу, было непонятно. В него словно бес вселился.
Он выбил шпагу из рук Юджина, сделал ему подсечку и повалил на землю. Замахнулся для последнего удара…
– Не убивай его!.. – истерически воскликнула Лай-лай: – Я его люблю!
В глазах Антика засверкала холодная ярость.
Юджин зажмурился, понимая, что его уже ничего не спасет. Кроме…
Металлически зашуршал выхватываемый из ножен кинжал. Лай-лай уперла его острие себе в живот и ледяным голосом проговорила:
– Убьешь его – умру и я.
Антуан побледнел и до крови прикусил губу. Рука со шпагой бессильно опустилась.
– Вот и славно! Вот и хорошо! – приговаривала Лай-лай, аккуратно оттесняя Антика от Юджина: – Я знала, что мы договоримся…
Вечером нашли какие-то ягоды. Юджин хотел их, но не знал, съедобны ли они.
– Пусть кто-нибудь один попробует, и тогда, если с ним ничего не случится, можно будет есть и остальным.
– А если случится?
– Военные кампании не обходятся без потерь, – невинно развел руками он.
И посмотрел на нас, опальных.
Антика, после утреннего происшествия, он трогать поостерегся. Посмотрел на меня и почему-то отвел глаза.
– Ка-ну! Пробовать будешь ты.
Тот побледнел. И дрогнувшим голосом спросил:
– Почему я?
– Предлагаешь мне выбрать из вас кого-нибудь другого? – сухо осведомился Юджин: – Кого, например?
Это было подло. Ка-ну скорее пожертвовал бы собой, чем подставил кого-нибудь из товарищей.
Он со вздохом безысходности насобирал пригоршню ягод и мужественно их съел.
(6 ноября)
Ягоды оказались вполне съедобными, и Юджин насобирал их себе на завтрак.
Однако, когда мы уже уходили, оказалось, что мы поторопились с выводами.
Ка-ну, захрипев, с пеной изо рта, повалился на землю и забился.
Я была в таком ужасе, что просто не знала, что делать.
Юджин в панике бросился промывать желудок.
Потом он подошел к нам и нерешительно склонился над Кариджану…
– Что, испугался? – вдруг "ожил" и вскочил тот.
Юджин заорал и шарахнулся назад. Ка-ну злорадно захохотал, вытирая губы рукавом. Отряд взорвался смехом.
– А ну, цыц! – яростно рявкнул Юджин: – Извиняйся! Извиняйся немедленно!
Ка-ну демонстративно скрестил руки и отвернулся.
– Либо ты извиняешься, – ледяным голосом сказал Юджин: – Либо проваливай!
О-ох, он опять поднял больной вопрос для Ка-ну. Тот вскинулся, в глазах его мелькнула паника. Он постоял немного в нерешительности, потом сделал шаг к Юджину. Тот победно ухмыльнулся.
… Но вместо того, чтобы упасть на колени и молить о пощаде, Ка-ну плюнул Юджину в лицо, решительно развернулся и зашагал прочь.
– Вот как? – процедил Юджин, доставая платок.
По глазам Янги стало ясно, что у него появился новый герой… Янги восторженно подбежал к Юджину, но в полной мере повторять подвиг не решился и аккуратно сплюнул тому под ноги, после чего самодовольно развернулся и кинулся следом за Ка-ну.
Юджин умиленно улыбнулся ему в след, потом посмотрел на нас.
Мы застыли, в нерешительности глядя на остальных.
Лай-лай одарила высокомерным взглядом сначала меня, затем Джуно, демонстративно подняла глаза к небу, минуя Антика, и опустила их уже на Корнелию и Молнию. Антик побледнел. Лай-лай все сказала вчера, и сегодня поставила решительную точку.
Антуан развернулся на каблуках и деревянной походкой пошел прочь.
Я смотрела людям в глаза. Нет, они не решатся… Напоследок я испытующе взглянула на Мэу. Она почти не общалась со мной с тех пор, как мы подверглись опале.
Она отвела глаза. Она предала меня.
– Идем, мой командир, – я положила руку Джуно на плечо: – Они не пойдут. Они нас предали.